деле. Ну, пошли, поищем его.
     Мальчик был у флигеля на голубином дворике, возился с одной из птиц.
     - Он у нас лапку поранил, - сказал мальчик и залопотал:
     - Ну-ну, маленький, это всего лишь мисс Гвеннол и мисс Эллен. Они тебя не обидят.
     - Ты сможешь его вылечить, Слэк? - спросила Гвеннол.
     - Конечно, мисс Гвеннол. С этим я справлюсь.
     Гвеннол с улыбкой сказала:
     - Слэк, я хочу, чтобы ты завтра отвез меня на Большую Землю. Если, конечно, море будет как сегодня.
     - Будет тебе лодочка, мисс Гвеннол.
     - Со мной едет мисс Эллен.
     Он кивнул, но все внимание его было обращено на голубя.
     - Слэк, ты знаешь, что с ним делать?
     - О мисс Гвеннол, конечно, знаю.
     - И самое удивительное, - сказала Гвеннол, когда мы расстались с мальчиком, - что он действительно знает, и уже совсем скоро эта птичка будет прыгать и скакать, так что от других ее не отличишь.
     Через все закоулки внутреннего двора мы вернулись в комнаты.

***

     Днем я еще прогулялась, обследуя Остров. За обедом, рассказывая Яго о своих изысканиях, я с радостным удивлением обнаружила, что заразилась его "островным" энтузиазмом.
     Перед сном настроение мое было прекрасным. Каждый день, пообещала я себе, буду узнавать что-нибудь о моих родителях. Я уже предвкушала подробный разговор с Гвеннол во время завтрашней поездки, кстати, можно будет еще "потрясти" миссис Пенджелли.
     Я уже собралась лечь, как вдруг увидела мамин альбом, который обнаружила утром. Тогда я поставила свечку на маленький столик и принялась рассматривать наброски. Как интересны были эскизы замка, все уголки его были представлены в разных ракурсах. Мать обладала бесспорным талантом Серые каменные стены на ее рисунках просто дышали древностью. На одной из страниц был набросок Острова Голубых Скал - остров, море, далекая полоска суши вдали. Были и портреты Вот пухлый малыш с круглыми удивленными глазами. Рассматривая рисунок, я увидела подпись в уголке: "Э. 2 года". Ну, конечно, теперь я узнала себя. Вот, значит, какой я была в два года. Листая альбом, я встретила на развороте два портрета Яго, они как бы смотрели друг на друга. Сходство было схвачено удивительно, при этом лица на первый взгляд казались совершенно разными, но все же это был Яго, и только Яго. На обоих портретах он, как ни странно, улыбался, но на одном улыбка добрая, а на другом... Именно это выражение его лица так интриговало меня Глаза будто неотрывно следили за мной с листа. Что-то подобное было, кажется, в пустом особняке на площади Финлей: тяжелые веки скрывают наполовину глаза, придавая лицу выражение почти зловещее; изгиб рта наводит на мысли о тайных замыслах этого человека, не сулящих ничего хорошего.
     Я смотрела и смотрела на эти рисунки, и приятная вечерняя усталость, которую я ощущала, еще не взяв альбом в руки, уступила место тревожным чувствам. Что моя мать хотела сказать, так изобразив этого человека? Ясно одно: Яго - вовсе не тот, кем иногда может показаться. Может, мать будто предупреждала: осторожно, здесь не один, здесь два Яго.
     Мне стало не по себе, тем более что общество его сильнее, чем я, может, сама хотела того.
     Перевернув страницу, я увидела другой портрет, точнее два, и тоже на развороте. Наверное, моей матери нравился этот жанр - двойной портрет. И на этих страницах лица были разными, хотя изображен был один и тот же человек. Девушка. Слева - серьезный, скромный вид, коса через плечо, глаза девушки обращены к небу, в руках Библия. Справа - волосы девушки распущены, глаза неистово сверкают, и есть в них что-то, что определить я не сумела. Может, выражение муки на лице, умоляющий взгляд смутил меня? Казалось, девушка хочет сказать о чем-то, но не знает, как...
     Страшный рисунок.
     Внизу стояла буква "С".
     Я вздрогнула. Вскочила с кровати, распахнула створки гардероба. Там, на задней стенке, выцарапано тоже "С"! Значит, на портрете была та самая "С".
     И кто же она?
