званного  открытием,  что
голос, который я  слышала,  принадлежал  вовсе  не  призраку,  а  живому
человеку,  находившемуся  в  доме  в  то  время,  когда  я  была  там  с
Джонатаном, и этот человек знал наш секрет.
   Это убийственное открытие наполняло меня ужасом, и все же я смогла  о
нем забыть. Я не могла думать ни о чем, кроме предстоящих родов.
   Наконец, этот день наступил. Мои роды были не такими легкими,  как  у
матери. Я долго и тяжело мучилась, и  время  от  времени  мне  в  голову
приходила мысль, что я терплю наказание за собственные грехи.
   Но наконец все кончилось, ребенок родился. Когда  я  услышала  первый
крик новорожденного, для меня наступил момент полнейшего блаженства.
   - Еще одна девочка, - сказала акушерка.
   Девочка! Я ликовала. В этот момент меня не  заботило,  кто  ее  отец.
Самое главное, что она появилась на свет.
   Ее положили  мне  на  руки.  Она  выглядела  красивее  Джессики.  Но,
возможно, это было всего лишь материнское чувство. У  нее  были  светлые
волосы, в то время как у Джессики - темно-коричневые. Ее лицо  выглядело
более нежным. Мне она казалась прекрасной, напоминающей лилию.
   Они стояли у моей  кровати  -  Дэвид  и  матушка.  Дэвид  восторгался
новорожденной, которая,  как  он  считал,  была  его  дочерью.  Мать  не
отводила от меня глаз, полных гордости и нежности.
   "Это ребенок Дэвида, - думала я. - Это так. Так будет. Но все же  как
я могу быть уверенной?"
   Матушка сказала, что теперь мы имеем двух самых прекрасных  младенцев
на свете. А как я собираюсь ее назвать?
   Имя пришло мне в  голову  внезапно  и  сразу  показалось  единственно
возможным. Несколько изысканное, но совершенно подходящее ей: Амарилис.

***

   В течение нескольких последующих недель для меня ничего не было более
важного, чем мое дитя. Каждую минуту я думала о ней. Дэвид разделял  мой
энтузиазм, и я была счастлива.
   Матушка решила, что двух наших младенцев нужно крестить одновременно,
и предложила выбрать день в конце октября.
   Я согласилась, что это  великолепная  идея,  и  она  взялась  строить
планы.
   - Не надо ничего грандиозного, - сказала она.
   Да мы и не можем, ведь не так давно умерла Сабрина. Поэтому я  решила
- только наша семья и несколько близких друзей. А ты как думаешь?
   Я ответила, что это идеальный вариант.
   - Ну, тогда назначим дату.
   Так мы и сделали.
   Мы пригласили семью Петтигрю и колебались, включать ли  Фаррингдонов.
Но моя мать сочла, что единственными посторонними,  кроме  нашей  семьи,
должны быть они.
   - Конечно, - сказала она, - Петтигрю являются членами нашей семьи или
скоро станут, но я не могу обойти стороной Фаррингдонов.
   Все будет тихо, посемейному. Я надеюсь, что Петтигрю останутся у нас.
А нельзя ли предложить Фаррингдонам тоже  заночевать?  Темнеть  начинает
рано, а до них путь неблизкий.
   Наши детишки подрастали, и  встал  вопрос,  кого  из  них  одеть  для
крещения в семейную рубашку.
   Я сказала, что, разумеется, Джессику, как старшую.
   - Ты действительно не возражаешь? - спросила мать.
   - Ничуть.
   По-моему, это не имеет значения.
   - Я позову Молли Блэккет. Она сошьет чудесную рубашку для Амарилис.
   И эта проблема разрешилась.
   Примерно за две недели до крестин я отправилась в  Эндерби  проведать
Софи. Она рассказала мне, что Альберик уехал в Лондон на несколько дней.
Жанне потребовался какой-то особый материал,  и  она  отправила  за  ним
Альберика.
   - Ему уже случалось несколько раз  ездить  туда  по  делам  и  всегда
удачно. Это для нас куда-то поехать все равно, что гору свернуть,  а  он
управился мигом.
   Я немного поболтала с ней о  предстоящих  крестинах,  а  на  обратном
пути, совсем рядом с Грасслендом, встретила миссис Трент.
   Когда она увидела меня, ее лицо просияло.
   - О, да это миссис Френшоу. Как поживаете? Вы чудесно выглядите,  моя
дорогая. Материнство вам пошло на пользу.
   - Благодарю вас, - ответила я.
   - А как ваш ангелочек?
   - Все хорошо, спасибо.
   Я хотела было пройти мимо, но она взяла меня за рукав.
