н Генрих - и Франция. Она  надеялась
обрести власть, как когда-то - любовь мужа.
   Диана правила страной посредством мужа Катрин. Почему  бы  Катрин  не
править Францией через своих сыновей?
   Слезы потекли  по  ее  бледным  щекам;  мальчик  вытащил  из  кармана
надушенный носовой платок и вытер их, стоя на коленях перед матерью.
 
*** 
 
   Видам де  Шартр  имел  самоуверенный  вид,  однако  он  был  нежен  с
королевой-матерью.
   Катрин появлялась при дворе в глубоком трауре - она горевала,  но  не
теряла хитрости, казалась охваченной меланхолией, но все замечала.
   Она сдержала свои намерения в отношении Дианы. Не подходила к ящику с
ядами. Она понимала, что изгнание страшнее смерти для женщины, так долго
блиставшей при дворе. Пусть она вернет подарки и  драгоценности,  отдаст
королеве замок Шенонсо и получит взамен  Шомон,  который  Катрин  всегда
считала приносящим несчастья. После этого Диана может удалиться  в  Ане.
Королева-мать не должна забывать, что Диана связана узами родства  с  де
Гизами; несмотря на то что после смерти короля  она  не  могла  быть  им
полезна, они не хотели видеть ее  отравленной.  Более  того,  эта  семья
демонстрировала большое  уважение  к  Катрин,  которая  из-за  молодости
Франциска практически была регентом, и, не колеблясь,  обвинила  бы  ее,
если бы их  некогда  могущественная  родственница  внезапно  умерла  при
загадочных обстоятельствах.
   Катрин обрела утешение в своем  горе,  занявшись  разработкой  планов
относительно ее отавного будущего. Она присматривалась к людям, думая  о
том, как использовать их для своего возвышения; она стремилась теперь не
к любви, а к власти.
   Ее главными врагами были де  Гизы;  они  собирались  править  страной
посредством юной королевской четы.
   Катрин с улыбкой смотрела на галантного Видама; она использовала его,
чтобы пробудить ревность короля, но позже решила, что он больше не может
быть полезен ей. Она ошиблась: Видам  был  Бурбоном,  а  Бурбоны  всегда
враждовали с де Гизами.
   Почему бы королеве-матери не заключить тайный союз с домом  Бурбонов,
направленный против дома де Гизов? Если де Гизы потеряют влияние,  никто
не будет стоять между молодой королевской четой и королевой-матерью. Что
касается Марии Стюарт, то она еще ребенок;  Катрин  справится  с  ней  в
отсутствие коварных родственников шотландки.
   Она позволила Видаму тайно навестить ее и поделилась с ним некоторыми
своими планами.
   - Я хочу, - сказала Катрин, - чтобы вы доставили  мое  письмо  принцу
Конде.
   Глаза Видама стали задумчивыми - Конде был главой дома  Бурбонов.  Он
понял, что означает просьба Катрин.
   - Ради вас я готов на все, - заявил он, поцеловав руку Катрин,  -  и,
служа вам, буду надеяться на награду.
   - У королев не просят наград, месье, - ответила Катрин.
   - Мадам, я прошу не королеву, а женщину.
   Она улыбнулась; в ее улыбке таилось обещание.  Катрин  с  нетерпением
ждала, когда он вернется с ответом.
   Но к ней пришел не Видам.
   Паж сообщил Катрин, что герцог де Гиз просит немедленно принять  его;
она разрешила привести к ней посетителя.
   Дверь открылась и  тотчас  захлопнулась  за  герцогом;  пламя  свечей
дрогнуло  на  сквозняке.  Катрин  увидела  перед  собой  самоуверенного,
мужественного де  Гиза;  на  его  обезображенном  шрамом  лице  блуждала
улыбка.
   - Я прошу Ваше Величество извинить меня за вторжение, - сказал он.  -
Но... мы узнали о предательстве.
   Она спокойно, изучающе посмотрела  на  герцога.  Ее  лицо  оставалось
бесстрастным.
   - Видам де Шартр арестован.
   - Да? Почему?
   - При нем были обнаружены бумаги, свидетельствующие об измене.
   - Какие бумаги?
   - Письмо принцу Конде.
   - Заговор? - сказала Катрин.
   - Боюсь, да. Его отправят в Бастилию.
   - Я не отдавала подобного приказа, - надменно заявила она.
   Меченый низко поклонился.
   - Мадам, вас решили не беспокоить. У меня есть ордер  на  его  арест,
подписанный королем.
   Катрин кивнула.
   Она потерпела поражение. Она поняла, что ее борьба с де Гизами  будет
такой же тяжелой и долгой, как борьба  с  Дианой.  Завоевать  власть  не
легче, чем завоевать любовь.
 
