возил ее в детстве в Лоувет Стейси. В те времена этот дом казался ей Эльдорадо.
     - В Лоувет Стейси все вызывало восхищение, - призналась она мне. - Тогда был еще, конечно, жив Бо.
     - Вы хорошо его помните?
     - О, да, Бо забыть невозможно. Он был похож на рыцаря... рыцарь в сверкающих доспехах. У меня была книга, и там на картинке был изображен такой рыцарь. Мне тогда было всего четыре года, и Бо часто катал меня верхом на пони, и все время поддерживал, чтобы я... - лицо у Эдит слегка напряглось, -...чтобы я не боялась. Иногда он сажал меня на свою лошадь и обычно говорил: "Ничего не бойся, Эдит. Пока я с тобой, бояться не надо".
     Бедная Эдит, из ее слов невозможно было не понять, что она сравнивает обоих братьев.
     - Его все любили. Он был таким обаятельным и никогда не сердился, - на ее лице опять появилось напряженное выражение. Значит, Нейпьер сердится часто, его раздражает ее простота и бесхитростность.
     - Бо всегда был веселым, - продолжала Эдит. - Его все веселило. Потом меня вдруг перестали возить в Лоувет Стейси, и мне было очень жаль. А потом, когда я опять сюда приехала, все здесь было уже по-другому.
     - А когда вы в детстве сюда приезжали, ваш муж был здесь?
     - Да. Но он никогда не обращал на меня внимания. Я плохо его помню. А потом спустя много времени - кажется, почти целую вечность, - отец снова меня сюда привез. Ни Бо, ни Нейпьера здесь уже не было. И все тут изменилось. Тут уже жили Элис и Оллегра. Нас стало трое. Правда, они были на несколько лет младше меня.
     - Но все-таки у вас было с кем проводить время.
     - В общем-то да, - ответила Эдит с сомнением в голосе. - Я думаю, отец волновался, что будет со мной. Он знал, что долго не проживет, потому что у него была чахотка. Он договорился с сэром Уилльямом, что тот станет моим опекуном. Я переехала в Лоувет Стейси, когда он умер.
     Бедная Эдит, она осталась одна, когда ей так нужен был кто-то, чтобы помочь в трудный момент взросления.
     - Теперь, я думаю, вы довольны тем, что стали хозяйкой такого дома.
     - Да, я всегда его очень любила.
     - Теперь в вашей жизни все наладилось. Вы, должно быть, чувствуете себя вполне счастливой.
     Как было глупо с моей стороны говорить такое, ведь она явно не выглядела счастливой, и в ее жизни далеко не все было ладно.
     Дорога спустилась к морю. Тихие волны с мягким шуршанием набегали на гальку.
     - Вот здесь высадился Юлий Цезарь, - сказала Эдит и остановила повозку, чтобы я могла оглядеть это место.
     - Наверное, с того времени здесь мало что изменилось, - продолжила Эдит. - Конечно, крепостей здесь не было. Интересно, какие мысли возникли у Цезаря, когда он впервые увидел Британию.
     - Одно можно сказать наверняка - у него не было времени любоваться пейзажем.
     Перед нами возник городок Дилл, его улицы простирались почти до самой гальки, там, на галечном берегу лежали лодки, так близко к домам, что казалось, их кормовые мачты вот-вот врежутся в стены домов.
     Мы проехали мимо Диллского замка. Он имел округлую форму с четырехугольными бастионами и щелями амбразур. К укрепленной въездной башне с коваными воротами вел подъемный мост. Замок окружал поросший густой травой мост. Затем мы въехали в город.
     В то прелестное весеннее утро в городе царило деловое оживление. Несколько баркасов только что вернулись с моря, и возле них шла торговля уловом. Один из рыбаков вытаскивал плетеные ловушки для омаров, другой уже занялся починкой сети. В рыбачьих корзинах лежали груды знаменитой луврской камбалы, была там и навага, и зубчатка, и хек. Соленый морской воздух был пропитан запахом рыбы и водорослей.
     Эдит повезла меня в центр города к гостинице, где решила оставить повозку. Она приехала в Дилл за покупками и предложила мне побродить по городу, пока сама она отправится по магазинам.
