м
непрерывную  радость.  Они   смотрели   на   меня   так,   словно   выражали
признательность и удовольствие по поводу того, что я отказалась выйти  замуж
за Дикона.
   Я безмятежно улыбалась, стараясь скрыть свою опустошенность. Это давалось
мне не просто, и я почти  гордилась  собой.  И  только  у  себя  в  спальне,
оставшись одна, я позволяла себе снять маску и часто во мраке ночи не  могла
удержаться от слез.
   Конец мечтам! Ничего от них не осталось. Я должна спуститься на землю,  и
может быть, когда у Сепфоры появятся дети, я найду в них утешение.
   Сабрина и Дикон скромно обвенчались в сельской  церкви,  после  чего  она
уехала с ним на север.

***

   В  одну  из  июльских  ночей  того  же  года  Чарльз  Эдвард   Стюарт   в
сопровождении всего лишь семерых приближенных, имея только  несколько  сотен
мушкетов и сабель и деньги, взятые  у  французского  короля,  высадились  на
одном из небольших островов у западного берега Шотландии. Он  прибыл,  чтобы
отвоевать корону у короля Георга II и провозгласить королем  себя.  Во  всем
этом я обнаруживала некий скрытый смысл. Когда отец теперешнего принца начал
смуту, Дикон принял в ней участие и был выслан  в  Вирджинию.  Сейчас  Дикон
опять был здесь, и отвоевывать свои права явился сын.
   Все говорили о новом восстании. Тридцать  мирных  лет  о  якобитах  почти
ничего не было слышно, но сейчас это казалось серьезной угрозой.
   Распространялись воззвания к народу. За поимку  Чарльза  Эдварда  Стюарта
было обещано вознаграждение. В Шотландии его называли славным принцем Чарли,
потому что, по слухам, он был молод и красив.
   Когда в Клаверинг приезжали гости, разговоры шли только о якобитах.
   - Кажется, - говорил один, - Стюарты к нам вернутся.
   - Никчемная семейка, - говорил другой. - Лучше остаться с немцем Георгом.
   Однако  восстание  не  воспринималось  людьми  слишком  серьезно.  Многие
вспоминали 1715 год, когда отец нынешнего принца прибыл в Шотландию, надеясь
завладеть троном. Ничего из этого не вышло. Что такое все сторонники  принца
на севере по сравнению с хорошо обученной английской армией?
   Некоторое беспокойство началось, когда сэр Джон Коуп был разбит  недалеко
от Престонпанса и Чарльз Эдвард двинулся на юг и даже достиг Дерби.
   Теперь всякий знает, чем закончилась эта авантюра; всякий слышал о походе
герцога Камберленда, предпринятом с целью соединиться с  главными  силами  и
сдавить принца клещами. Они понимали, что он может дойти до Лондона, и  если
бы ему сопутствовала удача, едва ли удалось бы  его  заставить  вернуться  в
Шотландию, чтобы дать там решительное сражение. В декабре принц отступил  на
север. Я узнала об этом от Сабрины. Она была в отчаянии.  Дикон  всегда  был
якобитом, и она знала, что он не может не  встать  на  сторону  принца.  Она
написала мне:

   "Я напомнила ему, чем это кончилось в первый раз. Он ответил, что мужчина
должен сражаться за то, во что он верит, и что  трон  по  праву  принадлежал
Стюартам.
   Дорогая Кларисса, сейчас он с ними, а я, одинокая, проливаю слезы. Я была
так счастлива с тех пор, как узнала, что он тебя больше не  волнует,  и  вот
теперь он ушел. Не знаю, когда получу от него известия. Я здесь  на  севере,
так далеко от тебя. Если бы мы были рядом, мне было бы легче.  Я  тешу  себя
надеждой уехать к тебе. Но я должна быть здесь.., если он вернется".

   Я разделяла ее беспокойство и жадно ждала новостей.
   Они появились только  в  апреле.  Стоял  чудесный  весенний  день,  птицы
провожали пением уходящую зиму, на деревьях и кустах лопались почки. Весна в
природе - и страх в моем сердце.
   Я узнала об ужасной битве при Каллодене и молила Бога, чтобы он  сохранил
Дикона, Я хотела, чтобы он был счастлив и чтобы Сабрина тоже была счастлива.
   Рассказы об ужасном поражении потрясли  меня.  Я  содрогалась  при  одном
имени Камберленда, устроившего эту гигантскую  мясорубку.  "Никто  не  будет
отпущен на свободу, - сказал он. - Мы покончим с мятежами раз и навсегда".
   От Сабрины не было никаких новостей.
   Я молилась, чтобы Дикон вернулся к ней теперь,  после  всего  этого.  Она
понимала, что я беспокоюсь. Она обязательно даст мне знать.

