зменил  свою  точку  зрения.  Для   мужчины
естественно желать завести  семью.  Надеюсь,  мои  слова  не  покажутся  вам
неуместными, но я пришел просить вашей руки.
   - Вы, должно быть, шутите.
   - Я совершенно серьезен. Я не богач, но у меня  есть  ферма  и  некоторые
сбережения. Нас с сестрой нельзя назвать бедняками.
   - Я ценю людей не за их материальное положение.
   - Вы правы. Для этого вы слишком умны. Тот,  кто  сегодня  богат,  завтра
может стать бедняком. Богатства сердца и ума - вот истинные ценности.
   - А почему вы хотите жениться на мне? - спросила я.
   - Потому что я люблю вас. Я могу быть счастлив с вами. И вас могу сделать
счастливой. Я никогда не буду счастлив без вас.
   - Мне казалось, что вы не верите в возможность счастья.
   - Вы насмехаетесь надо мной.
   - Нет. Я пытаюсь понять вас.
   - Ни единым словом  Библия  не  осуждает  брак.  Он  считается  достойным
поступком.
   - Но что будет, если вы вдруг начнете получать удовольствие в браке?
   - Это будет угодно Богу.
   - А плотские радости? - спросила я. Он был озадачен и смотрел на  меня  с
изумлением. Я продолжала:
   - Ведь мы не дети. Мы обязаны понимать мотивы  своих  поступков.  Я  хочу
спросить вас, будете ли  вы  счастливы,  если  станете  испытывать  со  мной
плотские радости?
   - Как странно вы рассуждаете, Берсаба. Совсем не так...
   - Не как пуританка? Так я и не пуританка. Я думаю, вы  хотите  меня  так,
как мужчина хочет женщину, и именно по этой причине предлагаете мне вступить
в брак. Я всего лишь хочу услышать это от вас.
   Он подошел ближе.
   - Вы околдовали меня, - сказал он. - Я вынужден  признаться  в  том,  что
именно так и хочу вас. Я могу быть счастлив только с вами. Но вы не дали мне
ответа, Берсаба. Вы согласны выйти за меня замуж?
   - Нет, - сказала я, ощущая нечто вроде  триумфа,  поскольку  мне  удалось
заставить его признаться, что и у него есть  плотские  желания.  Но  тут  же
голос взяла другая сторона моей натуры,  и  я  почувствовала  сострадание  к
нему. - Я могу выйти замуж лишь за человека, которого я люблю..,  люблю  как
любовника. Я не делаю тайны из своих требований. Я не испытываю к вам  любви
такого рода, хотя уважаю вас и ценю как друга.
   - Берсаба, вы не хотите обдумать решение?
   - Это бесполезно.
   - Я полагаю, они увезут вас в Лондон, а там начнутся балы и банкеты...
   - И роскошь, - добавила я.
   - И там вы найдете себе богатого жениха.
   - Я уже сказала вам, Люк, что не ищу богатея. Он отвернулся,  и  я  взяла
его за руку.
   - Простите, - сказала я, - но если бы вы на самом  деле  знали  меня,  вы
перестали бы восхищаться мной. Да, вы хотите меня, я это понимаю, но  вы  не
будете счастливы со мной. Вас будет  мучить  совесть.  Вы  найдете  со  мной
слишком много удовольствий. Вы - пуританин... Я не знаю, кто я, но уж  точно
не  пуританка.  Вы  найдете  себе  более  подходящую  жену,  Люк,  и   тогда
возблагодарите Бога и меня за этот день.
   - Вы слишком не похожи на всех остальных, - сказал он.
   - Именно поэтому вам и следует избегать меня. Вы меня  не  знаете.  Я  не
такая, как вы. Постарайтесь не расстраиваться. Я по-прежнему буду  приезжать
к  вам  и  вашей  сестре  в  гости,  и  мы  останемся  друзьями.  Мы   будем
разговаривать.  Мы  будем  вести  словесные  битвы  и  получать   от   этого
наслаждение. Идите, Люк, и не падайте духом. Это к лучшему, я знаю.
   Покинув его, я вбежала в дом.

***

   На  следующий  день  вернулся  Ричард.  Услышав  шум,  я  спустилась   во
внутренний двор, чтобы посмотреть, кто приехал. Он  как  раз  спешивался,  а
конюх держал коня.
