о-то, с кем прожито много лет, потрясает... даже когда ее ожидаешь. Я чувствую необходимость вырваться. У меня на континенте много хороших друзей, которых я навещу. Я проделаю своего рода Гран Тур - Франция, Италия, Испания... вот я и подумал, что было бы приятно сказать вам до свидания.
     - Могу лишь отметить, что очень удивлена тому, что вы для этого приехали в такую даль. Смею предположить, со временем я услышала бы эту новость, вернувшись в школу.
     - Ну конечно же я хотел, чтобы вы знали, что я уезжаю, и особенно то, с каким нетерпением я буду ждать встречи с вами по возвращении.
     - Я неожиданно польщена. Вы останетесь к чаю?
     - С восторгом. Разговаривать с вами - такое огромное удовольствие.
     - Когда вы едете? - спросила я.
     - На следующей неделе.
     - Надеюсь, у вас будет интересное путешествие. Гран Тур - обычно ярчайшее впечатление в жизни молодого человека.
     - Я не так уж молод и не ищу ярких впечатлений.
     - Просто чувствуете потребность путешествовать после вашей потери. Понимаю.
     - Когда люди умирают, ощущаешь некоторое беспокойство.
     - Вы имеете в виду... совесть?
     - Хм. Полагаю, с этим тоже приходится разбираться.
     - Надеюсь, ваша не окажется слишком устрашающим противником.
     Он засмеялся, и я не смогла удержаться и засмеялась вместе с ним.
     - Как хорошо с вами, - сказал он. - Насмехаетесь надо мной, не так ли?
     - Простите. Мне не следовало... такая тема.
     - Я знаю, что обо мне ходят сплетни. Но хочу, чтобы вы помнили, что сплетня - лживая шельма... очень часто.
     - О, я не замечаю сплетен.
     - Чепуха. Все замечают сплетни.
     - Но, несомненно, вы последний человек, которого они могут заботить.
     - Только эффект, который они могут возыметь на кого-то, на кого пытаешься произвести впечатление.
     - Вы хотите сказать, что пытаетесь произвести впечатление на меня?
     - Да... самым пылким образом. Я хочу, чтобы вы задумались над тем, что я могу быть не столь черен, как меня описывают, хотя последнее; чего мне хотелось бы, это чтобы вы считали меня святым.
     - Заверяю, это было бы очень трудно. Мы снова засмеялись.
     - Мы провели тогда замечательный вечер вместе, - мечтательно сказал он.
     - Было очень мило с вашей стороны позволить нам с Терезой остаться в Холле. Сейчас Тереза с нами.
     - Да. Я слышал, что вы увезли ее с собой.
     - Очень скоро они все придут к чаю.
     - Мне очень хотелось бы еще поговорить с вами. Я много хочу сказать.
     - А вот и Тереза, - продолжала я. - Тереза, у нас посетитель. Вы знакомы с сэром Джейсоном?
     - Конечно, - сказала Тереза. - Он дядя Фионы и Юджини.
     Джейсон рассмеялся.
     - Я добился славы в глазах Терезы, - сказал он. - Дядя Фионы и Юджини! Конечно, это лишь отраженная слава.
     - Приятно быть узнаваемым, неважно по какой причине, - сказала я.
     Появились тетя Пэтти и Вайолит, и чай был подан.
     Разговор шел о деревенской жизни, и описания тети Пэтти были уместны и забавны. Тереза угощала, словно дочь в семье, и я заново была потрясена переменой, которая произошла в ней. Это была приятная традиционная сцена: чай на лужайке и гость, которому случилось проезжать мимо и который решил заглянуть.
     Но я не могла избавиться от ощущения странности его присутствия и пыталась определить настоящий мотив его визита. Конечно, повидаться со мной. Но почему? Я была несколько раздосадована собой оттого, что находила этот вопрос чрезвычайно волнующим. Тетя Вайолит спросила, приехал ли он на поезде в три сорок пять, и он сказал, что да.
     - Тогда вы захотите попасть на шестичасовой.
     - Если только не проведете какое-то время здесь, - вставила тетя Пэтти. - Когда мы жили в Грантли, мы могли бы поселить вас у себя. Здесь, увы, нам не хватает комнат. Конечно, есть "Королевский герб" в самом Молденбери.