*** 
 
   Искусно изменив свою внешность и закутавшись в плащ, Катрин поспешила
по улицам Парижа к мрачному зданию Бастилии.
   Она  выбрала  сумерки  для  этого  визита;  ей  было  важно  остаться
неузнанной. Взглянув  на  темные  башни  и  бойницы  с  пушками,  Катрин
вздрогнула.
   Человек в  плаще,  сливавшийся  со  стеной,  шагнул  к  ней;  услышав
почтительный голос, она поняла, что ее уже ждали.
   - Мадам, все готово.
   Он провел ее через маленькую дверь в темный коридор; они поднялись по
лестнице и оказались в новом коридоре. Катрин ощущала  запахи  тюрьмы  -
тут пахло сыростью, плесенью, потом, кровью, смертью.
   Под ней находились ужасные темницы, где люди боролись за свою жизнь с
крысами; в непосредственной близости от  Катрин  располагались  карцеры,
обитатели которых мерзли  зимой  и  задыхались  от  жары  летом;  низкие
потолки не позволяли людям стоять  в  полный  рост.  Где-то  рядом  была
камера для допросов с пристрастием, где мужчины и женщины знакомились  с
"испанским сапогом"  и  водяной  пыткой.  Но  Видам  де  Шартр,  имевший
влиятельных друзей, попал в сравнительно комфортабельное  помещение;  он
заявил, что королева-мать является его близким другом.
   Завтра Видама отпустят на свободу; именно поэтому Катрин организовала
этот визит.
   Ее проводник остановился перед массивной дверью; он отпер сначала ее,
потом другую дверь, находившуюся за первой.
   - Войдите, мадам, - сказал мужчина.  -  Я  подожду  снаружи.  Вам  не
следует оставаться здесь  более  пятнадцати  минут.  Сюда  может  прийти
надсмотрщик; ваше присутствие будет трудно объяснить.
   - Я понимаю, - сказала Катрин.
   Она вошла в камеру; Видам встал. Он быстро  приблизился  к  Катрин  и
поцеловал ее руку.
   Тусклый свет, пробивавшийся сквозь узкое зарешеченное окно, падал  на
лицо  узника.  Катрин  пристально  посмотрела  на  Видама.  Три  месяца,
проведенные в тюрьме, изменили облик этого человека.
   - Как хорошо, что вы пришли... Катрин, - сказал он.
   Она чуть вздрогнула, услышав, что Видам обратился к ней по имени,  но
он не заметил этого.
   - Завтра вас освободят, - сказала она.
   - Завтра!
   В его голосе зазвенела истерическая радость.
   - И этого добились вы... моя королева.
   Он упал на колени, снова взял  ее  руку;  Катрин  почувствовала,  что
слезы Видама окропили ее кожу.
   Ну и наглец! Он имел большой успех у женщин и считал себя неотразимым
сердцеедом; он не понял, что Катрин де Медичи не была обычной  женщиной.
Он не мог догадываться о том, что она использовала его  для  пробуждения
ревности в своем муже, что теперь,  когда  он  не  справился  с  простой
доставкой письма своему могущественному родственнику, он стал  не  нужен
Катрин, что его освобождение было очередным  ходом  де  Гизов,  решивших
последить за ним на воле и  снова  поймать  на  чем-нибудь  -  возможно,