***

   Никаких новостей.., а время шло. Наступил май.
   - Это положит конец  якобитам,  -  говорили  люди.  -  Это  окончательное
поражение.
   - Жестокость Камберленда оправданна, - говорили другие. - Надо было  дать
понять, что эти смуты должны прекратиться.
   - Еще никто не обращался с людьми так, как Камберленд с теми, кто попал в
его руки, - говорили третьи.
   О жестокостях твердили всюду. Слушать это было невыносимо.
   А новостей все не было.
   Я написала Сабрине:
   "Сообщи мне, что происходит. Я схожу с ума от беспокойствам".
   Я ждала.  Я  постоянно  ждала.  Очевидно,  что-то  случилось,  иначе  чем
объяснить молчание Сабрины?
   До сих пор май казался мне самым прекрасным месяцем. Я никогда не  забуду
этого мая; длинные теплые дни, чему-то радующуюся природу,  а  в  моей  душе
ощущение ужаса, которое стало пророческим.
   Была середина месяца, и  я  чувствовала  полнейшую  безысходность,  когда
приехала Сабрина.
   Она вошла в дом словно во сне. И мне действительно показалось, что я вижу
сон, когда она предстала передо мной.  Я  так  часто  представляла  себе  ее
возвращение, что это было как очередная греза.
   - Сабрина, - прошептала я, взглянула на ее бледное страдальческое лицо  и
все поняла.
   Сабрина бросилась ко мне,  и  я  приняла  ее  в  свои  объятия,  радуясь,
несмотря на все ужасы, что она вернулась домой.
   Несколько минут мы простояли безмолвно, потом я отстранилась и спросила:
   - Дикон.., он... Она кивнула.
   - Он умер от ран при Каллодене.
   - О, Сабрина...
   Она ничего не сказала и только прижалась ко мне, словно прося  защиты.  Я
сказала ей:
   - Ты помнишь наши занятия? Ты помнишь слова,  сказанные  некогда  римским
поэтом Теренцием, которые мы часто обсуждали:  "Человеческая  жизнь  подобна
игре в кости: если не выпадет то, чего вы хотите, нужно  умудриться  извлечь
пользу из того, что выпало". Все зависит от падения кости, но когда она  уже
упала, обратной дороги нет. Мы должны наилучшим образом  распорядиться  тем,
что у нас остается.
   Сабрина кивнула; утешая ее, я утешала и себя.

***

   Позже мы смогли поговорить. Мы проговорили целый день и ночь.
   - Он решил идти, Кларисса. Я пыталась остановить его,  напоминала  ему  о
том, чем это кончилось в  прошлый  раз.  Но  он  должен  был  идти.  Он  был
якобитом, и ничто не могло заставить его забыть об этом.
   Я подумала: "Однажды он забыл об этом, помогая мне  бежать".  И  гордость
наполнила мое сердце при этом воспоминании.
   - Я просила его, - продолжала Сабрина. - Я умоляла  его,  но  он  не  мог
остановиться. В конце концов я  поняла,  что  он  не  может  иначе.  Он  был
совершенно  уверен,  что  Чарльз  Эдвард  одержит  верх.  Поначалу   так   и
получилось,  но  это  было  безнадежно,  против  всей  английской   армии...
Камберленд поставил себе целью, чтобы восстание якобитов никогда  больше  не
повторилось. Расправа.., о, Кларисса, это невозможно описать.
   - Ты была там?
   - Я последовала за Диконом,  не  в  силах  отпустить  его.  Я  находилась
поблизости и ждала, хотела встретить его по окончании битвы. Он  был  тяжело
ранен, но солдаты вынесли его с поля боя. Слава Богу, что  он  хоть  умер  у
меня на руках.
   - Сабрина, дорогое дитя, как ты, должно быть, страдала!
   - Да, я страдала. Я так и не  обрела  полного  счастья.  Тебе  не  совсем
удалось меня обмануть, Кларисса. Ты ведь любила его?
   - Это кончилось, - сказала я. - Теперь Дикон потерян для нас обеих, -  Он
вспоминал тебя, умирая. Я думаю, он возвращался  мыслями  ко  времени  вашей
юности. Он не переставая повторял твое имя.
   Этого я уже не могла вынести. Да и Сабрина, рассказав о  последних  часах
Дикона, тоже заплакала и наши слезы смешались.

