- Ты слышала, Бэлл? - сказал  Мэтью.  -  Пошли,  брось  этот  грязный
предмет.
   Когда мы подошли к воротам, Бэлл, которая  тащилась  позади,  догнала
нас.
   Мэтью сказал:
   - Посмотри, что она принесла?
   Это был все тот же старый  башмак.  Мэтью  отобрал  у  нее  башмак  и
забросил далеко в  подлесок.  Собака  протестующе  заскулила,  но  затем
неохотно уступила, и мы вернулись в Грассленд.

***

   Элизабет объявила:
   - Я собираюсь устроить вечеринку: поиграем в  шарады  и  повеселимся.
Конечно, я приглашу вашу семью и еще несколько других. Я  чувствую,  что
пора немного развлечься. Ты должна мне помочь, Дамарис.
   Я ответила, что с удовольствием помогу, но в таких вещах от меня мало
проку: вечеринки никогда не доставляли мне удовольствия. Я всегда ужасно
стеснялась, когда танцевала, и часто оставалась без партнера.  Однако  в
последнее время я изменилась благодаря моей дружбе с Мэтью. Он ясно  дал
мне понять, что мое общество доставляет ему  удовольствие,  и  мы  много
времени проводили вместе. У нас  всегда  находились  общие  интересы.  В
городе, где  он  выглядел  настоящим  щеголем,  я  считала  его  слишком
недоступным, но здесь, в поместье, он казался другим человеком. Конечно,
я понимала, что все это временно: он скоро уедет. Он всегда говорил, что
должен вернуться в свое поместье в Дорсете, а кроме того,  у  него  были
обязательства перед армией. Я не знала о его планах, и он, казалось,  не
хотел о них говорить. Мне было так хорошо с ним!
   Я поняла, что изменилась, когда предложение  Элизабет  участвовать  в
вечеринке взволновало меня, вместо того чтобы обеспокоить.
   Бабушка очень заинтересовалась предстоящими  шарадами.  Она  сказала,
что это воскрешает в ее памяти те дни, когда она и Харриет были молоды.
   - Харриет была очень ловкой в таких играх, - говорила она мне. -  Это
оттого, что она - бывшая актриса. Я думаю,  что  и  Элизабет  Пилкингтон
будет такой же умелой, именно поэтому она и хочет  устроить  шарады.  Мы
всегда охотно делаем то, что у нас хорошо получается.
   Тем временем я часто бывала в Грассленде, и мы работали над шарадами,
перерывая кучи одежды, которую Элизабет использовала в театре.
   Было очень весело наряжаться и примерять разнообразные парики и вещи,
которые сохранились у Элизабет с того времени.

***

   Один раз, одевая меня, она положила руки мне на плечи и поцеловала.
   - Ты знаешь, Дамарис, - сказала она, - я  люблю  тебя  все  больше  и
больше. Я знаю, что и Мэтью тоже.
   Я вспыхнула: в словах ее был особый смысл: "Может ли она  и  в  самом
деле иметь в виду то, о чем я думаю?"
   Это казалось возможным. Я в самом  деле  была  влюблена  и,  как  все
влюбленные, жила то в экстазе, то в беспокойстве, переходя от  одного  к
другому.
   Я не могла поверить, то Мэтью меня любит. Он был таким ослепительным,
таким светским и намного старше, чем я. Я забыла о насмешках Карлотты. Я
постепенно меняла мнение о себе и начинала в себя верить, поэтому  слова
Элизабет Пилкингтон сделали меня счастливой.
   Я знала, что моей матери Мэтью не нравится:  она  испытывала  к  нему
странную антипатию, которой я не могла понять. Но дедушке и  бабушке  он
нравился даже дедушке, а ему нелегко было понравиться.