вместе с сообщниками; он не подозревал, что королева-мать  меньше  всего
желает его выхода из тюрьмы.
   Она отступила назад, прислонилась к холодной каменной стене.
   - Как вы проникли сюда? - шепотом спросил он.
   - У меня много верных друзей.
   - Да, - медленно прошептал он. - Да. Понимаю.
   - Когда вас выпустят, за вами будут следить, - быстро произнесла она.
- Вам следует покинуть Францию.
   Он приблизился к ней, и она ощутила щекой его дыхание.
   - Покинуть Францию! Вас... Я не в силах поступить  так,  хоть  это  и
ваша просьба.
   - Это будет мудрым поступком, - сказала она.
   Катрин услышала, как он резко втянул в себя воздух.
   - Вы хотите избавиться от меня?
   В его голосе звучало отчаяние; он ни за что  не  хотел  уезжать.  Был
согласен рисковать  собой.  Почему  нет?  Он  обладал  честолюбием.  Был
психологически не готов к изгнанию.
   - Вы окажетесь под подозрением, - сказала она. -  За  вами  установят
наблюдение.
   - Надеюсь, вы не считаете, что я боюсь опасности?
   - Я думаю, что вам следует уехать. Отправляйтесь в Италию.
   - Я чувствую, что моя жизнь  здесь...  рядом  с  вами...  в  служении
вам...
   Она снова прижалась к стене, но он опять приблизился к Катрин.
   - Тут необходимо многое сделать, - сказал Видам. - Король молод, и он
- ваш сын. Маленькая королева... она еще ребенок. Вы и  я...  с  помощью
других людей... мы можем натравить  протестантов  на  этих  выскочек  де
Гизов. У меня есть новости. Я не сидел  тут  без  дела.  Я  разрабатывал
планы. Протестанты рвутся в бой. Они лишь ждут появления вождя.
   - И вы станете этим вождем? - спросила она бесстрастным тоном.
   - Вы, Катрин, - регент Франции. Вы должны править этой страной.
   - А вы... будете работать на меня... служить мне... как  бы  ни  была
велика опасность?
   - Я всегда буду служить только вам. Не  отсылайте  меня  прочь.  Двор
видел нашу крепкую и нежную дружбу. Катрин, люди связывают наши имена. Я
мог бы рассказать многие секреты...
   Она засмеялась.
   - Мы всего лишь друзья, и не более того.
   - Кто в это поверит? Вы видите, как я  предан  вам.  Вы  должны  ради
сохранения своего лица оставить меня рядом с вами. Клянусь, я так сильно
влюблен в вас, что пойду на все ради  того,  чтобы  находиться  рядом  с
вами.
   - Теперь послушайте меня,  -  сказала  Катрин,  -  я  не  могу  здесь
задерживаться. Завтра вас выпустят на свободу. Мы встретимся, но  тайно.
Поверьте мне, шпионы де Гиза будут  следить  за  вами.  Приходите,  если
сможете, в это же время в дом братьев Руджери. Знаете его!  Он  стоит  у
реки.
   - В это же время, - повторил он и добавил:
   - Да, я знаю их дом.
   -  Я  буду  ждать;  мы  побеседуем  о  будущем  за  бокалом  хорошего
итальянского вина.
   Он хотел поцеловать ее в губы, но она протянула ему руку.
   Он склонился над ней; Катрин повернулась и быстро вышла из камеры.
 
