ка. Мне дали сидра, а мужчины потягивали портвейн. Когда мы  сидели
за столом, в столовую вошел мужчина. Я не знаю, почему я его заметила.  Одет
он был в темно-коричневое бобриковое пальто с черными пуговицами, коричневые
туфли и черные чулки. На его тщательно завитый пудреный  парик  была  надета
треугольная шляпа, которую он снял, войдя в гостиную.
   Он сел совсем рядом, и у меня создалось впечатление, что он  интересуется
нами. Может быть, виной тому была  элегантность  Ланса  Клаверинга,  которая
вызывала  всеобщий  интерес  везде,  где  бы  он  ни  появлялся.  Дядя  Карл
определенно выглядел менее впечатляюще без военной формы. Что касается меня,
я была всего лишь молоденькой девушкой и поэтому решила,  что  все-таки  его
интересовали мужчины. Он тихо сидел в углу, и через некоторое время я забыла
о нем.
   Просидев целый день в седле, я очень устала,  свежий  воздух  навевал  на
меня сон, и как только мне показали мою комнату, я легла в кровать и  крепко
уснула. К моему удивлению,  утро  наступило  очень  быстро.  Меня  разбудила
обычная гостиничная суета. Я поднялась и выглянула в окно. Внизу стоял Ланс.
Он посмотрел наверх и увидел меня.
   - Хорошо ли вы спали, прелестная девушка? - спросил он.
   - Спала как убитая, - ответила я.
   - Что вас так утомило? Надеюсь, не мое общество?
   - Нет, оно скорее вдохновляло. Я ушла спать с мыслью о жене графа.
   - Этой дуре! Можете сейчас не торопиться: мы отправляемся  попозже.  Одна
из лошадей потеряла подкову, и ее поведут к кузнецу.
   - О-о... Когда же это случилось?
   - Я только что обнаружил это. Мы уедем в одиннадцать, и теперь у нас есть
возможность сходить на ярмарку.
   - Ярмарку? Какую ярмарку?
   - Желая вас развлечь, я ознакомился с окружающей обстановкой. Кажется,  в
деревню Лангторн.., или Лонгхорн, не уверен.., во всяком случае,  в  деревню
дважды в год приезжает ярмарка, и так получилось, что как раз сегодня - день
ее приезда. Можно сказать,  случайность,  но  это  так.  Сильные  мира  сего
считают, что это будет любопытно для всех заинтересованных лиц.
   - А что говорит мой дядя?
   - Он отказался  идти.  У  него  здесь  есть  дело.  Он  мне  сказал:  "Не
присмотришь ли часик-другой за моей маленькой племянницей, Клаверинг?"  И  я
ответил:
   "Конечно, присмотрю, сэр. Ничто не доставит  мне  большего  удовольствия,
сэр. Если вы не возражаете, ваша маленькая племянница и я посетим  ярмарку".
Он охотно дал свое согласие на эту экскурсию.
   - Вы всегда такой жизнерадостный и разговорчивый?
   - Только, когда у меня благодарная аудитория!
   - Вы находите меня благодарной?
   - Я нахожу вас такой, какой хочу видеть в определенный момент. А сейчас я
хочу, чтобы  вы  были  моей  благодарной  аудиторией.  И  это,  моя  дорогая
Кларисса, определение привлекательной женщины.
   - Я подозреваю, что на самом деле вы вовсе не думаете  всех  тех  лестных
вещей, о которых говорите.
   - Констатация факта не есть лесть, верно? Человек восхваляет, потому  что
душа заставляет его делать это. Говоришь  то,  что  думаешь,  и  если  слова
свободно текут.., что ж, это похвально,  но  это  не  лесть.  Вам  я  говорю
правду, но вам это кажется чрезмерным, поскольку скромность -  еще  одно  из
ваших замечательных достоинств.
   - Случалось ли с вами когда-нибудь, чтобы вы теряли дар речи?
   - Порой бывает. Например, за карточным столом, когда я проигрываю больше,
чем могу себе позволить.
   - Это должно тревожить.
   - Но ведь это заложено в самой игре. Если человек все  время  выигрывает,
тогда нет элемента волнения, не так ли? Но я не должен говорить  с  вами  об
игре. Ваша семья этого не одобрила бы. Итак, что вы скажете об экскурсии  на
ярмарку?
   - Мне очень хотелось бы пойти.
   - Тогда быстренько позавтракайте, и мы отправимся. Обещаю вам  интересное
утро.
   - Я постараюсь побыстрее.
