о  переубедить.  Надо
только указать иную, более  выгодную  цель,  и  из  врага  он  станет  вашим
союзником. Но фанатики... Господь храни нас от фанатиков!
   - А вы сами разве не фанатик-роялист?
   - О, святая простота, нет!  Я  поддерживаю  короля  и  партию  роялистов,
потому что они вернут мне то, что я потерял. Правда, я искренне верю  в  то,
что угрюмое правление пуритан вредит интересам всей страны  и  делает  жизнь
людей чертовски неуютной. Но вы не  должны  приписывать  мне  несуществующие
доблести.
   - Мне кажется, я вообще не приписывала вам каких-либо достоинств. Карлтон
рассмеялся:
   - Так я и думал. И тут  вы  не  ошибаетесь,  ибо  мои  достоинства  столь
немногочисленны, что буквально утопают в бездне моих грехов.
   - По крайней мере, вы честны в отношении себя. Он пожал плечами:
   - Лишь в тех случаях, когда это меня устраивает. Вот  что  я  вам  скажу,
дорогая кузина (за закрытой дверью я имею право обращаться  к  вам  так):  я
испорченный человек. Моя жена  не  без  оснований  предпочитает  мне  других
мужчин. У нас есть кое-что общее, и хотя мы неспособны  разделить  некоторые
радости, мы можем понять стремление другого удовлетворить свои  желания.  Я,
наверное, выражаюсь чересчур прямолинейно. Простите меня. Боюсь, что  у  вас
сложится обо мне слишком благоприятное мнение.
   - Как я уже сказала, эти опасения совершенно безосновательны.
   - Вы меня успокоили. В нашем семействе  существуют  прочные  традиции,  и
вам, ставшей членом семьи,  не  следует  питать  в  этом  отношении  никаких
иллюзий. Слабым местом многих из моих предков был  прекрасный  пол.  Женщины
испытывали к  Эверсли  непреодолимое  влечение.  Мой  прадед  содержал  трех
любовниц, все они жили в нескольких милях друг от друга, и ни одна не  знала
о существовании соперниц. Наше семейство всегда было предметом  всевозможных
сплетен. Это обычное дело для  таких  местечек.  Мы  ведь  являемся  местной
знатью, и за нашими деяниями  следят  с  особым  вниманием.  Прадедушка  был
просто  ненасытен.  Ни  одна  деревенская  девушка  не  чувствовала  себя  в
безопасности.
   -  Весьма  любопытно,  -  холодно  прокомментировала   я,   стараясь   не
обнаруживать своего беспокойства, поскольку мне  стало  ясно,  что  разговор
этот ведется неспроста.
   - Время от времени, - продолжал  Карлтон,  -  случаются  исключения.  Мой
дядюшка, отец Эдвина, который находится сейчас в Кельне с нашим  королем,  -
совсем иной человек.  Предан  долгу  и  верен  жене.  Прямо-таки  феномен  в
семействе Эверсли.
   - Я рада за него.
   - Так я и думал и, в свою очередь, рад  возможности  поговорить  с  вами.
Полагаю, вскоре вы нас покинете. Видимо, через три-четыре  дня.  Мы  вызовем
Тома, который сделает вид, что наконец вернулся к вам из Честера с деньгами,
и тогда вы уедете, а я  обеспечу  ваше  возвращение  во  Францию.  Маленькое
приключение закончится. Я восхищен вашей смелостью и преданностью мужу.
   - Мысль последовать за ним пришла в голову Харриет.
   Карлтон улыбнулся и кивнул.
   - О да, я так и думал.
   Затем он посмотрел на меня, и трудно поверить, но в его взгляде мелькнула
нежность. Я тут же убедила себя в том, что мне это померещилось.
   Я встала, и на этот раз он не пытался удержать меня.
   Не найдя ни Эдвина, ни Харриет, я прошла к себе в комнату и стала  думать
о нашем разговоре в библиотеке. Было несомненно, что он имел какое-то  более
глубокое значение. Но какое?