     - Я слышала, кормят там плохо, - сказала Вайолит.
     - Но у них замечательный ростбиф, - добавила тетя Пэтти. - Они славятся этим блюдом.
     - Я действительно попросил, чтобы экипаж прибыл за мной без четверти шесть, - сказал он.
     - В таком случае у вас осталось не так много времени, - сказала тетя Пэтти. - Корделия, почему бы тебе не показать сэру Джейсону сад.
     - Какая превосходная идея! - сказал он.
     - Сейчас он не в лучшем виде, - вставила Вайолит. - Самое хорошее время - ранняя весна. Сейчас цветы обретают усталый вид. В этом году солнце было особенно яростным.
     - Я уверена, что Корделия найдет что-нибудь приятное, чтобы показать нашему гостю, - сказала тетя Пэтти. - Пойдем, Тереза, помоги мне с подносом. Вайолит позаботится об остальном.
     - Вы должны позволить мне отнести поднос, - сказал Джейсон.
     - Подите, подите, - сказала тетя Пэтти. - Если бы вы знали количество подносов, которые я в своей жизни переносила...
     - Полагаю, астрономическое, - сказал сэр Джейсон, подхватывая поднос. - Теперь без лишних споров покажите мне дорогу.
     Тетя Пэтти вразвалочку проковыляла вперед. Улыбаясь про себя, я смотрела, как они исчезают в доме.
     Через несколько мгновений он был снова рядом со мной.
     - Какая очаровательная дама ваша тетушка! Так весела... и так тактична.
     - Тогда пойдемте. Я покажу вам сад.
     Несколько секунд он шел молча. Я сказала:
     - Этот участок обрабатывает Тереза. Она очень изменилась. Бедное дитя, она чувствовала себя нежеланной.
     - Мне будет недоставать вас, - сказал он.
     - Недоставать меня? Вы говорите так, словно видите меня каждый день. Мы встречались всего несколько раз... и сколько времени прошло с тех пор, как это случилось в последний раз?
     - Я чувствовал, что каким-то образом вы мною недовольны.
     - Недовольна? Я несколько раз поблагодарила вас за гостеприимство в отношении Терезы и меня.
     - Наш счастливый вечер был прерван довольно резко.
     - О да... когда прибыла ваша подруга. Я вполне это поняла.
     - Думаю, что нет.
     - Ну, это было неважно. Еда была окончена, и я думала, что пора вернуться к Терезе.
     Он вздохнул.
     - Я хотел бы объяснить вам многое.
     - Нет никаких оснований, почему бы вам делать это.
     - Есть. Когда я вернусь, мы должны будем встретиться. Я отчаянно хочу, чтобы мы были добрыми друзьями. Я так много хочу поведать вам.
     - Что ж, надеюсь, ваша поездка будет приятной. Экипаж скоро прибудет. Не следует опаздывать на поезд.
     Он положил руку на мою.
     - Когда я вернусь, я хочу поговорить с вами... серьезно. Видите ли, прошло еще немного времени после... и есть еще определенные трудности, которые я должен уладить. Корделия, я вернусь, и тогда...
     Я избегала его взгляда.
     - О, вот и Вайолит, - сказала я. - Наверняка, она за вами. Это значит, что станционный экипаж прибыл.
     Я крикнула:
     - Мы идем, Вайолит. Экипаж прибыл, не так ли?
     Я прошла вместе с ним через лужайку. Он крепко держал меня за руку и пытался что-то сказать. Он просил меня подождать его возвращения, когда он будет в таком положении, которое позволит продолжать наши отношения. Так он вел бы себя с любой девушкой. Но мне казалось странным, что он приложил особые усилия для того, чтобы сказать мне о своем отъезде.
     Мы стояли и махали ему, пока экипаж не исчез.
     Тетя Пэтти была задумчива.
     Когда мы остались одни, она сказала:
     - Какой интересный мужчина! Было очень мило с его стороны заехать и сказать тебе, что он уезжает, - она напряженно смотрела на меня. - Должно быть, он чувствовал, что ты совершенно особенный друг... если проделал весь этот путь.
     - О, я полагаю, он был где-то по соседству. Я встречала его всего несколько раз. Он своего рода господин замка, и, вероятно, считает, что должен интересоваться всеми своими вассалами.