   Увидев Ричарда, я забыла  о  правилах  приличия  и  бросилась  к  нему  с
протянутыми руками. Он поймал их и несколько секунд крепко сжимал, умоляюще,
как мне показалось, глядя мне в глаза. Меня охватила радость: в этот  момент
я поверила, что он обо всем знает.
   - Берсаба, - произнес он, и даже голос  его  прозвучал  так,  как  звучит
голос влюбленного, произносящего имя любимой. Но почти  сразу  же  он  вновь
стал хладнокровным и сдержанным - таким, каким я его знала:
   - А где Анжелет?
   В этот момент она тоже вышла во двор. Он взял ее за руки так же, как брал
меня, и поцеловал в щеку.
   - С вами все в порядке?
   - О да, Ричард. А с вами? Вы надолго приехали? Беспорядки уже кончились?
   - Как обычно, мне трудно сказать, надолго ли я приехал.  А  что  касается
беспорядков, то они не только не прекращаются, но с каждым днем все ширятся.
   Он погладил ее руки и, обернувшись, взглянул на меня. Я подошла, он  взял
меня за руку, и вот так втроем мы вошли в холл.
   Я  убеждала  себя  в  том,  что  должна  скрывать  безумное  возбуждение,
охватившее меня, должна его подавить Мне нельзя забывать, что Ричард  -  муж
моей сестры.
   Ужинали мы, как обычно, в малой гостиной. С Анжелет он обращался почти  с
нежностью.
   - Вы уверены в том, что хорошо чувствуете себя? - спросил он. - Выглядите
вы слегка утомленной.
   - Она плохо спала, - подсказала я.
   Ричард выразил озабоченность по этому поводу, и Анжелет пробормотала, что
с ней все в порядке.
   За столом мы много говорили  о  происходящем  в  стране.  Собрался  новый
парламент, и хотя многие из его членов участвовали в  заседаниях  в  прошлом
апреле, известных как Короткий парламент, но там появились и новые люди.
   - Они решили покончить  со  всеми  причинами  недовольств,  вырвав  их  с
корнями, - сообщил Ричард. - Это не предвещает  ничего  хорошего  для  таких
людей, как Уэнтворт, граф Страффорд, и архиепископ Лод.
   Как обычно, говоря на эти темы, он обращался в  основном  ко  мне.  После
обеда он сказал, что должен поработать, и удалился в библиотеку.
   Я  ушла  к  себе  в  комнату.  Анжелет  была  в  Синей  комнате.  Я  была
взволнована, а она - полна страха. Думаю, она  сама  взлелеяла  в  себе  это
чувство отвращения к супружескому ложу, раздув его до ненормальных размеров.
Она восхищалась своим мужем, считала его несравненным;  она  гордилась  тем,
что является его женой; она была бы совершенно счастлива в этом браке,  если
бы не необходимость выполнять свои супружеские обязанности в постели.
   Конечно, если бы она отказалась провести с ним сегодняшнюю ночь, это было
бы неестественно - ведь его так долго не было дома.
   - В чем дело, Анжелет? - спросила я, заранее зная ее ответ.
   - Не знаю. По-моему, у меня опять начинает болеть зуб.
   Сестра жалобно смотрела на меня, заставляя вспомнить дни  детства,  когда
она боялась в темноте пойти в какую-нибудь часть нашего дома и искала  этому
всевозможные оправдания.
   Она не хочет его, думала я. Она его  боится.  То,  к  чему  я  стремлюсь,
вызывает у нее страх. С детства я слыла изобретательной, и сейчас она, как и
прежде, просила меня найти для нее выход из положения.
   Мое сердце бешено колотилось, когда я произнесла:
   - Тебе нужно принять снадобье миссис Черри.
   - Я становлюсь от него сонливой.
   - Для этого его и пьют.
   - Ричард только что приехал.
   - Он поймет.
   На лице Анжелет появилось облегчение, и  она  с  обожанием  взглянула  на
меня. Я вновь стала сестрой, на которую можно положиться.
   - Я дам тебе лекарство, - быстро сказала я, - потом уложу тебя в постель,
спущусь в библиотеку и все объясню ему. К завтрашнему дню ты будешь в полном
порядке. Он поймет.
   - Ты думаешь, Берсаба...
   Когда я отмеряла дозу лекарства, руки у меня дрожали.
   Я помогла сестре лечь и посидела рядом, ожидая, когда  она  уснет.  Ждать
пришлось недолго. Во сне  Анжелет  выглядела  счастливой  и  довольной,  что
немножко успокоило мою совесть.