     О сне я уже не вспоминала. Снова вернулась я к первым страницам альбома, заполненным мирными пейзажами, видами замка, вернулась в надежде, что эти рисунки успокоят меня. Но перед глазами все стоял исступленный взор "С", а портрет Яго возродил в памяти переживания в пустом особняке.
     Однако этими ударами в тот вечер не обошлось - я получила еще один, самый сильный.
     А пока я твердила себе, что моя мама просто развлекалась рисованием, давала волю своей фантазии и тренировала руку, может быть; беря за основу изображение знакомого лица, она стремилась показать, как две-три линии и несколько штрихов могут изменить выражение лица, да и характер.
     До конца я сама в это не верила, но мысль эта немного утешила меня. Ненадолго.
     Перевернув еще одну страницу, я оцепенела. Первое, что я подумала, - я сплю, я вижу сон. Как это необычно, мелькнула мысль, я вижу сон... нарисованным. Но это было наяву - передо мной изображение той комнаты из того сна!
     Вот камин, вот скамья подле него, вот кресло-качалка, картина на стене... все, все, что являлось мне в сновидениях. Завороженно смотрела я на рисунок, Стучало в голове: комната моих кошмаров реально существует. Ее видела моя мать. Неужели это где-то в замке? Но замок я весь обошла.
     Альбом выскользнул из рук на покрывало. Что это все значит? Что это могло означать? Я почти физически ощущала присутствие матери в этой комнате, мне даже казалось, будто она хотела что-то сказать мне...
     Что ей известно о Яго? Двух разных людей видела она в нем. А кто та "С", скромная и неистовая одновременно?
     А теперь еще эта комната, которая преследовал меня в снах. Где она, эта комната? Где бы ни была, оны существует, раз моя мать видела ее. Видела и нарисовала. Для меня нарисовала. И это реальность. Мы с мамой часто сидели в бабушкином саду, и в руках у нее всегда был альбом.
     Значит, все же существует эта красная комната Где?..
     ОСТРОВ ПТИЦ
     Спала я плохо, но, как ни странно, кошмарное сновидение в ту ночь не беспокоило меня. Проснувшись, первое, что я сделала, это схватила в руки старый альбом, с утра я даже надеялась какое-то мгновение, что все рисунки я видела во сне.
     Нет. Не во сне, наяву. Столь знакомая зловещая комната. Яго. При дневном свете, правда, портреты его смотрелись иначе. Жутковатый облик ему возможно, придавал тусклый огонек свечи в полумраке.
     Появилась Дженет с водой для умывания. Я открыла альбом на странице с изображением комнаты и показала ей.
     - Как тебе эта комната, Дженет? - спросила я, внимательно наблюдая за ее реакцией.
     - О, красота-то какая.
     - Тебе знакома она?
     - А что, это срисовано с настоящей комнаты, мисс?
     Значит, Дженет никогда не была там.
     После завтрака ко мне зашла Гвеннол, узнать, готова ли я ехать.
     - Я рассматривала эскизы в мамином альбоме, - сказала я ей, - знаешь, так интересно. Взгляни-ка на этот рисунок.
     Гвеннол посмотрела, кивнула.
     - Ты знаешь эту комнату? - спросила я.
     - Знаю? А что тут знать? Комната как комната, ничего особенного.
     Ничего особенного! Как странно слышать такие слова! Мне хотелось сказать ей, что комната многие годы преследует меня, если бы только узнать, где она, я бы выяснила, откуда этот навязчивый сон и почему такая ничем не примечательная комната наполняет душу мою неизбежным ужасом. Однако ничего этого я вслух не сказала и ограничилась предположением, что, возможно, она где-то в замке.
     Гвеннол покачала головой, будто недоумевая, почему такая безделица так волнует меня. Рисунки ее совершенно не интересовали, а мое волнение она безусловно списала на счет того, что альбом тот принадлежал моей давно скончавшейся матери.
     В этот момент раздался стук в дверь. "Войдите!" - позвала я, и на пороге появился Слэк.
     - Ты что это вдруг? - спросила Гвеннол.
     - Да вот, мисс Гвеннол, я подумал, не выйти ли нам пораньше, а то прилив...
     - Ты прав, - согласилась Гвеннол, - а мы, кстати, почти готовы.
     Что-то толкнуло меня показать альбом Слэку. Я твердо решила про себя во что бы то ни стало выяснить, где же эта комната и откуда она в таких подробностях была известна моей маме.
