ворим.  Нам
столько надо обсудить.
   Я провела ее по громадной лестнице с великолепной  резной  балюстрадой  в
комнату в верхнем этаже, где занималась рукоделием, точнее, шила платье  для
Хани, когда прибыла Кейт.
   Хотя стоял октябрь, послеполуденное солнце заливало длинную комнату, и  я
провела ее к окну, у которого только что сидела за работой.
   - Ты не голодна, Кейт? - спросила я.
   - Твоя матушка уже накормила меня. Она так  гордится  своими  близнецами.
Где твой муж?
   - Он очень занят. Здесь столько работы.  Я  была  поражена,  Кейт,  когда
поняла, насколько велико Аббатство. Предстоит еще очень много сделать,  если
мы хотим увидеть его таким же процветающим, как прежде.
   Она пристально посмотрела на меня:
   - Но оно не должно быть процветающим Аббатством, не так ли?
   - Конечно, это не Аббатство в том смысле, каким  было  аббатство  Святого
Бруно. Но здесь есть ферма, мельница, поля, которые нужно подготовить, чтобы
на следующий год они дали урожай. - Я говорила потому, что боялась вопросов,
которые Кейт может задать, если я остановлюсь. - Необходимо запасти сена для
животных...
   - Пожалуйста, не излагай мне перечень предстоящих работ.  Я  не  за  этим
сюда приехала.
   - Но ты должна понимать,  что  здесь  необходимо  многое  сделать  и  нам
потребуется много слуг, если мы хотим, чтобы усадьба процветала.
   - А Бруно? Где он?
   - Думаю, где-нибудь  в  Аббатстве.  Возможно,  он  договаривается  насчет
обработки земли или на мельнице, а может быть, и с Валерианом в скриптории.
   - Что он сказал, когда узнал, что я приезжаю?
   - Совсем немного.
   - Не своди меня с ума, Дамаск. Какое это произвело на него впечатление?
   - Какое самомнение!  Ты  думаешь,  это  такое  важное  событие,  что  ты,
наконец, соблаговолила посетить нас?
   - Я думала, что он будет рад.
   - Он неохотно делится своими мыслями.
   С этим она согласилась.
   Я спросила, как поживает Кэри. Вырос ли он?
   - Для детей это естественно. Кэри во всех отношениях нормальный ребенок.
   - Я хотела бы повидать его.
   - Ты увидишь его. Я привезу его в Аббатство. - Она  испытующе  посмотрела
на меня. - Что за банальные вопросы мы задаем друг другу! А у тебя здесь эта
девочка - ребенок Кезаи! - И снова ее испытующий взгляд  впился  в  меня.  -
Разумно ли это?
   - Я дала обет. А Дамаск всегда держит свое слово. А Бруно? Что он думает?
Только несколько недель, как женился, и уже ребенок!
   - Он смирился с тем, что я  должна  сдержать  данное  слово.  А  я  люблю
девочку.
   - Ты будешь ее любить. Ты вечная мать.  Такая  уж  ты  есть,  Дамаск.  Ты
счастлива?
   - Я счастлива.
   - Ты всегда обожала Бруно... Но ты всегда была такой честной. Ты  никогда
не умела скрывать свои чувства, правда?
   Я избегала смотреть ей в глаза.
   - Думаю, и ты не была безразлична к нему.
   - Но ты выиграла приз, ловкая Дамаск.
   - Я не была ловкой. Просто так уж вышло.
   - Ты имеешь в виду, что он вернулся и попросил тебя выйти за него замуж?
   - Именно это я и имею в виду.
   - И сказал, что положит к твоим ногам  богатое  Аббатство?  "Я  дам  тебе
богатство и драгоценности..." Я засмеялась:
   - Ты всегда была одержима стремлением к богатству, Кейт.  Я  помню,  что,
когда мы были детьми, ты говорила, что выйдешь замуж за герцога. Я удивлена,
что ты удовольствовалась простым бароном.
   - В битве жизни мы стараемся использовать  возможности,  которые  кажутся
нам достаточно хорошими. Упустить их значит остаться ни с  чем.  Не  так  уж
много знатных людей посещали дом твоего отца,  не  так  ли?  Ремус  оказался
вполне достойным моего внимания.
   - Он так же, как и прежде, без ума от тебя?