***

   Итак, мы подготовили шарады.
   В этот день бабушка приехала в Грассленд. Она сказала,  что  все  эти
разговоры о шарадах освежили ей память. Она  вспомнила,  как  много  лет
назад Харриет Мэйн играла в замке, где  они  остановились  незадолго  до
Реставрации.
   - Вы помните Харриет, миссис Пилкингтон? - спросила она.
   - Не очень хорошо. В то время  когда  она  подумывала  о  том,  чтобы
оставить сцену, я еще играла детские роли. Тогда она решила выйти замуж.
   - Да, она вышла замуж за  члена  нашей  семьи.  Конечно,  вы  намного
моложе ее. Это просто удивительно, как Харриет всех обманывает, все  еще
заставляя считать ее молодой женщиной!
   - Она все еще красива?
   - Да, она красива, - сказала моя бабушка. - У нее редкий тип красоты.
Кажется, словно при ее крещении присутствовали все прекрасные феи.  Твоя
сестра Карлотта так же красива, Дамарис.
   - Да, - согласилась я.
   - Мы играли "Ромео и Джульетту", - продолжала  бабушка,  и  глаза  ее
затуманились, она словно вернулась в прошлое.
   - Вы будете довольны нашими шарадами, - молвила Элизабет.
   Так мы решили, и я бывала в Грассленде  каждый  день,  репетируя  под
руководством Элизабет. Мэтью не был хорошим постановщиком, и  за  это  я
любила его еще больше: я причисляла его к той же категории людей, что  и
себя.
   Однажды я слегка расстроилась. Я была у Элизабет, в  ее  комнате,  и,
так как день был теплым, окно было открыто настежь. Я сидела на диване у
окна, а Элизабет рассматривала платье, которое было у нее в руках.
   Из сада доносились голоса слуг. Я узнала голос Мэри Рок.
   - Ну, нам это показалось очень странным: он был как  сумасшедший.  Ну
зачем, скажите мне, он стал бы всем запрещать ходить туда.., если бы там
не было чего-то такого, о чем он знает, что оно там есть?
   Мое сердце забилось сильнее. Я заметила, что Элизабет  тоже  слушает,
хотя она поглаживала шелк платья и казалась полностью погруженной в  это
занятие.
   - Попомните мои слова: там что-то есть.
   - Как ты думаешь, что это, Мэри?
   - Ну, я этого не знаю. Джекоб вот думает, что там какое-то сокровище.
   Я  замерла.  Мне  захотелось  уйти,  но  я  чувствовала,  что  должна
дослушать то, что скажут дальше.
   - Вы понимаете, они раньше там жили.., потом  неожиданно  уехали.  За
этим что-то кроется. Ну, Джекоб говорит, что, возможно,  они  что-нибудь
спрятали на том участке..,  какое-нибудь  сокровище,  знают  об  этом  и
хотят, чтобы оно досталось только им.
   - Сокровище, Мэри...
   - Ну, что-то в этом есть, не правда ли? Должно быть. Зачем бы ему так
разъяряться просто из-за  того,  что  Джекоб  поставил  капкан?  Капканы
ставят во всех лесах.., и никто не возражает против этого. И они тоже...
   - В доме, правда, есть и призраки?
   - Вы меня спрашиваете? Я вам говорю, что на этом участке  есть  нечто
такое, что он хотел бы скрыть от людей...
   Слуги отошли от окна.
   Элизабет рассмеялась:
   - Сплетни служанок! Я думаю, это платье  подойдет  тебе,  дорогая.  Я
носила его, когда исполняла роли молоденьких девочек.

***

   Мы все были взволнованы шарадами. Это  что-то  вроде  живой  картины,
которую нужно описать словами, и  мы  должны  были  сделать  так,  чтобы
шараду трудно было разгадать. Нас было две соперничающие команды.
   Элизабет должна была руководить обеими командами, и, набирая их,  она
поставила меня и Мэтью вместе. Нашими словами были "кинжал и плащ", и мы
должны были дать к ним историческую иллюстрацию.
   "Плащ" должен был быть представлен сценкой времен правления  королевы
Елизаветы, когда Релей постелил свой плащ для того, чтобы королева могла
пройти. Я должна была изображать Елизавету, а  Мэтью  -  Релея.  Меня  и
Мэтью должны  были  одеть  в  самые  изысканные  костюмы  елизаветинских
времен.
   - Мне пришлось выбирать роли исходя  из  того,  что  есть  у  меня  в
сундуке, - объяснила Элизабет.
   После сцены с плащом я должна была немного изменить  костюм  и  стать
Марией, королевой Шотландии. Мэтью представлял Риццо, и мы  должны  были
разыграть немую сцену ужина в Холируд-хаусе, когда Риццо был  убит.  Это
была иллюстрация к слову "кинжал".
   Другая  команда  выступала  первой.  Мы  должны   были   смотреть   и
отгадывать, но перед этим состоится ужин,  где  каждый  обслуживает  сам
себя.