     - Слэк, ты видел когда-нибудь эту комнату?
     Нельзя сказать, чтобы он побледнел - цвет лица его всегда был почти белым, - но лицо мальчика изменилось. И сам он, глядя на рисунок, весь напрягся: взгляда моего избегал.
     - Что, видел, да? - настаивала я.
     - Красивая комната, мисс Эллен, - медленно проговорил он.
     - Да, Слэк, хорошо, но ты раньше бывал в ней?
     Показалось мне или нет, что глаза его будто туманом подернулись.
     - Не могу ничего сказать о комнате на картинке, мисс Эллен, - еще медленнее сказал мальчик.
     - Почему же?
     - Эллен, дорогая, - засмеялась Гвеннол, - тебя этот рисунок просто околдовал. Твоя мать изобразила славный уютный уголок, вот, по-моему, и все. Что необычного в этом наброске?
     Слэк кивнул. Взгляд его был непроницаем.
     - Ну, пошли, - заторопилась Гвеннол, - все готово, Слэк?
     Они обменялись взглядами, значения которых мне знать, похоже, не полагалось.
     - Все сделано, все готово, мы едем, - сказал Слэк.
     Мы вышли из замка и спустились к берегу, где у пристани стояло на привязи несколько лодок. Море в то утро было безмятежно-спокойным, лодки едва заметно подрагивали на воде. Удивительная, почти ангельская улыбка освещала теперь лицо Слэка. От его замкнутости из-за моих расспросов не осталось и следа. Ему предстояло заняться любимым делом.
     Я смотрела на этот "непропеченный пирожок". Точная характеристика, надо сказать. Руки его были сильными, и в то же время еще ребячьими; глаза смотрели по-детски, если бы не временами набегавшая на них пелена.
     - Если море будет таким же, на обратном пути я буду грести, - сказала Гвеннол, - ты умеешь с веслами управляться, Эллен?
     - Немного, - ответила я, мгновенно вспомнив наши поездки на лодке с Филиппом по речушке неподалеку от Трентхэм Тауэрз, где мы однажды перевернулись на воде. Образ Филиппа так быстро и легко воссоздавался.
     - Значит, тебе придется потренироваться, и немало, потому что ты сама скоро оценишь этот способ передвижения вдоль Острова. Конечно, всегда можно найти гребца, но на себя рассчитывать всегда лучше.
     Материк быстро приближался, и уже очень скоро мы подошли к песчаному берегу. Слэк снял ботинки, закатал брюки, перед тем как прыгнуть на мелководье. Ловко перебирая веревку жилистыми руками, стоя по колено в воде, он вытащил лодку и привязал ее. Выбравшись на песок, мы сразу же направились к гостинице.
     Навстречу нам вышла миссис Пенджелли и при виде сына сразу просияла.
     - Ну, вот он, мой мальчик, мой Август, - запела она, а я на секунду удивилась, о каком Августе она говорит, пока не сообразила, что не может же мать называть любимого сына по прозвищу.
     - Рады вам, мисс Гвеннол, рады вам, мисс Эллен, - ворковала она, - может, хотите перекусить? А, вы, конечно, лошадок будете брать.
     - Я буду, - ответила Гвеннол, - а ты, Эллен?
     Я тоже согласилась, потому что вдруг подумала, что неплохо было бы посетить усадьбу Хайдрок. В конце концов, меня приглашали заезжать туда, если я буду на побережье, вот и случай подходящий.
     - Ну, Август, тогда беги на конюшню, скажи отцу, что дамы приехали и чего они хотят, скажи. А потом давай ко мне на кухню, тебя там вкуснятина дожидается. Пирожки горяченькие. А что гостьи наши пожелают отведать? Может, стаканчик вина?
     - Кто-нибудь прибыл уже в гостиницу? - поинтересовалась Гвеннол.
     - Нет, мисс Гвеннол. Никого здесь нет еще.
     - Пожалуй, мы выпьем вина, - решила Гвеннол.
     Мы зашли в дом, хозяйка накрыла стол - ежевичная наливка и уже знакомый мне шафранный кекс.
     Просидели так мы совсем недолго, когда во дворе гостиницы раздался шум, голоса, цоканье копыт - стало ясно, что кто-то приехал.
     Гвеннол сидела тихо и неподвижно, а на лице ее появилась легкая улыбка, превратившая ее из живой симпатичной девушки в настоящую красавицу.