   - Он так же безумно влюблен, - ответила Кейт. - И он  страшно  благодарен
за сына. Но я хотела поговорить о тебе.., о тебе,  Дамаск.  Здесь  произошло
столько - больше, чем происходит в моем маленьком мирке. Твоя мать произвела
на свет двух близнецов и  это  твое  странное  замужество  -  вот  что  меня
интересует, - Я думаю, что ты знаешь о том, что произошло. Бруно вернулся  и
попросил меня выйти за него замуж. Было много разговоров о  новом  владельце
Аббатства. Никто не знал, кто он. Я согласилась выйти за Бруно, только тогда
он открыл мне, что он и есть владелец Аббатства, и рассказал  о  том,  каким
чудесным образом оно ему досталось.
   - Это фантастическая история, а я никогда полностью не верила в них.
   - И ты полагаешь, что я тебе лгу, Кейт?
   - Не ты, Дамаск. Но ты должна согласиться, что все это очень странно. Так
он просил тебя выйти за него замуж и только после  этого  открыл  тебе,  что
твоим домом будет Аббатство! Что за скрытный жених! Могу поклясться, что  ты
обещала ему разделить с ним жизнь в нищете.
   - Я думала, что так и будет. Она медленно кивнула:
   - Бруно - гордый человек.
   - Ему есть чем гордиться.
   - Разве гордыня не грех - не один из смертных  грехов,  как  меня  всегда
уверяли?
   - О да, ты становишься придирчивой,  Кейт.  У  Бруно  врожденное  чувство
собственного достоинства.
   - Я совсем не это имела в виду. - Лицо ее на мгновение потемнело,  и  она
пожала плечами. - Покажи мне Аббатство, Дамаск, - попросила  она.  -  Должно
быть, я получу от  этого  удовольствие.  Сначала  покажи  дом.  Эта  комната
прекрасна. Я буду представлять тебя здесь,  когда  вернусь  в  свой  мрачный
старый замок.
   - Так замок стал мрачным? Я думала, что ты очень гордишься таким чудесным
старым зданием.
   - Это всего лишь замок, причем семья Ремусов живет там со времен  Эдуарда
I. Его не сравнить с Аббатством, правда?
   - Я думаю, что сравнение в пользу замка.
   - Ну, Дамаск, это твои старые штучки. Ты учишь  меня  ценить  то,  что  я
имею. В тебе всегда было что-то от проповедника.  Что  ты  думаешь  о  новой
религии? Ты знаешь, у нее много сторонников? Это, конечно,  вызов  Риму,  но
это и делает ее такой привлекательной. Я  думаю,  это  более  простая  вера.
Вообрази богослужения на английском! Людям так  легко  их  понять.  С  одной
стороны, это хорошо, но в то же время это лишает веру некоторых  достоинств.
Когда плохо  понимаешь,  о  чем  говорят,  это  производит  гораздо  большее
впечатление.
   - Ты по-прежнему перескакиваешь в разговоре с предмета на предмет в своей
обычной непоследовательной манере. Что общего у религии с архитектурой?
   - Мне кажется, что в этом мире все связано. Вот! Ты впала в задумчивость!
Разве я сказала что-нибудь глубокомысленное? Возможно, я  становлюсь  умной.
Ты и Бруно, вы были умными, не так ли? Вы, бывало, сводили меня с ума, когда
с глубокомысленным видом обсуждали вопросы, в которых я не разбиралась. Но я
всегда могла обвести вас вокруг пальца. Я не  изменилась,  Дамаск,  и  я  не
сомневаюсь в том, что и ты и Бруно тоже не изменились.
   - Зачем нам обманывать друг друга?
   - Возможно потому, что у некоторых из нас есть то, что  хотели  бы  иметь
другие. Но не важно. Где Бруно? По правилам хорошего тона ему  следовало  бы
быть здесь и приветствовать меня.
   - Ты забываешь, что твой визит для нас неожиданность.
   - Он знал, что я собираюсь приехать в Кейсман-корт, не так ли?
   - И ты надеялась, что он будет ждать здесь, пока ты появишься?
   Она отрицательно покачала головой:
   - Я бы  не  стала  ожидать  этого  от  Бруно.  Пойдем,  покажи  мне  свою
прекрасную обитель.
   Я провела Кейт через комнату в собственную маленькую гостиную.
   - Здесь очаровательно! -  воскликнула  она,  оглядев  потолок  с  резными
балками, гипсовым орнаментом и  украшенным  фризом.  -  Построено  не  очень
давно, - объявила Кейт. - Я уверена, что старый аббат перестраивал дом после
того, как произошло первое чудо и Аббатство стало богатеть. Этим  он  обязан
Бруно. Это удивительно, как много людей обязаны Бруно.