***

   Стоял один из чудесных золотых сентябрьских дней. Мне кажется, что  в
те дни мне все стало казаться золотым, потому что я все  более  и  более
убеждалась в том, что Мэтью меня любит. Он не мог так  часто  бывать  со
мной и притворяться, что мое общество  доставляет  ему  удовольствие.  О
нет, в этом что-то было! Мне пришло в голову, что если бы я не была  так
молода, то к этому времени он уже открыл бы мне свои намерения.
   В том, что меня любила Элизабет, я была уверена.  Она  относилась  ко
мне как к дочери, так что это было верным знаком.
   Проснувшись в то утро, я первым делом подумала о вечеринке, о платье,
которое я надену и которое мне очень шло. Швея  Элизабет  подогнала  его
мне по фигуре, и я с нетерпением ждала момента, когда нужно будет играть
роль.
   Мама сказала:
   - Ты в последнее время изменилась, Дамарис. Ты повзрослела.
   - Ну, значит, пришло время, - сказала я, - Ты так говоришь, будто  не
хочешь, чтобы я взрослела.
   - Большинство матерей хотело бы, чтобы их дети оставались  маленькими
как можно дольше.
   - А это совершенно невозможно, - сказала я.
   - Печальный факт, который нам всем приходится принять. -  Она  обняла
меня и сказала:
   - Ах, Дамарис, я хочу, чтобы ты была счастлива.
   - Я счастлива! - ответила я в порыве. Потом я принялась говорить ей о
своем платье, которое, должно быть, уже описывала ей раз двадцать, и она
слушала, словно впервые. Казалось, она смирилась, и я надеялась, что  ее
первоначальная необъяснимая неприязнь к Мэтью пройдет.
   Когда взошло солнце и разогнало утренний туман, стало тепло, но  лето
уже закончилось.
   - Скоро мне придется уехать, - говорил Мэтью.
   Единственно печальным было то, что все это не могло длиться долго.
   "Но прежде чем уехать, он поговорит со мной, - думала я. - Он  должен
со мной поговорить".
   Мне еще не исполнилось пятнадцати. Я  была  молода,  но,  видимо,  не
настолько, чтобы не влюбиться. После полудня я отправилась в  Грассленд.
Я собиралась носить костюм елизаветинских времен весь вечер.
   - Мы не можем всех переодеть за пять минут, -  говорила  Элизабет.  -
Кроме того, все участники шарад носят свои костюмы.
   - Это похоже на бал-маскарад! - воскликнула я.
   - Ну, пусть будет бал-маскарад, - ответила она. Ей доставляло большое
удовольствие одевать меня, и мы много смеялись, когда она  помогала  мне
влезать в нижнее платье, которое было предназначено для того, чтобы  мои
юбки колоколом стояли  вокруг  меня.  Потом  я  надела  верхнее  платье,
которое было великолепным,  но  при  дневном  свете  казалось  несколько
помпезным.
   - Оно довольно долго пролежало в сундуке, - сказала  Элизабет,  -  но
при свете свечей оно будет выглядеть прекрасно. Никто  не  заметит,  что
бархат немного пообтерся, а драгоценности сделаны из  стекла.  Какая  ты
стройная! Это хорошо, так легче носить это платье.
   Юбки были отделаны рюшем и фестонами из лент в  виде  дуг  и  обильно
украшены "бриллиантами",  которые  при  свете  свечей  могли  показаться
настоящими.
   - Из тебя получилась хорошая королева! - произнесла Элизабет.
   Потом она завила мне волосы, взбила их, чтобы они стояли, и подложила
накладки из чужих волос, чтобы казалось, что у меня больше волос, чем на
самом деле.
   - Жаль, что ты не рыжая, - сказала она. - Тогда все сразу же признали
бы в тебе королеву. Ничего, я думаю, что она носила парики всех  цветов,
так что один из них наверняка был каштановым.
   Она вплела мне в волосы ожерелье из бриллиантов, потом надела на  шею
жесткий плоеный воротник и отступила назад, любуясь творением своих рук.
   - Ну, я бы тебя не узнала, Дамарис! - сказала она.
   Это было правдой. Когда я взглянула на свое отражение  в  зеркале,  у
меня перехватило дыхание.
   - Кто бы мог поверить, что можно так измениться?!
   - Еще несколько штрихов здесь и здесь, моя дорогая. Мы учились  этому
в театре.
   Когда  я  увидела  Мэтью,  мы  уставились  друг   на   друга,   потом
рассмеялись. Он тоже стал совсем другим.
   Он стоял передо мной в желтом плоеном воротнике и в  пышных  бриджах,
которые были так широки, что мешали ему при ходьбе. На нем были  вышитый
камзол и чулки с подвязками у колен, демонстрирующие хорошей формы икры,
а также маленькая бархатная шляпа с великолепным пером,  ниспадающим  на
поля. Самым замечательным предметом его  туалета  был  плащ:  бархатный,
украшенный  сверкающими  красными  камнями  и   массивными   поддельными
алмазами, очень изящный, прекрасно подходивший к его костюму.
   Мэтью казался совсем другим человеком. Мне было  приятно  видеть  его
без парика. Жаль, что в наше время мода предписывала носить парик.
   Он выглядел более юным, несмотря на изысканный костюм и покрой бридж,
которые делали его походку величавой.
   Мэтью с серьезным видом поклонился мне.
   - Смею заметить, - сказал он, - что Ваше  Величество  выглядит  очень
грозно.
   - Это первый случай в моей жизни, - ответила  я.  Перед  ужином  были
танцы. Элизабет Пилкингтон была прекрасным организатором  и  знала,  как
все устроить. Она пригласила именно столько гостей, сколько нужно. Кроме
членов моей семьи, было несколько соседских семей.
   Весь вечер я и Мэтью были вместе.
