ть на нее, но все равно чувствовала,  что  все
время вижу эти странные полузакрытые глаза.
   - Очень впечатляющее зрелище, я уверена, - сказала тетя  Софи.  -  Вы
ничего не слышали, пока были в отъезде, я полагаю?
   - О чем? Ты имеешь в виду войну? Там об этом мало говорили.
   - Я имею в виду Альберика.
   - А что, тетя Софи?
   - Я говорю о розыске его убийцы.  Это  плохо,  когда  невинных  людей
убивают, топят и никто ничего не предпринимает.
   - Я думаю, они пытаются...
   - Пытаются. Их это не волнует. Они думают, что он был простым  бедным
эмигрантом. Но однажды я узнаю, кто убил его, и тогда...
   Она замолчала, и я  захотела  спросить:  "Тетя  Софи,  что  ты  тогда
сделаешь? Что ты сделаешь, если узнаешь правду?"
   - Я убью того, кто поднял руку на этого бедного  невинного  мальчика.
Да, убью собственными руками.
   Она посмотрела на руки, когда говорила это, длинные,  тонкие  пальцы,
очень бледные руки человека, никогда не занимавшегося физическим трудом.
   Бедная тетя Софи, она выглядела бы так беззащитно, усталая и  старая,
если бы не блеск в глазах и решительность в голосе.
   - О да, -  продолжала  она,  -  ничто  не  остановит  меня.  И  я  не
успокоюсь, пока те, кто сделал это грязное  дело,  не  предстанут  перед
судом. - Ее голос перешел в шепот:
   - Это кто-то здешний, кто близок к нам...  Подумай  об  этом.  Убийца
находится среди нас, и я не успокоюсь, пока не найду его.
   Тетя Софи, ты не должна так волноваться. Это вам вредно.
   - Вредно! Что мне полезно?
   Терять людей, к которым привязана. Позволить забирать  их  у  меня..,
безнравственно убивать?
   - Мы многого не знаем, - сказала я.
   - Я знаю одно, - ответила она, - произошло ужасное убийство, и,  если
никто другой не привлечет убийцу к ответу, это сделаю я.
   - Но, тетя Софи...
   - Ты думаешь, что я говорю ерунду, не так ли? Но я  знаю,  что  здесь
происходит. У меня есть друзья.
   В комнату вошла Жанна.
   - Мадемуазель Софи, успокойтесь, - сказала она.
   - О, Жанна... - на мгновение Софи наклонилась к ней. - Это такой злой
мир, и мне надо только любить кого-нибудь.
   Это несчастье для меня.., для него.
   - Нет, нет, - ответила Жанна. -  Это  не  так.  В  мире  очень  много
хорошего.
   Жанна из-за спины Софи показала мне, что пора уходить.
   - Хорошо, тетя Софи, я должна идти.
   Я снова приду проведать тебя попозже.
   Жанна вышла за мной.
   - Это наваждение. Она была, как... Вы помните еще во Франции учителя,
который уехал? Она тогда подумала, что судьба обернулась против  нее,  и
никогда не верила тому, что о нем говорили. Она считала  это  предлогом,
чтобы убрать его. Затем ей стало немного лучше, и вот  теперь  случай  с
Альбериком. Она все время взвинчивает себя. Мне  это  не  нравится.  Она
чувствовала себя лучше до того, как приехала в Эндерби.
   Мы так благодарны, что вы ухаживаете за ней.
   - Я буду делать это до тех пор, пока Бог не заберет кого-либо из  нас
в другой мир. Надеюсь, эта тайна будет разгадана. Ей очень поможет, если
убийцу найдут и привлекут к ответу. Я  чувствую,  что  тогда  она  снова
поправится.
   Грустная, я поехала в Эверсли.

***

   Стоял душный июль. Я не видела  Джонатана  со  дня  его  свадьбы.  Он
остался у Гринфиллов в Майденхэде.