   Я повела ее по комнатам. Кейт  восхищалась  всем,  что  видела,  но,  мне
кажется, в ее восхищении была  доля  зависти.  Галерея  очаровала  ее,  хотя
гобелены и драгоценные украшения были сорваны со стен Ролфом Уивером  и  его
людьми. Но они не повредили сидения у окон и прекрасный эркер, выходивший  в
крытую аркаду и трапезную.
   В конце галереи находилась  маленькая  часовня,  дверь  которой  украшали
панели с изображением Святого Бруно.
   - Они хорошо жили, эти монахи, - с улыбкой сказала Кейт.  -  И  как  тебе
повезло, что именно тебя привел Бруно в это чудесное место.
   Пока мы обходили Аббатство, она все время восторгалась, и я понимала, что
Кейт находит восхитительным место, владевшее в детстве нашим воображением, и
завидует мне. Она взбиралась по лестницам, по которым монахи  ходили  ночью,
открывала двери монашеских келий и стояла, оглядывая помещения.
   - Как здесь тихо! - произнесла она. - Как холодно! Здесь, наверное,  есть
призраки.
   Кейт призналась, что думает о тех, кто вынужден был  умерщвлять  плоть  и
страдал здесь.
   - Посмотри на этот соломенный тюфяк! - воскликнула она. - Вообрази, о чем
думал человек, живший в этой келье! Они отгораживались  от  всего  света  и,
вероятно, ночами тосковали о том, чего лишились. Разве это жизнь, Дамаск,  -
запереть  себя,  оградить  от  искушений,  от  мира?  Какое  странное  место
Аббатство. - Она взглянула в похожее на щель окно  монастырской  спальни.  -
Тебе здесь будет страшно по ночам, Дамаск. Кто знает, может быть, ты увидишь
призраки давно умерших монахов, разгуливающие в аркадах?  Тебе  не  кажется,
что жившие и страдавшие здесь люди могут вернуться на  место  пережитой  ими
трагедии?
   Кейт завидовала. Она хотела, чтобы Аббатство принадлежало  ей,  и  я  так
хорошо ее понимала - она всегда старалась получить то, что хотела.
   Я почти сожалела, что показала ей все Аббатство. Оно было  очень  велико.
Со временем, если все пойдет хорошо, хозяин Аббатства может стать  человеком
невероятно богатым и могущественным. Разве  не  к  этому  всегда  стремилась
Кейт? В душе я знала, что у нее к Бруно особое чувство. Он  был  властителем
дум нашего детства. Необычность его происхождения, его отчужденность  делали
его  не  таким,  как  другие,  и  он   обрел   необъяснимые   черты,   почти
божественность. Но в душе никто из нас не был уверен в том, действительно ли
произошло чудо в рождественских яслях тем давним утром.
   Я так понимала ее, мою практичную Кейт. И от этого любила  ее  ничуть  не
меньше. Я знала  ее  силу  и  слабость,  и  то  и  другое  было  велико.  Мы
соперничали из-за Бруно. Я знала это всегда, даже когда  мы  были  детьми  и
играли на траве на земле Аббатства.
   Что теперь чувствовала Кейт? Я знала,  что  она  сравнивает  Аббатство  с
замком Ремуса. Сравнивала ли она моего мужа со своим?
   В скриптории, где они встретились лицом к лицу, Кейт  напоминала  цветок,
освещаемый солнцем после дождя. Ее глаза сияли, щеки пылали, как  алые  розы
моей матери, так, что я почувствовала  себя  деревенской  девушкой  рядом  с
придворной красавицей.
   - Мы восхищались твоим Аббатством, - сказала она Бруно.
   Бруно тоже переменился. Я увидела  блеск  в  его  глазах.  Они  светились
гордостью за Аббатство и, кроме того, огромным удовлетворением,  потому  что
Кейт увидела его владения.
   - И что ты об этом думаешь? - спросил он.
   - Великолепно! Так ты стал владельцем поместья! И такая земля! Кто бы мог
подумать, что это возможно. Это чудо.
   - Это чудо, - повторил он. - У тебя все в порядке, Кейт?
   - У меня все в порядке, Бруно.
   Он едва взглянул на меня. Он действительно изменил свое отношение ко  мне
со времени появления Хани. Кейт, как всегда, была  в  центре  внимания.  Мне
живо вспомнилось как она ходит колесом по траве Аббатства, отвлекая  его  от
меня. Это было похоже на то, что она делала сейчас.  Она  пыталась  привлечь
его своей сияющей красотой. Она как будто говорила:
   "Сравни меня со своей маленькой простенькой  Дамаск",  -  Так  ты  пришла
навестить нас.
   - Я приехала на крестины младенцев Кейсмана и повидать Дамаск и тебя... -
Она помедлила на последнем слове.
