он  так
легко возбуждал во мне.
   - Не надо притворяться, милая. Нет ничего зазорного в том, что  ты  -
трепетная женщина. О, Боже, как бы я хотел, чтобы все обстояло иначе: не
было и нет никаких заговорщиков, и  мы  с  тобой  встретились  бы  не  в
сельской гостинице, а скажем, при дворе. Я увидел бы тебя и  полюбил.  Я
просил бы твоей руки. Представь себе, что все было именно так, и  скажи,
как бы ты поступила?
   - Я была бы вынуждена ответить тебе согласием.
   - Ну, конечно же, Карлотта. Если бы ты отказалась от меня, я увез  бы
тебя в какое-нибудь отдаленное место, вроде этого, и  доказал  бы  тебе,
что ты не можешь жить без меня. Согласилась бы ты тогда,  чтобы  я  стал
твоим мужем?
   - Подозреваю, что  твое  доказательство  просто  обернулось  бы  моим
совращением. В таком случае мне пришлось бы сказать тебе "да".
   - Милая Карлотта, мне остается  только  молиться,  чтобы  корабль  не
появился и завтра.
   Я ничего не ответила ему из боязни, что слова выдадут мои чувства.

***

   Я поймала себя на мысли, что влюблена в него.  Следует  помнить,  что
все мы находились в возбужденном  состоянии.  Над  нами  нависла  угроза
смерти. Мне казалось маловероятным, что меня оставят  в  живых.  Даррелл
был прав: я слишком много знала. Хотя заговорщики караулили меня и  днем
и ночью, все же были моменты, когда они  теряли  бдительность.  Я  могла
воспользоваться этим и сбежать от них.
   Я стала думать о  побеге.  Можно  было  дождаться,  когда  Хессенфилд
крепко заснет, встать с постели, найти ключ от  двери,  выйти  из  дома,
вывести из конюшни лошадь и уехать.  Хессенфилд  взял  на  себя  большой
риск, сохранив мне жизнь. Заговорщикам, как и мне,  грозила  смертельная
опасность, и эта близость смерти сказывалась на всех нас. Я  никогда  не
испытывала такой жажды  жизни.  Я  как  бы  отделилась  от  прошлого.  Я
изменилась: не то, чтобы я чувствовала себя счастливой, но я  как  будто
ожила.
   Я жила каждым часом и не хотела заглядывать  в  будущее,  но  оно  не
давало мне покоя. Рано или поздно сюда прибудет корабль,  чтобы  забрать
заговорщиков. Что будет со мной? Быть может,  Хессенфилд  проткнет  меня
шпагой? Нет, он этого не сделает. Не сделает? Но ведь  он  навязал  себя
мне, он мог просто изнасиловать меня.
   Однако, как это ни удивительно, я  испытывала  к  нему  непреодолимое
влечение.  Он  обладал  большой  внутренней  силой.  Вероятно,   это   и
привлекало меня в  мужчинах  больше  всего.  Он  родился  быть  пиратом,
авантюристом,  главарем.  Он  был  наделен  изяществом,  и  благородство
сочеталось в нем с грубой мужской силой, и, вместе с тем, он был  нежен.
Он сумел внушить мне, что я - лучшая из женщин, которые у него были. Мне
было приятно сознавать это, хотя у меня и были на  этот  счет  некоторые
сомнения. То же самое говорил мне и Бо, но для него я  была  всего  лишь
"девушкой  с  наследством",  с   которой   можно   неплохо   порезвиться
часок-другой.
   В  моей  голове  была  порядочная  путаница,  но  все   мои   чувства
обострились. Я ожила - и больше всего на свете хотела жить.
   Наступил третий день  нашего  пребывания  здесь.  Заговорщики  начали
проявлять беспокойство.
   - Что их так задерживает? - подслушала я, как высказывался Даррелл. -
Не погода же? Ну, если бы случился шторм, упаси Господь, или  что-нибудь
подобное, тогда бы можно было понять... Но ведь на море почти штиль...
