кунд
и затем продолжила:
   - Я беспокоюсь.., я так беспокоюсь о Долли.
   - С Долли все будет в порядке, - заверила я ее.
   - Если со мной что-либо случится, что станет с ней? Я  считала,  что,
когда Эви выйдет замуж, Долли будет жить с ней.
   Все изменилось сейчас.
   - Я присмотрю, чтобы все было хорошо, миссис Трент.
   Не беспокойтесь о Долли.
   - Как в одной семье, - сказала она.
   Я чувствовала себя почти счастливой. Как замечательно  было  дать  ей
хоть немного радости.

***

   Настал день похорон Эви. Влажный и жаркий воздух был  неподвижен,  не
чувствовалось ни малейшего дуновения ветерка. Стояла гнетущая тишина,  и
даже люди переговаривались шепотом.
   Дикон обещал прийти в  часовню  попозже,  и  мы  с  Дэвидом  и  мамой
отправились вместе. Я была уверена, что это обрадует миссис Трент.
   Утром к нам пришел посетитель. Я собирала розы в саду, чтобы положить
их на могилу Эви. У меня забилось сердце. Я подбежала к нему.
   - Ты не должен был приходить! -  воскликнула  я.  Это  было  странное
приветствие. Он выглядел бледным и обезумевшим.
   - Я узнал... - сказал он, - Я был так поражен.
   - Неудивительно.
   Я ненавидела Гарри Фаррингдона, несмотря на его раскаяние. Я не могла
забыть, что, если бы не он, Эви была бы сейчас жива.
   - Я не мог не прийти, - сказал он.
   - Было бы лучше, если бы ты не приходил.
   - Но я любил ее.
   - Это обернулось несчастьем для нее.
   - Я не могу поверить, что я...
   - Гарри, - сказала я, - не заходи в дом.
   Думаю, будет лучше, если тебя никто не увидит. Уходи сейчас же. Я  не
знаю, что будет, если бабушка Эви увидит тебя.
   Уверена, что она попытается убить тебя.
   - Я плохо поступил.
   - Конечно.
   - Но это правда... что я слышал о ребенке?
   - Да, - сказала я. - Это правда. Эви была  на  третьем  месяце  и  не
могла пережить позор.
   - Ты веришь, что я... был этому причиной?  Я  сердито  посмотрела  на
него.
   - Нет, нет! Это не правда, Клодина. Клянусь тебе. Я не мог.
   Между нами ничего подобного не было.., никакой близости.
   Ты думаешь, этому кто-нибудь поверит?
   - Да, потому что это правда.
   - Мы все знали, что ты увлечен ею.
   - Да.
   Она мне очень нравилась.
   - Настолько, что бросил.
   - Мы встречались очень часто.
   Ты не любил ее. Ты заставил ее поверить, что твои чувства сильны... и
потом это свершилось.
   - Уже несколько месяцев я не видел ее. Это не мой ребенок, Клодина.
   - Она была такой чистой,  нежной  девушкой.  Пожалуйста,  не  пытайся
очернить ее, Гарри.
   - Я бы сделал для нее все, что мог.
   - Не очень ценное признание, если учесть, что она больше не нуждается
в твоей помощи.
   - О, Клодина! Ты обвиняешь меня!
   Конечно, я обвиняла его! Мы  не  слышали,  чтобы  у  нее  был  другой
возлюбленный и сразу же узнали бы, если бы он появился. Кто же  это  мог
быть еще? Я представила Гарри, тайно приезжавшего в Грассленд, их тайные
встречи,  уговоры  стать  его  любовницей,  без  сомнения,  с  обещанием
жениться. Это обычная история.
   - Гарри, ради Бога, не показывайся здесь.
   Дело сделано.
   Ничто не вернет ее к жизни.
   - Но я любил ее, - начал он.