     - Ты знаешь, он мне очень понравился.
     Я засмеялась.
     - Из этого замечания я делаю вывод, что вы скорее удивлены этим.
     Она смотрела вдаль.
     - Было очень галантно с его стороны посетить нас, - сказала она. - Не сомневаюсь, что у него были для этого основания.

V. Грачиный Стан

     Вернувшись в школу, я быстро вошла в прежнюю рутину и чувствовала, словно вернулась домой. За несколько дней даже девушки угомонились. Тереза существенно изменилась; она почти утратила тот потеряный вид, который отличал ее раньше, и могла легче взаимодействовать с другими девушками.
     Дейзи Хетерингтон хотела узнать, как она держалась на каникулах, и я с радостью рассказала, как хорошо все на самом деле получилось.
     - Проблема Терезы в том, что она была одинока и чувствовала себя никому не нужной, - объяснила я. - Как только она увидела, что мы рады ей, она изменилась и стала просто нормальной счастливой девочкой.
     - Как было бы хорошо, если бы все наши неприятности могли бы так легко решаться, - сказала Дейзи. Она улыбалась, была очень довольна, и я сказала, что если нет возражений, то она приглашена и на Рождество.
     - Смею сказать, эти родственники будут столь же готовы пренебречь своими обязанностями в Рождество, как и летом, - прокомментировала Дейзи.
     Затем она продолжала обсуждать условия работы в новом семестре.
     - Мы устраиваем на Рождество небольшое представление. Я знаю, вам кажется, что до этого еще далеко, но вы будете удивлены тем, как много подготовки требуется, и, кроме того, это даст девушкам возможность отвлечься, вместо того, чтобы ностальгически мечтать о летних каникулах. Я подумала, что вы, мисс Экклз и мисс Паркер могли бы вместе что-то придумать, и, конечно, мисс Барстон занялась бы костюмами. Одно представление мы даем в столовой. Прежде нас приглашали повторить его в Холле, куда приходят люди из деревни. Однако в этом году сэр Джейсон будет отсутствовать, и поскольку он не распорядился о том, чтобы предоставить нам Холл, я полагаю, на сей раз там проводить его не понадобится.
     Я сказала, что посоветуюсь с мисс Экклз и мисс Паркер, и мы представим результаты нашего совещания на ее одобрение.
     Она грациозно наклонила голову и сказала, что без выступления в Холле представление не прозвучит так, как хотелось бы.
     - Люди ощущают, когда помещика нет в резиденции.
     По мере того, как проходили недели, я была вынуждена с ней согласиться. Время от времени я проезжала верхом мимо Холла и вспоминала происшествие с Терезой и тет-а-тет в сумерках во дворе. Я обнаружила, что трудно перестать думать о том, почему же он потрудился приехать в Молденбери, чтобы попрощаться со мной.
     Я догадывалась, что когда он вернется обратно, Марсия Мартиндейл будет рассчитывать на то, что он на ней женится, и мне пришло в голову, что он хотел уехать, чтобы решить, как поступить. Он сказал что-то о том, что надо примириться с собственной совестью. Имел он в виду смерть своей жены или свои обязательства перед Марсией Мартиндейл? Это могло касаться любой... или обеих. Мое присутствие беспокоило его - точно так же, как его присутствие беспокоило меня.
     По теперь, когда он уехал, я могла его забыть. Я чувствовала себя свободной. Мне очень нравилась моя работа; я хорошо ладила с Дейзи и моими коллегами и полагала, что добиваюсь чего-то с девушками.
     Дейзи сообщила мне, что в этом семестре образовался список ожидающих вакансии.
     - Больше желающих, чем у меня мест, - удовлетворенно сказала она. - Я думаю, родители начинают понимать, что здесь получают шаффенбрюккенское образование. И, конечно, многие родители против того, чтобы отправлять своих детей за границу... особенно, когда желанного результата можно добиться в Англии.
     Дейзи намекала на то, что мое присутствие было для школы преимуществом, и я не могла подавить самодовольного чувства удовлетворения.