   Погода была теплой, и в окна светило  солнце.  Я  с  тоской  смотрела
через них на зеленые лужайки и кусты. Дом был  расположен  в  лощине,  и
только со второго и третьего этажей было видно море.
   Хессенфилд, видя, что я с тоской гляжу на природу, подошел ко мне. Он
положил мне на плечо руку, и у меня по спине пробежала дрожь.
   - Что, хочешь на волю? - спросил он.
   - Да. Застряли мы здесь, - ответила я.
   - Ладно, - сказал он. - Собирайся, пойдем прогуляемся.
   Я не смогла скрыть своей радости.
   - Надеюсь, ты не попытаешься сбежать? В любом случае, шансов  у  тебя
мало.
   Я ничего не ответила. Он открыл дверь и пропустил меня. Мы  вышли  из
дома. Я с жадностью вдохнула свежий воздух.
   - Восхитительное место! - сказал  Хессенфилд.  -  Так  приятно  вновь
оказаться на природе!
   Молча мы поднялись вверх по склону и теперь могли  видеть  море.  Оно
было тихим, как озеро, и над ним висела перламутровая дымка.
   - Иногда мне думается, что корабль никогда не придет за нами, -  тихо
сказал он.
   - И что вы тогда будете делать?
   - У нас останется мало шансов уцелеть. С каждым днем нам грозить  все
большая опасность. - Он вдруг повернулся и пристально посмотрел на меня.
- И все же каждое утро я мысленно говорю: "Нет, не сегодня. Судьба,  дай
мне еще одну ночь побыть с моей любовью".
   - Ты обманываешь меня, - сказал я. - Ты с таким же нетерпением  ждешь
корабля, как и другие-.
   Хессенфилд отрицательно покачал головой и умолк. Мы вышли на  тропку,
которая вилась вдоль берегового обрыва. Впереди показался узкий овражек,
и по нему можно было спуститься к морю.
   - Можно мне подойти поближе к воде? - спросила я.
   - Почему бы и лет? - согласился он.  Он  взял  меня  за  руку,  и  мы
сбежали вниз по склону. Я присела на корточки у воды  и,  опустив  руку,
стала водить ею.
   - Как здесь тихо, - сказал он, - как  спокойно...  Карлотта,  с  того
момента,  как  я  встретил  тебя,  я  только  и  думаю:  ах,   если   бы
обстоятельства были иными. Ты мне веришь?
   -  Да,  -  ответила  я.  -  Случается  так,  что  нас  что-то  сильно
захватывает и мы считаем, что это важней всего, но жизнь меняется, и то,
что раньше казалось таким важным, становится мелочью.
   - Ты считаешь, что эта.., наша встреча для тебя ничего не значит?
   - Если ты меня убьешь, то она  для  меня  ничего  не  будет  значить,
потому что я, буду мертвой.
   Он резко взял меня за руку, будто вспомнив, что должен стеречь  меня,
и повел вверх по склону, к тропе.
   Мы вышли наверх, и у меня перехватило дыхание: по тропинке  навстречу
нам ехали четыре всадника. Хессенфилд еще крепче  сжал  мою  руку.  Было
поздно бежать и прятаться. Они увидели нас в тот  же  момент,  когда  мы
увидели их.
   "Это мой шанс, - подумала я. - Хессенфилд, ты допустил роковую ошибку
Тебе не следовало уходить из дома вместе со мной"
   Мы  поменялись  ролями:  теперь  его  жизнь  была  в  моих  руках.  Я
торжествовала: всадники  оказались  воинами  королевской  армии.  Должно
быть, они напали на след заговорщиков, выкравших  генерала  Лангдона  из
Тауэра.
   Хессенфилд прижался ко мне, будто напоминая о  том,  как  мы  связаны
друг с другом. Времени для  объяснений  не  было.  Мне  было  достаточно
крикнуть всадникам: "Они держат меня в плену, потому что я знаю, что они
сделали". И я вновь обрела бы свободу.