*** 
 
   Катрин сидела в своей комнате. Она попросила, чтобы ее оставили одну.
Посмотрев  в  зеркало,  она  увидела  полнеющую  женщину,   которая   не
отличалась красотой даже в молодости; у нее были грубоватые черты  лица,
бледная кожа, хитрый рот и сверкающие черные глаза.
   Это был важный день ее жизни. Прошло три месяца с тех  пор,  как  она
потеряла любимого человека, но эта трагедия уже была позади. Она  должна
смотреть в будущее. Вчера вечером, в сумерках, она посетила дом у  реки;
там она встретилась с честолюбивым молодым человеком, желавшим стать  ее
любовником. Этот Видам де Шартр имел большие планы.
   Она говорила с ним спокойно, доброжелательно, с нежностью  в  голосе;
они пили вино.
   Они  обсуждали  пути  устранения   могущественных   де   Гизов.   Они
договорились встретиться снова этой ночью.
   На хитрых губах появилась улыбка; Катрин поняла,  что  душевная  боль
притупилась. Ей предстояло сделать так много. Она  посмотрела  на  шкаф,
стоящий в углу комнаты.  Только  она  одна  знала  его  секреты.  В  нем
хранилась смерть для врагов Катрин де Медичи.
   Много лет она планировала убийство Дианы, но  сейчас  была  спокойна.
Катрин видела, что убивать Диану бессмысленно.  Пополняя  все  эти  годы
содержимое шкафа, она думала об убийстве; сейчас убийство  стало  частью
ее жизни, средством, всегда находившимся  под  рукой,  ждавшим  момента,
когда оно сможет послужить ей.
   Она не была так счастлива, как могла бы быть, если  бы  Генрих  любил
ее, но она испытывала прилив сил. Знала, что ее ждет серьезная битва.
   Она даст бой де Гизам, казавшимся  всемогущими.  На  троне  находился
болезненный Франциск. Как долго он сможет прожить?  Затем  придет  черед
Карла. Он был еще мальчиком, его  воспитание  контролировалось  матерью.
Она найдет ему гувернера-итальянца. В ее сознании мелькнуло  одно  лицо.
Да она знала, кого она пригласит на эту роль; Карл  привыкнет  к  образу
жизни, который кое-кто называл ненормальным.  Он  не  отличался  большой
физической силой,  был  капризным...  но  поддающимся  влиянию.  Она  не
хотела, чтобы Карл женился, однако, если это произойдет,  он  не  должен
заводить детей. Пока на  троне  будет  Карл,  его  мать  сможет  править
страной. После Карла настанет очередь ее любимого Генриха, который будет
счастлив служить матери, как и она - ему.
   Власть манила Катрин; ей придется бороться за нее, призвав на  помощь
весь ум и коварство Медичи, двигаясь окольными путями. Она овладела этим
искусством за годы унижений. Она предвкушала такую борьбу.
   Мадаленна постучала в дверь.
   - Войди.
   Глаза Мадаленны были широко раскрытыми, лицо - бледным.
   - Ты хочешь что-то сообщить мне?
   - Ужасные новости, мадам.
   - Какие?
   - Видам де Шартр был вчера выпущен из Бастилии.
   - Разве это ужасная новость?
   - Мадам... вы не  дослушали.  Он  умер...  этой  ночью.  Он  ходил  в
город... и, вернувшись, сильно заболел. Он умер в полночь.
   Мадаленна испуганно смотрела на свою госпожу, которая поднесла платок
к глазам.
   - Мадам, - пробормотала Мадаленна, - я  хочу  выразить  мое  глубокое
сочувствие.
   Катрин ответила, не отнимая платок от лица:
   - Ты можешь идти, Мадаленна. Оставь меня... оставь меня...
   Когда дверь захлопнулась за  Мадаленной,  Катрин  заткнула  себе  рот
платком, чтобы сдержать сотрясавший ее смех.
   Сочувствие Мадаленны! Возможно, и другие  обитатели  дворца  пожалеют
женщину, потерявшую, по их мнению, любовника.
   Бедняга Видам, подумала она. Это - конец твоего флирта с королевой, а
также блестящей карьеры, которую  ты  запланировал  для  себя.  Ты  стал
первым человеком, узнавшим, сколь неразумно игнорировать желания  Катрин
де Медичи.
   Она  испытывала  приятное  возбуждение.  Мысли  об   убийстве   долго
преследовали ее; теперь  она  подчинила  их  себе.  Она  многое  поняла.
Будущее, блестящее и славное, ждало ее; она  могла  добиться  желаемого.
Она  долго  была  жертвой  своих  чувств  -   страстной,   импульсивной,
совершавшей ошибки. Влюбленной.
   Но теперь она была свободна. Влюбленная Катрин де Медичи умерла.
 