***

   Частити очень привязалась ко мне. Она ходила за мной по пятам,  поскольку
я, привыкнув к  постоянному  обществу  сестры  и  братьев,  хорошо  понимала
детишек. Я и опомниться не успела,  как  мы  начали  вместе  играть.  Бедная
крошка Частити впервые узнала, что такое смех и веселье. Я ничего не могла с
собой поделать. Я уводила ее подальше от дома, и там мы играли. Увы, однажды
мы оказались слишком близко от конюшни,  и  Джаспер  услышал  наш  смех.  Он
вышел, схватил Частити в охапку и унес ее, обернувшись только  затем,  чтобы
бросить на меня мрачный недоверчивый взгляд.
   Когда я на следующий день увидела Эллен, она  сказала  мне,  что  Джаспер
недоволен. Я ответила, что не вижу большого греха, если у маленького ребенка
хорошее настроение.
   -  Вам  следовало  бы  обучать  ее  слову  Господню  вместо  того,  чтобы
насмехаться над благочестием.
   - Я и не делала ничего подобного, - запротестовала я.  -  Мы  всего  лишь
играли в прятки. Она немножко оживилась, и я...
   - Джаспер убежден, что мы живем на этой грешной земле не ради того, чтобы
ублажать себя, госпожа. Джаспер говорит, что не знает тех мест,  из  которых
вы приехали, но если вы ведете себя таким образом, то Честер,  должно  быть,
грешное место.
   Я подумала о бедняжке Частити, которую, несомненно, наказали  за  краткие
мгновения радости, и забыла о необходимости сдерживать себя:
   - О да, - воскликнула я, - это настоящие Содом и Гоморра!
   Эллен уставилась на меня, подняв руки, с которых в  таз  медленно  капало
тесто.
   Я выбежала из кухни. Что теперь сделает Джаспер?
   На следующий день в мою комнату поднялась Частити. Я сидела  там  одна  и
чинила юбку, которую накануне слегка порвала, зацепившись за куст ежевики.
   Частити, крадучись, вошла в комнату. Глаза у малышки вызывающе  сверкали,
и я подумала, что ей ведено держаться от меня подальше.  Теперь  она  знала,
что в жизни есть кое-что иное, кроме  молитв,  занимающих  чуть  ли  не  все
свободное время, шитья одежды - обязательно неприглядной, поскольку  красота
есть грех, заучивания  наизусть  Священного  Писания  и  исповедей  в  своих
грехах.
   Как недолго  ей  довелось  посмеяться  и  поиграть  не  для  того,  чтобы
развивать умственные способности, а просто ради удовольствия! И теперь у нее
появились собственные желания.
   - Частити, - заговорщицки шепнула я.
   - Госпожа Бэлла! - воскликнула она, подбежала ко мне и уткнулась лицом  в
мои колени, а  потом,  улыбаясь,  взглянула  на  меня  -  надо  признать,  с
некоторым вызовом.
   - Ты знаешь, что тебе не следует приходить сюда? - сказала я.
   Частити весело кивнула.
   - Я должна напомнить тебе об этом.
   - Можете отвести меня вниз, к маме и сказать, что я согрешила, - спокойно
предложила она. - Но ведь вы не сделаете этого, правда? - Она оглянулась  на
закрытую дверь. - Никто ничего  не  узнает,  -  продолжала  она,  -  а  если
кто-нибудь зайдет, я спрячусь.
   Она подбежала к шкафу, открыла его  и  залезла  внутрь,  потом  выбралась
оттуда, раскрасневшись от удовольствия и смеясь.
   Эта девочка была такой милой, такой непохожей  на  то  маленькое  угрюмое
создание, которое я увидела, приехав  сюда,  что  мне  захотелось  вцепиться
когтями в пуритан, чтобы дать этому ребенку возможность быть счастливым.
