у со своими кавалерами в том же направлении, что и мы.
   - Каждый  раз,  когда  я  приезжаю  в  столицу,  я  замечаю  какие-то
изменения. Этот участок земли город купил у  лорда  Рэнли  лет  двадцать
назад, но за это время так много всего здесь сделано. Нам  надо  немного
поесть до начала концерта.
   Мы шли с ним мимо гротов,  подстриженных  лужаек,  башен,  водопадов,
колоннад и  ротонд.  Фонарики  над  дорожкой  были  развешаны  наподобие
созвездий. Вечер был  теплый,  и  столики  были  расставлены  прямо  под
деревьями. Мы сели за один из них, и Чарльз  заказал  холодные  закуски.
Слегка подкрепившись, мы направились к "Ротонде" слушать музыку.
   Музыка меня  заворожила.  Мне  все  было  внове.  Я  впервые  слышала
виолончель. В исполнении самого Паскуалино прозвучала увертюра к "Тому и
Салли". Публика была  в  восторге  и  громко  аплодировала.  Но  главным
событием вечера  было  выступление  чудо-мальчика.  Я  потом  призналась
Чарльзу, что сначала была настроена весьма скептически. Мне не верилось,
что восьмилетний мальчик может быть таким прекрасным музыкантом, к  тому
же еще и композитором. Я была не права в своих сомнениях.
   На сцену  вышел  мальчик,  одетый,  как  взрослый,  в  синий  фрак  с
позументами. Его грудь украшал белый пышный бант, а из-под рукавов фрака
выглядывали кружевные манжеты. На нем были элегантные  бриджи,  шелковые
чулки и черные туфли с серебряными застежками. Завитой парик был завязан
на затылке черной ленточкой. Красивый малыш, одетый, как взрослый.
   Очень уверенно он сел за клавесин, и в "Ротонде"  воцарилась  тишина.
Публика настроилась слушать игру одаренного ребенка.
   Я вынуждена признаться еще раз, что мой скептицизм был неоправданным.
По мере того как мальчик играл свое сочинение, я все  больше  утрачивала
ощущения окружающего мира. Не  знаю,  что  чувствовали  другие,  но  мне
казалось,  что  я  лечу  сквозь  пространство  и  музыку  -   нежную   и
таинственную.
   Я мельком взглянула на Чарльза. Он сидел совершенно неподвижно, как в
трансе.
   Наверное, многие из тех, кто слушал эту волшебную музыку, поняли, что
перед ними - гений.
   Мальчик закончил играть,  и  несколько  секунд  было  тихо,  а  затем
раздались аплодисменты.
   Мальчик холодно поклонился и с  достоинством  удалился  со  сцены.  Я
заметила мужчину, стоящего за кулисами. Наверное, это был его отец.
   Мне не хотелось  больше  в  этот  вечер  слушать  музыку.  Надо  было
сохранить в своей душе то, что подарил всем нам этот мальчик.
   Чарльз сказал тихо:
   - Я вижу, вы потрясены так же, как и я.
   - Это было волшебство. Я не могла поверить, что его  может  сотворить
мальчик, сидящий за клавесином.
   - А что если нам немного прогуляться, прежде чем мы сядем в лодку!  -
предложил Чарльз.
   Я согласилась, не раздумывая.
   Все еще находясь под впечатлением музыки, мы вышли  из  "Ротонды",  и
тут я услышала, как кто-то окликнул Чарльза.
   К нам направлялась изысканно одетая женщина в голубом шелковом платье
с глубоким вырезом, который открывал кружевной воротник блузки из  белой
атласной ткани. Шляпка из белой соломки,  украшенная  рюшем  из  голубой
шелковой  ленты,  завязанной  сзади  в  огромный  бант,   держалась   на
замысловатой прическе.
   Женщина обернулась и позвала своего кавалера:
   - Ральф! Иди скорей сюда.  Посмотри,  кого  я  встретила!  Чарльза...
Чарльза Форстера.