     Семестр продолжался. Уроки английского, манеры, этикет, вальсы и котильоны, выезд с девушками на конные прогулки. Каждый день нес свою драму вроде того, кого выбрать на роль Золушки и Принца; чьи рисунки будут признаны лучшими на месяц; кто будет партнершей мистера Бэтхерста на вальс, которому он обучает. Мистер Бэтхерст был темноволосым молодым человеком с красивой итальянского плана внешностью и очень популярным у девушек, так что волнений было много в дни, когда он приходил в школу вести класс танцев, в результате чего появлялась масса романтических предположений. Его визитов ожидали с большим нетерпением и за ним ревностно следили, а старшие девушки состязались за честь быть избранной им для демонстрации танца.
     Наступила осень, время Охотничьей луны. Целый год прошел с тех пор, как я отправилась в лес и встретила Незнакомца! Казалось, что времени прошло больше - думаю, оттого что произошло множество событий. Я начала убеждать себя в том, что вся эта история мне примерещилась; и я очень была бы рада снова увидеться с Моник, Фридой или Лидией, чтобы убедиться в том, что мы действительно все вместе были в тот день в лесу.
     В конце концов играть Золушку выбрали Фиону Веррингер, Шарлотта была Принцем. Этот выбор был неизбежен, потому что Фиона была красивой, а Шарлотта высокой.
     Шарлотта была в восторге, и с ней было гораздо легче управляться, чем раньше, поскольку она была погружена в свою роль. В течение ноября мы репетировали, а мистер Крау, учитель музыки, написал для девушек несколько песен; большая работа проводилась и в классе мисс Барстон по подготовке костюмов.
     Однажды утром я отправилась в город, и в маленькой полотняной лавке лицом к лицу столкнулась с Марсией Мартиндейл. Она сильно отличалась от той женщины с разбитым сердцем, которую я встретила во дворе. Она была безмятежна и дружелюбна и пригласила меня заходить в гости.
     - Я была бы так рада вам, - сказала она. - Встречаешься не со многими, так что для меня это было бы подарком. У вас когда-нибудь бывает несколько свободных часов?
     Я сказала, что у меня несколько свободных часов в среду после полудня, если только не случится чего-нибудь вроде недомогания другой учительницы: в таком случае я должна буду заменить ее.
     - Тогда скажем, в среду? Я буду в восторге, если вы сможете прийти.
     Я приняла приглашение - должна признаться, с готовностью, ибо горела желанием узнать о ней больше. Я пыталась обмануть себя, делая вид, что ее отношения с Джейсоном Веррингером меня не интересуют, но что я должна ей объяснить, какие обстоятельства вынудили меня обедать с мистером Веррингером в тот вечер, который столь очевидно ее огорчил.
     И я пошла на чай к Марсии Мартиндейл.
     Это был необычно проведенный день. Дверь отворила маленькая женщина с острым темным лицом, напоминающим лицо умной обезьяны. У нее были почти черные волосы, густые и жесткие, как щетка, маленькие и очень темные глаза: казалось, они рыщут повсюду и ничего не пропускают.
     Она сказала:
     - Входите. Мы ждем вас.
     И улыбнулась, показав большие белые зубы, словно мой приход был остроумной шуткой.
     Она провела меня в гостиную, чрезвычайно изящно обставленную мебелью периода королевы Анны, которая гармонировала с обликом дома.
     С дивана встала Марсия Мартиндейл, протягивая мне обе руки. Она была одета в шелковый пеньюар синего павлиньего цвета. Ее волосы были распущены, лоб охватывала бархатная лента с несколькими сверкающими на ней камнями, которые могли быть бриллиантами. Подобная лента была у нее и на шее. Она выглядела так, словно собиралась играть какую-нибудь трагическую роль вроде леди Макбет или герцогини Мальфи. И снова она была совсем не похожа на женщину, которую я недавно встретила в лавке торговца полотном.
     - Так вы пришли, - сказала она тихим голосом; затем несколько его повысив:
     - Садитесь же. Мы выпьем чаю сейчас, Мейзи. Вы не скажете миссис Гиттингс?
     - Ладно, - сказала скорее с готовностью, чем с почтительностью женщина, которая встретила меня. В ее интонациях был намек на равенство. Она поразительно контрастировала с Марсией Мартиндейл. Вышла она с таким видом, словно с трудом сдерживала смех.
     - Мои друзья со временем привыкают к Мейзи, - сказала Марсия. - Она была моей костюмершей. Они становятся очень фамильярными.
     - Вашей костюмершей?