   Частити подошла ко мне и стала рассматривать юбку, которую  я  держала  в
руках и которая была излишне изысканной для пуританки. Я  подумала,  что  мы
предприняли далеко не все необходимые меры предосторожности. Да иначе и быть
не могло. Наше с Харриет участие в поездке не было  запланировано.  Мы  сами
нарушили все планы.
   -  Расскажите  мне  сказку,  -  попросила  Частити.  Это,  конечно,  было
запрещено, кроме нравоучительных историй о каре за грехи, но я рассказала ей
сказку, недавно услышанную во Франции: о девушке, которую мачеха  заставляла
без передышки работать на кухне, о том, как появилась ее крестная  -  добрая
фея, благодаря который  девушка  оказалось  одетой  в  прекрасное  платье  и
очутилась на балу, где встретила принца, влюбившегося в нее. Частити слушала
как зачарованная, и я не  могла  не  радоваться,  видя,  какое  удовольствие
доставила ребенку. Я подумала, что все равно мы скоро уедем.  Какой  вред  в
том, что я дам ей немножко счастья?
   Слушая меня, Частити изучала юбку,  которую  я  зашивала.  Сунув  руку  в
кармашек юбки, она достала оттуда блестящую пуговичку.
   - Ой, как красиво! - воскликнула она. Пуговичка лежала у нее на  ладошке,
и личико девочки светилось от восторга.
   - Что это? - спросила она.
   - Это пуговица. Я помню платье, к которому  она  была  пришита,  -  синее
бархатное, и на нем было десять таких пуговиц. Одна из них  оторвалась.  Да,
теперь я вспомнила, когда в последний раз надевала его Я собиралась  пришить
пуговицу, сунула ее в карман юбки и забыла о ней.
   Частити сжала пуговицу своими пальчиками и умоляюще посмотрела. Ну что  я
могла поделать? Глупость своего поступка  я  осознала  позже,  а  тогда  это
казалось таким незначительным.
   - Пожалуйста, пожалуйста, госпожа Бэлла, можно мне взять ее?
   Разве я могла отказать? Ведь  это  была  всего  лишь  пуговица.  Бедняжке
Частити так хотелось получить красивую вещицу!
   Я сказала:
   - Возможно, твоим отцу и матери не понравится, что  у  тебя  есть  что-то
красивое.
   Она пожала плечами и хитро взглянула на меня. Я больше ничего не сказала,
поняв, что у нее хватит сообразительности не показать пуговицу родителям.
   На следующий день я не увидела Частити.  Эллен  сказала,  что  девочка  в
своей комнате.
   - Надеюсь, она не заболела? - спросила я. Эллен мрачно покачала головой.
   - Может быть, мне стоит ее навестить?
   - Нет, не надо! - резко ответила Эллен. И даже после этого меня ничто  не
насторожило. Я отправилась на огород на прополку  и  через  некоторое  время
заметила, что за мной наблюдает какой-то мужчина. Я пристально взглянула  на
него, почувствовав какое-то беспокойство, как обычно бывает, когда за  тобой
подсматривают.
   - Добрый день, друг, - сказал мужчина.
   Я ответила в соответствии с принятым обычаем:
   - И тебе день добрый, друг.
   - Я иду издалека и нуждаюсь в куске хлеба и  месте  для  отдыха.  Как  вы
полагаете, я найду приют в этом доме?
   - Я уверена в этом. Здесь никогда не откажут в  помощи  тем,  кто  в  ней
нуждается.
   - Вы в этом уверены, госпожа?
   - Полностью.
   Я выпрямилась и  рассмотрела  его  получше:  черный  камзол,  широкополая
шляпа, коротко остриженные волосы - самый обычный пуританин.  Действительно,
а кого еще здесь можно встретить?
   Я добавила:
   - Мы с моим мужем и сестрой получили приют под крышей этого дома, поэтому
я знаю, о чем говорю!