     Мне показалось, что ей хочется остаться одной, и я с готовностью согласилась. Я чудесно провела около часа, бродя по лабиринту узких улочек с очаровательными названиями: Золотая, Серебряная, улица Дельфина. Выйдя к морю, я прошла по побережью до развалин Сэндаунекого замка, того самого, который не выдержал натиска моря и времени, хотя два других его соседа оказались более стойкими. Затем я немного посидела на скамейке, поставленной в очень удачном месте, где среди выветренных скал образовалась ниша. Глядя оттуда на умиротворенно поблескивающее море, я поискала глазами мачты поглощенных песками кораблей - неисчезающее напоминание о том, как легко здесь погибнуть.
     Когда я вернулась в гостиницу, где мы условились встретиться с Эдит, ее еще не было. Я села на один из плетеных стульев, стоявших под открытым небом и решила подождать ее. Я пришла к гостинице на десять минут раньше, так как боялась опоздать, но утро было прелестным, и я с удовольствием сидела на улице, греясь в мягком свете весеннего солнца.
     Вдруг я увидела Эдит. Она была не одна. С ней шел Джереми Браун. Может быть, у них здесь была назначена встреча? И тут меня осенило, я была приглашена в эту поездку, чтобы снять подозрения, если они возникнут.
     Видимо, они уже собирались попрощаться друг с другом, как вдруг Эдит заметила меня. И это ее явно смутило.
     Я встала и, подойдя к ним, сказала:
     - Я пришла немного раньше, боялась, что не правильно рассчитаю время.
     С открытой и обезоруживающей улыбкой Джереми Браун объяснил:
     - Сегодня утром уроки девочкам дает настоятель. Он полагает, что время от времени это необходимо. У меня здесь были кое-какие дела, поэтому я и приехал сюда.
     Странно, что он вдруг стал мне объяснять.
     - Мы... случайно встретились, - произнесла Эдит мучительно и неуверенно, как человек, не привыкший лгать.
     - Это, я думаю, была приятная неожиданность.
     Я заметила, что у Эдит в руках не было никаких покупок, хотя, возможно, они уже находятся в повозке.
     - Миссис Верлейн, - обратилась ко мне Эдит, - вам надо обязательно попробовать наш местный сидр.
     Она с надеждой посмотрела на молодого викария, и тот ее поддержал.
     - Да, и мне тоже хочется пить. Давайте возьмем по кружке. - И обратившись ко мне, добавил:
     - Сидр этот не крепкий, и к тому же вам наверняка хочется пить.
     Я ответила, что с удовольствием попробую знаменитый местный напиток. Так как солнце было уже теплым и ветер с моря до нас не доходил, мы решили сесть за столик снаружи.
     Когда Джереми Браун ушел в гостиницу, Эдит улыбнулась мне, словно бы извиняясь. Но я постаралась избежать ее взгляда. Мне не хотелось, чтобы она решила, будто я придаю какое-то значение их встрече о викарием. И на самом-то деле только ее замешательство могло вызвать какое-то подозрение. Викарий вернулся, и вскоре перед нами уже стояли кружки с сидром. Мне было очень хорошо сидеть на открытом воздухе под солнцем. За столом вела разговор в основном я: рассказала, где мне удалось погулять, как очаровал меня этот город, я задавала разные вопросы о лодках и судах, которые видела на берегу, и викарий с готовностью отвечал мне. Он хорошо знал историю здешних мест, что часто бывает именно с приезжими людьми. Он рассказал нам о контрабандистах, которые орудуют на всем побережье, длинных, в сорок футов, лодках с двойным дном, где перевозят контрабандные виски, шелк, табак, и у которых огромные паруса, которые помогают им уйти от таможенных судов. У многих старых гостиниц есть потайные подвалы, где хранится контрабандный товар, дожидаясь момента, когда его можно будет пустить в продажу, не опасаясь акцизных чиновников. На этом побережье такого рода промысел был не редкость.
     Давно я не чувствовала себя так превосходно, как в то утро. Эдит просто лучилась радостью и весело болтала, она казалась совершенно другим человеком, чем в Лоувет Стейси.
     Почему она не могла быть такой всегда? Понять это я смогла в то же утро. Когда мы сидели, беззаботно наслаждаясь чудесной погодой и славной беседой, послышался цокот копыт по булыжной мостовой, и затем мужской голос сказал кому-то: "Я пробуду здесь примерно час". При звуке этого голоса Эдит побледнела, а у меня учащенно забилось сердце. Эдит была уже готова вскочить из-за стола, как перед нами возник Нейпьер.