   Нужно было пойти и поговорить с ним. Сознаться в том, что я совершила,  и
начать собираться домой. Я хотела объяснить Ричарду,  что  ей  нужно  время,
чтобы привыкнуть к тому, что она считает  неприятным.  Я  знала:  он  поймет
меня, если я ему все объясню.
   Я отправилась в библиотеку. Ричарда там не было.
   Значит, я найду его в спальне. А может быть, он уже  пошел  в  комнату  к
Анжелет, чтобы взглянуть на нее;  может  быть,  он  пытается  разбудить  ее,
спящую наркотическим сном. Я пообещала сестре все  ему  объяснить  и  сделаю
это, но объяснять придется больше, чем она предполагает; значит, завтра  мне
нужно уехать в Корнуолл, надеясь на то,  что  со  временем  здесь  воцарится
счастье.
   Я подошла к двери спальни и постучала. Дверь почти сразу открылась.  Взяв
меня за руку, Ричард увлек меня в комнату.
   - Анжелет, - сказал он, и  в  его  голосе  прозвучала  нотка,  которой  я
никогда не слышала прежде, когда он произносил ее имя.
   Меня вновь охватило искушение.  Я  превосходно  умела  прикидываться  ею.
Может быть, еще раз.., а потом уже объясниться. Моя первоначальная решимость
растаяла, но я слабо протестовала, когда он обнял  меня,  понимая  в  то  же
время, что такая манера поведения делает меня еще более похожей на Анжелет.
   Я воскликнула:
   - Мне нужно поговорить с вами, Ричард.
   - Позже,  -  пробормотал  он.  -  У  нас  будет  достаточно  времени  для
разговоров. Я все время думал о вас и тосковал...
   В его голосе, в прикосновении его рук  было  что-то  такое,  что  глубоко
трогало  меня.   Более   всего   мне   хотелось   доставить   ему   радость,
удовлетворение, счастье. Если  Анжелет  страдала  от  своей  холодности,  то
должен был страдать и он. Чувство любви к нему ошеломило меня. А почему бы и
нет.., лишь на сегодняшнюю ночь. Потом я уеду. Все решено.
   Он не подал виду, что узнал меня.
   Я  была  разбужена  странным  шумом  и  вскочила,  охваченная  ужасом.  Я
находилась в кровати с пологом, а рядом со мной лежал Ричард.
   Описать этот шум было бы невозможно, но в  комнате  явно  кто-то  был.  Я
услышала грохот, словно упал стул, потом  послышался  безумный  демонический
смех, а вслед за ним - рычание, как будто здесь находилось дикое животное.
   Ричард отбросил полог и вскочил с кровати, я тоже.
   Он зажег свечу, и я вскрикнула от страха: в комнате было что-то  ужасное.
В первые секунды я даже не могла  распознать  в  этом  существе  человека  -
скорее уж нечто, связанное с ночными кошмарами. И все-таки это был  человек,
ребенок с чудовищно взлохмаченными волосами и такими  длинными  руками,  что
они  свисали  почти  до  земли.  Он  наклонился  вперед,   ноги   его   были
неестественно вывернуты, нижняя губа отвисала, а глаза - это были  безумные,
ужасные глаза.
   - Черри! - закричал Ричард, но тот уже показался в дверях. Позади маячила
миссис Черри.
   Ричард схватил это существо и держал его, а  оно  размахивало  руками,  а
потом по-звериному завыло.
   Миссис Черри воскликнула:
   - Господи помилуй!
   Существо вырвалось, подбежало к стулу и схватило  его,  но  Ричард  успел
вмешаться раньше, чем существо сумело запустить стулом в зеркало.
   Борьба продолжалась. Ричард и Черри с трудом удерживали это  существо  за
руки.
   В комнате появился еще  один  мужчина.  Я  сразу  поняла,  что  это  Джон
Земляника, поскольку Анжелет как-то рассказывала о нем, а опознать его  было
нетрудно по отметине на лице.
   - Ну, иди ко мне, мой мальчик, - сказал Джон.  -  Давай,  давай,  дружок.
Джон здесь.
   Существо перестало вырываться, Джон подошел и обхватил сзади скорчившееся
тело.
   - Ну вот, все будет хорошо, если ты успокоишься. Ты же знаешь. Главное  -
не вырывайся. Сейчас  ты  пойдешь  с  Джоном.  Вот..,  все  будет  хорошо..,
успокойся.