   Я с негодованием посмотрела на него:
   - Гарри, уходи. Тебя не должны видеть здесь. Тебя разорвут  на  части
озлобленные люди. Зачем раздражать людей? Не  хватало  еще  скандала  на
похоронах.
   Это было бы последней каплей.
   - Я хочу, чтобы ты поверила мне, - сказал он. - Клодина, клянусь всем
самым святым для меня, что это не мой ребенок.
   - Хорошо, Гарри, но уходи. Не  нужно,  чтобы  кто-нибудь  видел  тебя
здесь. Хорошо еще, что ты не зашел в дом.
   - Эти розы для Эви? - спросил он. Я кивнула.
   - О, Клодина, как жаль, что я не смог ей помочь!
   - Поздно говорить об этом, Гарри.
   Пожалуйста, уходи.
   Он пошел прочь, и, когда я смотрела на его  удаляющуюся  фигуру,  мои
руки дрожали.
   Я всегда чувствовала в нем  какую-то  слабость.  Он  никогда  не  был
способен к решительным поступкам.  Что  бы  он  не  говорил,  я  все  же
считала, что Эви забеременела от него. А  теперь  его  мучили  угрызения
совести. Так и должно было быть.
   Какое счастье, что я увидела его! Все могло  случиться,  если  бы  он
появился на кладбище.
   После скромного  отпевания  в  нашей  часовне  тело  Эви  отвезли  на
катафалке из Эверсли на кладбище, где мы и похоронили ее.
   Мы молча стояли вокруг могилы, слушая, как  земля  падает  на  крышку
гроба. Когда я положила розы, собранные в  то  утро,  то  заметила,  как
миссис Трент взяла Долли за руку и крепко ее сжала.
   Покидая кладбище, я увидела за кустами мужскую фигуру. Я узнала Гарри
Фаррингдона. Значит, он все-таки не смог не прийти.
   ПЯТОЕ НОЯБРЯ Наступил август. Со дня похорон Эви прошло уже несколько
недель. Я часто ходила на  ее  могилу  и  приносила  цветы.  Я  обратила
внимание, что кто-то посадил там розы, интересно, кто?
   Я вполне могла понять,  что  сломило  ее.  Кому,  как  не  мне,  были
доступны ее переживания? Я часто задумывалась, как жестока жизнь к одним
людям и снисходительна к другим. Я совершила более тяжкий грех, чем Эви,
- изменила мужу, а между тем пострадала она, а я осталась безнаказанной,
если не считать угрызений совести.
   "Как несправедлива жизнь! - думала я. - Если бы только Эви доверилась
мне, я сумела бы ей помочь! Быть может, я и для себя  нашла  бы  в  этом
утешение. Какие душевные муки должен испытывать человек, чтобы  решиться
покончить с собой, не видя иного выхода!"
   Миссис Трент почти все время находилась дома, и я  редко  виделась  с
ней. Несколько раз я заходила к ней, но, думаю, встречи со мной особенно
живо напоминали ей об Эви, и решила не беспокоить ее.
   Тетушку Софи потрясло случившееся. Она  вообще  всегда  сочувствовала
чужому несчастью и переживала чужое горе  как  свое  собственное.  Жанна
говорила,  что  она  беспрестанно  заводит  речь  о  смерти  Эви   и   о
безнравственности мужчин, которые предают женщин.
   Малышка Долли проводила с ней очень много времени.
   - Бедное дитя! - говорила Жанна. - Для  нее  это  ужасный  удар.  Она
обожала сестру. Долли стала  более  замкнутой,  чем  раньше.  Но  они  с
мадемуазель находят радость в общении друг с другом.
   - Со временем все уляжется, - сказала я. - Так всегда бывает.
   Жанна согласилась со мной.
   - Со временем, - повторила она, -  даже  в  случае  с  мадемуазель  и
малышкой Долли.., все уляжется.
   В воздухе носился дух перемен. События  шли  своей  чередой,  и  было
ясно, что происходящее на континенте обязательно коснется  нашей  жизни.