     - О, какая приятная неожиданность! - произнес он, окинув Эдит холодным взглядом. Затем он заметил меня:
     - Ах, и миссис Верлейн здесь.
     Я не двинулась с места и сухо ответила:
     - Миссис Стейси и я приехали вместе. Здесь мы встретили мистера Брауна.
     Про себя я удивилась, зачем мне понадобилось объяснять ему это.
     - Надеюсь, не помешал вашей милой компании?
     Я ничего не ответила, а Эдит произнесла упавшим голосом:
     - Мы... мы просто случайно встретились. Так получилось...
     - Я так и понял. Миссис Верлейн мне все объяснила. Вы не будете возражать, если я присоединюсь к вам и тоже выпью кружку сидра? - Нейпьер взглянул на меня. - Он превосходен, не так ли, миссис Верлейн? Хотя я, вероятно, повторяю то, что вы уже сами знаете.
     Он сделал знак одному из официантов, которые были одеты в длинные темные платья, наподобие монашеских ряс, перепоясанные веревкой, и заказал кружку сидра.
     Нейпьер сел напротив меня, Эдит оказалась от него по одну руку, викарий по другую. Я видела, что от него не ускользнуло смущение, охватившее его жену и викария, но мне было неясно, известна ли ему причина этого.
     - Удивительно, что и вы здесь оказались, - обратился Нейпьер к викарию. - Мне всегда казалось, что вы перегружены работой, а тут вдруг сидите за столиком и потягиваете сидр... впрочем, это очень приятная работа, вы не согласны, миссис Верлейн?
     - У нас у всех бывает время для отдыха, и это, я полагаю, не мешает, а даже помогает работе.
     - Вы правы... как всегда. Впрочем, мне очень приятно видеть вас всех отдыхающими. Как вам нравятся наши окрестности?
     - Здесь чудесно.
     - Миссис Верлейн даже осмотрела Сэндаун, - сказал викарий.
     - Как... одна?
     Викарий покраснел, Эдит опустила глаза и пролепетала:
     - Мне надо было сделать кое-какие покупки.
     - Ну, конечно. А миссис Верлейн не захотела ходить по нашим магазинам. Зачем ей? Наверное, вы живете в Лондоне, миссис Верлейн, поэтому считаете наши магазины недостойными внимания. А вот Эдит, наоборот, уделяет им чересчур много внимания. Постоянно ездит куда-нибудь, чтобы увидеть... - тут он сделал паузу и перевел взгляд с Эдит на викария, - увидеть, что продают в местных магазинах.
     Казалось, Эдит вот-вот расплачется.
     - Но я, правда, не могла найти в магазинах то, что мне нужно.
     - Не могла?.. - Нейпьер удивился, и снова его взгляд упал на викария.
     - Нет... Я хотела подобрать... ленты.
     - Ах вот оно что, понятно, - произнес насмешливо Нейпьер.
     - Нужные цвета бывает очень трудно найти, - вставила я.
     - Конечно, в таких маленьких городах, как наш, - добавил Нейпьер. А я подумала: "Он знает, что она приезжала повидаться с Джереми, и сердится из-за этого. Но сердится ли он? Разве его это волнует? Не хочет ли он просто помучить этих двоих? Но зачем он все время задевает меня, подчеркивая, что я приехала из Лондона? Чем я ему не угодила?
     - Ну, миссис Верлейн, - обратился он ко мне, - как вы находите наш сидр?
     - Очень хорош.
     - Приятно слышать.
     Он допил, поставил кружку на стол и поднялся.
     - Думаю, вы меня простите, если я поспешу по своим делам. Вы приехали верхом?
     - Нет, - ответила Эдит. - В повозке.
     - Ну, конечно. Надо ведь везти покупки. А вы? - он перевел взгляд на викария.
     - Я приехал на повозке священника. Нейпьер кивнул.
     - Разумно. Вы хотели помочь довезти покупки. Хотя, нет... ведь ваша встреча была случайной, верно?
     На несколько секунд его взгляд задержался на мне.
     - Au revoir, - попрощался он и ушел.
     Мы молча остались сидеть за столом. Сказать нам было нечего.
     На обратном пути Эдит очень нервничала. Мне казалось, что мы вот-вот угодим в канаву.
     Какая опасная ситуация, думала я, и мне очень жаль Эдит, совсем еще девочку. Как она справится с тем отчаянным положением, в котором оказалась по собственной вине. Мне хотелось защитить ее, но как, я не знала.