   Всадники приближались к нам.
   - Добрый день! - приветствовали они нас.
   - Добрый день! - отозвался Хессенфилд. Я тоже крикнула:
   - Добрый день!
   Всадники подъехали совсем близко и внимательно присмотрелись  к  нам.
Они увидели провинциального джентльмена и женщину в костюме для верховой
езды.
   - Вы здесь живете? - спросил один из них. Хессенфилд махнул  рукой  в
направлении дома.
   - Тогда вы знаете округу?
   -  Думаю,  что  да,  -  ответил  Хессенфилд,  и  я   поразилась   его
спокойствию.
   - Скажите, вы не видели  незнакомых  людей,  которые  ехали  по  этой
дороге? - спросил тот же всадник.
   - Незнакомых? Нет, никого не видел. А вы, госпожа?
   Мне казалось, что я слишком медлю  с  ответом.  В  вышине  прокричала
чайка, будто посмеялась надо мной. У  меня  была  возможность  отомстить
заговорщикам, им отсекли бы головы - всем Я как бы со  стороны  услышала
свой голос:
   - Я не видела никаких чужих людей.
   - Боюсь, мы ничем вам не поможем - ни я, ни моя  жена!  -  воскликнул
Хессенфилд, и в его голосе  послышалось  радостное  облегчение,  которое
могло его выдать. - Вы ищите какого-то определенного человека?
   - Это не имеет значения, - ответил всадник. - Вы не могли бы сказать,
далеко ли отсюда до Льюиса?
   - Миль пять-шесть по этой дороге, - сказал Хессенфилд.
   Они сняли шляпы и раскланялись. Момент-другой  мы  стояли,  глядя  им
вслед, затем он повернулся ко мне. Он ничего  не  сказал,  просто  обнял
меня и прижал к себе.
   Я наглядно проявила истинные чувства, которые испытывала  к  нему.  Я
словно сбросила с  себя  тяжелую  ношу,  и  мне  больше  не  нужно  было
притворяться.

***

   Этой ночью все было иначе: теперь мы и в самом деле были любовниками.
   - Глупышка, ты понимаешь,  что  объявила  себя  нашей  сообщницей?  -
спросил он.
   - Меня не касается ваш заговор.
   - В том-то и суть. О, Карлотта, как я  люблю  тебя!  Я  продолжал  бы
любить тебя, даже если бы ты  выдала  нас.  Но  я  не  думаю,  что  буду
когда-нибудь так же счастлив, как в тот момент, когда  ты  стояла  перед
нашими преследователями и говорила им слова, которые причислили  тебя  к
заговорщикам.
   - Я принадлежу только тебе.
   - Карлотта, любовь моя! Еще несколько дней назад  я  совсем  не  знал
тебя, а теперь ты со мной. Ты изменила мою жизнь.
   - Ты забудешь меня!
   - А ты меня?
   - Не забуду, у меня хорошая память.
   Он поцеловал меня, и мы предались любви с такой  жадностью,  будто  у
нас было предчувствие, что мы никогда больше не встретимся.
   Уснуть мы не могли.
   Мы  лежали  и  разговаривали.  Теперь  между  нами  не  было  никаких
барьеров. Еще несколько часов назад  его  жизнь  полностью  зависела  от
меня, и он мог убедиться, что я готова спасти его с риском для себя.
   Хессенфилд объяснил мне, почему так необходимо доставить генерала  во
Францию.
   -  Мы  хотим  освободить  страну  от  узурпаторов.  На  троне  должен
восседать Яков Стюарт, а вслед за ним -  его  сын.  Вильгельм  не  имеет
права на трон, и Анна не может быть его наследницей, пока  живы  Яков  и
его сын.
   - Неужели все это так важно? - спросила  я.  -  Вильгельм  -  хороший
король, как отзывается о нем народ. Почему мы  должны  рисковать  своими
жизнями только затем, чтобы королевскую корону носил этот человек, а  не
другой?