     - Значит, в гостиной... - услышала я мужской голос и с радостью поняла, что принадлежит он Майклу Хайдроку. Тут же возник и он сам. Гвеннол быстро встала и пошла ему навстречу, протягивая руки, которые он взял в свои. Вдруг он увидел меня, и лицо его осветилось радостным удивлением.
     - Мисс Келлевэй! - воскликнул он. - Мисс Эллен Келлевэй!
     Гвеннол изумленно смотрела то на него, то на меня.
     - Вы... вы знакомы... вы... не может быть.
     - Но мы знакомы тем не менее, - выпуская ее руки и направляясь ко мне, сказал Майкл. Я протянула ему руку, он сжал ее в ладонях. - Ну, как вам понравился Остров? - поинтересовался он.
     - Я нашла его на редкость интересным, - ответила я.
     - Что-то я не понимаю, - уже нетерпеливо произнесла Гвеннол.
     - Все очень просто, - сказал ей Майкл.
     А я объяснила:
     - Когда я дожидалась лодки с Острова, то заскучала в гостинице и отправилась гулять, но потерялась в лесных владениях Хайдроков. Сэр Майкл выручил меня.
     - Ясно, - холодно молвила Гвеннол.
     - Вы должны сегодня же навестить нас, - с теплотой в голосе сказал Майкл.
     - Спасибо. Это было бы просто замечательно. У вас удивительный дом.
     - Ну что, Пенджелли приготовил уже лошадей? - спросил Хайдрок.
     - Я давно велела сделать это, - сказала Гвеннол.
     - Значит, как только все будет готово, мы выезжаем.
     - Возможно, у Эллен были другие планы, - предположила Гвеннол, - она говорила, что хотела бы осмотреть окрестности.
     - Если честно, - призналась я, - у меня была мысль заглянуть в усадьбу. Вы же говорили, что я могу наезжать в любое время, если буду на побережье? - обратилась я к Майклу.
     - Вообще-то, - ответил он, - я был бы задет, если бы вы этого не сделали.
     - Я так мечтаю вновь увидеть Хайдрок!
     - Вы? Вы теперь обитаете в настоящем замке. Боюсь, наше жилище покажется вам слишком скромным.
     - Ваша усадьба - это чудо! - воскликнула я.
     - Это самый красивый дом, какой я только видела, - горячо сказала Гвеннол.
     - Спасибо, Гвеннол, - поблагодарил Майкл, - признаться, я тоже так думаю.
     Мы вышли во двор, где нас уже ожидали лошади. Миссис Пенджелли, безмерно счастливая, что ей выпала возможность несколько часов побыть с сыном, проводила нас до ворот. А мы очень скоро уже скакали по дороге, ведущей к усадьбе.
     - Я собираюсь сегодня показать вам весь дом, мисс Келлевэй, - сообщил Майкл, - в прошлый раз вы ничего толком не видели. Да, кстати, как ваша нога?
     - Вообще не беспокоила. Уже наутро казалось, что ничего и не было.
     - А что, ты повредила ногу? - спросила Гвеннол.
     Я подробно рассказала ей, что со мной произошло. Она слушала внимательно, и на лице ее скорее была написана сосредоточенность, чем интерес.
     Мы добрались до поместья. Вошли в зал. Вот и длинный узкий обеденный стол, оловянная утварь, скамьи и та удивительная атмосфера мира и покоя, которые еще в первый раз поразили меня.
     - От этого дома исходит тепло и дружелюбие, - поделилась я с хозяином.
     - У всех такое чувство, - коротко откликнулась Гвеннол.
     - Да, - добавил Майкл, - у нас повелось считать, что дом или примет человека, или отвергнет, и узнать это можно, едва переступив порог. Вас, мисс Келлевэй, явно приняли и признали эти стены.
     - Вы тоже наделяете дома душой? И я. Вот уж не думала, что другим людям свойственно это.
     - Причуды и вздор, полагаете? Но раз уж вы так очарованы этим домом, позвольте все-таки с ним ознакомить. А, Гвеннол? Мы с Гвеннол очень старые друзья. И она дом знает не хуже, чем я.
     - С огромным удовольствием все посмотрю, - уверяла я, а Гвеннол сказала:
     - На этот уголок невозможно наглядеться.
     - Посмотрите на оружие в зале. Эти кирасы, например, надевали мои предки во время междоусобных войн. А эти оловянные сосуды хранятся в нашей семье уже несколько столетий. Мне бы хотелось оставить здесь все как было - на века, сколько получится.