   - А, - сказал мужчина, - так вы не здешние?
   - Да.  Мы  ждем  прибытия  нашего  слуги  с  деньгами,  необходимыми  для
продолжения путешествия. Именно по этой причине я не имею права сама оказать
вам гостеприимство, но уверяю, что в нем не будет отказано.
   - Расскажите мне об этом доме. Здесь живут добрые христиане?
   - Несомненно, самые добрые из всех, каких только можно найти.
   - Мне не хотелось бы получить оскорбление отказом.
   - Не бойтесь этого. Если вы  добрый  пуританин,  то  получите  здесь  все
необходимое.
   - Ну, нынче мы все добрые пуритане. -  Он  как-то  странно  посмотрел  на
меня. - Нужда заставит, верно?
   - Это так, - сказала я, стараясь не встречаться с ним взглядом.
   - А вы сами издалека?
   - Из Честера.
   - Далековато отсюда.
   - О да. На постоялом дворе у нас украли деньги. Мы положились на  милость
этих добрых людей и теперь ждем возвращения слуги.
   - Да,  встречаются  еще  дурные  люди.  При  такой  всеобщей  набожности,
казалось бы, можно не беспокоиться за свой кошелек.
   - Увы...
   - Мне приходилось бывать в Честере, - продолжал он. -  Давным-давно...  Я
неплохо знал его. Я надеялась, что не покажу своего волнения.
   - Да, друг, это красивый город. Но ведь города не должны быть  красивыми.
Где красота - там развращенность... Так нам говорят. А вы, значит,  приехали
из Честера? Долгий, долгий путь. Я когда-то  жил  в  Ливерпуле.  Вы,  должно
быть, по пути завернули туда.
   - О да, - быстро ответила я. - Давайте я отведу вас в дом.
   - Благодарю вас, друг. Я наблюдал за вашей работой. Если вы позволите мне
сказать, создается впечатление, что в этом деле вы весьма неопытны.
   - Конечно. Я занимаюсь этим лишь с тех пор, как  мы  остановились  здесь.
Удачно, что всем нам нашлись какие-то полезные занятия.
   - Очень удачно. - Он подошел поближе.  -  Может  статься,  наступят  дни,
когда у нас появится время и для иных занятий, правда?
   Сердце гулко билось у меня в  груди.  Я  была  уверена,  что  он  не  тот
человек, за которого себя выдает. Возможно, он один из наших друзей и  хочет
проникнуть в дом, чтобы поговорить с Карлтоном и Эдвином.
   - Может быть, - ответила я.
   Он медленно прищурил глаз. Это выглядело так, будто мы стали сообщниками.
Я направилась к дому.
   Когда мы вошли на кухню, там была Эллен. Я сказала:
   - Вот друг, который нуждается в крове.
   - Войдите, - пригласила Эллен, - в  этом  доме  никому  не  отказывают  в
приюте.
   Я прошла в комнату, которую  мы  занимали  с  Эдвином,  чувствуя  смутное
беспокойство. Я хотела разыскать мужа и рассказать ему о случившемся, но  не
смогла найти его.
   Харриет тоже нигде не было видно. Я решила, что она вновь  ушла  собирать
свои растения. Она говорила, что за ними приходится далеко ходить, и обещала
Эллен объяснить, как надо их готовить и какие болезни ими можно лечить.
   - Надеюсь, ты никого не отравишь, - сказала я, а она ответила,  что  если
эти люди столь добродетельны, то они будут только рады поскорее  попасть  на
небеса.
   Пока я раздумывала, что же делать  дальше,  в  комнату  без  стука  вошел
Карлтон. Я бросила на него гневный взгляд, но он не дал мне открыть рта.
   - Как можно быстрее идите в библиотеку и сидите там, пока я не приду. Где
Эдвин и Харриет? Я сказала, что не знаю. Он кивнул и сказал:
   - Быстро вниз!
