уйти далеко.
   - Одна!
   Она же совсем крошка!
   - Бекка очень сообразительна. Возможно, она сама отправилась домой?
   - Мы тоже так подумали, - сказала мать, - вот почему я и жду здесь.
   Мы отправились верхом к дому Черри. По пути мы встретили отца, в  его
глазах читалось отчаяние. Мне стало дурно от страха.
   - Мы там уже были: никаких следов...
   - Ничего, мы взглянем еще раз, - ответила Грейс.
   Мы ехали, и с каждой минутой мой страх усиливался. В  голове  у  меня
кружили самые разные предположения.  Куда  дочь  могла  отправиться?  Ей
никогда не говорили, чтобы она не ходила одна, просто  потому,  что  она
никогда не оставалась без надзора.
   Предположим, кто-нибудь похитил ее. Цыгане? Никаких цыган  поблизости
не было. И тут страх сжал мое горло. Пруд!
   - Поворачиваем, - сказала я Грейс.
   - Куда ты собираешься?
   - Пруд... - пробормотала я.
   - Пруд! - как эхо откликнулась она, и в ее голосе я услышала страх.
   Грейс молчала. Моя лошадь перешла на  легкий  галоп.  Мы  свернули  с
дороги, и впереди показался пруд.., мерцающий, зловещий.  Пустив  лошадь
шагом, я доехала до самой воды, и там в глаза  мне  бросилась  небольшая
сумочка из синего шелка, вышитая, с ручкой из цепочки. Я узнала ее:  она
висела на рождественской елке как подарок. Подарок достался  Ребекке,  и
она везде таскала с собой эту сумочку.  Не  могу  описать  тот  ужас,  с
которым я смотрела на эту маленькую сумочку.
   Я глянула на пруд. "Это возмездие!  -  истерически  думала  я.  -  Мы
сбросили туда тело этого мужчины, а теперь пруд забрал моего ребенка!"
   Наверное, я бросилась бы в воду, но Грейс удержала меня.
   - Что это? - спросила она.
   - Сумочка Ребекки!
   - Ты уверена? Я кивнула.
   - Это может значить только одно...
   Я взглянула на темную зловещую воду. Грейс сказала:
   -  Давай  возвращаться  домой!  Нужно  рассказать  о  том,   что   мы
обнаружили...
   - Бекка! - бессмысленно позвала я. - Вернись ко мне, Бекка!
   Эхо насмешливо ответило мне откуда-то из ив,  нависавших  над  водой,
плакучих ив, оплакивающих Ребекку. Но. Грейс была права:  мы  ничего  не
могли поделать. Нужно было вызывать помощь. Пруд прочешут, но, что бы мы
ни делали, здесь уже ничто не поможет.
   Я плохо помню происходившее. Слышала, как Грейс что-то  объясняет,  и
наступило замешательство. Потом отец поехал куда-то с группой мужчин.  Я
слышала, как они переговариваются: они собирались "прочесать" пруд.