   Существо совсем затихло, и человек с  отметиной  на  щеке  осторожно,  но
твердо вывел его из комнаты.
   В дверях все еще стояла дрожащая миссис Черри.
   - Просто не знаю, как это случилось.  Засов  был  отодвинут.  Его  всегда
задвигает Черри.
   - Не беспокойтесь, миссис Черри, - сказал Ричард. Я старалась держаться в
тени,  но  теперь,  когда  инцидент  завершился,   я   осознала,   в   какое
затруднительное положение попала. Теперь все раскроется, все выйдет  наружу.
Я пыталась убедить себя в том, что все это - лишь ночной кошмар, от которого
можно  избавиться  в  любую  минуту,  но  было  совершенно  ясно,  что   это
реальность.
   Когда звуки возни утихли вдали, Ричард захлопнул дверь  и  прислонился  к
ней.
   Я опустила прядь волос  на  лоб,  чтобы  спрятать  оспины,  и  недовольно
прикрыла ладонью щеку.
   - Это.., существо - мой сын, - сказал Ричард. - Теперь вы все знаете.
   Я ничего не ответила. Я опасалась говорить, так как все еще боялась,  что
он принимает меня за Анжелет.
   Не было необходимости требовать каких-то дополнительных  объяснений.  Его
сын был идиотом, монстром; его держали взаперти  в  замке,  а  посещать  его
можно было через ход, начинавшийся за дверью в кухне. Я отодвинула засов,  и
никто этого не заметил, что дало возможность юному монстру,  кем  бы  он  ни
был, проникнуть в дом.
   Я  сама  подготовила  сцену  своего  провала.  Должно  быть,  так  всегда
случается с грешниками.
   Мне надо было  быстро  принимать  решение.  Сумела  ли  я  ввести  его  в
заблуждение? Следует ли мне  продолжать  притворяться  Анжелет?  Меня  могли
выдать лишь оспины.
   Я сказала:
   - Я понимаю, Ричард. Я все понимаю. Он подошел ко мне, нежно откинув  мои
волосы со лба и расцеловал мои отметины. Меня охватила волна счастья. Больше
не надо было хитрить. Он все знал.
   - И ты могла подумать, что я не узнал тебя? - спросил он, - Ох,  Берсаба,
почему ты это сделала?
   - Видимо, потому, что я грешница.
   - Вовсе не поэтому, - сказал он. - Ведь сразу после случившегося я уехал.
Я сказал себе, что это никогда не повторится. А потом  приехал  и  мечтал  о
том, что ты придешь ко мне.
   - Я думала, ты возненавидишь меня, узнав об этом.
   - Я никогда не смогу испытывать к тебе ничего, кроме любви, и всегда буду
помнить о том, что ты для меня сделала. Разве ты не чувствуешь, что  я  буду
любить тебя вечно?
   Я положила голову  ему  на  плечо  и  вдруг  почувствовала  себя  слабой,
нуждающейся в покровительстве.
   Ричард  поцеловал  мои  волосы.  Почему  я   считала   его   холодным   и
бесстрастным? Я чувствовала, что он любит меня так же глубоко и  безоглядно,
как я его.
   - Лишь только ты вошла в этот дом, - говорил он, гладя меня по голове,  -
я сразу понял, что мне нужна именно ты. Каждая минута с тобой - это восторг,
это увлекательное приключение. И почему в Лондон приехала не ты, а...
   Он  был  человеком  с  твердыми  убеждениями,  с   обостренным   чувством
справедливости и не смог заставить себя произнести имя Анжелет.
   - Ты женился на моей сестре, - сказала я. - Должно быть, ты любил ее.
   - Я что-то видел в ней. Я подумал, что  она  молода,  свежа,  здорова.  Я
решил, что у нас с ней будут здоровые дети. Теперь я понимаю, что видел твою
тень. Вы так похожи. Часто я наблюдал за вами, когда вы  катались  верхом  в
саду, и не мог понять, кто есть кто. А  вот  когда  ты  начинаешь  говорить,
когда мы обнимаем друг друга - тут исчезает всякое  подобие  между  вами.  Я
должен рассказать тебе так много, что не знаю, с чего и начать.
   Он подвел меня к кровати, мы уселись,  и  он  обнял  меня.  Мерцающая  на
столике свеча освещала комнату неверным светом.