Англия действительно была глубоко втянута в противостояние.
   В июне в Темпле скончался юный дофин.  Ему  было  двенадцать  лет  от
роду. Теперь короля Франции не существовало.  Я  часто  задумывалась  об
этом мальчике. Какой печальной была его жизнь! И как,  должно  быть,  он
страдал, разлученный со своей матерью, вынужденный выдвигать против  нее
жестокие и даже непристойные обвинения. А затем.., умереть. Как он умер?
Мы точно не знали этого.
   О, каким жестоким стал этот мир!
   Кое-где в  нашей  стране  происходили  волнения,  вызванные  высокими
ценами на продовольствие. "Не приложил ли руку к смуте Леон  Бланшар?  -
спрашивала я  себя.  -  Джонатан  был  прав.  Подстрекателей  необходимо
уничтожать - даже таких молодых людей, как Альберик".
   Когда Испания заключила мир с Францией, возникли  опасения,  что  все
наши союзники оставляют нас, так как понимают, что Франция  во  главе  с
этим корсиканским авантюристом Наполеоном Бонапартом,  как  бы  ни  была
истерзана  революцией,  представляет  собой  силу,  с  которой   следует
считаться.
   Была середина дня. Возвращаясь из сада, я увидела  на  лужайке  Грейс
Сопер с малышками. Джессике был уже год. Амарилис  -  чуть  меньше.  Они
повсюду ползали и даже могли сделать несколько неуверенных шагов.  Скоро
они должны были начать вовсю бегать.
   - Вот тогда за ними нужен будет глаз да глаз, - сказала Грейс  Сопер.
- Честное слово, эта мисс Джессика прямо-таки маленькая дама. Подайте ей
то, подайте это,  и  вот  что  я  вам  скажу,  миссис  Френшоу,  она  не
успокоится, пока не получит то, что ей захотелось.  А  мисс  Амарилис  -
такая хорошая девочка.
   Моя мать так же гордилась своенравием Джессики, как я  -  послушанием
Амарилис; в наших глазах они обе были совершенством.
   Я заглянула в  маленькую  коляску,  в  которой  они  рядышком  спали.
Джессика, с ее темными волосами, длинными пушистыми ресницами  и  легким
румянцем на щеках, была поразительно красива. "Она может  стать  похожей
на мою мать, - подумала я, - за тем исключением, что у нее  были  темные
глаза, а у моей матушки - ярко-голубые".
   - Должно быть, они у нее от  кого-нибудь  из  ее  пылких  французских
предков, - сказала моя мать.
   - Эверсли тоже иногда могут быть пылкими, - ответила я.
   С этим она согласилась.
   - Амарилис выглядит, как маленький ангел, - сказала она.
   Так оно  и  было  -  светлые  волосики,  голубые  глаза  и  некоторая
хрупкость в облике, которая  иногда  беспокоила  меня.  Но  Грейс  Сопер
говорила, что причиной тому тонкая кость и что здоровье у моей  Амарилис
такое же прекрасное, как и у крепышки Джессики.
   Должно быть, прошло около получаса, когда  я  услышала  пронзительные
крики, доносившиеся из сада. Я поспешила вниз и увидела  Грейс  Сопер  и
свою мать: обе были в смятении. Матушка только и смогла произнести:
   - Этого не может быть... Как такое случилось? Что это значит?
   Грейс так дрожала, что едва могла говорить:
   - Малышки...
   Моя мать заплакала:
   - Джессика...
   Ее там нет...
   Я заглянула в коляску. Меня охватило  огромное  облегчение,  так  как
Амарилис была на месте и крепко спала. Но затем до меня дошел весь  ужас
случившегося: Джессики не было.
   - Как это случилось?! - закричала я.
   - Они спали, - запинаясь, пробормотала Грейс. - Я зашла в  дом.  Меня
не было всего лишь пять минут...