***

   Настала дочь. Мужчины еще не вернулись.  Возле  меня  сидели  мать  и
Грейс. Никогда не забуду,  как  выглядели  их  лица  в  свете  факела  -
выражение полной безнадежности.
   На сердце у меня было тяжело Где-то в  глубине  души  была  еще  одна
мысль: "Неизвестно, найдут ли ее, но его найдут наверняка!"
   Ребекку не нашли, но труд оказался не напрасным. У самого берега,  на
мелком месте, нашли мужские золотые часы и цепочку. Кроме  этого,  нашли
останки какого-то человека. Они слишком долго пролежали в воде, чтобы их
можно было опознать, но представители властей  приехали  и  забрали  их,
вместе с часами, которые, похоже, вызвали их интерес.
   Я лишь наполовину осознавала происходящее, я думала о своем  ребенке.
Пока существовала надежда: по крайней мере она не утонула.
   Мать обнимала меня. Грейс сидела рядом, сочувственно глядя на меня.
   - Бекка  вернется,  -  говорила  мать.  -  Она  могла  заблудиться  и
где-нибудь уснуть...
   Мысль о том,  что  дочь  находится  где-то  одна,  испуганная,  не  в
состоянии найти дорогу домой, была ужасна, но это было менее ужасно, чем
возможность, что она лежит на дне этого ужасного пруда.
   Я не могла оставаться в доме, мне обязательно нужно было  отправиться
на поиски, и ноги, казалось, сами собой  вновь  привели  меня  к  пруду.
Грейс настояла на том, что пойдет вместе со мной.
   - Она должна быть здесь, мы нашли ее сумочку. Бекка! - закричала я, и
мой крик возвратился ко мне эхом.
   А  потом  я  услышала  это:  отчетливый  звук  колоколов,  исходящий,
казалось, из глубины пруда. Должно быть, это снилось мне? Они предвещали
несчастье, а я могла думать лишь о своем ребенке.
   Я взглянула на Грейс: она тоже слушала их, удивленно озираясь.  Затем
она неожиданно сорвалась  с  места  и  побежала  вдоль  берега  пруда  к
зарослям кустов. Я услышала ее крик, она вытаскивала кого-то из  кустов.
Это была Дженни Стаббс.  В  руке  она  держала  детскую  игрушку  -  два
колокольчика на палке, которые и звенели.
   - Вот они - колокола! - воскликнула Грейс. Дженни пыталась вырваться,
но Грейс крепко держала ее. Я подошла ближе и сказала:
   - Значит, это ты выкидывала эти шутки с колоколами, Дженни?
   Она исподлобья взглянула на меня.
   - Моего папу ни разу не поймали, никогда!
   Он звенел ими, когда сюда приходили люди и мешали нам.
   Грейс забрала у Дженни игрушку и встряхнула ее.
   - Значит, вот они какие - колокола  Святого  Бра-нока!  -  произнесла
она.
   - Почему ты хотела, чтобы мы ушли отсюда, Дженни? - спросила я.
   - Здесь сперва их много было! - сказала она. - Все  здесь  собрались,
возле пруда, а теперь вы пришли... Я подумала, что вы хотите забрать  ее
у меня!
   Мое сердце бешено заколотилось.
   - Забрать ее, Дженни? А кого, ты думаешь, мы хотели у тебя забрать?
   - Ее, Дейси.
   - Твою дочку?
   Она кивнула.
   - Она вернулась!
   - А где она? - выдавила я из себя.
   Она посмотрела  на  меня  хитрым  взглядом.  Я  не  стала  продолжать
разговор: что было сил, я бросилась к ее домику. Дверь была  заперта,  я
стала  колотить  в  нее.  Я  услышала  детские  шаги,  и  меня  охватило
облегчение: я их узнала!
   - Бекка! - закричала я.
   - Мама! Мама! Я хочу домой! Мне уже здесь надоело!
   - Открой дверь, Дженни, дай мне ключ!
   Она сдалась и вручила мне ключ. Я открыла дверь, и Ребекка  оказалась
в моих объятиях.
   Нам удалось выудить кое-какие  подробности  из  Ребекки.  Когда  Энни
осталась лежать у дороги, она решила пойти погулять, увидела  Дженни,  а
Дженни взяла ее за руку и сказала, что отведет  домой.  Дженни  сказала,
что ее зовут не Бекка, а Дейси, и что ее дом не там, где она  думала,  а
совсем в другом месте. Она не испугалась, Дженни хорошая.  Она  дала  ей
молока и сказала, что она должна лечь в постель рядом с Дженни.  Она  не
возражала, пока ей не надоела эта игра.
   Все были вне себя от радости, но мы с матерью очень жалели Дженни.
   - Бедняжка! - сказала мать. - Она  решила,  что  действительно  нашла
свою дочку! Она на самом деле очень больна! Я хочу попросить  Гренделлов
подержать ее у себя: миссис Гренделл хороший человек, а Дженни  часто  у
нее работала.
   Гренделлы были фермерами, арендовавшими землю на территории Кадора, -
добрые, честные, трудолюбивые люди,  на  которых  наверняка  можно  было
положиться.
   - Никто не сможет позаботиться о ней лучше! - говорила мать. - Нельзя
осуждать Дженни за то, что она  сделала:  она  не  собиралась  причинить
ребенку вред и заботилась о Ребекке все время, пока та была с ней!
   К ней нужно отнестись помягче.
   Я потребовала, чтобы кроватку Ребекки перенесли в  мою  комнату.  Это
приключение не принесло ей никакого вреда, но она хотела побыть со мной.
Мне хотелось того же самого - я должна быть уверенной в том, что дочь  в
безопасности и совершенно здорова.