   Мне стало ясно, что произошло нечто чрезвычайное, и я тут же связала  это
с появлением человека, которого привела в дом.
   Я спустилась в библиотеку. Вскоре туда пришел и Карлтон. Он запер входную
дверь, отодвинул стеллаж и провел меня в тайное убежище.
   - У нас неприятности, - сказал он. - И в этом виноваты вы.
   - Я?!
   - Какая же вы дура!  -  закричал  он.  -  Неужели  вы  не  понимаете  всю
серьезность ситуации? Конечно, не понимаете. Вы первая  вызвали  подозрения.
Какую глупость сделал Эдвин, взяв вас с собой!
   - Я не понимаю...
   - Конечно, вам  этого  не  понять.  Это  же  очевидно.  Вы  дали  ребенку
пуговицу. Вы так и не смогли усвоить, что ни  один  пуританин,  будь  он  из
Честера, или из Лондона, или откуда угодно в стране, где правит Кромвель, не
может носить, хранить, а тем более дать ребенку такую пуговицу...
   - Я думала...
   - Вы ни о чем не думали. Вам просто нечем думать. И как мог Эдвин свалять
такого дурака? В доме  находится  посторонний.  Это  шпион.  За  ним  послал
Джаспер, который подозревает вас всех. Слава  Богу,  что  он  не  заподозрил
меня. Все эти годы я прекрасно играл свою  роль,  а  потом  приехали  вы,  и
теперь мы в смертельной опасности. Этот человек приехал сюда, чтобы шпионить
за вами, Эдвином и Харриет.  Вы  все  под  подозрением..,  а  наше  дело  не
завершено. Вам нужно убираться отсюда как можно скорее, и мы это устроим.
   - Ах, Карлтон, мне так жаль...
   - Жаль... Жалеть уже поздно. Крупица  здравого  смысла  принесла  бы  вам
больше пользы, чем куча сожалений.  Вы  уедете  отсюда,  как  только  я  это
организую. Вернутся Эдвин и Харриет, и вы оставите нас. Я еще не  знаю,  как
много им удалось разнюхать. Кажется, вы сказали, что ехали через  Ливерпуль?
Так вот, он находится к северу от Честера. Они подозревают, что вы вовсе  не
из Честера,  и  начинают  обо  всем  догадываться.  Они  думают,  что  вы  -
французские шпионы. Вас выдала пуговица. Наверное, такие пуговицы  носят  во
Франции. Ладно, что толку объяснять вам, как вы глупы и насколько легче было
бы нам всем, если бы у вас хватило ума остаться во Франции. Идите к  себе  в
комнату. Запритесь и не открывайте никому, кроме меня. А если вернется Эдвин
и вы увидите его, то пусть он запрется с вами,  пока  я  не  приду.  Я  буду
начеку.
   Это произошло через час или чуть позже. Я сидела  в  комнате  в  ожидании
Харриет или Эдвина. Меня колотило от  возбуждения.  Я  боялась,  что  Эдвина
поймают, когда он будет возвращаться в дом.
   В  комнату  ворвался  Карлтон.  Глаза  у  него  были  безумные,  я  и  не
предполагала, что он может быть таким. С ним была Харриет в  плаще,  залитом
кровью.
   - Что случилось? - воскликнула я. Карлтон сказал:
   - Снимайте свою одежду, немедленно переодевайтесь в костюмы для  верховой
езды. Будьте наготове. Я должен быстро вывести вас отсюда.
   Он вышел, и я с тревогой спросила:
   - Харриет, что это значит? Где Эдвин? Она пристально взглянула  на  меня.
Ее глаза горели синим огнем на фоне бледного, очень бледного лица.
   На ее волосах я заметила кровь.
   - Это было ужасно! - сказала она. - Ужасно!
   - Что? Скажи мне, Бога ради!