   - Она где-нибудь поблизости, - сказала матушка.
   - Она могла сама выбраться из коляски? Грейс покачала головой:
   - Они были привязаны лямками. Я всегда слежу за этим.
   - О, Господи, помоги нам! - взмолилась я. - Кто-то выкрал Джессику.
   К счастью, Дикон был дома  и  в  своей  спокойной  манере  взялся  за
поиски.
   - Лямка могла ослабнуть, и Джессика развязала ее.
   - Даже в этом случае ей было бы нелегко выбраться, - возразила  мама.
- Кто-то взял ее. О, Дикон.., кто?
   Кто?
   Мы должны найти ее.
   - Мы ее найдем, - сказал Дикон. - Сейчас же нам, прежде всего,  нужно
тщательно обыскать сад и все вокруг. Возможно, она сама  выбралась.  Она
могла заползти куда-нибудь в кусты. Там мы ее найдем.  Не  будем  больше
терять времени.
   Из дома тем временем  выбежали  слуги.  Все  были  глубоко  потрясены
случившимся. Начались поиски;  однако,  хотя  сад  тщательно  прочесали,
никаких следов Джессики не нашли.
   Я взяла Амарилис на руки, чтобы она была  поближе  ко  мне.  Бедняжка
Грейс Сопер совсем пала духом, она во всем винила себя,  а  мы  убеждали
ее, что это не так. Она была великолепной няней и с  усердием  ухаживала
за малышками. Она всего лишь только на пять минут оставила их спящими  в
коляске.
   Осмотр лямок ничего не дал. Они были в полном порядке, и это  привело
нас к единственному выводу: Джессику похитили.
   Дикон сказал, что, скорее всего, теперь у нас потребуют выкуп.
   - Если бы так, - причитала матушка. - Если бы так... поскорее... все,
что угодно, лишь бы вернуть мою крошку.
   Дикон лично возглавил поиски и опросил всех в имении.
   Не знаю, как мы дожили до конца этого дня. Мама была  вне  себя,  да,
думаю, и все мы тоже. Это случилось так неожиданно.
   Дикон немедленно распорядился повесить в городе афиши  с  объявлением
награды за любые сведения о  его  дочери.  Он  разослал  гонцов  во  все
соседние города и порты.
   К концу дня все мы были в изнеможении от тревоги. Наступила  ночь,  и
по-прежнему никаких признаков ребенка. Мы знали,  что  ничего  не  можем
поделать, и, безмолвные и отчаявшиеся, сидели в пуншевой.
   Грейс Сопер была наверху, в детской. Она ни за что не  пожелала  идти
спать и несла вахту у постели Амарилис. Дикон сказал:
   - Можете не сомневаться, что утром все прояснится. Они  тянут  время,
чтобы измотать нас. Я знаю этих людей. Вот увидите, они известят нас.
   Мы просидели так всю ночь. Матушка, прижавшись к  Дикону,  неподвижно
смотрела прямо перед собой. Время от времени,  пытаясь  утешить  ее,  он
шептал:
   - Вот увидишь, мы что-нибудь услышим утром.  Я  знаю,  как  поступают
такие люди.
   -  Но  что  они  с  ней  сделают...  с   моей   крошкой?   Она   ведь
проголодается...
   - Нет, нет. Они позаботятся о ней. Вот увидишь. Утром...
   Узнаем ли мы что-нибудь утром? Меня одолевали сомнения.
   Дэвид обнял меня одной рукой. Он знал, что я боюсь за Амарилис.

***

   Мы прождали весь следующий день. Никаких новостей не поступило. Пошли
обычные слухи, так как вся округа знала об исчезновении Джессики. Кто-то
видел незнакомку с младенцем, которая торопливо  шла  по  главной  улице
города. Дикон и Дэвид бросились наводить справки, а  когда  эту  женщину
отыскали,  оказалось,  что  она  навещала  в  городе  родственников,   -
естественно, что многие ее знали.