   Однажды утром я решила поехать с Дэвидом, который предложил осмотреть
дома, нуждающиеся в ремонте.
   Было унылое туманное утро, но, когда туман рассеялся, стало жарко.  В
лесу я залюбовалась наперстянками, росшими на полянках между  деревьями,
а на лугах меня пленили алые островки маков среди пшеницы.
   Когда Джонатана не было, я забывала прошлое и тогда мне казалось, что
я действительно счастлива.
   Дэвид говорил о необходимости ремонта у некоторых построек крыш.
   То же самое и в Клаверинге, - говорил он. - Там  уже  начали  работы.
Похоже, такая же проблема стоит и в Эверсли. Ты должна поехать со мной в
Клаверинг. Когда подрастет Амарилис,  мы  отправимся  туда  все  вместе.
Геррард - прекрасный управляющий, но, думаю, мы все же должны навещать и
это имение.
   - Дикон никогда туда не ездит, - сказала я.
   - Да, но он все держит в поле зрения. Он всегда просматривает счета и
делает свои замечания.
   И все же я всегда чувствовал, что его главные интересы  сосредоточены
в Лондоне.
   - Тайные дела?
   - Я рад, что не участвую в них.
   - Я тоже рада.
   Так-то лучше...
   - Это более подходит для Джонатана. На самом деле, мы оба нашли  свое
место в жизни.., тебе не кажется?
   - Да. Я рада, что ты так удобно устроился.
   - Но  лучшее,  что  я  получил,  -  это  ты,  Клодина.  "Неужели?"  -
недоумевала я. Если он все узнает, то  не  изменит  ли  свое  мнение?  И
тяжесть греха вновь обрушилась на меня и испортила всю прелесть утра.
   - Я хочу осмотреть мост Ламмингс, - сказал Дэвид.  -  Вчера  не  было
свободного времени. Вероятно, его надо немного укрепить.
   - Ужасно, если мост не выдержит, когда кто-нибудь поедет по нему.
   - Да, река очень глубокая в этом месте. Это опасно. Мы сначала поедем
к коттеджам и предупредим, что я послал  кровельщика  посмотреть  крыши.
Возможно, где-нибудь требуется ремонт.
   Я знала, что Дэвид сделал своим обычаем разговаривать с  арендаторами
и объяснять, что происходит. Во  время  этих  бесед  он  узнавал  об  их
нуждах. В это утро я снова убедилась в том,  какие  идеальные  отношения
установились у него с арендаторами. Этого не могло быть  при  Диконе.  Я
думаю, что его все боялись.
   Я гордилась Дэвидом, и мое настроение все больше улучшалось.
   Да, я была счастлива. В сотый раз я подумала, что и он не должен быть
несчастным. Это был мой  долг.  И  единственный  способ  сделать  это  -
сохранить мой секрет.
   - Не забудь о мосте, - сказал Дэвид.
   - Поехали.
   Мост Ламмингс, как я полагала, получил свое название по  имени  того,
кто построил его сотни лет назад.  Поэтому  и  не  удивительно,  что  он
нуждался в ремонте.
   Мы спешились и  привязали  лошадей  в  кустарнике  на  берегу.  Дэвид
потрогал бревна.
   - Да, - сказал он, - здесь оторвалось немного, но, думаю,  это  легко
можно починить. Займет немного времени.., если вовремя взяться.
   Я оперлась на парапет и огляделась. Плакучие ивы тихо склонялись  над
водой, и верейник багрянцем тронул берега.  Вдруг  я  что-то  увидела  в
воде. Я внимательно всмотрелась. Похоже, что это была женщина.
   - Дэвид! - пронзительно вскрикнула я. Он тут же подошел ко мне.
   - Посмотри! - прокричала я. - Что это там?
   - О, Боже, - выдохнул он. Затем пробежал по мосту и спустился к реке.
   Я никогда этого  не  забуду.  Она  лежала  там,  белая  и  спокойная.
Казалось, она мирно улыбалась. Она была очень красива, бедная несчастная
Эви.