     Вот и Яго такой же, правда, Гвеннол? - обратилась я к ней; мне ужасно хотелось вовлечь ее в разговор. К этому моменту я поняла, что в гостинице она ожидала приезда Майкла, что он и был тот самый "друг", которого она собиралась навестить. И поэтому совершенно ее не обрадовало то, что мы с ним уже встречались раньше, что я нарушила ее планы. Надо полагать, чувства Гвеннол к нему были более чем просто дружеские; об этом говорило особое выражение глаз, когда она смотрела на него, смягчившаяся линия рта.
     - Яго хочет вернуться к феодализму, - вдруг резко заявила Гвеннол, - он не только Островом своим мечтает владеть, но и всеми нами.
     - Остров - это его гордость, - попыталась защитить я Яго, - и он заслужил право гордиться им. Я со многими говорила на Острове, народ бесконечно уважает его Яго столько делает для этого уголка земли.
     - Эллен, дорогая, да они просто боятся против него слово молвить. Землю в аренду они именно у него берут. Не будут они ему подчиняться, пойдут против, он в два счета их с Острова выставит.
     - Уверена, что Яго никогда не пойдет на такое, - мягко возразила я.
     Гвеннол подняла брови и улыбнулась Майклу.
     - Нашей Эллен еще многому предстоит научиться в жизни, - сказала она. А он ненавязчиво и легко перевел разговор на другую тему.
     - Ну а теперь пойдемте осмотрим часовню.
     По каменным плитам пола в зале зазвенели наши шаги. Винтовая лестница в одном из уголков дома привела нас к тяжелой дубовой двери, окованной железом.
     - Сколько драматических событий здесь разыгралось... В часовне сохранилась келья священника, я вам покажу ее. Представляете, приходилось прятать священника от постороннего взгляда. Один из наших предков был женат на уроженке Испании, которая имела неосторожность пригласить в поместье католического священника для постоянной службы. Вообще я собираюсь написать подробную историю рода Хайдроков. Здесь, в часовне, сохранились и книги тех времен, и документы.
     - Это потрясающая идея.
     - Да, но занятие это доставляет особое удовольствие, если есть напарник. Вот Гвеннол, например, обещала помочь мне.
     - Я только об этом и думаю, - оживляясь, заговорила Гвеннол. - А писать историю такого семейства, как ваше, Майкл, особенно интересно. Хайдроки не то что наш род. - Она покривилась. - У нас в роду просто разбойники какие-то. А вы - настоящие аристократы.
     - Семейные секреты, этакие скелеты в шкафу, есть у каждого рода, - ответил ей Майкл, - как знать, до чего мы докопаемся в архивах и документах.
     - Как интересно! - воскликнула Гвеннол с таким видом, будто она в тот же момент готова была углубиться в пыльные ветхие страницы, а меня бросить, как говорится, посреди дороги, то есть усадьбы.
     Мозаичный пол в часовне был выложен маленькими квадратными плитками; широкие скамьи были задрапированы холстом. Позади алтаря красовались тончайшей работы занавеси, вытканные, как сообщил Хайдрок, его бабушкой, что было относительно недавно.
     - Занавес этот скрывает клеть для прокаженных, откуда они могли наблюдать за службой, не подвергая никого опасности заражения, не оскорбляя ничьих взоров. А вот там, наверху, в нише, еще одна клетушка-комната, где собирались дамы, которые по каким-либо причинам не хотели показываться в часовне среди посторонних людей. Давайте мы с вами поднимемся в солярий, а оттуда пройдем в "дамскую клетушку".
     - Нет, это просто здорово, - сказала Гвеннол, - принадлежать такому роду.
     - Непрерывная линия Хайдроков уходит глубоко в прошлое, - продолжал Майкл, - одно звено-поколение скреплено с предыдущим. К счастью, в роду у нас наследниками всегда были мальчики, так что имя наше сохранилось в веках. Я хочу, чтобы и у моих сыновей были сыновья, чтобы Хайдроки продолжали свой род.
     - А у вас есть сыновья? - спросила я.
     - Да я даже не женат еще, - рассмеялся он.
     - Так женитесь! Для вас это своего рода обязанность.
     - Мне бы не хотелось, чтобы женитьба стала для меня только лишь обязанностью.
     Гвеннол пристально