   За нею следовал модно одетый джентльмен в бархатном расшитом  камзоле
с большущими манжетами по  моде,  длинном  жилете,  атласных  бриджах  и
туфлях с пряжками; свою шляпу-треуголку он держал под мышкой.
   - Чарльз, дружище! - воскликнул он. - Какая  приятная  неожиданность!
Не видел тебя столько лет с тех пор, как.., э...
   - Знакомьтесь, - сказал Чарльз. - Это  миссис  Рэнсом,  подруга  моей
сестры. Доктор Лэнг и миссис Лэнг.
   Мы раскланялись.
   - Вы тоже были в "Ротонде"? - спросила женщина. - Как вам  понравился
этот чудо-мальчик? Просто не верится, что ему всего восемь лет... Вы  не
поужинаете с нами?
   - Мы немножко  перекусили  перед  концертом.  К  тому  же  мне  нужно
проводить миссис Рэнсом, ее ждут Друзья.
   - Но, Чарльз, быть может, нет необходимости так  спешить?  -  сказала
миссис Лэнг. - На днях мы говорили о тебе, верно, Ральф? Нам кажется, ты
напрасно хоронишь себя заживо в деревне. Тебе нужно вернуться.  Вся  эта
история уже забыта. Люди быстро все забывают.
   Я заметила, что Чарльз  побледнел.  Я  почувствовала,  что  волшебное
очарование этого вечера начинает угасать.
   - Сибила права, Чарльз, -  сказал  Ральф.  -  Ну  да  ладно,  давайте
поговорим о приятном. Ты и твоя знакомая должны  поужинать  с  нами.  Мы
заняли столик у колоннады.
   - Спасибо, - сказал  Чарльз.  -  Однако  нам  пора  возвращаться.  До
свидания.
   - Ты в городе надолго? - спросил Ральф.
   - Нет, завтра уезжаю...
   - Жаль, мне хотелось бы поговорить с тобой. Ты  и..,  миссис  Рэнсом,
может быть, завтра заглянете к нам перед отъездом?
   - До свидания, - сказала Сибила.
   Чарльз взял меня под руку, и я почувствовала, как он весь напрягся.
   На обратном  пути  он  был  неразговорчив,  и  мне  стало  ясно,  что
случайная встреча у "Ротонды" испортила ему все впечатление этого дня.

***

   Он снова стал таким, каким был до этого: им овладела меланхолия.  Мне
было любопытно узнать, о какой истории заикнулись его друзья. Еще раз  я
убедилась в своей догадке о том,  что  в  жизни  Чарльза  Форстера  была
какая-то трагедия.
   Удивительное чувство дружеского общения, которое возникло между  нами
вчера, сегодня совсем угасло. Он держался отчужденно, был рассеянным  и,
казалось, совсем перестал меня замечать.
   Возвращение в Эверсли было удручающим. Большую часть времени я  ехала
рядом с Изабеллой и Джеймсом. Меня радовало, что Джеймс все-таки решился
побывать у нас. Жан-Луи будет доволен. Я не рассталась  еще  с  надеждой
уговорить его остаться у нас в имении.
   Когда я прощалась с Форстерами, а они должны были повернуть к себе  в
Эндерби, на дороге показался всадник. Он подъехал к  нам  поближе,  и  я
узнала в нем Джефро. У него был озабоченный вид. По всей видимости, меня
ждала неприятная новость.
   - Что случилось, Джефро? - спросила я.
   - С господином несчастье, - ответил он. Я похолодела от страха:
   - Что с ним? Ну, говори же.
   - Он упал с лошади...
   - И что же? Джефро, не молчи...
   - Это случилось два дня назад.  Сейчас  он  лежит  в  постели,  и  мы
стараемся не беспокоить его. К  нему  приезжал  доктор,  тот..,  который
вместо доктора Форстера.
   - Мне надо ехать к нему немедленно, - сказала я.