   Дэвид достал ее из воды и положил на берег.
   - Она мертва, - сказал он. -  Прошло  уже  несколько  часов.  Бедное,
бедное дитя! Что толкнуло ее на такой шаг?
   Мы в ужасе смотрели друг на друга. И хотя не обмолвились  ни  словом,
но оба подумали о Гарри Фаррингдоне.
   - Мы ничем не можем ей помочь, - сказал Дэвид. - Нужно позвать  врача
и найти повозку.
   - О, какая трагедия! Бедная Эви.., бедная миссис Трент.., и Долли.
   Мы вернулись, убитые горем.
   Это было ужасно. Несчастье  потрясло  всех.  Она  была  такой  милой,
приятной девушкой, такой симпатичной. Ужасно сознавать, что она  мертва.
Я вспомнила, как она улыбалась Гарри Фаррингдону.
   Она действительно любила его. Сообщение о помолвке поразило ее.  Мэри
Ли, наверное, говорила о ней со слугами в Эверсли, а те передали новость
в Грассленд.
   Что  за  жестокая  судьба!  Она,  несомненно,  любила  его.  И  когда
состоялась помолвка с другой, жизнь стала невыносима для нее.
   Я подумала, что сейчас творится в Грассленде. Я не знала,  идти  туда
или нет. Эви встретила Гарри Фаррингдона в нашем доме. Это не моя  вина,
но миссис Трент будет во всем винить нас. Наверное, даже проклинать.
   Вскоре пришло потрясающее известие.
   Эви Мэйфер была беременна уже три месяца.
   Это было хуже всего. Бедная девочка! Почему она  ничего  не  сказала?
Мама сделала бы все, чтобы помочь ей, да и я тоже.  Дэвид,  конечно  же,
мог помочь.., даже Дикон. Он всегда терпимо относился к таким вещам.
   Но она хранила эту тайну в  себе.  Могу  представить,  какое  ужасное
впечатление это произвело в доме.

***

   Люди говорили об этом шепотом. Я была уверена,  что  в  комнатах  для
слуг ни о чем другом не говорили.
   Я чувствовала, что должна навестить  миссис  Трент,  поскольку  между
нами установились особые отношения после того, как она сказала мне,  что
Эви связана с нашей семьей, поскольку Ричард Мэйфер был сыном Дикона.
   Вся дрожа, я отправилась на это свидание.
   Я не сказала Дэвиду и маме, куда иду, потому что  чувствовала  -  они
начнут меня отговаривать. Может быть, это было и лучше, ведь я  не  была
уверена в гостеприимном приеме.
   Все шторы на окнах были опущены. Дверь мне открыла служанка и провела
в небольшую комнату, ведущую в зал.  Она  сказала,  что  доложит  миссис
Трент обо мне.
   Через некоторое время вышла Долли. Ее лицо было омрачено печалью.
   - О, Долли, - сказала я, - мне так жаль! Мое  сердце  разрывается  от
горя.
   Ее губы дрогнули:
   - Она ушла. Наша Эви.., ушла навсегда. Я никогда не увижу ее.
   - О, Долли! - Я заплакала вместе с ней.
   - Зачем... - сказала Долли. - С ней было так хорошо.
   - Мы бы позаботились о ней.
   - Я бы позаботилась о ней... и о малыше. Я кивнула:
   - Как это восприняла бабушка?
   - Она не ест и не спит. Она все время думает об Эви.
   - Понимаю. Я бы хотела увидеть ее. Да и мама тоже. Но мы не  уверены,
захочет ли она принять нас.., сейчас.
   - Да, она хотела увидеть вас.
   - Мне хочется утешить ее. Я думаю, что знаю, как это сделать.
   - Вряд ли можно  ее  утешить,  -  сказала  Долли.  -  Но  она  хотела
встретиться с вами.
   - Она в постели?
   - Она наверху.., и, кажется, не понимает, где находится.