   - Не заскочите ли  ко  мне  на  минутку,  немного  поболтаем,  выпьем
чего-нибудь.
   - Не сейчас, спасибо. Я засиделась в Эндерби, и мне пора домой.
   - Только чуть-чуть перекусить, - уговаривала она  меня.  -  Я  хотела
поговорить с вами.
   У меня сердце замерло, и я стала придумывать извинения.
   - Пойдемте, - продолжала она. - Это весьма важно.  Я  уверена,  вы  с
согласитесь, когда я расскажу вам.
   У меня дрожали ноги, и я почувствовала, как кровь приливает к лицу.
   - Вы не переутомились? Знаете, вам нужно заботиться  о  себе.  Должна
вам сказать материнские заботы отнюдь не пикник.
   - Я  отлично  себя  чувствую,  благодарю  вас.  Вот  только  как  раз
сейчас...
   - Давайте зайдем ко мне. Я должна поговорить с вами. Я уверена, когда
вы услышите, что я собираюсь вам сказать...
   Она пожирала меня глазами. Я подумала: она все знает. Что  же  теперь
делать?
   Придется узнать худшее. Если я не выясню, на что  она  намекает,  то,
возможно,  буду  воображать  себе  нечто   гораздо   более   страшное..,
катастрофическое.
   Я уступила и пошла с ней в Грассленд.
   - Заходите. Здесь нам будет  уютно.  Мои  девочки  как  раз  ушли.  Я
полагаю, они отправились в Эндерби. Мадемуазель Софи так добра к  Долли.
Кажется, она сочувствует ей.
   И Долли очень привязалась к ней.
   - Да... я ее там встречала.
   - Это хорошо и для нее, и для мадемуазель. Я  всегда  говорю,  что  в
мире не так часто можно найти друзей. Что вы будете пить?
   - Ничего, благодарю вас. Я перекусила у мадемуазель д'Обинье.
   - Хорошо. - Она провела меня в небольшую  гостиную  рядом  с  холлом,
закрыла дверь и, когда  я  уселась,  пристально  посмотрела  на  меня  и
сказала:
   - Это по поводу моей Эви.
   - Да?
   - Я беспокоюсь о ней. Она такая  милая  девушка.  Видите  ли,  мистер
Фаррингдон очень увлечен ею. Но из этого ничего не получается, а почему?
Потому что он совсем не встречается с ней, да и как  им  встречаться?  Я
полагаю, что очень  скоро  они  смогут  увидеться.  Он  весьма  приятный
молодой человек. Но чуточку  медлительный,  правда,  иногда  такие  люди
оказываются самыми лучшими. Но его нужно чуть-чуть подтолкнуть.
   Он приглашен к вам на крестины?
   - О нет, никакого приема не будет, миссис  Трент.  После  крестин  мы
соберемся в семейном кругу.
   - Я полагаю, Петтигрю все-таки  будут  там..,  учитывая,  что  мистер
Джонатан помолвлен с молодой леди.
   Я подумала: все-то она знает о нас!
   - Они в некотором роде члены семьи, - сказала я.
   - А Фаррингдоны?
   - Фаррингдоны - близкие друзья  мистера  Френшоу-старшего,  и,  может
быть, они заглянут к нам.
   - Они безусловно придут.., а с ними их сын. Мне очень хочется,  чтобы
он почаще встречался с моей Эви.  Я  думаю,  что  тогда  он  обязательно
сделал бы ей предложение.
   - Я, право же, ничего в этом не понимаю, миссис Трент.
   - Зато я понимаю. Никогда не видела молодого человека, более готового
влюбиться, чем этот Гарри  Фаррингдон.  Но  что  происходит?  Стоит  ему
пробыть с ней пару часов, как  их  тут  же  разлучают.  Он,  безусловно,
влюблен в нее. Она такая милая девушка. Я  думаю,  если  бы  только  она
попала в подобающее общество...
   Вы улавливаете смысл?
   - Да, конечно, я, право, что-нибудь сделала бы, если.., гм...
   - Миссис Френшоу, пригласите мою Эви на крестины. Пусть этот приятный
молодой человек снова увидится с ней. О, я беспокоюсь о девушках, миссис
Френшоу. Я сделала все возможное, чтобы дать им хорошее воспитание, -  и
вы должны признать, я многого добилась в отношении Эви. Видите ли, я  не
настолько богата.., не так,  как  ваша  семья.  Мне  всегда  приходилось
считать деньги и наскребать по мелочам. Понимаете, все из-за моего  сына
Ричарда. Он был довольно невоздержанным. Погуливал, и его женили. Но она
умерла, когда Долли появилась на свет.
