всегда так делала, сколько я ее помню.
   - Но, госпожа, он действительно видел  меня  давно,  когда  я  с  вами  и
госпожой...
   - Знаю, - сказала я,  -  это  было,  когда  мы  возвращались  из  Тристан
Прайори?
   Дженнет была поражена, и я поняла, что права. Значит, это она знала,  что
в этом доме был составлен план и что банда грабителей, остановивших  нас  на
дороге, были люди Колума. Сначала я рассердилась, но потом пожала плечами.
   - Ладно, - сказала я. - Я знаю, что произошло: мой муж.., признался.
   Дженнет почувствовала большое облегчение.
   - Клянусь жизнью, что это - мужчина! Есть только один мужчина, который не
уступит ему, - это капитан. - Похоже, что она  вдруг  раскаялась.  Наверное,
она подумала о своем нынешнем любовнике, которого  она  со  свойственным  ей
оптимизмом считала самым лучшим. - Он говорит, госпожа, что там, на  дороге,
я ему понравилась. Ему хотелось убежать со мной, если  бы  у  него  не  было
других приказаний.
   - С этим покончено, Дженнет, - сказала я, - и лучше об этом забыть.
   Забыть? Конечно, глупо так говорить. Как можно забыть  то,  что  изменило
всю жизнь, принесло мне мужа и ребенка, которого я носила в себе?
   - Дженнет, - сказала я со строгим  видом.  -  Ты,  наверное,  никогда  не
изменишься.
   - Я тоже так думаю, - ответила она со счастливой покорностью.

***

   Я сказала Колуму, что была в Морской  башне  и  встретила  некоторых  его
слуг, которые живут там.
   - Они хорошие люди, - сказал он.  -  У  них  есть  жены  и  женщины.  Это
необходимо, ты же понимаешь.
   - Понимаю: моя Дженнет уже в их компании. Он рассмеялся:
   - Это меня не удивляет.
   - Она нашла там любовника.
   - Дженнет найдет любовника везде. А кто он?
   - Я никого не знаю по имени, но думаю,  я  узнала  главаря  твоей  "шайки
разбойников".
   Он опять засмеялся.
   - Значит, они знают, как я была обманута? Мне это не нравится.
   - Они благоразумны, это необычные слуги.
   - Они и не кажутся обычными. Я  думаю,  они  выполняют  для  тебя  особую
работу. Его кустистые брови метнулись вверх.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Например, похищение женщин на дорогах!
   - Признайся, эту работу они делают великолепно.
   - Они же смеются, узнав, как я была одурачена!
   - Они не смеют! Они хорошие слуги и желают мне добра: они в  восторге  от
того, что приложили руку к моему счастью.
   Я примирилась. Он нежно обнял меня и притянул к себе.
   - Ты не должна одна бродить по замку, здесь  много  опасных  мест...  Эти
винтовые лестницы, выстланные булыжником дворы,  неровность  камней,  крутые
тропинки... Ты не должна выходить одна, я запрещаю тебе!
   - Так, должно быть, муж Нонны  разговаривал  с  ней?  Мне  нельзя  ездить
верхом! Что мне можно делать?
   - Тебе разрешается подчиняться своему мужу, в этом я тебя не ограничиваю!
   - Ты.., деспотичен!
   - Я управляю своим домом.
   - Король замка!
   - А почему бы нет? Когда родится ребенок, мы  будем  вместе  выезжать  на
природу. Мы посетим  твоих  родителей,  может  быть,  навестим  Лэндоров.  Я
слышал, что твой несостоявшийся  супруг  уже  утешился:  он  скоро  женится.
Конечно, она  богатая  молодая  леди!  Он  быстро  справился  с  огорчением,
правда?
   - Меня мало интересуют его дела.
   - Почему они должны тебя интересовать, когда у тебя есть муж и ребенок?
   - Я довольна, очень довольна!
   Наступил июль, жаркий и душный. Я часто поднималась  на  крепостной  вал,
хотя знала, что Колуму это  не  понравилось  бы.  Иногда  я  брала  с  собой
Дженнет. Я заметила, как часто  она  смотрела  на  Морскую  башню.  Она  мне
рассказала, как живут в той башне, о своем возлюбленном,  который  один  раз
катал ее на своей  лодке.  Они  ловили  рыбу,  привезли  домой  улов,  потом
приготовили его и съели за общим столом.
   - Там так много лошадей и лодок! - сказала Дженнет. - Морская башня очень
интересное место. Я помогала там чистить фонари: никогда не видела так много
фонарей.