   - Госпожа, - сказал Джефро, - вас может испугать его вид.  Понимаете,
лошадь сбросила его... Но лошадь не виновата. У господина больная  нога,
и ему было трудно управлять лошадью.
   Ко мне подошел Чарльз:
   - Я поеду с вами на тот случай, если вы захотите,  чтобы  я  осмотрел
его. Дерек, вы с Изабеллой поезжайте в Эндерби.  Я  приеду,  как  только
освобожусь.
   - Давайте поспешим, - попросила я. - Мне нужно скорей увидеть его.
   Я поднялась  в  спальню  Жан-Луи.  Он  лежал  в  постели,  бледный  и
осунувшийся, но при виде меня он оживился.
   Я подошла к постели, поцеловала его и опустилась на колени рядом.
   - Родной мой, что случилось?
   - Это я сам виноват, - сказал он. - Вел себя неосторожно. Эта нога..,
и боль в позвоночнике... Всего на миг  утратил  контроль  над  собой,  и
Тесса сбросила меня.
   - Что сказал доктор?
   - Сказал, что меня  должен  осмотреть  доктор  Форстер.  Его  прогноз
показался мне слишком уж мрачным, хотя он за него и не отвечает.
   - О чем ты говоришь? - спросила я.
   - Видишь ли, он полагает, что я больше не смогу ходить.
   - О, Жан-Луи,  стоило  мне  уехать,  и  с  тобой  приключилось  такое
несчастье... - пролепетала я.
   Как в укор моей совести мне вспомнился тот день: и обед  в  гостинице
"Радуга", и поездка по реке, и сказочный вечер с  музыкой.  Пока  я  там
развлекалась, Жан-Луи лежал в постели, страдая от боли.
   В душе я  поклялась,  что  буду  заботиться  о  нем,  пока  он  будет
нуждаться в моей помощи. Я должна была заплатить  за  то,  что  когда-то
обманула его...
   - Ты не должна так отчаиваться, дорогая моя, - сказал он.  -  Все  не
так уж плохо. Ну что ж, буду пользоваться креслом на колесах...
   Неожиданно его взгляд обратился к двери.
   - Я пришел, чтобы осмотреть тебя, - сказал Чарльз, входя в комнату. -
Что случилось?
   Жан-Луи повторил ему то, что рассказал мне.
   - Можно я займусь осмотром? - обратился Чарльз ко мне.
   - Да, конечно, - ответила я. Чарльз попросил оставить  их  вдвоем.  Я
вышла из комнаты. Бедный Жан-Луи! Почему с ним случилось такое?  Почему?
Во всем виноват Дикон. Это из-за него загорелся амбар на ферме Хассоков.
Жан-Луи очень хорошо справлялся с лошадьми до того пожара, а после  него
стал  неуклюжим  калекой.  Я  почувствовала,  как  меня  с  новой  силой
охватывает ненависть к Дикону.
   "Глупо, - подумала я. - Глупо и  нечестно.  Дикон  вытворил  дурацкую
шутку, только и всего".
   Тут я спохватилась, что у меня в доме  гость,  и  поспешила  вниз.  Я
чувствовала  себя  неловко  из-за  того,  что  Джеймс   оказался   всеми
брошенным. Но он понимал обстановку и выразил мне  свое  сочувствие.  Он
попросил меня не беспокоиться о нем: ему покажут его  комнату,  а  когда
Жан-Луи станет получше, он увидится с ним.
   Служанка принесла мне в комнату воды, и я умылась после дороги, затем
спустилась в холл, чтобы подождать Чарльза.
   - Он очень сильно пострадал, - сказал Чарльз, вернувшись от  Жан-Луи.
- Я не знаю, может ли он когда-нибудь ходить.  Похоже,  он  утратил  эту
способность. - Он печально посмотрел на меня. - И вот что еще. Возможно,
его будут мучить сильные боли.
   - О нет...