***

   Она вновь вернулась ко мне. Мы вместе, как всегда этого и  хотели.  Вчера
Сабрина послала за доктором.
   Мне она об этом не сказала и, узнав о  визите  доктора  от  горничной,  я
почувствовала ужасное волнение.
   Я побежала к  Сабрине.  Она  радостно  улыбнулась,  когда  я  внимательно
посмотрела на нее. Невозможно было ошибиться, глядя на ее сияющее лицо.
   - Я надеялась, что это правда, - сказала она, -  но  не  хотела  говорить
тебе, не убедившись.  И  вот  теперь  я  уверена.  Кларисса,  у  меня  будет
ребенок... Ребенок Дикона.
   Я затрепетала от радости, чего со мной не было с того дня,  как  вернулся
Дикон, потому что теперь я знала, что он продолжает  жить..,  жить  для  нас
обеих.

ИСТОРИЧЕСКИЕ СОБЫТИЯ, ПОВЛИЯВШИЕ НА СУДЬБЫ ГЕРОЕВ РОМАНА

   Королева Анна, сменившая  Вильгельма  Оранского,  была  сестрой  покойной
королевы. Она была хорошей добросердечной  женщиной,  но  не  отличалась  ни
особым  талантом,  ни  силой  характера.  В  течении  большей  части  своего
правления она находилась под влиянием знаменитого Джона Черчилля и его жены.
   Вскоре после восшествия королевы на  трон  в  1702  году,  Черчилль  стал
главнокомандующим вооруженных сил, а затем получил титул  герцога  Мальборо.
Мальборо стал самым  выдающимся  военачальником  столетия.  Он  выиграл  все
битвы, в которых принимал участие, и брал все крепости, которые осаждал.
   Военные таланты герцогу Мальборо пришлось проявить в войне  за  испанское
наследство. Король Испании умер в 1700 году, не оставив наследников, и  чуть
ли не вся Европа включилась  в  споры  о  наследстве.  Франция  поддерживала
притязания Филиппа, внука Людовика XIV, а Британия и ее  союзники  -  Карла,
крон-принца Австрийского.
   Мальборо взял на себя командование армией  союзников  в  Нидерландах.  Во
время кампании 1704 года он храбро вступил в самое сердце Германии, атаковав
крупные французские силы, наступавшие на  Вену,  и  в  битве  при  Бленхейме
полностью разбил  врага.  Французы  были  изгнаны  из  Германии,  и  военное
превосходство Людовика XIV было уничтожено.
   Кампания 1706 года была почти столь же успешной, поскольку  в  битве  при
Рамиллье французы вновь потерпели поражение и были изгнаны  из  Нидерландов.
После этого в 1708  году  последовала  победа  при  Оденарде,  в  результате
которой армия Людовика XIV отступила за рубежи своей  родины.  В  битве  при
Малплаке в 1709 году союзники вновь одержали победу, но лишь после  страшной
упорной битвы, в которой их потери в два раза превысили потери французов.
   Между тем,  война  шла  и  в  самой  Испании.  Некоторое  время  союзники
одерживали победы: в 1704 году  англичане  захватили  крупнейшее  укрепление
Гибралтар, союзники заняли Барселону и вошли в Мадрид. Но вскоре  сторонники
Филиппа начали одерживать верх, отвоевав Мадрид и нанеся поражение союзникам
в битве при Альмансе.
   К этому времени английский народ начал уставать от войны, а  королева  от
дурного характера и невыносимого поведения герцога Мальборо.  Вскоре  Англия
вышла из большого альянса против Франции и в 1713 году заключила  Утрехтский
мир.
   В 1707 году был подписан знаменательный акт  о  союзе,  положивший  конец
существовавшей много столетий и принесшей множество бед  враждебности  между
Англией и Шотландией. Это решение встретило противодействие в обеих  странах
- и в Англии и в Шотландии, но со временем было признано, что  это  наиболее
разумное решение. Шотландцы и англичане вместо того,  чтобы  соперничать  на
бранном поле, начали сотрудничать  в  развитии  промышленности  и  торговли,
распространяя свое влияние во все концы земли.
   Все дети королевы Англии умерли в раннем возрасте.  Акт  о  наследовании,
принятый в 1701 году, приводил к решению, что наследовать трон будут потомки
Елизаветы, дочери Якова I. Таким образом, после смерти Анны корона  и  титул
перешли к Георгу, электору Ганноверскому, внуку Елизаветы.
   Вступление на трон  в  1714  году  Георга  было  ударом  для  сторонников
находящегося в изгнании сына Якова  II,  ставшего  известным  под  прозвищем
Претендент. Его приверженцы, называвшие  себя  якобитами,  делали  отчаянные
усилия, пытаясь вернуть ему трон. В горных районах  Шотландии  в  1715  году
граф Map поднял  штандарт  Стюартов.  Одновременно  такой  же  штандарт  был
водружен и  в  Нортумберленде  группой  местных  сквайров.  Объединившись  с
шотландцами  Мара,  они  отправились  маршем  на   Англию.   Окружившие   их
королевские войска вынудили их сдаться.
   Правление Георга I нельзя было назвать спокойным. Его трон часто шатался,
хотя реальным правителем страны являлся Уолпол, первый министр,  который  до
самой смерти короля в 1727  году  проводил  жестокую  политику  в  отношении
якобитов.