   Я никогда не забуду выражения безнадежности в глазах  матушки,  когда
он вернулся.
   Мне кажется, что в таких  обстоятельствах  труднее  всего  переносить
чувство  безысходности,  полнейшей  беспомощности  из-за  незнания,  что
делать.
   - Как можно быть  настолько  жестокими,  чтобы  так  поступать?  -  в
который раз произнесла я. - Разве они не думают о матерях...
   Дэвид утешал меня.
   - Дикон прав. Им нужны деньги. Они потребуют выкуп.
   - Мы заплатим, и они вернут ее. Ты действительно так думаешь?
   - Они знают, что отец - богатый человек. Никакой другой причины  быть
не может. И какой может быть смысл плохо обращаться с Джессикой?
   Я покачала головой:
   - Не понимаю, почему люди хотят мучать других.., без причины?
   - Причина всегда есть. В данном случае это деньги. Вот увидишь, Дикон
заплатит. Он что угодно отдаст ради семьи.., и в особенности ради  твоей
матери.
   Я знала, что это так. Но это ожидание.., и тревога.., кошмарный страх
неизвестности.., как тяжко было их переносить!
   Матушка была похожа на привидение.  Казалось,  из  нее  высосали  все
соки. Я попыталась убедить ее отдохнуть, и мне-таки удалось заставить ее
ненадолго прилечь. Я села у ее  кровати,  но  слова,  которые  могли  бы
утешить ее, не приходили в голову. Она  тихо  лежала,  неподвижно  глядя
перед собой, а затем встала, сказав, что не может больше ничего  делать,
хотя что еще мы могли предпринять?
   Я пошла в детскую, чтобы поиграть с Амарилис. Мне было так  радостно,
что она в безопасности. Однако  сам  вид  ее  еще  острее  напоминал  об
ужасной утрате.
   Бедняжка  Грейс  Сопер  продолжала  винить  себя.  Она  нуждалась   в
утешении. Она говорила, что кто-то должен присматривать за Амарилис днем
и ночью и что она позаботится о том, чтобы никто не  добрался  до  нашей
дорогой крошки.
   Долгое утро закончилось, и начался не менее долгий, тягостный день.
   Новостей не было. "Скорее бы что-нибудь произошло! - молилась я, - Мы
так долго не выдержим".
   Дикона и Дэвида не было весь день. Они  обшарили  все,  где,  как  им
казалось, она могла бы быть; они встречались со всеми, кто  хоть  чем-то
мог помочь им, а когда они возвратились, то даже Дикон был удручен.  Его
предположение о том, что у нас потребуют выкуп, не сбылось.
   В эту ночь мы сделали вид, что отправляемся спать, но всем  нам  было
не до отдыха.
   Мы с Дэвидом провели  всю  ночь  в  бессвязных  разговорах.  Джессика
отсутствовала уже два дня, и мы начинали опасаться самого худшего.
   Мне пришла в голову жуткая мысль. Я ничего не сказала  матери,  но  с
Дэвидом все же поделилась ею, так как хотела, чтобы он  разубедил  меня,
сказав, что это не так.
   - Дэвид, у твоего отца, должно быть, много врагов.
   Дэвид задумался.
   Я продолжала:
   - У человека с его положением они наверняка должны быть. Он богат,  а
богатым завидуют. Это может быть своего рода местью.
   Слова Дэвида повергли меня в ужас.
   - Я уже думал над этим, - сказал он. - Он связан со многими...  и  не
только в нашей стране, но и за границей. И, должно быть,  многие  хотели
бы тем или иным образом навредить ему.
   - Я знаю, что существуют всякие тайные дела, в которых участвуют  они
с Джонатаном.
   - Это так. Ты помнишь тех людей, которые пришли переночевать? Им было
нужно что-то в его кабинете. Какой-то секретный документ.  И  они  нашли
его. Если живешь опасной жизнью, то необходимо быть готовым к тому,  что
враги нанесут удар там, где ты этого не ожидаешь.