   - И ты нашла много перемен?
   - Огромные перемены в Аббатстве! Во  всей  округе  ни  о  чем  другом  не
говорят.
   - Поэтому ты приехала посмотреть сама. И как ты его находишь?
   - Еще более прекрасным, чем я думала. Она  пристально  глядела  на  него,
привлекая к себе его взгляд. Я хорошо  знала  ее.  Она  не  знала  угрызений
совести.
   Какое она произвела на него впечатление? О чем он вспоминал?
   - Со мной нет моего сына, - сказала она. - Но  на  днях  я  привезу  его,
чтобы показать вам.
   - Я хочу взглянуть на него, - сказал он. Я вступила в разговор:
   - Мы выберем время, когда Бруно будет свободен.
   - Завтра я обязательно приду снова, - сказала Кейт. -  Мое  пребывание  в
этих местах будет недолгим, а нам о многом нужно поговорить. Я хочу узнать о
твоих планах, касающихся этого замечательного поместья. Дамаск показала  мне
его. Я и не представляла, что оно так велико. Раньше я видела только ворота,
высокие серые стены и, конечно,  то,  что  я  увидела,  когда  прошла  через
скрытую плющом дверь.
   Бруно внимательно смотрел на нее. Мне хотелось знать, о чем он думает.
   Мы вернулись в дом аббата, и все время  он  увлеченно  рассказывал  ей  о
своих планах.
   - На много миль вокруг не будет поместья лучше, -  с  гордостью  произнес
он. - Когда все будет приведено в порядок, фермы будут приносить  доход,  ты
увидишь.
   - О да, - сказала Кейт, - я увижу. И как сильно  я  стану  завидовать  из
башни моего замка.
   На следующий день в церкви Кейсман-корта окрестили близнецов.  Я  никогда
не видела, чтобы моя мать была так счастлива. Саймон Кейсман  тоже  выглядел
довольным.
   Мальчиков назвали Питер и Пол. Пол громко кричал в течение всего  обряда,
чем   доставил   удовольствие   моей   матери,   считавшей   это   признаком
мужественности,  хотя  спокойствие  Питера  показывало,  какой  он   славный
ребенок.
   На следующий день Кейт вновь посетила Аббатство. Мы перешли на террасу  и
предались ее любимому занятию - сплетням.
   После женитьбы и рождения сына Ремус, кажется, испытал  прилив  жизненных
сил. Казалось, что Кейт это огорчает, меня же ее огорчение просто  потрясло.
Она смеялась надо мной.
   - Богатая вдова, - сказала она, - это так привлекательно.
   - Так ты хочешь стать ею?
   - Тише. Если Ремус умрет во сне от того, что принял слишком большую  дозу
макового сока, то будут подозревать, что это подстроила я.
   - Не говори об этом даже в шутку.
   - Ты  все  та  же  прежняя  Дамаск.  Боишься.  Всегда  оглядываешься,  не
подслушивает ли кто.
   - Один раз доносчик отравил мне жизнь. Она положила руку на мою:
   - Моя бедная, бедная Дамаск. Как хорошо я тебя знаю! Твое  доброе  верное
сердце было разбито. Как я рада, что  оно  исцелилось!  А  теперь  тебе  так
повезло... Извини, что я вспомнила о тех печальных временах. И не думай, что
хочу избавиться от Ремуса. Он хороший муж, а иногда лучше  иметь  стареющего
мужа, чем молодого. Он так мне благодарен, бедный Ремус. И  я  даже  считаю,
что, если бы мне пришло в голову завести небольшое приключение  на  стороне,
он бы не обиделся.
   - Я надеюсь, ты не ищешь приключений, как ты это называешь?
   - Я оставляю тебе возможность сомневаться по этому поводу. И  я  не  вижу
причин, по которым ты должна быть настроена так критически, если  сам  Ремус
готов закрыть на это глаза. Но, упоминая о непостоянстве жен, я должна  тебе
рассказать о последнем  скандале  при  дворе.  Дело  касается  королевы.  Ты
слушаешь?
   - Я вся внимание.
   - Я боюсь, что наша дорогая маленькая королева попадет в  беду.  Жестокие
люди стремятся повредить ей, а она, бедняжка, не в силах им противостоять.
   - Но ведь ее брак был счастливым.
   - Он был таким. Как занятно видеть Его Величество в роли  любящего  мужа.
Она такое очаровательное маленькое создание. Но никак не красавица. Хотя она
и кузина Анны Болейн, но совершенно  лишена  элегантности.  Ты  помнишь  тот
день, когда мы ходили на коронацию Анны и она возлежала в паланкине?