   Он засмеялся:
   - Женский способ мышления!
   - Ничуть не хуже мужского! - возразила я. - Вполне осмысленный способ
мышления.
   Хессенфилд потрепал меня за волосы, поцеловал. И поведал о том, что в
Сен-Жермене воцарилось настроение  разочарования  и  паники,  когда  там
стало известно, что мятеж не удался, а  генерала  Лангдона  заключили  в
Тауэр.
   - Мы тщательно  готовили  его  побег.  Вполне  обычный  побег:  вино,
контрабандой доставленное в тюрьму, пьяные охранники, украденные ключи и
все такое.  К  несчастью,  получилось  так,  что  генерал  был  вынужден
спускаться из окна по веревке. Она  оказалась  короткой,  и  он  упал  с
большой высоты на землю. Вот откуда его увечья. Мы отвезли его по реке к
тому месту, где нас ждали лошади. Так мы оказались в "Черном борове".
   - А если бы вас схватили?..
   - Мы заплатили бы головой.
   Я коснулась рукой его густых  светлых  волос,  которые  украшали  его
гораздо больше, чем принятый в обществе парик.
   - Да, ты спасла мою голову сегодня,  любимая.  Впрочем,  если  бы  ты
выдала нас, я бы просто так ее не отдал. О,  как  я  возгордился  тобой,
когда ты сказала: "Нет, никаких чужаков не видела!" Я  заметил,  что  ты
колебалась всего секунду. Ты  знала,  что  можешь  спастись  ценой  моей
жизни. Но ты поняла, что нужно делать.  Я  никогда,  никогда  не  забуду
этого.
   Он снова упомянул о Сен-Жермене, где доживал свои дни старый король -
изгнанник в чужой стране,  покинутый  своими  людьми,  преданный  своими
дочерьми, которых он так любил. Он жил на щедроты короля Франции  вместо
того, чтобы с достоинством восседать на троне в Вестминстере.
   - Он вернется! - сказал Хессенфилд с жаром. -  В  этой  стране  много
тех, кто стоит за него и ненавидит узурпаторов. Ты видишь сама, как  нас
поддерживают: этот дом предоставлен в наше  полное  распоряжение.  Люди,
которые им владеют, - надежные якобиты.  Они  уехали  из  дома  со  всей
прислугой и оставили его нам в пользование. Хозяин со дня на день должен
вернуться, чтобы узнать, уехали мы или нет. Затем вся семья  вернется  в
дом. Врач, который приходил смотреть генерала, тоже один  из  наших.  Мы
разбросаны по всей стране и ждем сигнала...
   - Ничего хорошего не выходит из гражданской войны,  это  давным-давно
доказано, - заявила я.
   - Мы боремся за подлинного короля и  не  прекратим  борьбу,  пока  не
восстановим его на троне.
   - И, если за вами придет корабль, ты уедешь?
   - Да, Карлотта, да...
   Он вздохнул, и мы долго молчали.
   Как только стало светать, Хессенфилд подошел к окну. Я услышала,  как
он вздохнул. Выпрыгнув из постели, я подскочила к нему и увидела в  море
паруса. Он схватил меня за руку.
   - Наконец-то, они приплыли! Одевайся, Карлотта, не теряй времени!
   Я быстро оделась, он опередил меня.
   - Пойдем, Карлотта. Поторопись! Я поспешила за ним к конюшне, где  он
выбирал лошадь.
   - Ты отсылаешь меня прочь?
   - Ты должна уехать, пока другие не увидели корабль.
   - Даррелл хотел убить меня.
   - Да, он не оставил этой мысли Ты должна исчезнуть отсюда  как  можно
скорее. Знай: мы находимся в двадцати милях от острова Эйот. За день  ты
сможешь добраться туда. По пути, в Льюисе,  расспроси,  как  тебе  ехать
дальше. Скажи, что отстала от своих...