   Теперь я начала испытывать неудобства: до родов  оставалось  около  шести
недель.  Я  не  могла  дождаться  рождения  моего  ребенка.  Казалось,   дни
остановились. Однажды, гуляя, я прошла  через  внутренний  двор  и  подошла,
наконец, к башне Изеллы. Я смотрела на обитую железом дверь и зловещие серые
стены. Неужели та история  была  правдой?  Как  можно  скрывать  человека  в
течение десяти лет? Конечно же, ее видели. Наверное, есть  дверь  на  другой
стороне башни, такая же, как та, что я обнаружила в  Морской  башне.  И  там
должна быть тропинка. Был ли тот давно живущий Касвеллин такой  же  сильный,
как  его  потомки?  Он  запрещал  Изелле  и  Нонне  покидать  их  башни  без
сопровождения, и он имел для этого основания из-за того, что Колум рассказал
мне о грабителях на дорогах. Я представляла, как Изелла ждала там,  наверху,
человека, которого считала своим мужем, и Нонна  ждала  этого  же  человека,
который был ее мужем. Это была  дикая,  фантастическая  история  -  из  тех,
которые были непременны для таких старых мест, как это.
   Я толкнула дверь, обитую железом. Она не поддалась.  Неужели  я  ожидала,
что  она  откроется?  Я  почувствовала  усталость  и,  боясь   за   ребенка,
направилась обратно, в Воронью башню.
   Наступил август - долгожданный  месяц.  Из  Лайон-корта  прибыл  гонец  с
известием, что матушка отправится в путь через несколько дней.
   Однажды ночью я вдруг проснулась и увидела, что одна. Полог был задернут,
поэтому было очень темно. После душного жаркого дня я была  совсем  измучена
погодой и своим состоянием. Отодвинув полог, я сразу поняла, что шел сильный
дождь. Встав с постели, я подошла к окну. Дождь барабанил по  камням,  ветер
завывал. На  мгновение  небо  осветила  молния.  Я  увидела  башни  на  фоне
сердитого неба, потом раздался треск грома, будто над самой головой.
   Я вернулась в кровать, но не могла спать. Интересно, где  Колум  в  такую
ночь, и размоет ли  дороги,  когда  матушка  отправится  из  Лайон-корта?  Я
лежала, ожидая следующего удара грома, и, наверное, потому, что  теперь  все
дни были для меня изнуряющими, я скоро уснула.
   Когда я проснулась,  Колум  лежал  рядом  и  крепко  спал.  Я  поднялась,
стараясь не шуметь, и оделась до того, как он проснулся.
   Он поднялся, зевая, и я спросила его:
   - Что случилось ночью?
   Показалось мне, или он насторожился?
   - Была ужасная ночь!
   - Какой гром! - сказала я. - Я проснулась и встала с  кровати.  Один  раз
даже показалось, что треснуло прямо над головой.
   - Я не спал: корабль терпел бедствие в море!
   - Ужасно.., в такую ночь!
   - Я подумал, что мы сможем чем-нибудь помочь.
   - Какой ты добрый, Колум!
   Он улыбнулся мне нежной улыбкой, которую я всегда ценила, потому что  она
казалась не свойственной ему.
   - Когда ты меня узнаешь, то увидишь, что я не такой уж  плохой,  в  конце
концов!
   - Я уже начинаю спрашивать себя, может быть, это так и есть?
   Наступивший день был странный. Терпящий  бедствие  корабль  напоролся  на
"Зубы дьявола". Весь день лодки выходили в море искать уцелевших,  но  Колум
сказал, что никто не спасся.
   Приезду матушки я очень обрадовалась. Я смотрела с Вороньей башни, откуда
была хорошо видна дорога. У меня сердце  подпрыгнуло,  когда  я  увидела  ее
сидящей на своей лошади. С нею ехали конюхи и двое слуг. Встретила я матушку
у  подъемной  решетки.  Она  схватила  меня  в  объятия,  потом  внимательно
осмотрела.
   - Я вижу ты здорова и жизнерадостна, - сказала она, - беспокоиться  не  о
чем. Глядя на тебя, можно сделать вывод, что ждать уже недолго.
   Она занялась приготовлениями. Ей нравилась колыбель, в  которой  когда-то
лежал сам Колум. Поколения Касвеллинов пользовались ею. Интересно,  были  ли
дети у Нонны и Изеллы, и если да, как удавалось их прятать? Когда-нибудь,  я
спрошу Колума; правда, это ведь легенда.