   - Боюсь, что это неизбежно,  судя  по  характеру  травмы.  Но  вы  не
отчаивайтесь. От болей его можно избавить. Я принесу вам  настойку  опия
да и морфий, пожалуй. Только вам нужно  быть  осторожной  с  дозировкой,
иначе  легко  вызвать  летальный  исход.  Но  я  вам  напишу   подробную
инструкцию.
   - Я вам так благодарна, - сказала я, - так благодарна...
   Он печально улыбнулся и положил руку мне на плечо.
   - Какое несчастливое возвращение! - сказал он. - Досадно.  -  Он  уже
направился к двери, но остановился. - Такое случается, - сказал он. - Вы
не волнуйтесь. Он будет моим постоянным  пациентом,  и  вы  можете  быть
уверены, что я сделаю все возможное... Ради вас обоих.
   Я подбежала к нему, и он взял  мои  руки  в  свои.  Затем  неожиданно
наклонился и поцеловал меня в лоб.
   Мне захотелось броситься ему на шею.  Я  неистово  желала,  чтобы  он
обнял меня и дал бы мне хоть мгновение забытья. Это быстро прошло.
   - Не волнуйтесь, - снова сказал он. - Все будет хорошо.
   И он ушел.
   Я поднялась к Жан-Луи. Муж улыбнулся и протянул мне руку.
   - Что сказал доктор?
   - Кажется, он пока не установил точно, что у тебя повреждено.  Но  он
взялся лечить тебя, и я питаю к нему большое доверие.
   - Я тоже.
   - Он сказал, что, возможно, у тебя появятся боли.
   Но у него есть средство против них. И... Жан-Луи,  я  всегда  буду  с
тобой.
   - Моя Сепфора, - сказал он. - Любовь моя... Не плачь.
   Я не замечала, что плачу, но Жан-Луи почувствовал мои слезы на  своей
руке.
   - Сепфора, посмотри на меня, - Он встретил мой взгляд и продолжал:
   - Что бы ни случилось со мной, я знаю, что прожил  хорошую  жизнь.  Я
многим обязан твоей матери, но  еще  большим  обязан  тебе.  И  я  этого
никогда не забывал. Ничто не изменит моего чувства к тебе...
   На миг я подумала: "Он все знает и хочет сказать об этом".
   Но нет. В его взгляде не было и намека ни  на  что  подобное.  Он  не
ведал, что его драгоценная Лотти - не его ребенок. Он всегда считал себя
ее отцом, и это было для него самой большой радостью в жизни.
   Жан-Луи заговорил о Лотти:
   - Она себя так вела... Постоянно торчала возле  меня,  присматривала,
за мной. Я с большим трудом уговорил ее оставить меня  на  время.  Лотти
вот-вот должна вернуться. О, как я счастлив с вами...
   - Все будет хорошо, - заверила я его.  Жан-Луи  улыбнулся.  Глядя  на
него, я молилась о том, чтобы его миновали боли.
   Говорят, что не бывает худа без добра. Жан-Луи был очень рад  увидеть
Джеймса.  Они  долго  разговаривали.   Лотти,   которой   Джеймс   сразу
понравился, повела его знакомиться  с  имением.  Прошло  три  дня  после
нашего приезда. И вот Джеймс захотел поговорить со мной:
   - Сепфора,  я  очень  много  думал.  Жан-Луи  недееспособен.  Что  вы
намерены делать?
   - Прежде всего мне нужно попытаться найти человека,  который  подошел
бы на роль управляющего.
   - Я об этом и толкую... Но мне необходимо по-, советоваться с Хэтти.
   - О, Джеймс! - воскликнула я. - Ты надумал?
   - Да, - сказал он. - Ему нужен человек, с которым  он  мог  бы  найти
общий язык.
   - Есть только один человек, который в состоянии помочь ему.
   - Я вернусь,  Сепфора,  -  сказал  Джеймс.  -  Обещаю.  Только  нужно
уговорить Хэтти. Но она меня поймет, я уверен.
   - О, Джеймс, это просто чудо!