 
 
ТРИЛОГИЯ О ЕКАТЕРИНЕ МЕДИЧИ II 
ОТРАВИТЕЛЬНИЦА 
 
Виктория ХОЛТ 
Перевод А.Е.Герасимова. OCR & SpellCheck Zmiy: zmiy@inbox.ru 
 
 
 
 
 
ONLINE БИБЛИОТЕКА 
 
 
http://www.bestlibrary.ru 
 
Анонс 
 
   Имя Виктории Холт стало популярным буквально в считанные  дни,  когда
одна  за  другой  появились  книги  этой  известной  во  многих  странах
английской  писательницы,  издававшей  также  романы  под   псевдонимами
Филиппа Карр, Джейн Плейди.
   "Мадам Змея". "Отравительница" и "Королева-распутница"  (трилогия)  -
романы не столько  исторические,  сколько  любовные.  Хотя  запоминаются
точностью деталей, характеров, описанием быта и семейных  отношений.  И,
конечно, образом главной героини Катрин,  Екатерины  Медичи,  итальянки,
ставшей французской королевой, страстно жаждущей любви  короля  Генриха,
власти и... смерти соперницы Дианы де Пуатье.
   Исторический   роман-трилогия   ("Мадам   Змея",    "Отравительница",
"Королева-распутница") - один из самих  интересных  среди  принадлежащих
перу замечательной английской писательницы Викторин  Холт,  и  его  жанр
можно определить как любовно-приключенческий.
   Неуемная  жажда  власти,   стремление   править   страной,   руководя
действиями своих детей,  коварство  королевы-матери,  Екатерины  Медичи,
стали причиной многих загадочных и страшных преступлений во  Франции  во
второй половине XVI века.
 