   Я отошла от окна, дернула звонок и  попросила  горячей  воды.  Вымывшись,
сошла вниз. Пока я ела горячий хрустящий бекон с черствым хлебом и пила эль,
вошел мужчина в бобриковом пальто. Он был одет для дороги и стал говорить  с
хозяином о своей лошади. Было видно, что он очень торопится.
   Ланс ждал меня на улице; он сказал, что у нас есть два часа,  после  чего
мы должны вернуться в трактир.  Войдя  в  деревню,  мы  услышали  оживленные
голоса. Ярмарка развернулась на поле, где стояли разноцветные будки  и  было
столько народу, что я сразу догадалась: многие пришли из окрестных деревень.
   Ланс взял меня за руку.
   - Держитесь поближе ко мне, - сказал он. - На таких  ярмарках  грабителям
раздолье. Прижмите руками кошелек; если  кто-то  попытается  выхватить  его,
кричите, и я предотвращу грабеж. Самое главное, держитесь рядом и не уходите
от вашего защитника.
   - Вы кто.., сэр Ланселот?!
   - Должен признаться вам: это мое настоящее имя. Как только  я  понял  его
смысл (мне тогда исполнилось всего семь лет, ибо я был очень умным ребенком,
как вы могли догадаться, и это качество осталось со мной на  всю  жизнь),  я
тут же поменял его. Ланселот! Вообразите только! Ланс намного удобнее.  Есть
что-то довольно агрессивное в этом имени, означающем копье, орудие войны.
   - Наверно, когда-то Ланселот тоже был агрессивным. А потом случилась  вся
эта неприятная история с Гиневрой.
   - Все равно, я очень не хотел  бы  прожить  жизнь  с  ярлыком  рыцаря.  Я
засмеялась.
   - Вам смешно? - спросил он.
   - Кажется, мы стали обсуждать вопросы, не имеющие большого значения.
   - Мое имя имеет для меня величайшее значение.., и надеюсь, для вас  тоже.
Что касается испанских кожаных туфель, так интересующих вас,  то  я  кое-что
узнал о вас  благодаря  вашему  отношению  к  жене  графа,  и  это  то,  что
интересует меня, моя дорогая Кларисса.
   - Думаю, вы могли бы немного походить на сэра Ланселота, в конце  концов,
- сказала я. - Что это за запах?
   - Это бык.., жарится. Обязательная  черта  таких  праздников.  Потом  его
будут продавать по кусочкам.
   - Вряд ли мне захочется чего-нибудь подобного.
   - Но ведь вы не откажетесь от ярмарочного гостинца? Я буду настаивать  на
этом.
   - Подозреваю, что вам не придется быть слишком настойчивым.
   Я была очарована ярмаркой. Мне никогда не  приходилось  видеть  чего-либо
подобного. Я чувствовала, что меня ждет приключение. Но, возможно, это  было
из-за присутствия Ланса Клаверинга, из-за того, что он не относился  ко  мне
как к ребенку.
   Осеннее солнце чуть грело,  бросая  отблески  на  товары,  разложенные  в
палатках. Отдельный участок был выделен для скота. Продавали и  лошадей,  но
самое сильное впечатление на меня произвели палатки. Ланс и я  рассматривали
седла, сапоги, разную одежду, горшки, кисти, украшения, картошку в  мундире,
печеную в жаровне; там были еще каштаны. Ланс купил их целый пакет, и  мы  с
удовольствием их сгрызли.
   Ланс сказал мне, что это необычная ярмарка. Там показывали  интермедии  с
восковыми фигурами, гномами и  фокусниками.  Там  была  одна  очень  толстая
женщина, а другая - очень худая, и они вызывали всеобщее  оживление,  потому
что напоминали зрителям о любовницах короля, которых он привез  с  собой  из
Германии. Народ не очень-то почтительно относился к новому монарху.
   Мы вошли в один из балаганов и  посмотрели  кукольное  представление;  мы
бешено аплодировали вместе с остальными зрителями, и я заметила, что  одежда
Ланса привлекала внимание, но  публика  привыкла  к  тому,  что  на  ярмарку
заглядывали господа, поэтому его присутствие не было чем-то необычным.
   Он подвел меня к палатке и попросил выбрать, что мне нравится.  Там  были
украшенные лентами конфеты - большей  частью  в  форме  сердца  или  в  виде
какого-нибудь животного. Я увидела конфету в виде собаки, очень  похожей  на
Демона, и остановилась в нерешительности, но вдруг заметила сахарную  мышку:
у нее были блестящие розовые глазки, длинный хвостик,  вокруг  шеи  повязана
голубая лента. Я сразу же вспомнила о той сахарной  мышке,  которая  была  у
меня много лет назад, когда Хессенфилд остановил карету. Тогда  я  дала  ему
хвостик от моей мышки, потому что он мне понравился, хотя я и не знала,  что
он мой отец.