     - Да. Я ведь прежде чем приехать сюда играла в театре, знаете ли.
     - Понимаю.
     - Мейзи помнит старые дни. Очень мило с вашей стороны, что вы пришли. Особенно, когда у вас так мало свободного времени.
     - В настоящий момент мы очень заняты. Мы ставим к Рождеству пантомиму.
     - Пантомиму?
     Ее глаза засверкали, потом выразили презрение.
     - Я начинала с нее, - продолжала она. - Это бесперспективное занятие.
     - Я считаю, чрезвычайно интересным, что вы были актрисой.
     - Полагаю, жизнь актрисы сильно отличается от жизни учительницы.
     - Действительно, они на разных полюсах, - согласилась я.
     Она улыбнулась.
     - Должно быть, вы скучаете по театру, - продолжала я. Она кивнула.
     - Никак не привыкну к тому, что больше не работать. Особенно когда...
     Она пожала плечами, в этот момент раздался стук в дверь, и приземистая пожилая женщина вкатила чайный столик, на котором стояли сэндвичи и пирожные и все, что могло нам понадобиться для чая.
     - Сюда, миссис Гиттингс, - сказала Марсия довольно громким звенящим голосом. А затем более спокойно:
     - Хорошо. Спасибо.
     Миссис Гиттингс взглянула на меня, кивнула и вышла. Марсия разглядывала чайный столик, словно это была голова Иоанна Крестителя на блюде. Не знаю, почему мне в голову все время приходили такие сравнения. Видимо потому что все здесь не было вполне естественным. Я пожалела, что со мной нет Эйлин Экклз: уверена, мы очень весело провели бы время, смеясь над всем этим.
     - Вы должны сказать мне, какой чай вы любите. Я ведь и правда думаю, что это очень мило с вашей стороны, что вы пришли. Вы не представляете себе, какое это удовольствие - иметь возможность с кем-то поговорить.
     Я ответила, что чай люблю слабый, добавляю немного молока, но без сахара; встала и приняла у нее чашку; затем села. Рядом со мной был маленький столик, на который я поставила чашку.
     - Возьмите же один из этих сэндвичей. Казалось, она скользит ко мне с тарелкой в руке, наполняя драматизмом даже это обыкновенное действие.
     - Миссис Гиттингс очень хорошая. Но я действительно скучаю по театру.
     - Я могу это понять.
     - Я знала, что вы поймете. Полагаю, вы гадаете, почему я похоронила себя в деревне. Что ж, существует малышка. Вы должны до ухода повидаться с Мирандой.
     - Вашей маленькой девочкой? Да, с удовольствием.
     - В сущности, я сделала это для нее, - жестом покорности она откинула голову назад. - Иначе меня здесь не было бы. Дети врываются в вашу карьеру. Приходится выбирать.
     Я хотела задать много вопросов, но, полагаю, все они были слишком личными. Я устремила внимание на помешивание чая.
     - Вы должны мне все о себе рассказать, - сказала она.
     Я коротко рассказала ей, что живу со своей тетей и что это моя первая работа; но я видела, что на самом деле она не слушает.
     - Вы очень молоды, - сказала она в конце концов. - Не то, чтобы я была намного старше вас... по годам. - Она вздохнула, и я решила, что она намекает на свой богатый жизненный опыт. Я чувствовала, что в этом она, вероятно, права. - И, - сказала она, переходя к тому - я была уверена - что и было причиной, почему она так настойчиво хотела, чтобы я посетила ее, - вы уже подружились с Джейсоном Веррингером.
     - Ну, вряд ли это можно назвать дружбой. Был этот несчастный случай, и мне пришлось остаться в Холле вместе с девушкой, которую сбросила лошадь. Помните, вы пришли, когда я была там.
     Она спокойно смотрела на меня.
     - Ода. Джейсон очень старался объяснить. Он очень извинялся. Но я сказала ему, что в данных обстоятельствах он был обязан вас принимать.
     - Дело было не в приеме. Я была бы совершенно довольна подносом в комнате больной.
     - Он действительно сказал, что об этом не может быть и речи... Гость в его доме и все такое.
     - Создается впечатление, что он довольно щепетилен в этих вопросах.
     - Конечно, ваше общество должно было доставить ему удовольствие. Он любит умных женщи