***

   В газетах Бодмина сообщалось о находках в пруду.
   На цепочке и часах, найденных там, были инициалы: "МД"  и  "ВБ".  Они
были  не  выгравированы,  а,  казалось,  просто  нацарапаны.   Читателям
напоминали о событии, имевшем место много лет назад. Некий  человек  был
арестован по обвинению в особо мерзком убийстве: он  обесчестил  и  убил
девочку. Вскоре он должен был предстать перед судом, но сумел бежать  из
тюрьмы. Его  смогли  проследить  до  района  Полдери,  но,  несмотря  на
тщательные поиски, так и не обнаружили. В конце концов решили,  что  ему
удалось бежать из страны.
   Он пролежал в воде так  долго,  что  опознание  останков  было  почти
невозможно произвести, однако определенные факты указывали  на  то,  что
это был тот самый человек. На часах  стояли  инициалы  "МД":  его  звали
Мервин Данкарри. Инициалы "ВБ", должно быть,  принадлежали  человеку,  к
которому он  питал  особые  чувства.  Трудно  понять,  каким  образом  у
бежавшего заключенного могли оказаться такие часы: пока он  находился  в
тюрьме, их у него наверняка не было, но его тюремная одежда была найдена
на Бодминской пустоши, так что он явно сумел получить помощь от  кого-то
извне. Впрочем, можно было предположить, что он украл одежду, а вместе с
ней и часы, и лишь потом нацарапал на них эти инициалы. Полиция считала,
что на основании этого можно считать его личность  установленной.  Каким
образом часы оказались на мелком месте,  в  то  время  как  он  лежал  в
глубине пруда, - оставалось загадкой, но полиция была почти  убеждена  в
том, что  останки  человека,  обнаруженного  в  пруду  Святого  Бранока,
принадлежали Мервину Данкарри, хотя дело  об  убийстве  так  и  не  было
закрыто.