***

     Я сидела в гостиной дома священника, с мучением слушая, как Оллегра ковыряется с гаммами.
     Она не прикладывала ни малейших усилий к учебе. У Эдит по крайней мере были хоть какие-то способности, Сильвия занималась из страха перед матерью, Эдит была по натуре старательна, но Оллегра ничем подобным не отличалась, и ничего не могло ее заставить перемениться.
     - Вы теперь расскажете сэру Уилльяму, что я безнадежна, и со мной нет смысла заниматься?
     - Я не считаю тебя безнадежной. И не собираюсь отказываться от занятий с тобой.
     - Вы, наверное, боитесь, что если я перестану заниматься, у вас не будет достаточно работы?
     - Мне не приходило это в голову.
     - Тогда зачем вы утверждаете, что я не безнадежна?
     - Потому что безнадежных не бывает. С тобой довольно трудно, в огромной степени из-за твоего характера, но не безнадежно.
     Оллегра посмотрела на меня с любопытством.
     - Вы нисколько не похожи на мисс Элджин, - сказала она.
     - А почему я должна быть на нее похожа?
     - Потому, что вы обе преподаете музыку.
     Я недоуменно пожала плечами и, выбрав из стопки ноты, поставила их на пюпитр.
     - Ну, приступай! - сказала я Оллегре.
     Несомненно, девочка красива, но как-то вызывающе красива. Темные, почти черные волосы резко контрастировали с ее синевато-серыми глазами, которые сверкали из-под четко очерченных густых бровей. Пожалуй, она была самой красивой в Лоувет Стейси, хотя красота ее была слишком яркой и какой-то тревожащей. И она, по всей видимости, осознавала ато. На шее у нее висела нитка кораллов, они были туго нанизаны и топорщились, как шипы.
     Оллегра рассмеялась и сказала:
     - Не пытайтесь походить на мисс Элджин, вы совсем другая. Вы вкусили жизнь.
     - И она тоже, - быстро отпарировала я.
     - Вы ведь понимаете, что я подразумеваю под жизнью. Я тоже намерена вкусить жизнь. Я буду, наверное, как мой отец.
     - Твой отец?
     Оллегра снова рассмеялась. Низким, дразнящим смехом.
     - Неужели вам никто еще не рассказывал о моем ужасном происхождении? Вы знакомы с моим отцом, мистером Нейпьером.
     - Разве он...
     Оллегра хитро кивнула, наслаждаясь моим замешательством.
     - Поэтому я здесь. Сэр Уилльям ведь не может отвергнуть свою родную внучку, верно?
     Насмешливость вдруг исчезла с ее лица, сменившись страхом.
     - Верно ведь, не может? Что бы я ни сделала. Я ведь его внучка, разве не правда?
     - Если Нейпьер твой отец, то конечно.
     - Вы сказали "если", как будто сомневаетесь в этом. Но никаких сомнений быть не может, потому что Нейпьер сам признал себя моим отцом.
     - В таком случае, ты несомненно внучка сэра Уилльяма.
     - Я не-за-ко-нно-рожденная, - Оллегра произнесла это слово медленно, будто смакуя каждый слог. - А моя мать... Вы хотите узнать о ней? Она была наполовину цыганка. Она ушла отсюда, когда я родилась. Оставаться в этом доме она уже не могла.
     Оллегра пропела приятным, немного хрипловатым голосом: "Уехала с цыганами в кибитке кочевой..."
     Она внимательно посмотрела на меня, чтобы убедиться, какой эффект произвели на меня ее слова, и осталась довольна, потому что по моему лицу было, наверняка, видно, насколько я ошеломлена.
     - Во мне течет цыганская кровь, но я - Стейси. И ни за что не откажусь ни от своей пуховой постели, ни от туфелек на высоких каблуках, пусть даже пока я их и не ношу. Но они у меня будут, и я стану носить драгоценности, я буду ходить на балы, и я никогда, никогда не уеду из Лоувет Стейси.
     - Я рада, что ты так ценишь свой дом, - произнесла я сухо. - А теперь давай займемся этой пьесой. Она очень простая. Начни медленно, попытайся почувствовать, что говорит музыка.