   Он остался с двумя девочками и привел их ко мне.
   А потом, когда Эви еще не было и десяти лет, он ушел от нас навсегда.
   Такой девочкой, как Эви, можно гордиться. Я мечтаю увидеть ее  хорошо
устроенной. Я желаю ей добра.
   - Хорошо вас понимаю.
   Тогда пригласите ее  на  крестины,  чтобы  она  встретилась  с  Гарри
Фаррингдоном. Это все, чего я хочу.
   - Этим занимается моя мать, - сказала я.
   - Она послушается вас.
   - Я бы обязательно позволила Эви, если бы  мы  отмечали  это  событие
более широко. Но тут, действительно, собирается только семейный  круг  и
несколько..
   - Вы имеете в виду Фаррингдонов; но почему тогда нельзя пригласить  и
Эви? Думаю, вы это сделаете для меня.  Сделаете,  когда  я  вам  кое-что
расскажу.., нечто такое, что вам следует знать.
   Я почувствовала тошноту и головокружение. Началось... Это  -  шантаж.
Она все знает. Это она находилась тогда в доме и говорила в  трубу.  Она
собирается сказать: если вы не выполните мою просьбу, то я все расскажу.
   Я словно издалека услышала свой голос:
   - О чем же.., вы хотите мне рассказать?
   - О, знаете, у всех есть свои секреты, не правда ли?  А  человеческая
натура такова, что всегда есть какие-то вещи,  которые  нам  не  хочется
вытаскивать на свет, да это и не нужно. Но, если ошибка  уже  сделана..,
здравомыслящие люди.., они пытаются ее исправить, так ведь?
   До меня донесся мой притворный смех:
   - Я, право же, не понимаю вас, миссис Трент.
   - Ну, вы знаете, нужно прощать людей, когда они молоды. У них горячая
кровь. Они совершают такие дела, о которых потом жалеют,  но  тогда  уже
слишком поздно. Нам следует думать о таких вещах..,  как  последствия..,
когда мы уступаем своим маленьким слабостям.
   - Пожалуйста, миссис Трент...
   - Хорошо, моя милая, я подхожу к главному. Я только хочу сказать, что
моя Эви имеет такое же право на хорошую жизнь, как любой  человек.  Если
бы она имела то, что ей причитается, то давно бы посещала все эти балы и
приемы. Она имела бы реальную возможность найти там того,  кто  даст  ей
богатство и позаботится о ней в будущем.
   Она, казалось, отклонилась от темы, и я тоскливо ждала, когда же  она
вернется к своим угрозам, чтобы я  выполнила  ее  просьбу  в  уплату  за
молчание.
   - Я вам это рассказываю, миссис Френшоу,  потому  что  знаю  вас  как
разумную молодую женщину. И к тому же у вас доброе сердце. Вы не станете
судить других слишком строго, не так ли? У меня такое  чувство,  что  вы
меня поймете.
   - Скажите же наконец, что именно я должна понять.
   - Это очень давняя история.
   - Пожалуйста, расскажите мне ее, миссис Трент.
   - Вас тогда еще не было и в помине, миссис  Френшоу.  Это  было,  еще
когда ваша бабушка жила здесь, в Эндерби.
   Я вздохнула свободнее. По-видимому, речь пойдет  не  о  том,  чего  я
боялась, если, конечно, она не перейдет к той теме в дальнейшем.
   - Я жила здесь с матерью, экономкой  в  Эверсли,  присматривавшей  за
старым хозяином. Появилась ваша бабушка, и все нарушилось. Старик  сошел
в могилу.., тот мистер Френшоу... Дикон стал хозяином Эверсли. О, он был
совсем другим тогда.
   У него было какое-то имение далеко отсюда.., не слишком  богатое,  но
он  получил  Эверсли.  Женившись  на  деньгах,  он  стал  очень   важным
господином.., но я-то знала его тогда, когда он был простым парнем. Да и
я  сама  была  тогда  простой  девушкой.  Мы  с  ним  забавлялись..,  вы
понимаете, что я имею в виду.., еще до того, как я вышла замуж за Эндрю.
Потом я перебралась в Грассленд и Эндрю влюбился  в  меня.  Я  его  тоже
полюбила.., и он на мне женился.  Можете  вообразить,  что  говорили  по
этому поводу все наши соседи.
   - Да, миссис Трент, - сказала  я,  почувствовав,  что  снова  оживаю.
Скорее всего, это не имеет ко мне никакого отношения.