   - Я могу подняться?
   - Да. Я провожу вас.
   Миссис Трент вышла из спальни,  и  мы  пошли  в  небольшую  туалетную
комнату. Здесь стояли два  кресла,  и  мы  сели.  Долли  остановилась  в
дверях. На миссис Трент было серое платье,  которое  она,  должно  быть,
надела на ночную рубашку. Ее лицо покраснело от слез,  и  глаза  опухли.
Она уже не была прежней бойкой миссис Трент, которую мы знали.
   Я взяла ее руки в свои и, повинуясь порыву, поцеловала в щеку.
   - О, миссис Трент! Мне жаль. Мы все просто убиты.
   Она кивнула, слишком взволнованная, чтобы говорить.
   - Если бы мы только знали.., мы бы что-нибудь сделали, - сказала я.
   - Я хочу убить его, - пробормотала она, приходя в себя. - Я отвела бы
его  к  этой  реке  и  держала  под  водой  до  тех  пор,  пока  он   не
захлебнется...
   - Я понимаю, что вы чувствуете.
   - Она не могла признаться. Она боялась  посмотреть  мне  в  глаза.  Я
никогда не думала, что такое может случиться. Она должна была прийти  ко
мне со своей бедой.
   - Вы не должны так говорить, миссис Трент.
   Я знаю, вы всегда бы помогли ей.
   - Я помогла бы... Я учила ее, как правильно жить, и где-то  допустила
промашку.
   - Вы делали, что могли, миссис Трент. Никто не может винить  вас.  Вы
не должны казнить себя.
   - Я виню его, - яростно сказала она. - Грязная свинья! Он обманул ее,
он.., обещал жениться на ней и, когда все произошло, бросил ее  и  решил
жениться на настоящей леди.
   Но она и была настоящая леди, моя Эви.
   - Да, конечно, миссис Трент.
   Она сложила руки вместе, и я  поняла,  что  она  представляет,  будто
схватила за горло Гарри Фаррингдона.
   - И теперь.., преподобный викарий. Он не  хочет  взять  мою  Эви.  Он
говорит,  что  таких,  как  она,  нельзя  хоронить  вместе  с  истинными
христианами.
   - Не может быть, миссис Трент!
   - Да. Он сказал, что самоубийц не хоронят  в  освященной  земле.  Они
похоронят ее на перекрестке, в могиле для самоубийц.
   Я не могу допустить это, только не мою маленькую Эви.
   - С этим что-то надо делать.
   Она посмотрела на меня с надеждой.
   - Я пойду и поговорю с преподобным Мэннингом.  Или  это  сделает  мой
муж.
   Не беспокойтесь об этом, миссис Трент. Эви,  конечно  же,  похоронят,
как подобает.
   - Как вы добры... Ради нее. Вы знаете, кто она. Это  отличает  ее.  я
полагаю, от прочих.
   Но никто и не думает хоронить их не на кладбище.
   Я была рада, что смогу что-нибудь сделать,  что  воскресит  ее,  хотя
ничто уже не сможет вернуть ей Эви. Я сказала:
   - Я пойду сейчас к викарию и поговорю с ним.  Не  волнуйтесь,  миссис
Трент. Я уверена, что все будет в порядке.
   - Спасибо, - сказала она,  и  в  ее  глазах  блеснула  решительность,
которую я замечала у нее раньше, до того, как беда обрушилась на  нее  и
превратила в тень былой миссис  Трент.  -  Ради  нее,  -  повторила  она
твердо.
   Долли проводила меня до двери.
   - До свидания, - сказала я. - Я сделаю все, что смогу.
   Я пошла прямо к викарию. Но все было не так-то просто, как я думала.
   Преподобный Ричард Мэннинг был  мужчиной,  которого  я  невзлюбила  с
первого взгляда:  напыщенный,  самовлюбленный  и,  я  уверена,  лишенный
всякого сострадания и воображения.