   - Значит, кто-то выкрал Джессику... чтобы отомстить Дикону?
   Несколько секунд Дэвид хранил молчание.  Я  знала,  что  ему  хочется
успокоить меня, однако врожденная честность не  позволяла  ему  солгать.
Наконец, он сказал:
   - Это возможно.
   Но не стоит думать о худшем, скорее всего, они потребуют выкуп, и  мы
с этим, наверное, сможем справиться.
   - Но почему же похитители не требуют его? Чего они медлят?
   - Потому что хотят подержать нас в напряжении.
   - Ты думаешь, они заботятся о Джессике?
   - Да, обычно в таких случаях поступают именно так.
   Живой ребенок представляет для них большую ценность, чем мертвый.
   Так мы разговаривали, и, наконец, от крайнего утомления я  задремала,
но вскоре очнулась от страшного кошмара. Мне приснилось, что я прижимала
Амарилис к себе, а кто-то пытался вырвать ее у меня.
   - Все хорошо, - донеслись до меня слова Дэвида. - Все хорошо.
   Я открыла глаза.
   - Думаю, лучше не спать, - сказала я.
   Мы  смотрели,  как  наступает  рассвет.  "Еще  один  день!  Еще  одно
тягостное бдение! Что оно принесет?" -  спросила  я  себя  и  задрожала,
пытаясь прогнать мысли, которые родились у меня в голове.
   Я ощутила внезапную потребность выйти  из  дома,  пройтись  по  саду,
поискать еще раз.
   - Я не могу здесь оставаться! - закричала я. - Пойдем в сад.
   - Хорошо, - произнес Дэвид. Он накинул мне на плечи плащ.
   - На улице холодно, - сказал он, - и трава сырая.
   Мы  открыли  дверь  и  вышли  на  крыльцо.  Там  что-то  лежало.  Мне
показалось, что это сон. Затем меня охватила волна радости. Завернутая в
одеяло, там лежала Джессика. Я подняла ее. Дэвид не отводил от нее глаз.
Она открыла заспанные глазки, взглянула на меня, широко зевнула и  снова
закрыла их.
   - Это она! - закричала я. - Она!
   Я вбежала в переднюю с криком:
   - Ее вернули!
   Джессика здесь!
   Первой появилась моя мама. Она подбежала и выхватила  у  меня  спящую
Джессику. Затем подошли Дикон, Грейс Сопер и все слуги.
   - Она снова здесь!  Она  снова  со  мной!  -  кричала  матушка,  и  я
подумала, что от радости она лишится чувств.
   Дикон взял Джессику на руки.
   - Она хорошо выглядит, - сказал он.
   Мать вырвала ее у него.
   - Она здорова, - шептала она. -  Ей  не  причинили  вреда...  О,  моя
крошка!
   Джессика  открыла  глаза,  криво  улыбнулась  и,  увидев  свою  мать,
разразилась ревом.

***

   Когда радость от возвращения Джессики улеглась, нам стало немного  не
по себе. Мы спрашивали себя: "Кто мог сделать это? И с какой целью?"
   Было ясно, что за ребенком во время его отсутствия хорошо  ухаживали,
и, казалось, что  она  приняла  свое  возвращение  в  семью  без  особых
проявлений восторга - хотя она и улыбалась, когда матушка прижимала ее к
себе.
   Кто подверг нас этим, казалось бы, ненужным страданиям? Мы  не  могли
об этом забыть, и эти воспоминания тяготели над нами, омрачая наши  дни.
Малышек ни на секунду не оставляли одних. По утрам мы с  матерью  первым
делом спешили в детскую, чтобы убедиться, что  с  ними  все  в  порядке.
Грейс распорядилась, чтобы ее кровать перенесли  в  детскую  спаль