   - Значит, договорились, - сказал он. - А если возникнут трудности, мы
с ними как-нибудь справимся.

СЕКРЕТНЫЙ ЯЩИЧЕК

   Приближалось Рождество. Время, которое прошло  после  той  поездки  в
Лондон, было для меня довольно трудным. Прогноз оказался верным. Жан-Луи
мучили боли, и мне было невыносимо  видеть,  как  он  страдает.  Я  была
благодарна Чарльзу за настойки,  которыми  он  меня  снабдил.  Он  очень
заботился о Жан-Луи, и приезжал к нам тотчас же, как только  я  посылала
за ним. Казалось, одно его присутствие успокаивало Жан-Луи.
   Жан-Луи держался стойко, и мне было трогательно до слез  видеть,  как
он скрывает от меня свои страдания. Чарльз предупредил меня, что у  него
может возникнуть искушение принимать опиум свыше той нормы,  которую  он
прописал.  Чарльз  сказал,  что  наркотик  должен  находиться  под  моим
контролем и я должна внимательно следить за тем,  какую  дозу  принимает
муж.
   - Держите бутылочки под замком, - сказал он.
   - Жан-Луи никогда не лишит себя жизни, каким бы ни было искушение,  -
сказала я.
   - Дорогая моя Сепфора, - ответил Чарльз, - откуда  вам  знать,  каким
может быть искушение?
   Все это было бы невыносимым, если  бы  не  случались  такие  моменты,
когда боли оставляли Жан-Луи на неделю-на две, давая ему и мне  какую-то
передышку. Такая вот сложилась жизнь.
   Я наняла Лотти гувернантку, что  вовсе  не  было  ей  в  радость.  Ей
нравилось заниматься со мной, но наши  занятия  стали  нерегулярными.  С
появлением Мадлен Картер Лотти была  обязана  приходить  в  комнату  для
занятий точно в одно и то же время каждое утро. Лотти была  не  очень-то
склонна к учебе: у нее, как  выразилась  мисс  Картер,  ум  был,  как  у
бабочки. Она не умела сосредоточиться на чем-то одном и порхала от одной
темы к другой.
   - Если бы она была хоть чуточку собранней... - вздыхала мисс Картер.
   Мадлен Картер в свои тридцать с  небольшим  лет  все  еще  оставалась
девицей. Она приходилась сестрой викарию и содержала его дом. Но викарий
умер довольно молодым и у Мадлен возникли жизненные  трудности,  поэтому
она охотно согласилась работать  у  нас.  Это  была  женщина  строгая  и
деловая; я не сомневалась, что сделала правильный выбор. Лотти следовало
держать в большой строгости, иначе она могла разбаловаться.
   Большим счастьем для нас было то, что Джеймс Фентон стал  работать  у
нас управляющим. Сразу же после того, как  мы  вернулись  из  поездки  в
Лондон, он поехал домой, поделился с Хэтти новостями и тут же вернулся к
нам, предоставив ей возможность "спокойно собрать вещи".
   Она приехала через пару недель с двумя детьми.
   Она была рада, что вернулась к нам, но опасалась встречи  с  Диконом.
Поскольку он намеревался появиться у нас на Рождество, мы  договорились,
что она, Джеймс и дети уедут на время праздников  на  ферму  двоюродного
брата Джеймса и поживут там, пока моя матушка, Сабрина и Дикон не  уедут
в Клаверинг.
   Так прошли эти месяцы. Джеймс был нашим спасителем. Он много  времени
проводил с Жан-Луи, обсуждая хозяйственные дела и планы на  будущее.  Он
не давал ему упасть духом.
   Я еще больше сдружилась с Форстерами, и мы часто навещали друг друга.
Их семья стала занимать большое место в моей жизни.
   Еще нужно упомянуть о Эвелине.  Она  по-дружески  Держалась  со  мной
после той истории с завещанием. Она напоминала мне кошку, которая  нашла
себе уютное место.  Ей  достался  в  наследство  Грассленд,  у  нее  был
ребенок, которого она, без сомнения, любила,  у  нее  был  Том  Брент  -
управляющий  поместьем,   который,   по   всей   вероятности,   исполнял
обязанности не только управляющего.