   Ланс заметил, что я смотрю на мышку, и купил ее,  а  вместе  с  ней  взял
сердце из розового марципана, украшенное двойным бантом. Он  настоял,  чтобы
купить и его, и мы отошли от ларька с мышкой и сердцем.
   Он хотел знать, почему я выбрала мышку, ч я рассказала ему.
   - Ах да, - сказал он. - Хессенфилд.
   И я впервые увидела его посерьезневшим.
   Мы пошли дальше по ярмарке. Я хотела, чтобы время остановилось. Это  было
волшебное утро, и я была счастлива. Я испытывала сильное  волнение,  у  меня
было такое ощущение, что может случиться все что угодно.
   Но судьба словно захотела мне напомнить, что невозможно  быть  все  время
счастливой. Я увидела палатку найма рабочей силы, и  этих  печальных  людей,
желающих получить работу. Это были люди, которые уже отчаялись найти  работу
иным способом. Там был старик со взглядом доведенного до крайности  человека
и девочка моего возраста. Наверно, надо дойти до крайней  степени  унижения,
чтобы предлагать себя таким образом. Были и другие люди - некоторые стояли с
орудиями труда, чтобы показать нанимателям, что они могут делать. Я  никогда
не видела такого смешанного выражения надежды и отчаяния. Ланс  заметил  мою
реакцию и, взяв меня за руку, осторожно увел оттуда.
   Я шла притихшая, не видя уже палаток с горшками и сковородами, с жареными
гусями; я не  слышала  голосов  знахарей,  кричащих  о  преимуществах  своих
таблеток и чудесах, творимых ими. Я могла думать только об отчаянии в глазах
старика и девочки, которой могла бы быть и я.
   - У вас нежное сердце, маленькая Кларисса, - сказал Ланс, - вы  обладаете
великим даром ставить себя на место других. Это редкое  качество.  Сохраните
его. Это сделает вашу жизнь богаче и полнее.
   Значит, все-таки была в нем эта серьезность, если он мог так  говорить  и
думать, ибо я чувствовала, что он говорил искренне.
   Мы подошли к палатке с борцами.
   - Пойдем туда, - сказал Ланс,  и  я  увидела,  что  вся  его  серьезность
улетучилась и им овладело возбуждение.
   Мы очутились внутри  большой  палатки.  Внутри  была  арена,  на  которой
боролись друг с другом два человека. Мы если на  скамейку.  В  палатке  было
жарко. Я увидела блестящие от пота тела борцов, оголенных по пояс. Это  было
отвратительно, и мне захотелось уйти, но когда я  повернулась  к  Лансу,  то
увидела, что он с восторгом наблюдает, как люди тузят друг друга.
   Наконец один сбил с ног другого. Палатку  потрясли  крики,  вперед  вышел
какой-то человек и поднял руку победителя. Победитель улыбнулся толпе,  хотя
с его лба стекала кровь.
   Потом кто-то крикнул:
   - Делайте ставки!
   Ланс поднялся и присоединился к людям, окружившим человека,  сидящего  за
столом. Начался обмен деньгами.
   Вышли два человека и стали бороться. Для меня это было довольно противно,
но я не могла оторвать глаз от Ланса, который был явно поглощен происходящим
и совершенно забыл обо мне. Когда борьба закончилась, он  пожал  плечами.  Я
предложила уйти, он неохотно поднялся, и мы вышли.
   - Вас не очень-то интересует спорт королей, - сказал он.
   - Я думала, что их спорт - скачки.
   - Это зависит от короля.., от его предпочтений, понимаете? Я  еще  ничего
не слышал о пристрастиях нашего замечательного Георга.
   - Что вы делали у того стола? Мы ведь уже заплатили за вход.
   - Я делал ставку.
   - Ставку? Какую ставку?
   - На победителя. Немного рискнул.
   - Значит, вы делали ставку на того, кто победит?
   - Да.., и проиграл.
   - Так вы потеряли деньги.
   - Увы, да.
   - О Боже! Надеюсь, не очень много?
   - Пять фунтов.
   Я была ошеломлена. Для меня это была огромная сумма.
   - Пять фунтов! Это ужасно!
   - Прелестная Кларисса, вы так близко приняли  это  к  сердцу!  Но  только
подумайте, что было бы, если мой человек победил.