***

   Мне показалось, что Грейс очень потряс этот случай.  Я  предположила,
что она подумала о Ребекке, прогуливавшейся  там  в  одиночестве,  в  то
время как на свете существуют такие ужасные люди.
   Несколькими днями позже, когда мы  вместе  с  ней  ехали  верхом,  ей
захотелось спуститься к берегу моря. Мы проскакали галопом до  лодочного
сарая, там она остановила лошадь и сказала:
   - Давай привяжем лошадей и немножко погуляем пешком.
   Прогуливаясь, она задумчиво сказала:
   - Я все время думаю об этом человеке в пруду... На эту  тему  мне  не
хотелось говорить, и без того мне было трудно избавиться от мыслей о нем
после этой находки в пруду. Я сказала:
   - Мне  не  хотелось  бы  слишком  задерживаться!  Я  не  могу  теперь
положиться на Энни в делах, связанных с Ребеккой.
   - Как раз теперь-то она  будет  вдвойне  внимательной,  да  и  другие
сейчас не спускают с ребенка глаз. А ты не думаешь об этом  человеке?  Я
очень хорошо помню, когда это  произошло.  Тогда  здесь  гостил  молодой
человек...
   - Ты имеешь в виду... Бен?
   - Да, Бен. Ты помнишь, у тебя еще было кольцо?..
   - Да, - тихо ответила я.
   - На нем были инициалы "МД" и еще две буквы рядом, по-моему, "ВБ", те
же самые, что на найденных часах. Ведь ты нашла это кольцо, не так ли?
   Я кивнула.
   Где, Анжелет?
   - Это.., это когда со мной произошел несчастный случай...
   - Здесь, на берегу.., возле лодочного сарая? Я промолчала.
   - Странно все это! - сказала Грейс.  -  Часы  оказались  в  пруду,  а
кольцо здесь, возле лодочного сарая?  Зачем  бы  ему  приходить  сюда  и
терять здесь кольцо, а затем отправляться к пруду и тонуть там?  Что  ты
об этом думаешь, Анжелет?
   - Все это очень загадочно...
   - Покажи мне место, где ты нашла кольцо.
   - Я не помню, плохо помню.
   Грейс, нам пора! Она положила руку мне на плечо.
   - Анжелет, - она держала меня очень крепко и смотрела прямо в  глаза.
- Ведь ты что-то знаешь, не так ли? Что-то об этом человеке! Ты помнишь:
с тобой был несчастный случай, ты была тогда здесь, на берегу, нашла это
кольцо...
   - Все это было очень давно, я не помню!
   - Анжелет, мне кажется, что ты помнишь!
   Дело обстояло не так, верно?
   Я почувствовала, что оказалась в ловушке, и  вновь  появилось  то  же
самое безудержное стремление, которое охватило меня тогда, с  Джервисом:
мне хотелось говорить и объяснять. Я услышала, как произношу слова:
   - Нет, все обстояло не так!
   - У тебя возле этого пруда всегда появлялось особое чувство,  не  так
ли?
   - Откуда ты знаешь?
   - Я  наблюдала  за  тобой:  при  упоминании  о  нем  с  тобой  что-то
происходило. Что связывает тебя с этим прудом? Ты знала, что они  найдут
его там?
   - Да! - воскликнула я. - Я действительно знала, потому что...
   Грейс  придвинулась  ближе,  в  ее   глазах   блестело   нескрываемое
любопытство. Она еще крепче сжала мое плечо.
   - Расскажи мне об этом! Расскажи, Анжелет, тебе станет  легче,  когда
ты расскажешь.
   Я прикрыла глаза и вновь увидела всю эту картину.
   - Нам не следовало делать этого! Мы должны были вызвать  туда  людей,
сообщить властям о том, что он мертв.
   - Мертв? Кто?
   - Этот человек, убийца...
   - Ты видела его?
   - Да, видела! Он собирался сделать со мной то же  самое,  что  с  той
девочкой, но в  последний  момент  появился  Бен.  Они  начали  драться.
Мужчина упал и ударился головой о кусок старой стены: до  этих  раскопок
там было почти ничего не видно, просто  острый  камень,  скрывающийся  в
траве. Он проломил себе об этот камень голову и тут же умер. Мы с  Беном
сбросили его в пруд...
   Она смотрела на меня. Я с трудом узнавала ее. На бледном  лице  огнем
горели глаза.
   - А кольцо? - спросила она.
   - Оно валялось на берегу. Я подняла его, ни о чем не думая,  положила
в ящик и сразу же забыла о нем. Мне и в голову не могло прийти, что  это
его кольцо. А потом ты сказала, что оно тебе нравится, и  я  отдала  его
тебе.
   - Понимаю,  -  медленно  проговорила  Грейс.  -  И  все  время,  пока
разыскивали его, вы знали, что он лежит мертвый на дне этого пруда?
   Я промолчала.
   Теперь я понимаю, как это произошло, - сказала она. - А кто еще знает
об этом? Ты кому-нибудь говорила?
   - Только Джервису!
   - Джервису, - медленно повторила она. Грейс, ты думаешь, мы поступили
плохо?
   - Я думаю, вам не следовало прятать его тело. Теперь я  тоже  считаю,
что это была ошибка, но тогда  нам  это  показалось  лучшим  выходом  из
ситуации. Мы боялись, что  у  нас  будут  неприятности,  что  нас  могут
обвинить в убийстве... Нечто очень похожее  случилось  когда-то  с  моим
дедушкой. Ты же знаешь, в драке погиб  мужчина,  пытавшийся  напасть  на
девушку. Это сочли убийством и сослали деда в Австралию, на каторгу,  на
семь лет.
   Это было давным-давно!
   - Но не так уж давно. Наверное, мы действовали  поспешно,  но  мы  не
знали, как нам лучше поступить. Мужчина был мертв, но в любом случае его
повесили бы! Мы внушили себе, что ему лучше было умереть такой смертью.
   - Но все это тяготило твою совесть, правда? Все эти годы?
   Такие вещи невозможно забыть!
   Я рада, что рассказала тебе об этом, Грейс.
   - Да, я тоже рада...
   На обратном пути мы почти не разговаривали, думая  о  человеке,  тело
которого пролежало все эти годы на дне пруда Святого Бранока.