   - А ты уедешь во Францию?. Хессенфилд обнял меня и сказал:
   - Я думал о том, чтобы взять тебя с собой, но это слишком  опасно  Ты
должна вернуться домой.
   - Значит, мы с тобой расстаемся навсегда?..
   - Я вернусь! Не медли! Ты должна ехать прежде, чем проснется Даррелл,
иначе он попытается убить тебя.
   - Но ведь ты не позволишь ему сделать это?
   Это может произойти неожиданно, кто знает. Я не могу подвергать  тебя
риску! Обещаю тебе, Карлотта, я вернусь!
   Он вывел лошадь из конюшни,  опасливо  посмотрел  в  сторону  дома  и
легонько похлопал лошадь по ноге. Затем взял мою руку,  поцеловал  ее  и
приложил к своей щеке.
   - До свидания, милая Карлотта! - сказал  он.  Я  пустила  лошадь,  не
видя, куда  еду;  у  меня  перед  глазами  стояло  лицо  Хессенфилда.  Я
оглянулась, но его уже не было видно.
   Я ехала  вверх  по  склону  холма.  Наверху,  у  небольшой  рощицы  я
остановилась, спрыгнула с лошади,  привязала  ее  к  упавшему  дереву  и
оглянулась.
   Я увидела  корабль.  С  борта  спустили  на  воду  шлюпку,  и  гребцы
направили ее к берегу. Я наблюдала, как генерала  переносили  в  шлюпку,
как ее снова подняли на корабль.
   Затем я отвязала лошадь и поехала в Льюис. Таков конец этой истории.

РОЖДЕНИЕ РЕБЕНКА

   Когда я добралась до Эйот  Аббаса,  было  уже  темно.  В  Льюисе  мне
подробно все растолковали, и вскоре я наткнулась на знакомую дорогу.
   Я  въехала  во  двор,  и,  завидев  меня,  один  из  грумов  Харриет,
находившийся там, вскрикнул от радости.
   - Ну, вот и я, - сказала я. - Приехала, наконец. Он  рванулся,  чтобы
помочь мне слезть в седла.
   - Я должен бежать и сообщить хозяйке: она так беспокоится.
   - Да, да, - согласилась  я.  -  Я  с  тобой.  Мы  вбежали  в  дом.  Я
закричала:
   - Харриет! Грегори! Бенджи! А  вот  и  я?  Первой  на  зов  появилась
Харриет. Несколько мгновений она смотрела на меня,  потом  подбежала  и.
заключила в объятия.
   - Ой, Карлотта! - запричитала она. - Да где же тебя черти носили?  Мы
тут уже все извелись. Грегори! Бенджи! Она тут! Карлотта приехала!
   В прихожую влетел Бенджи и сжал меня в объятьях. И  дурак  бы  понял,
что он на седьмом небе от счастья. А затем подоспел и  Грегори  -  милый
молчун Грегори, чьи изъявления чувств были, может быть, и не так  пылки,
но что и он, под стать остальным, был рад моему приезду - это уж точно.
   - Ты приехала одна?..
   - Харриет, со мной такое приключилось!..
   - Однако ты выбилась из сил!  Тебе  необходимо  что-нибудь  съесть  и
сменить одежду, - подала голос Харриет.
   - Грумы приехали без тебя и сказали, что на тебя, должно быть, напали
разбойники по пути с постоялого двора на ферму, где они остановились.
   - Я все расскажу Не знаю только, с чего начать...
   - Я знаю, - заявила Харриет. - Начать нужно с  того,  что  ты  поешь,
умоешься и переоденешься. Твой багаж уже здесь. Можешь себе представить,
что мы пережили... А теперь, мужчины, предоставьте Карлотту мне,  а  ты,
Грегори, поторопи там насчет ужина. Но прежде пусть подадут  Карлотте  в
комнату немного куриного бульона.