   - Думаю, вы получили бы очень много денег.
   - Пятьдесят фунтов! Пятьдесят за пять! Подумайте, разве это  было  бы  не
замечательно?
   - Но вы же проиграли.
   - Ах, ну я мог и выиграть. Я помолчала, потом сказала:
   - Это был большой риск. И вы проиграли.
   - Вот это-то и увлекает. Если знать, что  все  время  будешь  выигрывать,
тогда не останется этого трепетного ожидания.
   - Наверно, более захватывающим была бы уверенность в выигрыше.
   - Я вижу, вы не игрок по натуре.
   Я не ответила. Над всей прогулкой нависло еле уловимое облачко. Сначала я
чувствовала себя великолепно. Но потом я увидела, как люди предлагали себя в
наем, а теперь еще Ланс проиграл  пять  фунтов.  Эти  два  события  омрачили
чудесное утро.
   Пора уже было возвращаться в трактир. Я удивилась, увидев, что человек  в
коричневом бобриковом пальто все еще там, ведь утром  он  поднял  такой  шум
из-за того, что ему вовремя не подготовили лошадь.
   Спустя немного времени мы пустились в путь.

ИНТРИГА

   Дядю Карла и Ланса Клаверинга я оставила в Йорке и только  потом  поняла,
какую радость доставляло мне  общество  Ланса.  Его  оживленные  беседы  так
подбадривали, а больше всего мне нравилось, что он относился ко  мне  как  к
взрослому человеку.
   Оставшуюся часть пути меня сопровождали только грумы, и  так  как  погода
все еще была хорошей, а мы вставали на рассвете и ехали  до  захода  солнца,
нам только два раза пришлось останавливаться на ночь  в  трактирах,  которые
нам рекомендовали.
   Наш путь лежал по заболоченной местности  и  по  берегу  моря.  Это  было
захватывающе. Эта дикая северная страна была родиной моих предков.
   Наконец мы подъехали  к  замку  Хессенфилд,  расположенному  недалеко  от
берега, примерно на расстоянии мили. Это  было  величественное  строение  из
желтого  камня,  образующее  четырехугольник,  по  углам  которого  высились
квадратные башни. С углов этих  башен  выступали  восьмиугольные  башенки  с
навесными  бойницами,  предназначенными,  конечно,  для  удобства  лучников,
посылающих свои стрелы в наступающего врага.
   Выступающие ворота с  башенкой  и  окруженная  крепостным  валом  галерея
производили грандиозное впечатление, а над всем этим красовался резной  герб
с девизом знатной семьи  Филдов.  Я  посмотрела  на  эти  окна  в  узорчатых
переплетах и почувствовала прилив гордости, потому что  это  был  дом  семьи
моего отца.
   Как только мы  проехали  через  ворота,  к  нам  подбежали  грумы,  чтобы
посмотреть, кто приехал. Увидев меня, они догадались, кто я такая, и я сразу
поняла, что мне здесь будут рады.
   - По приказу его светлости мы последние два дня ожидали вашего приезда, -
сказал один из них. - Я немедленно отведу вас к нему.
   Я соскочила с лошади, и второй грум взял у меня поводья; двое слуг должны
были позаботиться о моей охране и о седельных сумках.
   Войдя в замок, я сразу почувствовала его величественность. Я  привыкла  к
Эверсли-корту, который был  великолепным  особняком;  Эндерби  был  чудесным
старым домом; но это был настоящий  замок,  своим  существованием  обязанный
норманнам.  Эверсли  был  построен  во  времена  Елизаветы  и   потому   был
сравнительно современным. На меня  произвели  впечатления  толстые  каменные
стены и винтовые лестницы с веревочными перилами в той части замка,  которая
была похожа на крепость.  Мы  очутились  в  большом  зале  -  гораздо  более
просторном, чем в Эверсли;  на  каменных  стенах  висело  старинное  оружие;
посмотрев вверх, на высокий сводчатый потолок, я увидела галерею менестрелей
и сразу вспомнила Эндербн.
   - Его светлость в своей гостиной, - сказал слуга. - Я сообщу ему, что  вы
здесь.
   Вскоре меня провели по широкой лестнице и галерее, увешанной  портретами.
Я быстро пробежала по  ним  глазами.  Все  мужчины  и  женщины  имели  явное
сходство. Я догадалась, что мой отец должен быть среди них,  но  у  меня  не
было времени искать его портрет. Слуга торопил меня.
   Мы прошли галерею и очутились в длинном коридоре. Здесь  на  полу  лежали
ковры, что придавало помещению более современный вид. Комфорт преобладал над
стариной.