***

   Грейс вернулась в Лондон, и мне очень не хватало ее. Я начала ощущать
постоянное беспокойство. Мне казалось,  что  меня  уложили  на  огромную
перину, тщательно укутав: временами, по-моему, родители забывали о  том,
что я уже не  ребенок.  Я  чувствовала,  что  все  глубже  погружаюсь  в
какое-то забвение, поскольку все окружающие пытаются  охранить  меня  от
любых событий, считая, что они могут повредить мне. Они  забыли  о  том,
что я была замужем, что я путешествовала в Австралию и  вела  там  очень
нелегкую жизнь. Я поняла, что мне трудно приспособиться  к  тихой  жизни
провинциальной дамы, проживающей в самом дальнем углу  Англии,  -  пусть
даже в доме, где было проведено детство.
   Мать, видимо, понимала мои чувства. Я была уверена  в  том,  что  они
подолгу обсуждают мои  дела  с  отцом.  Они  устроили  несколько  званых
обедов, куда были приглашены молодые люди, -  хотя  они  были  не  очень
молодыми и большинство из них я знала с детства.  Я  понимала  намерения
своих родителей: они  полагали,  что  я  должна  вновь  выйти  замуж,  и
пытались подыскать мне подходящего мужа. Я сообщила,  что  не  собираюсь
выходить замуж, а когда соберусь,  то  предпочту  найти  его  сама.  Они
поняли, что я вижу насквозь их незатейливые хитрости. Слишком уж  сильно
они желали мне счастья,  а  я  чувствовала  себя  скованной,  замкнутой,
именно потому, что на меня обращали слишком много внимания. Мне хотелось
бы рассказать им про Бена и мои чувства к нему, но про это я ни с кем не
могла поговорить.