   Харриет отвела меня в апартаменты, которые я всегда занимала,  будучи
в Эйот Аббасе. Едва я  извлекла  из  моего  багажа  свежее  платье,  как
принесли куриный бульон.  Я  с  жадностью  набросилась  на  него,  потом
вымылась горячей водой, которую мне подали, и переоделась.
   Харриет вернулась посмотреть, готова ли я - Приключение с тобой было,
говоришь? - спросила она. - Приятное?
   - Какое там! Меня едва не убили, чудом спаслась.
   Ты выглядишь сама не своя, и мы ждем-не дождемся, когда ты,  наконец,
поведаешь свою историю. Сейчас  я  не  буду  досаждать  тебе  вопросами,
дорогая. За ужином ты сама обо всем нам расскажешь.
   Я и рассказала, по крайней мере то, что я хотела бы, чтоб они  знали.
По дороге сюда я  решила,  что  в  моей  истории  должна  присутствовать
какая-то доля правды. Меня быстро подловят, если я буду все  выдумывать,
чтобы выгородить Хессенфилда, а я не хочу, чтобы ему грозила  опасность.
Но теперь он в безопасности -  я  сама  видела  его  на  борту  корабля.
Вероятно, сейчас он уже во Франции.
   Итак, я рассказала, как поздно мы прибыли в "Черный боров" и как  там
все  комнаты  оказались  заняты  шестью  мужчинами,   и   мне   пришлось
довольствоваться маленькой комнатушкой на том же этаже,  которая  им  не
приглянулась.
   Затем я перешла к рассказу о том, как обнаружила, что с  ними  вместе
был мужчина, в котором я признала генерала Лангдона.
   - Так значит, он бежал из Тауэра?! - воскликнул Бенджи.
   - Точно, - ответила я. - Они его спасли. И когда  выяснилось,  что  я
узнала  генерала,  меня  решили  убить,  но  один  из  них  не  допустил
кровопролития.
   Должно быть, в голосе моем появились теплые  нотки,  а  это  особенно
встревожило Харриет, насколько я могла заметить.
   - Они взяли меня  с  собой,  в  домик  на  побережье.  Потом  подошел
корабль, они уплыли на нем...
   - И отпустили тебя, - закончил Грегори.
   - Решили, верно, что они уже в безопасности, подлые негодяи, - сказал
Бенджи..
   - У них веская причина, - заметила я. - И они, действительно,  верят,
что справедливо было бы вернуть трон Якову.
   - Неужто они сделали тебя якобиткой? - спросила Харриет.
   - Ничего подобного. Мне совсем неинтересны эти глупые заговоры.
   - Какое тяжкое испытание тебе выпало, - вздохнула Харриет. - А уж как
мы волновались...
   - И матушка? - быстро спросила я.
   - Я не сказала ей: решила не тревожить раньше времени. Я-то понимала,
что с тобой ничего дурного  не  может  случиться,  но  ее  ты  знаешь  -
навоображала бы невесть что. А на самом деле видишь, все не так страшно.
Ты просто.., просто попала в руки к этим безрассудным людям.
   - Я все-таки не думаю, что Хессенфилд позволил бы им  убить  меня.  С
самого начала, когда он спас меня.
   Да, я, видно, здорово устала и уже не понимала, что говорю. А Харриет
палец в рот не клади - она была  куда  прозорливее  других  и  прекрасно
разбиралась в людских эмоциях.
   - Хессенфилд! - воскликнул Грегори.
   - Хессенфилд! - эхом повторил Бенджи.
   -  Пресвятая  Дева!  -  воскликнула  Харриет.  -  Ну  конечно,   лорд
Хессенфилд! В былые дни мы встречались с ним, и он  был  близким  другом
Якова. Естественно, что сейчас он один из главных  якобитов.  При  Якове
все Филды были "на коне"!
   - Филды? - вырвалось у меня непроизвольно.
   - Такая у них родовая фамилия, дорогая. Джон  у  них  самый  старший.
Помнится, я знавала его отца, еще