   - После того как ты бесстыдным шантажом заставила Тома  Скиллена  отвезти
нас.
   Кейт громко рассмеялась, ее глаза сверкали озорством.
   - Том был так напуган! Что за женщина была эта Кезая!  Как  грустно,  что
она умерла! Ее любовные  похождения  продолжались  бы  до  старости,  и  эти
приключения стоили бы того, чтобы о них рассказывать! Я знаю таких людей. Но
я хочу поведать тебе о бедной маленькой Кэтрин Говард. Она чем-то напоминает
мне Кезаю. Она из тех, ко никогда не может сказать мужчине  "нет",  кажется,
она очень часто говорила "да".
   - Расскажи мне, что случилось. Я ничего не знаю.
   - Ты скоро услышишь, ибо я уверена, что все ее враги захотят выступить  с
доказательствами против королевы.
   - Бедное дитя, - прошептала я. - Ведь она немногим больше чем дитя.
   - Она немного старше тебя и чуть младше меня. И  я  считаю,  что  в  этом
возрасте еще рано покидать этот мир.
   - Но до этого же не дошло?
   - Если  все,  о  чем  ходят  слухи,  будет  доказано,  она  вполне  может
отправиться на Тауэрский холм, как ее восхитительная кузина шесть  лет  тому
назад.
   - Разве королю позволительно сменить так  много  жен  за  столь  короткий
срок?
   - Конечно! Разве эта мерзкая  Джейн  не  последовала  за  Анной,  которая
сменила испанку Екатерину? Правда, на Екатерине король  был  женат  двадцать
лет, и все это время у него была только одна  жена.  А  потом  другая  Анна,
которая была совсем не в его вкусе. Ей повезло. Я уверена, она  наслаждается
жизнью в Ричмонде. А теперь хорошенькая маленькая Кэтрин Говард.
   - С которой он так счастлив.
   - С которой он был счастлив. Бедная Кэтрин! Ходят  слухи,  что  она  вела
себя весьма легкомысленно в спальне, которую делила с  другими  девушками  в
доме своей бабки, - с несколькими  простолюдинками,  по  положению  немногим
выше слуг. Эти  беспринципные  женщины  сочли  забавным  занятием  растление
девушки знатного происхождения, и в  тринадцать  лет  у  нее  был  любовник.
Говорят, юная Кэтрин вскоре вступила в предосудительную связь с  музыкантом.
И это было только начало. После этого у нее была связь, похожая на  брак,  с
молодым человеком по имени  Франсис  Дерхам.  Таким  образом,  она  не  была
девственницей, когда вышла замуж за короля, хотя и утверждает, что была.
   - Ее бабушкой была вдовствующая герцогиня Норфолк, не правда ли?
   - Да. Ей и дела не было до очаровательной внучки.  Бедняжка  Кэтрин!  Как
дочь младшего сына, ее не принимали в расчет до  тех  пор,  пока  король  не
удостоил ее своим вниманием. Лишь тогда лорд Норфолк оценил свою племянницу.
Точно так же, как это было и с другой его племянницей, Анной Болейн.  Но  ты
помнишь, что он не помог ей в трудную минуту. Могу поклясться, что и  сейчас
он не собирается поддерживать Кэтрин.
   - Кэтрин в опасности?
   - Она настоящая дурочка, Дамаск. О, я бы вела себя совсем иначе, если  бы
была на ее месте!
   - Как бы искусно ни вела свои дела  королева  Анна,  они  привели  ее  на
Тауэрский холм, под меч палача.
   - Верно, - согласилась Кейт. - Но это было из-за того, что Анна не  могла
родить мальчика, а король был одержим желанием иметь сына.
   Тут я вспомнила о Бруно. Я была уверена, что он одержим тем же  желанием.
"По крайней мере, - подумала я, - он не отрубит мне голову, если я не  смогу
родить ему сына".
   - Кроме того, он был влюблен в Джейн Сеймур, -  продолжала  Кейт.  -  Вот
почему Анна лишилась головы - в силу не зависящих от  нее  обстоятельств.  С
королевой Кэтрин Говард дело обстоит не совсем так. Говорят, она  вела  себя
аморально,  у  нее  было  несколько  любовников   и   это   стало   известно
беспринципным членам семейства ее бабушки. Мне рассказывали,  что  некоторые
из них получили место в  ее  свите  потому,  что  угрожали  ей  раскрыть  ее
секреты, и волей-неволей она была вынуждена дать этим людям место при дворе.
   - И обо всем этом донесли королю? Я была уверена, он ее  очень  любит,  и
если