ГЛАВА ПЕРВАЯ 
 
   Маленькая девочка стояла на коленях на диване  перед  окном  в  своих
покоях в замке Плесси-ле-Тур; она печально смотрела на залитый солнечным
светом  двор.  Она  ненавидела  этот  замок,  казавшийся  ей  мрачным  и
безрадостным.
   - Я - пленница, - произнесла она вслух.
   Женщина, поглощенная вышиванием, лишь причмокнула в ответ; она сидела
спиной к окну и девочке, чтобы солнечные лучи падали на вышивку. Она  не
хотела вступать в спор с Жанной; двенадцатилетний ребенок обладал  столь
хорошо подвешенным язычком,  что  даже  ее  репетитор  воздерживался  от
словесных баталий с  маленькой  говоруньей;  умная  и  находчивая  Жанна
всегда выходила из них победительницей. Что  касается  мадам  де  Силли,
бейлифа  Кана  и  наставницы  Жанны,  то  она  знала,  что  не  в  силах
соревноваться с девочкой в красноречии.
   - Я слышу иногда по ночам, - продолжила Жанна, -  как  воет  ветер  в
лесу. Я думаю, это стонут души  тех,  кто  умер  в  мучениях,  не  успев
помириться с Господом. Ты согласна со мной, Эйме?
   - Ерунда! - воскликнула Эйме де Силли. - Ты сама только что  сказала,
что это воет ветер.
   - Мы находимся в тюрьме, Эйме. Неужели ты этого не  чувствуешь?  Этот
замок был свидетелем многих страданий, я не могу быть здесь  счастливой.
Вспомни о пленниках моего предка,  о  железных  клетках,  в  которых  он
держал их... столь тесных, что узники не могли двигаться; они оставались
там долгие годы. Подумай  о  мучениках,  подвергавшихся  пыткам  в  этом
мрачном и  ужасном  месте.  Посмотри  на  эту  живописную  реку.  В  ней
безжалостно топили людей.  Когда  я  выхожу  из  замка  в  сумерки,  мне
мерещатся тела повешенных на деревьях.
   - Ты слишком много думаешь, - сказала Эйме.
   - Как можно слишком много думать? - презрительно спросила Жанна. -  Я
решила, что не останусь здесь. Сбегу отсюда к моим родителям.  Почему  я
должна находиться вдали от них?
   - Потому что такова воля короля Франции. Что, по-твоему,  произойдет,
если ты убежишь? Если бы тебе удалось  добраться  до  наваррского  двора
твоего отца, в чем я сильно сомневаюсь, что, думаешь,  случилось  бы?  Я
могу сказать тебе. Тебя отправили бы назад.
   - Возможно, нет,  -  сказала  Жанна.  -  Если  бы  мой  отец,  король
Наваррский, оказался там, он бы спрятал меня.  Я  знаю,  что  он  хочет,
чтобы я находилась рядом с ним.
   - Но твой дядя желает, чтобы ты жила здесь. Ты забыла о том, что он -
король Франции?
   - Вот уж это дядя Франциск никому не позволит забыть.
   Жанна улыбнулась; она любила своего дядю, хотя и обижалась  на  него.
Он  был  красивым,  очаровательным;  когда  она  просила  вернуть  ее  к
родителям, он лишь улыбался, но не сердился на девочку. Она  знала,  что
он хотел, чтобы она оставалась в замке.
   - Когда я вижу крестьянских детей,  живущих  со  своими  матерями,  я
завидую им, - сказала Жанна.
   - Ничего подобного! - возразила Эйме. - Тебе  лишь  кажется,  что  ты
завидуешь им. Представь себе, какие чувства ты испытала бы, услышав, что
завтра ты потеряешь свое положение? Тебе бы это понравилось?
   - Вовсе нет. Но тем не менее я хочу увидеть маму. Расскажи мне о ней,
Эйме.
   - Она очень красива; король Наваррский любит и уважает ее...
   - Король Франции тоже обожает ее, - перебила женщину Жанна. - Когда я
была маленькой, я часто просила тебя рассказать мне о том, как моя  мама
отправилась в  Мадрид  и  выходила  больного  дядю  Франциска,  пленника
испанского короля.
   - Я хорошо это помню, - улыбнулась Эйме.
   - Но, - продолжила Жанна, - ты считаешь, что  женщина  должна  любить
брата сильнее, чем мужа и собственного ребенка?
   Внезапно лицо Эйме стало розовым; она поджала губы.  Она  делала  так
всегда, когда не желала отвечать на заданный ей вопрос.
   - Твоя мать - великая  королева,  -  сказала  Эйме.  -  Она  -  самая
благородная женщина Франции...
   - Знаю, дорогая Эйме, но мы говорили  о  другом.  Должна  ли  женщина
любить брата больше, чем мужа и ребенка? Вот что я  спросила.  И  ты  не
осмелилась ответить мне. Если бы моя мама  проявила  настойчивость,  она
могла бы оставить меня у себя. Дядя Франциск уступил бы ее  мольбам,  он
не может отказать ей ни в чем. Но она любит  брата  и  больше  всего  на
свете желает радовать его, поэтому, когда он  говорит:  "Я  хочу,  чтобы
твоя дочь была узницей в моем ужасном мрачном замке", моя мама отвечает:
"Пусть будет так". У нее нет собственной воли.