   Слуга постучал в дверь, и я вошла  в  комнату.  Она  была  небольшой,  но
чрезвычайно уютной.  Тяжелые  голубые  портьеры  на  окнах  гармонировали  с
голубым ковром; в большом камине горел огонь; в кресле сидел мужчина, колени
его были укрыты пледом. В кресле напротив него сидела молодая женщина.
   Мужчина заговорил, но не поднялся.
   - Ты Кларисса, - сказал он. - Наконец-то ты приехала. Я думал, что  этого
уже никогда не произойдет.
   Я быстро подошла к нему, он взял меня за руку. И тут я  увидела,  что  он
калека.
   - Извини меня, что я не встал, - сказал он. - Дело в том, что я просто не
могу. Я вынужден проводить жизнь в этом кресле. Эмма, дорогая,  поздоровайся
с Клариссой.
   Молодая женщина поднялась. Она  была  ненамного  старше  меня,  ей  было,
наверно, лет восемнадцать.  Она  была  одета  в  очень  красивое  платье  из
темно-зеленого бархата, из-под  которого  виднелась  серая  шелковая  нижняя
юбка.
   Она взяла меня за руку и улыбнулась, бросив на меня оценивающий взгляд. Я
была уверена, что она сразу отметила мою небрежную  прическу  и  красные  от
мороза руки.
   - Ты устала и хочешь отдохнуть, - сказал мой дядя. - Тебе, наверно, нужно
умыться и переодеться, а потом поесть чего-нибудь горячего, да? Я  не  знал,
чего ты захочешь в первую очередь, но мне так  хотелось  увидеть  тебя,  как
только ты приедешь. А теперь скажи.., что ты хочешь сначала? Умыться? А  тем
временем на кухне тебе приготовят что-нибудь вкусное. И тогда за  обедом  мы
сможем познакомиться поближе.
   - Я так рада встрече с вами... - начала я.
   - Дядя, - сказал он. - Я твой  дядя  Пол.  Твой  отец  был  моим  старшим
братом. Я знал о твоем существовании, но  только  недавно  выяснил,  где  ты
живешь. Мне так хотелось увидеть тебя. Теперь скажи, чего ты сейчас хочешь?
   Так как я сразу отметила элегантность девушки по имени Эмма, то  сказала,
что сначала умоюсь и переоденусь. Я могу подождать, когда всем подадут обед.
Мы поели холодного бекона с хлебом и сыром в трактире незадолго до приезда в
замок.
   - Тогда Эмма отведет в приготовленную для тебя комнату. Эмма,  ты  можешь
объяснить Клариссе, кто ты.  Вам  обеим  придется  много  времени  проводить
вместе. Когда ты будешь готова, нам с тобой предстоит длинный  разговор.  Но
сначала то, что необходимо. Я знаю, как вы, женщины, чувствуете  себя  после
длительного путешествия, к тому же наш северный климат  менее  благоприятен,
чем у вас на юге.
   Он был очень мил. Он немного напоминал моего отца, но меня всегда поражал
в Хессенфилде его высокий рост. Видеть его брата, моего дядю Пола, в  кресле
стало для меня большим сюрпризом.
   Эмма улыбнулась мне.
   - Я так рада, что ты приехала,  -  сказала  она.  -  Ты  не  можешь  себе
представить, как тебя ждали. Пойдем. Приведешь себя в порядок,  а  потом  мы
сможем поговорить.
   Она вывела меня из комнаты, и мы пошли по настоящему лабиринту  коридоров
и лестниц, пока не оказались в комнате в  одной  из  башенок.  Я  подошла  к
узкому окну, из которого видна была вересковая пустошь на несколько миль,  а
еще дальше - море.
   Эмма встала рядом со мной. От нее исходил  легкий  запах  духов,  немного
мускусный и соблазнительный. Я взглянула на нее. У нее  были  темные,  почти
черные волосы и красивые удлиненные миндалевидные глаза с черными ресницами.
Кожа у нее была бледная, губы пунцовые.  Я  тогда  еще  не  знала,  что  она
немного подчеркивает свою красоту  с  помощью  известных  средств.  Мне  она
показалась очаровательной, ее красота даже немного  тревожила,  и  мне  было
очень интересно знать, кто она и приходится ли она мне родственницей.
   - Дядя Пол выбрал эту комнату для тебя, - сказала она. - Он подумал,  что
тебе понравится вид из окна. - Я  заметила  ее  легкий  французский  акцент,
добавляющий ей экзотики. - Когда