   В моем положении погода была невыносимо жаркой,  но  очень  приятно  было
сидеть на улице. В замке Пейлинг не было парка, как  в  Лайон-корте,  но  мы
могли сидеть в одном из дворов, где была трава. Матушка  стелила  коврик,  я
сидела, прислонившись спиной к стене, и мы разговаривали.
   Матушка была совершенно довольна моим замужеством.  Она  убедилась,  что,
несмотря на необычное начало, оно оказалось для меня правильным.
   - Колум и Джейк, - сказала она, - одинаковы, и это тип  мужчины,  который
женщинам вроде нас нужны. Хорошо, когда можно обернуться  назад  и  сказать,
что случившееся - к лучшему!
   - Мне кажется странным, что год тому назад я не знала Колума, - удивилась
я.
   - В таких делах время не важно. Я вижу, ты счастлива.
   - А ты очень хотела выдать меня за Фенимора Лэндора?
   - Жизнь с ним была бы мирной, но, наверное, унылой.
   - Когда он женится?
   - В сентябре.
   - Как странно, что такой мужчина так быстро решился.
   - Я поняла со слов его матери, что он Ли много лет: они  друзья  детства.
Конечно, ты ему очень нравилась, он хотел жениться на тебе, и  это  было  бы
идеально ввиду предстоящего объединения наших дел. Но когда ты вышла  замуж,
он возобновил свою дружбу с Ли. Семьи в восторге, и пара кажется подходящей.
Они надеятся начать торговать в  следующем  году,  -  сообщила  она  мне.  -
Удивительно, сколько времени требуется на такие вещи. Твой  отец  ропщет  по
поводу задержки. Ты знаешь, какой он нетерпеливый человек. Я уверена, что  в
этом деле ему больше всего нравится мысль одержать верх над испанцами.
   - Но с испанцами покончено! Матушка выглядела озабоченной:
   - Я не уверена: адмирал Дрейк вывел военный  флот  и  атаковал  города  в
Испании и Португалии. Зачем это, если с ними уже покончено? Почему он считал
необходимым  нанести  им  еще  удар?  Перед  отъездом  я  слышала,  что  его
сопровождали свыше  тысячи  джентльменов,  а  возвратились  немногим  больше
трехсот. Потом наши люди захватили шестьдесят кораблей на реке Тахо, которые
принадлежали ганзейским городам. Обнаружили, что эти  корабли  имели  запасы
для снаряжения целого флота против нас.
   - Отец и Колум считают, что испанцы побиты навсегда.
   - Я не верю, что  с  такой  великой  нацией  можно  абсолютно  покончить.
Единственное, чего я хочу, Линнет, чтобы закончилась война. Вот почему  этот
мирный торговый  проект  мне  симпатичен:  в  жизни  ведь  так  много  более
интересного, чем сражения.  Я  слышала,  что  в  Кенте,  местечко  Дартфорд,
построили фабрику, где делают бумагу. Вообрази, Линнет, насколько проще  для
нас будет писать друг другу! Вот это я называю прогрессом, а не то, что одна
сторона убьет больше, чем другая. И еще я  слышала  о  новом  растении,  оно
называется шафран - разновидность  крокуса.  Его  пестики  придают  пирожным
желтизну и необычный аромат.
   - Ты уже пробовала?
   - Я его даже не видела: его совсем  недавно  завезли  в  Англию,  но  при
первой же возможности я попробую.
   Так мы гуляли, и наши дни протекали  очень  счастливо.  Мать  привезла  с
собой не только одежду для ребенка  и  новые  рецепты  кулинарии,  но  и  то
чувство комфорта, которое только она могла мне дать.  Она  напомнила  мне  о
моем отце и маленькой Дамаск, которая очень хотела поехать с ней  и  сделать
куклу для будущего ребенка. Отец велел, чтобы послали гонца сообщить, что  я
родила красивого здорового мальчика. Эдвина, у которой уже родился мальчик и
которая хотела, чтобы все знали, как она довольна, посылала нежные  приветы.
Как будто я всех их повидала!
   В те дни я была очень счастлива, и даже предчувствия, которые должны быть
у каждой женщины, ожидающей первого  ребенка,  были  подавлены  присутствием
матушки.
   Роды были не тяжелые, и,  к  моему  величайшему  удовольствию,  я  родила
здорового мальчика. Я никогда не видела Колума таким радостным. Он  выхватил
ребенка из рук матушки и стал ходить с ним по спальне. Затем  он  подошел  и
изумленно посмотрел на меня. И у меня мелькнула мысль, что никогда в жизни я
не была так горда и счастлива. Это была вершина счастья: я родила  красивого
сына, которого мы назвали Коннелл, и я в нем души не чаяла.  Меня  поражало,
что это идеальное создание было моим сыном,  и  я  вдвойне  радовалась  ему,
когда видела гордость Колума.