   Виктория ХОЛТ
   ЛЕВ-ТРИУМФАТОР



   ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru


Анонс

   На троне королева Елизавета - дочь короля Генриха VIII.  Ее  царствование
осложняется заговорами, которые плетет претендентка на английский трон Мария
Стюарт, а король Испании поклялся завоевать  Англию  и  восстановить  в  ней
владычество Римской церкви.
   Кэтрин, героиня романа, с разбитым сердцем живет у родственников в замке.
Ее руки добивается Джейк  Пенлайон,  но  в  день  помолвки  Кэтрин  похищают
испанцы. Только через восемь лет Джейку  Пенлайону  удалось  вызволить  свою
невесту из плена. Но и в родной Англии ее не  ожидает  спокойствие  начались
таинственные покушения на ее жизнь...

ИСПАНСКИЙ ГАЛИОН

   Как большие суда входят в  Плимутский  порт,  было  видно  из  окна  моей
башенки.  Иногда  я  просыпалась  среди  ночи,  и  зрелище   величественного
парусника, скользящего по залитой лунным светом  глади  вод,  наполняло  мою
душу восторгом. В темноте  безлунных  ночей  я  высматривала  в  море  огни,
которые говорили мне, что там во мраке плывет корабль,  и  спрашивала  себя:
что это за корабль? Грациозная каравелла, военный галеас, трехмачтовый карак
или гордый галион? И, гадая об этом, я возвращалась в постель и  рисовала  в
своем воображении людей, плывущих на  этом  корабле;  и  на  какое-то  время
переставала горевать о Кэри и моей погибшей любви.
   Поутру, после пробуждения, моя первая мысль в такие дни была  не  о  Кэри
(хотя совсем недавно я дала себе клятву думать о нем каждое мгновение во все
дни моей жизни), а о моряках, прибывающих в порт.
   Я отправлялась на Мыс одна, несмотря  на  всю  предосудительность  такого
поступка. Для семнадцатилетней девушки считалось  неприличным  ходить  туда,
где ее могут затолкать грубые матросы. Если мне непременно  хотелось  пойти,
то следовало взять с собой двух служанок. Я никогда не принадлежала  к  тем,
кто безропотно подчиняется старшим, но мне никак не  удавалось  убедить  их,
что все очарование гавани можно было постигнуть только в одиноких прогулках.
Если меня сопровождали Дженнет и Сьюзен, они принимались глазеть на матросов
и хихикать, напоминая друг  дружке,  что  случилось  с  одной  их  подругой,
доверившейся моряку. Я все это уже слышала. И мне хотелось быть одной.
   Итак, я при первой возможности ускользала тайком на Мыс и там  отыскивала
мой ночной корабль. Я видела мужчин с лицами, загоревшими до цвета  красного
дерева; их яркие глаза жадно рассматривали девушек,  оценивая  их  прелести,
притягательность которых, сдавалось мне,  зависела  главным  образом  от  их
доступности: слишком кратко пребывание моряка на  твердой  земле,  и  он  не
может тратить много времени на ухаживание. Выражение их лиц было иным, чем у
людей, не ходивших в море. Возможно, на них наложили отпечаток  экзотические
виды, которых они насмотрелись, пережитые опасности и лишения и то смешанное
чувство беззаветной преданности, обожания, страха и ненависти,  которое  они
питали  к  своей  главной,  неизменной  любовнице   -   прекрасной,   дикой,
неукротимой и непредсказуемой морской стихии.
   Мне нравилось наблюдать, как погружают съестные припасы - мешки с  мукой,
солониной и бобами; я воображала себе те  места,  куда  направлялись  грузы.
Повсюду царили суматоха и возбуждение. Да, это было совершенно  неподходящее
место для молоденькой благовоспитанной  барышни.  Но  меня  оно  притягивало
неотразимо.
   Казалось неизбежным, что рано или поздно здесь случится  со  мной  что-то
необыкновенное; и это случилось: именно здесь, на Мысе,  я  впервые  увидела