   - Эдвин в беседке, - начала она. - Он  пытался  спасти  меня.  Ты  знаешь
полуразрушенную беседку.., в конце сада...
   - Причем здесь беседка? Скажи мне, Харриет, Бога ради, скажи мне!
   - Я была там поблизости с корзиной трав и увидела Эдвина. Я окликнула его
и в этот момент увидела человека с ружьем...
   - О нет.., нет... Она кивнула.
   - Этот человек что-то выкрикнул, и Эдвин попытался  защитить  меня...  Он
втолкнул меня в беседку и прикрыл собой. И тогда раздался  выстрел...  Кровь
хлынула рекой...
   - Ты.., ты бросила его...
   Я хотела выбежать из комнаты, но Харриет удержала меня.
   - Не ходи! Карлтон велел нам оставаться здесь и ждать.  Он  приказал  мне
удерживать тебя. Ты ничем не можешь помочь. Он сам  отправился  за  Эдвином.
Его принесут сюда...
   - Эдвин.., застрелен.., умирает... Я должна быть рядом с ним...
   Она прижалась ко мне:
   - Нет! Нет! Они убьют нас обеих.., так,  как  убили  его.  Ты  ничего  не
сможешь сделать. Лучше подчиниться Карлтону.
   Я тупо смотрела на нее, не в силах поверить  в  это.  И  в  то  же  время
понимала, что это правда.
   Его внесли в дом на наспех сколоченных носилках. Я не могла поверить, что
Эдвин, мой веселый Эдвин, лежит там. Только что он жил, смеялся  -  и  вдруг
его не стало.
   Рядом со мной находилась Харриет. Она сняла шляпу и смыла с волос кровь.
   Я продолжала монотонно повторять:
   - Мне нужно к нему.
   Но она не пустила меня. Положение и без того было крайне сложным.  Мы  не
должны были ухудшать его.
   Я знала, что она права, но не пускать меня к Эдвину было жестоко.
   Вошел Карлтон. Он внимательно посмотрел на нас:
   - Вы готовы?
   Ответила только Харриет:
   - Да.
   - Хорошо. Немедленно вниз, в библиотеку! Мы последовали за ним. Он  запер
дверь библиотеки и открыл потайное помещение.
   - Здесь вы пробудете до вечера, а затем я попытаюсь вывести вас из  дома.
Я послал весточку Тому. Он  будет  ждать  вас  в  пещере.  Там  есть  лодка.
Дождитесь прилива и молитесь, чтобы море оказалось спокойным. - Он  взглянул
на меня. - Эдвин мертв, - невыразительно  сказал  он.  -  Его  застрелили  в
беседке.  Он  умер  мгновенно,  так  и  не  поняв,  что  произошло.  Он   не
почувствовал боли. Наша работа завершена, отчет о ней я пошлю  с  Томом.  Он
знает, куда его доставить. Я взмолилась:
   - Мне необходимо видеть Эдвина.
   - Это невозможно, - ответил он. - Эдвин мертв. Это  только  причинит  вам
боль. Когда он привез вас, я понял, что  все  пойдет  не  так,  как  должно.
Теперь поздно сожалеть о чем-то. К счастью, они поверили мне.
   Он запер нас, и Харриет обняла меня.
   - Ты должна держаться, Арабелла.  Нам  необходимо  вернуться.  Подумай  о
своей семье и о том, как много поставлено на карту.
   - Эдвин мертв, - сказала я. - А меня с ним не было...  Сегодня  утром  он
был живым и здоровым, а сейчас...
   - Он умер мгновенно и ничего не успел понять.  Пусть  это  послужит  тебе
утешением.
   - Утешением... Что может утешить меня? Он был моим мужем.
   Я больше не могла разговаривать. Я опустилась на какой-то сундук и  стала
думать об Эдвине, о том, как мы с ним встретились.  Эдвин  в  роли  Ромео...
Наша встреча на постоялом  дворе...  Ах,