   Если он уезжал, то, как только возвращался в замок, шел прямо в  детскую,
чтобы удостовериться, что все  хорошо.  Он  брал  ребенка  на  руки,  высоко
поднимая его. Дженнет и я пытались доказать, что  так  нельзя  обращаться  с
малышом, но Коннеллу, казалось, это нравилось. Если он плакал  -  а  у  него
были крепкие легкие и сильный характер - он  сразу  переставал,  когда  отец
поднимал его так высоко. Когда он немного подрос, стало  ясно,  что  сын  от
отца в восторге.
   Я была счастлива. Мне нравилось видеть, какую  радость  находил  Колум  в
своем сыне. Меня иногда поражало, что наш мальчик был зачат таким образом, я
думаю, что Колума тоже, но  ничто  не  могло  сделать  его  счастливее,  чем
любование своим сыном.
   Матушка пожила у нас месяц после рождения внука, а затем решила вернуться
в Лайон-корт: она должна была присматривать еще и за  Дамаск.  Она  сказала,
что в следующий раз, когда приедет, может быть,  привезет  Дамаск  с  собой,
хотя та еще слишком мала для такого  путешествия.  Отец  отправился  в  свой
первый торговый рейс и вернется домой, как считали, к Рождеству.  Мы  должны
провести Рождество вместе: немыслимо, живя  так  близко,  не  встретиться  в
Рождество. Я должна убедить Колума приехать в Лайон-корт,  но,  может  быть,
из-за маленького ребенка им следовало бы приехать к нам.
   Мы простились. Был сентябрь. В воздухе появились первые  признаки  осени.
По утрам стояли туманы, море было спокойное, но серое.  Я  подумала,  что  в
Лайон-корте можно будет собирать яблоки и груши, и вспомнила, как мы  делали
это в прошлом году и складывали фрукты в специальной "яблочной" комнате.
   Я смотрела вслед матушке, пока она не скрылась. Она не  оглянулась,  и  я
представила слезы на ее глазах. Но она же призналась, что рада, что все  так
обернулось? Я  думаю,  она  сравнивала  меня  с  собой  и,  может  быть,  по
размышлении, могла сказать, что и ее брак был счастливым.
   Если бы замок Пейлинг  был  так  же  близко  к  Лайон-корту,  как  Труинд
Грейндж, как бы счастлива я была! Пятнадцать миль,  которые  нас  разделяли,
делали частые визиты почти невозможными.
   Крестины Коннелла были большим событием. Колум  созвал  много  гостей  со
всей округи. Люди, которых я никогда раньше не видела, съехались в замок,  и
было шумное веселье два дня и две ночи.
   Я была, как в счастливом сне, казалось, Колум тоже. Красота  церемонии  в
нормандской часовне замка глубоко тронула меня. На сына  надели  крестильные
одежды,  которые  надевали  несколько  поколений  Касвеллинов,  и  мне  было
интересно, одевали ли их на мужа Изеллы и Нонны?
   Колум выбрал крестных родителей - давнишних своих друзей, как он  сказал.
Сэр Родерик Реймонт - этот человек мне не понравился - и  леди  Элис  Уохэм,
симпатичная женщина, которая приехала в замок с кротким мужем.
   Леди Элис несла моего сына к купели. Церемония  проходила  в  комнате  со
сводчатым потолком  и  массивными  каменными  колоннами.  Коннелл  вел  себя
хорошо, не протестовал, но у меня было большое желание выхватить его из  рук
этой женщины. Не знаю, почему жгучая ревность овладела мной, но я знала одно
- я буду рада, когда все гости уедут.
   Когда  церемония  закончилась,  пирог  был  разрезан  и  на  ребенка  все
налюбовались, я отнесла его в детскую и не могла  нарадоваться  на  него.  Я
чувствовала себя самой счастливой женщиной, хотя и необычным  образом  вышла
замуж за человека, который волновал меня больше, чем любой  другой,  и  союз
этот был увенчан этим благословенным ребенком.
   Гости оставались еще несколько дней, и, пока они были у  нас,  я  сделала
одно открытие.
   Большой зал, которым редко пользовались в отсуствие  гостей,  был  теперь
центром развлечений. Целый день из кухни доносился запах  жареного  мяса,  и
многие обитатели Морской башни обслуживали гос-1ей.