   - Люди не всегда добры к другим, вы согласны? Они ничего не забывают,
и в таких местах, как это, дурная слава ложится на всю семью.  Я  знала,
что моя мать оставила  Эверсли  из-за  толков.  Говорили,  что  она  еще
счастливо отделалась. И вот все это припомнили мне. Я осталась здесь.
   Мой Эндрю был прекрасным человеком.
   Когда я ходила беременная, он выглядел счастливым отцом. Я  не  знаю,
считал ли он на самом деле Ричарда  своим.  Он  был  таким  самолюбивым.
Разве я могла сказать ему правду? Иногда нужно хранить молчание о  таких
делах. Это бы разбило его сердце... И я решила, пусть  он  считает,  что
ребенок его, для общего блага. Вы понимаете, что я хочу сказать?
   - Да, - слабо вымолвила я.
   - Я хочу сказать, что отцом моего Ричарда был муж вашей матушки.
   - Нет, нет!
   - О да! В этом все дело.
   - Он знает?..
   - Я полагаю, он отлично знает. Я могла забеременеть только  от  него,
но никак не от Эндрю и ни от кого другого. Но  мне  удобнее  всего  было
говорить, что это ребенок от Эндрю. Так было лучше и для  Эндрю,  и  для
мистера Френшоу.
   - Кому об этом известно?
   - Мне, и ничто не убедит меня,  будто  мистеру  Френшоу  не  известно
тоже.
   А теперь знаете и вы.
   - И вы доверили мне этот секрет, который хранили годами?
   - Только потому, что желаю  восстановить  справедливость.  Эви  имеет
законные права, разве вы не видите?
   - Да, - ответила я.
   - Конечно,  теперь  не  имеет  значения,  многим  ли  людям  об  этом
известно, верно? Мой бедный Эндрю сошел в могилу, думая, что у него есть
сын.., но с тех пор минули годы. Такие вещи со временем улаживаются.  Но
все-таки существуют права.., и я хочу, чтобы Эви их получила.
   Вы меня понимаете, я надеюсь.
   - Да, я вас вполне понимаю.
   - Значит, вы поможете мне, да?
   Я испытывала такое облегчение, что даже  сочувствовала  ей.  В  конце
концов, она  заботилась  только  о  благополучии  внучки,  что  довольно
естественно.
   Я сказала:
   - Что смогу, сделаю, миссис Трент.
   - Я знала, что вы отнесетесь ко мне с пониманием. По правде говоря, я
бы умерла спокойно, зная что Эви вошла в семью Фаррингдонов, потому  что
тогда Эви сможет позаботится о Долли - а кроме  их  двоих,  меня  больше
ничто не беспокоит.
   Я  сказала,  что  мне  пора  уходить,  и  на  этот   раз,   полностью
высказавшись, она не пыталась меня удерживать.

***

   Все оказалось проще, чем я предполагала. Я как бы  невзначай  сказала
матери:
   - Меня мучает совесть из-за того, что Эви Мэйфер не имеет возможности
чаще встречаться с Гарри Фаррингдоном.
   - Кажется, этот роман постепенно должен угаснуть. Это  не  подходящий
вариант. Не думаю, чтобы Джон  и  Гвен  горели  желанием  породниться  с
миссис Трент.
   - Я понимаю, она весьма неприятная женщина,  но,  по-моему,  искренне
любит Эви, а Эви - довольно милая девушка. Думаю, мы должны  ей  чуточку
помочь.  Гарри  будет  на  крестинах.  Почему  бы  нам  одновременно  не
пригласить и ее?
   Мать недовольно поморщилась:
   - Я бы не возражала, но есть еще ее бабка и та другая  девица,  вечно
угрюмая и молчаливая.
   - И все же мне бы хотелось пригласить Эви.  А  что  если  позвать  ее
одну? Вот что я сделаю. Скажу, что состоится чисто семейная встреча,  но
если  Эви  имеет  желание  прийти..,  вроде  как  представительница   от
Грассленда...
   - Ладно, относительно Эви я не возражаю, - согласилась мать.
   Я сказала, что приглашу ее.
   Потом я задумалась, что сделала бы миссис  Трент,  не  выполни  я  ее
настойчивую просьбу. Вытащила бы на свет Божий тот старый скандал, а как
отнеслась бы моя мать к юношеским шалостям своего мужа? Разумеется,  она
бы не слишком переживала. Это было так давно, а время все лечит. Следует
поблагодарить миссис Трент за эту спасительную мысль.
   На следующий день я отправилась в  Грассленд  и  увиделась  с  миссис
Трент.
   - Собирается только наша семья, миссис Трент, - сказала я, -  поэтому
хорошо, если  Эви  придет  одна..,  представительницей  Грассленда,  так
сказать.