   - Никто не будет танцевать с нами, - проворчал Мэтью,  -  я  чувствую
себя неловко, а ты?
   - И я тоже, - ответила я.
   Но все восхищались нашими костюмами и  говорили,  что  с  нетерпением
ждут шарад, которые должны были стать "гвоздем программы" этого вечера.
   Никогда прежде я не получала такого удовольствия  от  вечеринок.  Мне
хотелось,  чтобы  этот  вечер  никогда  не  кончался,  хотя  и   немного
беспокоилась о том, как мне удастся сыграть свою роль в шарадах.
   - У тебя все будет прекрасно, - говорил Мэтью. - В любом  случае  это
только игра. Во время танцев он сказал мне:
   - Ты мне все больше и больше нравишься, Дамарис.
   Я молчала. Сердце мое сильно стучало. Мне казалось,  что  в  один  из
таких вечеров он скажет мне о нашем будущем.
   - Ах, Дамарис, - сказал он, - как жаль, что ты еще так молода!
   - Мне так не кажется. Это только вопрос времени...
   Мэтью засмеялся:
   - Да, это дело поправимое, не правда ли? Он похлопал меня по  руке  и
сменил тему разговора.
   - Благодарение Богу, - сказал он, - нам  не  придется  говорить  наши
роли. Я никогда не мог запомнить слова:  боюсь,  что  я  не  унаследовал
талант матери.
   - Елизавету следовало  бы  играть  твоей  маме:  она  бы  сыграла  ее
великолепно.
   - Нет, она хотела, чтобы это сделала ты. Кроме  того,  на  ней  лежат
обязанности хозяйки дома.
   Я была уверена в том, что он был близок к  тому,  чтобы  сделать  мне
предложение. О, как мне хотелось, чтобы это произошло!
   Конечно, нам пришлось бы некоторое время подождать. Любой сказал  бы,
что я слишком молода для брака. Мне пришлось  бы  ждать  до  шестнадцати
лет, это больше, чем год. Ну, это не так плохо, я  была  бы  обручена  с
Мэтью Если бы я знала, что мы через какое-то время поженимся, я могла бы
ждать и быть счастливой.
   Мэтью проводил меня на ужин, но я не замечала того, что ела.  Я  была
слишком взволнована. Вино было холодным, освежающим, но я с  нетерпением
ждала своего выступления в роли королевы.
   Наконец, этот момент настал.
   Элизабет объявила гостям, что  теперь  мы  будем  смотреть  шарады  и
публика должна отгадать слова, которые мы изображаем.
   Ужинали мы в комнатах, которые выходили в зал, а  само  представление
должно было состояться в зале.
   В одном конце зала  было  возвышение,  часть  которого  была  закрыта
занавесом Первые  шарады  прошли  очень  хорошо,  потом  наступила  наша
очередь. Мы с Мэтью ждали за занавесом. Занавес должны раздвинуть,  и  с
одной стороны помоста буду стоять я в своем пышном наряде, а с другой  -
Мэтью.  У  каждого  из  нас  было  двое  слуг,  тоже  одетых  в  костюмы
елизаветинских времен.
   Раздались  аплодисменты,  и  мы  начали  нашу  шараду.  Я   старалась
изобразить величественные манеры королевы, а Мэтью -  самого  галантного
из придворных, Уолтера Релея.
   Это была короткая сцена. Следующая должна быть длиннее.  Я  взглянула
на Мэтью. Он улыбнулся мне, снял шляпу и низко поклонился. Я сделала шаг
вперед и посмотрела в пол, стараясь изобразить неудовольствие, как учила
меня Элизабет. Я отшатнулась назад, Мэтью снял свой плащ, расстелил  его
на полу, и я прошла по нему.
   Я взглянула на него с благодарностью. Он поклонился. Плащ остался  на
полу. Я  взяла  Мэтью  под  руку,  и  занавес  упал,  Раздались  громкие
аплодисменты. Занавес вновь был поднят.
   - Поклонитесь! Вместе, - сказала Элизабет, стоявшая сбоку от сцены.
   Так мы и стояли, смущенные, пока зрители аплодировали.
   Занавес вновь был опущен, и на помост поставили небольшой столик.  На
мне был темный головной убор, украшенный жемчугом, причем часть жемчужин
спускалась на лоб. Я накинула на плечи черный плащ  и  села  за  столик.
Мэтью снял шляпу и надел парик с, черными буклями.  Просто  удивительно,
как сильно при этом изменилось его лицо.
   Он сидел у моих ног,  а  наши  помощники,  участвовавшие  в  сцене  с
плащом, теперь сидели за столом.
   Мэтью перебирал струны лютни и с обожанием смотрел  на  меня,  и  это
очень меня волновало.
   Так продолжалось несколько минут. Затем  на  помост  вступили  бывшие
слуги Релея, теперь превратившиеся во врагов Риццо. Они  набросились  на
Мэтью. Один из них держал кинжал и изображал, что собирается вонзить его
в сердце Мэтью.
   Он  выглядел  таким  свирепым,  что  на  мгновение  я  в  самом  деле
испугалась.
   Потом Мэтью очень правдоподобно покатился по полу, и занавес упал.
   Публика неистово аплодировала. Занавес был поднят, и Мэтью встал.
   - Поклонитесь! - прошипела Элизабет. Потом мы стояли на краю помоста,
держась за руки. Неожиданно раздался лай. Все оглянулись. В зал  вбежала
Бэлл.
   Она прыгнула на помост, по-видимому, очень довольная собой. Тогда  мы
увидели, что она что-то принесла в зубах. Она чуть ли не с благоговением
положила этот предмет у ног Мэтью.
   - Что такое? - воскликнула Элизабет, выступая вперед.
   Она собралась взять этот предмет в руки, но отшатнулась.
   Подошел мой отец. Он встал на колени. Бэлл следила  за  ним,  склонив
голову и радостно махая хвостом.
   - Это похоже на старый башмак, - произнес отец, и я заметила, что  он
побледнел.
   - Это и правда старый башмак... - вымолвила Элизабет. -  Где  ты  его
нашла, Бэлл?