   - Видишь, - сказал мне Колум, - бывают случаи,  когда  и  эти  слуги  нам
нужны.
   Я спросила его, часто ли у него бывали гости, потому что в первые  месяцы
нашей совместной жизни их не было совсем.
   - Я не хотел гостей, - сказал он, - чтобы ты была только со  мной.  Более
того, это могло плохо отразиться на будущем ребенке.
   - Не подумают ли эти люди, что есть нечто странное в отсутствии свадебных
торжеств?
   - Я всегда предоставляю  людям  возможность  думать,  как  они  хотят,  -
ответил он, - пока это не оскорбляет меня.
   Потом Колум заговорил о мальчике, о том,  что  он  вырастет  великолепным
Касвеллином и что он не может дождаться этого.
   - Пока он будет расти, - сказала я, - не забывай, что ты будешь стареть.
   - Ты тоже, жена, - напомнил он мне. Он засмеялся и прижал меня к себе.  Я
была счастлива, зная, что он удовлетворен нашим браком. Думаю, тот  миг  был
последний, когда я была совершенно довольна своей жизнью, ибо в  ту  ночь  я
узнала нечто, что мне и в голову не приходило до этого.
   Начала это леди Элис, и я  потом  недоумевала,  не  сделала  ли  она  это
нарочно? Я спрашивала себя:
   Может быть, она чувствовала, что  я  совершенно  счастлива,  и,  завидуя,
искала случая это разрушить?"
   Мы сидели за столом. Оленина  была  вкусна,  золотистая  корочка  пирогов
аппетитна, компания весела. Колум сидел во главе  стола,  раскрасневшийся  и
возбужденный, полный гордости за своего сына.
   Я думала про себя: "Пусть он будет всегда так счастлив, как теперь,  а  с
ним и я". В этот момент леди Элис заметила:
   - Вы сделали вашего мужа очень гордым человеком.
   - Замечательно иметь ребенка.
   - И совсем недавно женаты? Вам, действительно, повезло!
   Глаза ее были огромны - большие темные  глаза,  как  у  Колума.  Я  тогда
поняла, что в них была злоба.
   - Я вижу, Колум вне себя от радости, и не  удивляюсь.  Когда  вспоминаешь
прошлые разочарования...
   - Разочарования? - переспросила я.
   - Ну да, когда он все надеялся, а так ничего и не было. Но второй раз ему
сразу же посчастливилось: еще года не прошло с вашей  свадьбы,  а  уже  есть
этот красивый мальчик. Можно сказать, это было счастливое освобождение, хотя
и такое трагичное в то же время.
   - Вы говорите о... - неуверенно начала я.
   - О первом браке - такая трагедия! Но все обернулось к лучшему, не правда
ли?
   Я почувствовала, как мурашки побежали у меня по спине. Его  первый  брак?
Он не говорил мне о нем. Что тогда случилось? Где его жена? Должно быть, она
умерла, иначе как бы я могла стать его женой? И почему это было трагедией?
   Казалось, холод пробрался в зал. Я видела, что леди Элис  внимательно  на
меня смотрит, и ее глаза блестели от удовольствия. Она, конечно, поняла, что
Колум ничего не сказал мне о первом браке.
   Разошлись поздно ночью. Вместе с Колумом мы заглянули в детскую, рядом  с
нашей спальней, чтобы удостовериться, что с Коннеллом все в порядке.
   Когда мы уже лежали в кровати и полог был задернут, я сказала Колуму:
   - Я узнала сегодня, что ты уже был женат.
   - Разве ты не знала этого?
   - Почему я должна знать? Ты ведь не сказал мне!
   - Неужели ты думаешь, что мужчина моего возраста мог быть до сих  пор  не
женат?
   - Странно, что об этом никогда не упоминалось. - Я не могла успокоиться и
сказала:
   - Колум, я чувствовала  себя  очень  глупо:  Элис  упомянула  об  этом  в
разговоре, а я ничего не знала.
   - Элис хитрая, и она ревнует тебя.
   - Почему? У нее есть муж, и разве у нее нет детей?
   Он громко рассмеялся:
   - Муж! Это ничтожество! Ничего хорошего для нее: он  не  способен  зачать
ребенка.
   - Как жаль!
   - Не трать своей жалости на Элис! В глубине сердца она  рада  этому:  она
свободна в выборе партнеров, а муж достаточно любезен. Что  касается  детей,
то сомневаюсь, что она их хочет. Они для нее будут помехой и могут испортить
фигуру