     Оллегра скорчила гримаску и повернулась к фортепьяно. Но музыка для нее была абсолютно неинтересна. Ее мысли бродили далеко, как и мои. Я думала о Нейпьере, об этом гадком мальчишке, который принес своей семье столько несчастья и был изгнан из дома.

***

     - Я часто думаю, - безо всякой видимой связи вдруг сказала Оллегра, - что же все-таки случилось с той исчезнувшей женщиной.
     Мы вчетвером пили чай в классной комнате: мои ученицы из большого дома и Сильвия.
     У меня чуть чашка не выпала из рук. Я не раз пыталась вывести людей на разговор о Роуме, и все же всегда испытывала сильное волнение, когда они сами вдруг начинали говорить о ней.
     - Какая женщина? - спросила я, надеясь, что это прозвучало достаточно безразлично.
     - Ну та, которая приезжала сюда и выкапывала всякие вещицы, - пояснила Оллегра. - Сейчас об этом почти не вспоминают.
     - А одно время только и было что разговоров о ней, - вставила Сильвия.
     - Но люди ведь не исчезают каждый день, - заметила я небрежно. - Как вы сами думаете, что могло произойти?
     - Моя мама считает, что они все это нарочно устроили, - сказала Сильвия, - чтобы было побольше шума. Некоторым этого только и надо.
     - Зачем им это надо? - допытывалась я.
     - Чтобы придать себе вес.
     - Но она же не может все это время прятаться. Да и как это могло "придать ей вес"?
     - Но так говорит моя мама, - только и могла ответить Сильвия.
     - Элис написала об этом рассказ, - тихо сообщила Эдит.
     Элис покраснела и опустила глаза.
     - Очень, между прочим, хороший, - добавила Оллегра. - У нас от него волосы дыбом встали... конечно, если они действительно могут встать дыбом. А у вас когда-нибудь волосы вставали дыбом, миссис Верлейн?
     Я ответила, что не могу припомнить такого случая.
     - Миссис Верлейн напоминает мне мисс Брэнден.
     Мое сердце судорожно сжалось.
     - Как? - спросила я. - Каким образом?
     - Вы любите, как и она, во всем точность. Редко кто этим отличается, - объяснила Элис. - Большинство бы сказало: "Нет, у меня никогда не вставали волосы дыбом" или "Да, было такое", и затем поведали бы какую-нибудь историю, в которой бы все преувеличили. Мисс Брэнден всегда была точна в своих наблюдениях. Она говорила, что этого требует ее работа.
     - Ты, по-видимому, разговаривала с ней довольно часто.
     - Мы с ней беседовали время от времени, - сказала Элис. - И мистер Нейпьер тоже. Его очень интересовали раскопки. Она ему всегда показывала свои находки.
     - Да, - добавила Сильвия. - Мама заметила то же самое.
     - Твоя мама все замечает... особенно, если люди делают что-то не правильное.
     - А что было не правильным в том, что мистер Нейпьер интересовался римскими развалинами? - спросила я.
     Девочки замерли в молчании. Затем Оллегра открыла рот, чтобы сказать что-то, но ее опередила Элис.
     - Интересоваться римскими древностями очень достойное занятие. У них были даже катакомбы, миссис Верлейн, вы не знали?
     - Знала.
     - Конечно, она знала! - вскричала Оллегра. - Миссис Верлейн многое знает.
     - Там есть целый лабиринт, - добавила Элис, - ее глаза мечтательно затуманились. - Первые христиане прятались в этих катакомбах, и никто не мог их найти.
     - Элис напишет об этом рассказ, - ответила Оллегра.
     - Как я могу? Ведь я их никогда не видела.
     - Но ты же написала об исчезновении мисс Брэнден, - напомнила ей Эдит. - Это прекрасный рассказ. Вы обязательно прочтите его, миссис Верлейн.
     - Там говориться, что боги рассердились на мисс Брэнден и поэтому во что-то ее превратили...
     - Да, превратили! - с жаром подхватила Элис. - Ты сама должна знать. Когда боги гневаются, они превращают людей в звезды, или в деревья, быков... Поэтому вполне естественно, что они и мисс Брэнден во что-то превратили.
     - Во что же именно? - спросила я.
     - В этом загадка рассказа, - сказала Эдит. - Элис не раскрывает ее. Боги мстят и превращают мисс Брэнден, но во что - неизвестно. Элис не говорит.
     - Я предоставляю это воображению читателя, - объяснила Элис. - Вы сами можете превратить мисс Брэнден во ч