   Мы редко видели его, ведь он жил не в Эверсли.  У  нашей  семьи  была
своя часовня, и до сих пор у нас не было священника  при  доме.  Он  жил
неподалеку, и в  случае  необходимости  мы  приглашали  его.  Обычно  он
приходил каждое утро, чтобы прочесть молитвы за здравие домашних.
   Юрисдикция нашей семьи не распространялась на Ричарда Мэннинга.
   Я сказала ему, что хочу поговорить о погребении Эви Мэйфер.
   - Самоубийцы... - произнес он, и я  почувствовала  жестокость  в  его
холодном и педантичном голосе, когда он говорил об Эви.
   - Ее бабушка очень страдает от того, что вы отказались похоронить ее,
как всех.
   - Я сказал, что в соответствии с законами церкви она  не  может  быть
похоронена в освященной земле.
   - Почему?
   Он удивленно посмотрел на меня:
   - Потому что она поступила против законов Божьих.
   Она совершила грех, убив живое существо.
   - Себя, - сказала я.
   - Это грех в глазах церкви.
   - Значит, все похороненные в этой земле абсолютно безгрешны?
   - Здесь не похоронено ни одного самоубийцы.
   - Но ведь есть большие грехи, чем тот,  когда  человек  находит  свою
жизнь невыносимой и лишает себя ее.
   - Это грех против законов Божьих, - самодовольно повторил он.
   - Я хочу, чтобы вы поняли, что это ужасный удар для ее семьи. Неужели
вы не можете один раз преступить закон и похоронить  ее,  как  остальных
смертных?
   Это столько для них значит!
   - Вы не можете меня просить преступить святые законы!
   - Это разве святой закон? Неужели Бог  хочет  причинить  еще  большую
боль людям, которые и так очень страдают?
   - Вы не понимаете в чем дело, миссис Френшоу.
   - Наоборот, это вы не  понимаете.  Но  пожалуйста,  сделайте  это  из
чувства человечности, хотя бы просто из сострадания.
   - Вы не можете просить меня идти против правил церкви.
   - Если таковы законы церкви, то я скажу, что  они  жестокие,  злые  и
безнравственные. Я ничего не хочу иметь с ними общего.
   - Вы богохульствуете, миссис Френшоу.
   - Я поговорю со своим отчимом.
   - Я не подвластен Эверсли, - заявил он. - Это против моих правил, и я
не пойду на сделку с совестью.
   - Тогда ваша совесть, если в ней есть хоть капля человечности,  будет
всегда мучить вас.
   - Миссис Френшоу, оставьте меня. Я сказал все.
   - Но я могу еще много, что сказать.
   Я вышла из дома  в  ярости.  Мама  удивилась,  увидев  меня  в  таком
состоянии.
   Я рассказала, что случилось.
   - О нет! - вскричала она. - Только не это!
   - Бедная миссис Трент!
   Она так переживает.
   - Я понимаю, - сказала мама.
   - Что мы можем сделать? Он непреклонен.
   - К сожалению, он не подчиняется нам.
   - Я знаю. Он дал это понять. Но надо что-то сделать.
   У меня есть план.
   Я выбрала момент, когда Дикон был один. У нас с отчимом  всегда  были
теплые отношения. Я полагала, что в душе он испытывал обиду, что  не  он
мой отец, ведь он любил маму даже тогда, когда она была замужем за  моим
отцом.
   - Клодина, - сказал он, - вот неожиданная честь!
   - Я хочу, чтобы ты кое-что сделал для меня.
   - Хорошо, если только в моей власти услужить молодой прекрасной леди,
будь уверена, я все сделаю. Чего же ты хочешь?
   - Я хочу, чтобы Эви Мэйфер похоронили на кладбище.
   - Этот старый идиот Мэннинг отказывается?
   - Категорически.
   - Да, конечно. Я не могу припугнуть его потерей места, потому что это
не в моей власти.
   Тем не менее, ты можешь что-то сделать. Он тряхнул головой:
   - Нет.