***

   Гости приехали к нам за день до Рождества. Мы с  Лотти  сделали  все,
чтобы создать праздничную обстановку  в  доме.  Жан-Луи  -  благодарение
Фортуне - вдруг оживился и мог  перемещаться  по  комнате,  опираясь  на
трость.  Я  давно  договорилась  со  слугами,  чтобы  они  помогли   ему
передвигаться. В душе я молилась о том, чтобы его хотя бы короткое время
не мучила боль.
   Преданность Лотти Жан-Луи была поразительной. Каждый раз,  когда  она
приходила к нему в комнату, его глаза  светились  радостью.  Она  всегда
приносила ему что-нибудь с долгих прогулок по полям и лесу. Однажды  она
принесла ему ветку остролиста с ягодами такими же красными, как ее щеки.
   - На ней было больше ягод, чем на всех других, - сказала она. - Папа,
я сберегла ее для тебя.
   Я видела, что она дарит ему счастье. Но я сознавала, что он обречен.
   - А это, папа, клематис. Мисс Картер учит меня  запоминать  названия.
Мисс Картер знает абсолютно все, но, к сожалению, дорогой папочка,  твоя
дочь - невежда. Тебе это известно?
   Он нежно взял ее за руку, и в его глазах  задрожали  слезы.  Он  стал
очень чувствительным в последнее время.
   - Моя дочь - лучшая девочка на свете, - сказал он.
   Лотти наклонила голову набок:
   - Как сказала бы мисс  Картер,  все  зависит  от  того,  что  считать
"лучшим". Лучшая в прыжках и беготне - да. Лучшая в лазаний по  деревьям
- да. Лучшая в арифметике.., о нет, нет! Папочка, я бываю  иногда  очень
вредной. Какая же я "лучшая"?
   Ее болтовня  забавляла  его,  и  она  это  знала.  Лотти  могла  быть
капризной и вредной, но у нее было доброе сердце.
   Слуги принесли  в  дом  рождественское  полено.  Мы  сели  составлять
праздничное меню. У Лотти от удовольствия загорелись глаза.
   - Нам нужно позвать на праздник всех знакомых. Форстеры должны прийти
обязательно. А как насчет Эвелины Мэйфер?
   Я сказала ей, что на Рождество наш дом будет открыт для всех.
   - Нам нужно пригласить музыкантов. Мама, как ты думаешь, придут к нам
музыканты?
   - А как же. У нас будут для них угощение и пунш. Мы  заплатим  им  за
игру.
   Лотти от возбуждения  захлопала  в  ладоши.  Неожиданно  она  закрыла
ладонью рот.
   - Что такое? - спросила я.
   - Мне бы хотелось увидеть, как танцует мисс Картер.
   - Я не сомневаюсь, что она танцует  прекрасно,  -  ответила  я.  -  В
каждом человеке столько неожиданного.
   - Я бы хотела увидеть эту неожиданность.
   - Тебе придется немного потерпеть, - сказала я, и мы снова  вернулись
к составлению меню.
   Я была рада снова увидеть матушку. Она обняла меня и сказала, что нам
нельзя быть в разлуке так долго. В ее взгляде были сострадание и печаль,
когда она разговаривала с Жан-Луи. Должно быть, он очень изменился с тех
пор, как покинул Клаверинг.
   Сабрина выглядела такой же красоткой, как всегда.
   Дикон возмужал. Теперь ему, должно быть, было  лет  девятнадцать.  Он
стоял передо мной и улыбался во весь рот.
   - Как я рад вас  видеть,  Сепфора!  -  весело  сказал  он.  -  А  эта
красавица, должно быть, Лотти. Ну как же ты выросла! -  Он  взял  ее  на
руки и поднял над головой.
   Лотти