***

   Однажды к нам на чай заглянула миссис Пенкаррон. Она любила  наносить
нам такие краткие визиты. Кроме того, конечно,  они  приглашали  нас  на
обеды в Пенкаррон  Мэйнор,  а  мы  их  -  в  Кадор.  Морвенна  вместе  с
Пенкарронами состояла в  заговоре,  имевшем  целью  подыскать  мужа  для
Анжелет. Меня это смешило и беспокоило.
   В данном случае миссис Пенкаррон явилась к нам с  новостями.  Сидя  в
гостиной и медленно попивая чай, она сказала:
   - Мы много говорили - Джошуа и я - про Джастина.
   Я насторожилась  и  подумала:  "Что  же  он  там  мог  натворить?"  Я
представила себе карточный стол  в  столовой  Пенкарронов.  Кстати,  они
никогда не играли в карты, но я  почему-то  представила  себе  Джастина,
покрасневшего, с виноватым видом, с тузом червей, торчащим из рукава.
   - Он очень хороший молодой человек, очень  умный,  -  сказала  миссис
Пенкаррон. - Мы так благодарны ему за  все!  Ему  удалось  сделать  нашу
Морвенну счастливой.
   - Это, безусловно, так, - согласилась моя мать.
   - Он по-настоящему любит ее и обожает юного Патрика.
   - Ну, Патрик просто очаровательный.
   Наша Ребекка льнет к нему, а у нее хороший вкус!
   Миссис Пенкаррон улыбнулась.
   - Поначалу я была, конечно, против, в общем-то, как и Джошуа,  но  он
сказал, что мы не должны быть эгоистами, и он прав. Уже давным-давно, до
того, как Морвенна вышла замуж, он говорил, что нам нужно  завести  себе
офис в Лондоне. С деловой  точки  зрения  это  было  бы  очень  полезно:
маркетинг, экспорт и все такое  прочее...  Джошуа  говорит,  что  отсюда
трудно вести дела, и он начал подумывать о том, чтобы открыть там  офис,
поставив во главе его Джастина. Он сказал Джастину.., так, между  делом.
Видите ли, они смогут перебраться в Лондон. В конце концов, хотя  это  и
далеко отсюда, существуют ведь железные дороги! А Джастин  говорит,  что
они будут довольно часто приезжать сюда. Патрик, наверное, сможет жить у
нас, поскольку в Лондоне они будут очень заняты,  а  деревенский  воздух
мальчику полезен! Придется, конечно, проделать кое-какую работу, но  это
пойдет на пользу делу... Теперь, конечно, когда есть член семьи, который
может взять в руки дела этого офиса.

***

   - Понимаю, - сказала моя мать. - Нам будет очень не хватать Морвенны,
правда, Анжелет?
   При этом она внимательно смотрела на меня, а после  того  как  миссис
Пенкаррон покинула нас, сказала:
   - Я думаю, ты завидуешь Морвенне, потому что она едет в Лондон?
   - Джастин будет доволен, - ответила я.
   На этот раз мать воздержалась от дальнейших разговоров, но  я  знала,
что они с отцом постоянно обсуждают мои дела, и задумалась, что опять  у
них на уме? Наконец, все прояснилось.
   - Анжелет, я думаю, ты не  возражала  бы  против  поездки  в  Лондон.
Должно быть, тебе здесь скучновато?
   - Вовсе нет, просто...
   - Я понимаю, - сейчас она думала про Джервиса.  -  Конечно,  дорогая,
то, что произошло с тобой, - трагично. К тому же  ты  так  недолго  была
замужем. Все это, разумеется, очень беспокоит нас, но ты же знаешь,  что
и отец, и я всегда желали тебе только лучшего, так что оба мы  пришли  к
заключению, что если тебе пойдет на пользу пребывание в Лондоне,  то  мы
не станем упрекать тебя в том, что ты бросаешь нас. У тебя там есть дом,
там дядя Питер и тетя  Амарилис,  Елена  и  Мэтью..,  ну,  в  общем  вся
семья... Я почувствовала, что у меня поднимается настроение. Это обещало
перемены  и  неожиданности,  и  мать,  всегда  тонко  улавливающая   мои
настроения, поняла это.
   - Значит, все улажено! - сказала она. - Ты  можешь  отправиться  туда
вместе с Морвенной и Джастином. Я напишу Амарилис:  полагаю,  ты  можешь
пожить у них, пока не приведут  в  порядок  твой  дом.  Может  быть,  ты
возьмешь с собой Энни, чтобы она помогла тебе присматривать за Ребеккой?
Нам, конечно, будет очень недоставать тебя, но мы будем навещать вас,  а
ты в любой момент приезжай сюда!
   Я обняла ее и крепко прижала к себе.