Джейка Пенлайона.
   Высокий, крепкий и широкоплечий - таков был Джейк. Именно этим  он  сразу
привлек мое внимание. Его обветренное лицо покрывал  бронзовый  загар,  ибо,
хотя в то время ему едва исполнилось двадцать пять, у него за  плечами  было
восемь лет плаваний в открытом море. Уже тогда, при первой нашей встрече, он
командовал собственным судном, чем и объяснялась его  уверенная  и  властная
манера держаться. Я тотчас заметила,  как  при  виде  его  зажигались  глаза
женщин всех возрастов. Мысленно сравнив его с Кэри  -  как  сравнивала  всех
мужчин - я решила, что он груб и плохо воспитан.
   Разумеется, в то время я не имела ни малейшего понятия, кто он такой,  но
почувствовала, что, должно быть, Джейк не простой человек. Встречные мужчины
подносили руку  к  голове;  две-три  девушки  присели  в  реверансе.  Кто-то
крикнул:
   - Веселого доброго дня тебе, кэп  Лайон!  Имя  как-то  шло  ему.  Солнце,
игравшее в его русых волосах, придавало  им  рыжеватый  оттенок.  Он  слегка
раскачивался при ходьбе, как делают все моряки, когда сходят на  берег,  как
будто они еще не привыкли к твердой земле и продолжают двигаться вразвалку в
такт  колебаниям  судна.  "Лев,  царь  зверей",  -  подумала  я  .
   И тут он внезапно остановился, и я поняла, что он заметил меня.  Это  был
странный момент. Казалось, что суматоха в гавани на мгновение  утихла.  Люди
прекратили погрузку; матрос, занятый разговором с  двумя  девушками,  и  его
собеседницы смотрели на нас, а не друг  на  друга;  даже  попугай,  которого
седой моряк пытался продать фермеру в бумазейной блузе,  перестал  испускать
пронзительные крики.
   - Доброе утро, мистрис ,  -  произнес  Джейк  Пенлайон  с
поклоном, преувеличенное смирение которого граничило с насмешкой.
   Внезапно меня охватило смятение. Он явно думал, что то, что я  находилась
здесь одна, давало ему полное право заговорить со мной. Юные леди из хороших
семей не разгуливали  в  таких  местах  без  присмотра,  и  любая,  кто  так
поступала,  очевидно  искала  удобный  случай  сторговаться  с  каким-нибудь
изголодавшимся по женщинам матросом. Разве не по этой самой причине  мне  не
разрешалось ходить сюда одной?
   Я притворилась не понимающей, что  он  обратился  ко  мне,  и  уставилась
взглядом мимо него на корабль, вокруг которого прыгали на  волнах  маленькие
лодки. Однако я невольно покраснела, и он понял, что смутил меня.
   - Кажется, мы раньше не встречались. Вас не было здесь два года назад.
   Что-то в нем было такое, что не  позволило  мне  проигнорировать  его.  Я
ответила:
   - Я здесь всего несколько недель.
   - А! Значит, не уроженка Девона!
   - Нет, - сказала я.
   - Так и знал. Я не мог не учуять такую хорошенькую молодую леди, если  бы
она находилась поблизости.
   Я вспыхнула:
   - Вы говорите  так,  словно  я  -  какой-то  зверь,  которого  собираются
затравить!
   - Охотиться должно не только за зверями! Взгляд его  синих  глаз  пронзал
насквозь; казалось, они видят во мне больше, чем было  желательно  для  меня
или прилично. Меня  притягивали  его  самые  поразительные  глаза,  какие  я
когда-либо видела или могла увидеть в будущем. Годы, проведенные в  открытом
море, придали им  этот  глубокий  цвет.  Взор  был  острым,  проницательным,
по-своему привлекательным - и все же отталкивающим. Джейк явно принимал меня
за какую-нибудь служаночку, которая прибежала  в  порт,  как  только  прибыл
новый корабль, чтобы подыскать себе дружка. Я сказала холодным тоном:
   - Я думаю, сэр, что вы ошибаетесь.
   - Ну уж нет, - ответил он, - в таких случаях я  ред