   Если он сказал нет, то так и будет.
   - Бедная миссис Трент лишилась рассудка!
   - Это ужасно. Что за глупышка!  Девушки  и  раньше  имели  внебрачных
детей.
   - Гарри Фаррингдон проявил себя с плохой стороны.
   Дикон пожал плечами:
   - Такие вещи случаются. Она должна была знать, что этот брак едва  ли
возможен.
   - Думаю, он обещал жениться на ней.
   - Ей следовало убедиться в этом. Ты очень бесчувственный.
   - Нет... я понимаю.
   Я просто думаю, она была глупа, вот и все. Если бы она пришла к твоей
матери, та помогла бы ей, и ты бы, несомненно, тоже помогла.
   - Неужели ты  не  понимаешь,  как  чувствует  себя  девушка  в  таком
положении? И ее бабушка, ты хорошо ее знаешь... Ты  должен  понять,  как
она хотела внучке добра и всего того, что сама не получила от жизни.
   Он кивнул.
   - Мы должны помочь ей, - сказала я.
   - Обращаться к старому Мэннингу бесполезно.
   - Я знаю, но есть другие пути.
   - Какие?
   - У нас есть свое собственное кладбище, в Эверсли.
   Я имею в виду семейное кладбище.
   - Да.
   - Я хочу, чтобы Эви похоронили там.
   - Среди наших предков?!
   - Дикон, - сказала я, - неужели Эви не одна из нас?
   Он не выказал и тени удивления:
   Ты, должно быть, имеешь в  виду  небольшую  связь  между  мной  и  ее
бабушкой Эвелиной в далеком прошлом?
   - Да.
   - Хм.
   Это было.
   Тогда Эви - твоя внучка.
   Возможно.
   Эвелина была несколько сварлива.
   - Если Ричард Мэйфер твой сын.., тогда Эви имеет право лежать в нашей
земле.
   Я увидела улыбку на его лице.
   - Ты мне нравишься, Клодина, - сказал он. - Ты похожа на свою маму.
   - Дикон, ты разрешишь?
   - Ты знаешь, как мне всегда было  сложно  отказать  молодой  красивой
девушке в любой просьбе.
   - Дикон, спасибо.
   Большое спасибо.
   Я заплакала. Он снисходительно посмотрел на меня. Вошла мама.
   - Что вы здесь делаете? - спросила она.
   - Твоя дочь только что сделала предложение, которое я принял.
   - Предложение... и она плачет.
   Почему ты плачешь, Клодина? Это не похоже на тебя.
   Я подошла и поцеловала ее:
   - Дикон только что осчастливил меня.
   - О? - сказала она в удивлении, глядя то на одного, то на другого.
   - Этот старый лицемер Мэннинг, - сказал Дикон, - хотел  положить  Эви
Мэйфер в могилу для самоубийц. Требование церкви!
   Старый ханжа!
   - И... - начала мама.
   - Дикон обещал мне похоронить ее на нашей земле.., в  Эверсли.  О,  я
так счастлива! Я хочу сообщить миссис Трент сейчас же.
   Мама улыбалась.
   - О, Дикон, - сказала она. - Спасибо. Ты так великодушен!
   Не теряя времени, я отправилась в Грассленд. Меня немедленно  провели
к миссис Трент, на которой все еще была серая мрачная одежда.
   - Не беспокойтесь, миссис Трент. Все будет в порядке, - сказала я.
   - Ты видела его... этого викария?
   - Не беспокойтесь о нем. Я говорила с отчимом. Эви будет похоронена в
Эверсли.
   - Освященная земля Эверсли! - воскликнула она,  удивление  отразилось
на ее опустошенном лице.
   - Да, - подтвердила я. - Он обещал это.
   - О, спасибо, миссис Френшоу. О таком я и не мечтала.
   - Хорошо, этот маленький инцидент закончен.
   Она кивнула.
   - Спасибо, спасибо, - сказала она. Она замолчала на несколько  се