***

   Я лежала в постели, вспоминая о минувшем вечере. Было так  весело!  Я
была уверена, что Мэтью собирался что-то сказать мне.., что-то  о  нашем
будущем. -Но он так ничего и не сказал, а с того момента, когда  вбежала
собака, атмосфера изменилась.
   Элизабет велела одному из  слуг  выбросить  башмак.  Он  был  слишком
грязный для того, чтобы мы могли его коснуться. К несчастью, за башмаком
пришла Мэри Рок, с совком и шваброй. Потом она сделала реверанс и вышла.
Бэлл побежала за ней.
   Шарады были окончены. Наши слова "плащ" и "кинжал" были  отгаданы,  а
мы отгадали два слова второй команды - "тайный взрыв".
   Потом опять должны были быть танцы, но, как только мы с  Мэтью  сошли
со сцены, ко мне подошел отец и проговорил:
   - Мама нехорошо себя чувствует, мы едем домой. Будет лучше,  если  ты
переоденешься и уедешь с нами.

***

   Так закончился этот вечер. В спальне Элизабет я  переоделась  в  свое
платье и поехала с родителями домой.  Милая  Бэлл,  она  так  радовалась
своей находке, так хотела показать ее Мэтью, чтобы он порадовался вместе
с нею. Но почему этот случай показался мне столь же драматичным,  как  и
наши сцены в шарадах?
   Мы с  Мэтью  были  так  счастливы  вместе,  мне  так  хотелось  снова
танцевать с ним! Без  этой  громоздкой  одежды,  не  подходящей  ему  по
размеру, он танцевал  прекрасно.  Я  не  могла  состязаться  с  ним,  но
чувствовала, что танцую лучше, чем когда-либо прежде, и все оттого,  что
рядом был Мэтью. В его обществе  я  ощущала  себя  другим  человеком,  я
чувствовала, что у  меня  меняется  характер,  что  я  становлюсь  более
интересной, более привлекательной.
   И все это сделал Мэтью, и я хотела, чтобы так продолжалось и дальше.
   Это был чудесный вечер, хотя я чувствовала себя немного усталой, и  я
отправилась спать, уверяя себя, что Мэтью действительно меня любит.

***

   В течение  следующей