   Ее лицо расплылось в улыбке, и мне это было очень приятно.
   - Я знала, что вы поможете, миссис Френшоу, - сказала она.
   Я радовалась, что смогла оказать ей  услугу.  Она  совершенно  права.
Если ее рассказ  правдив,  то,  безусловно,  Эви  заслуживает  некоторой
помощи, но, даже если все это ложь, Эви все равно надо помочь.

***

   Крестил детей тот же самый священник, который венчал нас с Дэвидом  в
нашей маленькой  семейной  часовне  в  Эверсли.  Это  была  трогательная
церемония. Джессика выглядела чудесно в фамильной рубашечке для крестин,
в которую облачали младенцев Эверсли последние сто лет, а Молли  Блэккет
превзошла себя, чтобы Амарилис выглядела не  хуже.  Амарилис  вела  себя
безупречно, тогда как  Джессика  у  самой  купели  разразилась  истошным
воплем и не  останавливалась,  как  ее  ни  увещевали,  пока  крепко  не
ухватилась  за  довольно-таки  выдающийся  нос  священника,  который  по
неосторожности вдруг оказался рядом.
   За исключением этого, все прошло отлично; младенцев отнесли обратно в
детскую, сняли с них церемониальные одежды и уложили спать в колыбельки.
   После того как все поочередно  тихонько  зашли  взглянуть  на  них  и
выразить свое восхищение, мы вернулись в холл, где были накрыты столы  с
вином и бутербродами, а мы с матерью разрезали пополам праздничный торт.
   Приехали тетя Софи с  Жанной.  Их  привез  Альберик  -  Софи  недавно
приобрела небольшой экипаж, похожий на  рессорную  двуколку  с  удобными
сиденьями для нее  и  Жанны,  и  местом  для  кучера  спереди.  Альберик
обкатывал ее и, безусловно, этим очень гордился.
   Я уговорила Жанну присоединиться к  нам,  что  она  сделала  довольно
неохотно. Альберик пошел на кухню. Он был в большой дружбе  с  одним  из
наших слуг, молодым Билли Графтером, которого он, собственно, и  устроил
к нам.
   Наймом персонала у нас обычно занимались экономка  или  дворецкий.  Я
знала, что они подыскивали человека на  место  Джема  Баркера,  умершего
несколько месяцев назад, и,  когда  появился  Билли  Графтер,  дворецкий
просил разрешения его нанять. Разрешение было немедленно дано,  так  как
молодой человек произвел хорошее впечатление и представил  рекомендации,
которые убедили нас, что он неплохой работник. Оказалось, что в один  из
своих визитов в Лондон Альберик познакомился с Билли, который работал  в
гостинице. Билли был деревенским  парнем,  который  не  любил  городскую
жизнь  и  мечтал  поселиться  в  провинции.  Поэтому  он  ухватился   за
возможность поступить к нам.
   Я знала, что Альберик часто проводил время  с  ним.  Ему  приходилось
объезжать двух лошадей для Софи, а в нашей же конюшне их было несколько,
и молодые люди часто выезжали вместе в свободное от работы время.
   Софи  была  этим  довольна.  Она  говорила,   что   Альберику   нужно
совершенствоваться в английском языке и она рада, что у него есть друг в
Эверсли.
   Мое внимание в тот день было обращено на Эви и Гарри Фаррингдона. Они
казались такими счастливыми. Я удивлялась, почему Гарри не делал никаких
попыток встречаться с  ней.  Он  всегда  мог  поехать  в  Грассленд  под
предлогом, что собирается к нам.
   Миссис Трент была очень хитрой женщиной. Она понимала, что  не  может
пригласить Фаррингдонов в Грассленд потому, что она  не  принадлежала  к
тому кругу людей, которых охотно принимают в их семье.
   По-видимому, по  этой  причине  дело  и  не  клеилось.  Будь  Эви  из
подходящей семьи, они бы уже давно обручились.
   Я пыталась сделать для Эви все, от меня зависящее. Мне она нравилась.
Она  отличалась  от  своей  бабушки  и  сестры.   Она   была   приятной,
хорошенькой, нормальной девушкой.
   Джонатан приехал домой  на  крестины.  Внешне  он  казался  преданным
Миллисент. Одна только  я  по  взглядам,  которые  он  бросал  на  меня,
понимала всю фальшь его поведения. А проходя мимо, он шепотом  произнес,
что все еще не оставил надежду на нашу встречу.
   Честно говоря, его поведение наполняло меня дурными предчувствиями. Я
чувствовала его сексуальность, и меня пугал тот факт, что я все  еще  не
уверена в себе.
   Я понимала, что должна вес