   - Вначале - о моей трагедии. Позволь, я расскажу  тебе  о  мальчике.  Ему
одиннадцать лет.., это мой сын.., мой единственный сын. Его  рождение  убило
его мать.
   - Мне кажется, я тебя понимаю. Я  уже  кое-что  сопоставила.  Ты  держишь
ребенка в замке и потому запретил всем приближаться к нему.
   Он кивнул.
   - Уже на первом году его жизни стало очевидно: что-то с ним не в порядке.
За ним ухаживала миссис  Черри.  Она  сама  на  этом  настояла  и  прекрасно
справлялась со своими обязанностями. Я очень многим обязан  супругам  Черри,
Джессону и его дочерям. В то время все они уже жили здесь. Они  посвящены  в
тайну и все эти годы помогали хранить ее. Остальные слуги - старые  солдаты,
а старые солдаты знают, что не следует много болтать языком. Есть еще  очень
сильный мужчина - Джон Земляника, как его называют из-за родимого  пятна  на
щеке.  Это  человек,  который  может  показаться  несколько   странным.   Он
действительно необычен  и  обладает,  как  ты  видела,  огромной  силой.  Он
присматривает за мальчиком и живет с ним в замке  с  тех  пор,  как  ребенку
исполнилось три года и он уже становился опасен для окружающих. Никто, кроме
Джона Земляники, не может справиться с ним. Мальчик становится все  сильней.
У него руки гориллы, и он способен ими убить человека.
   - Ты собираешься держать его там вечно?
   - Я слышал, что такие люди долго не живут. Я наводил  справки  и  кое-что
разузнал о подобных случаях. Обычно они умирают ближе к тридцати годам.  Как
мне сказали, им отпущена двойная порция силы и половина жизни.
   - Ждать еще долго.
   - Пока мы справлялись. Считается, что  он  умер.  Ох,  Берсаба,  пришлось
выдумывать столько уверток!
   - А ты человек, который ненавидит любые увертки, - не  без  задней  мысли
сказала я.
   - Я привел в порядок замок, выстроил вокруг него высокую стену, и  с  тех
пор он живет там. Под  его  именем  был  похоронен  другой  ребенок.  Бывали
случаи, когда ему удавалось оттуда вырваться, но нечасто.
   - И это нужно держать в тайне.
   - Это мой сын,  Берсаба.  Я  отвечаю  за  него.  Я  хочу  обеспечить  ему
наилучшие условия, и я хочу детей.., нормальных детей.., которые вырастут  в
этом доме и продолжат мой  род.  Я  боюсь  впечатления,  которое  это  может
произвести на Анжелет.., или еще на кого-то. Она будет бояться,  что  у  нас
могут родиться дети, отмеченные тем же пороком.  Ведь  он  явно  унаследовал
безумие от кого-то из родителей.
   - А его мать...
   - Она была милой  девушкой  из  хорошей  семьи.  Безумия  в  их  роду  не
отмечалось. Я знаю, ты поймешь меня. Ведь ты всегда  меня  понимала"?  Я  не
хотел, чтобы Анжелет об этом  знала.  Если  она  будет  вынашивать  ребенка,
постоянные мысли об этом принесут вред и ей и  ребенку.  Ты  это  понимаешь,
Берсаба. - Он прижал меня к себе. - Что же мы будем делать, Берсаба?
   - А что мы можем сделать?
   - Мы можем расстаться, а это значит, что остаток своих  дней  я  проведу,
тоскуя по тебе.
   - У тебя есть профессия, - сказала я, - и похоже на то, что в наступающем
году она будет полностью занимать тебя. А мне пора отправляться домой.
   Он еще крепче обнял меня.
   - Когда ты пришла, я сразу узнал тебя, Берсаба.
   - И не подал виду.
   - Я не решился.
   - Да, - сказала я, - поскольку ты праведный человек. Ты прямо  как  Адам.
Женщина ввела тебя во искушение. Только не протестуй. Это  так.  Видишь  ли,
Ричард, я нехорошая женщина. Ты должен это осознать. Анжелет похожа на  нашу
мать - мягкая, добрая, совершающая правильные поступки. Я не мягкая; добра я
лишь к тем, кого люблю; а поступать правильно я согласна лишь  тогда,  когда
это доставляет мне удовольствие; и, как ты сам видишь, по той же  причине  я
готова совершать не праведные поступки.
   - Я никогда не встречал никого, похожего на тебя.
   - И молись о том, чтобы больше не встретить.
   - Я вообще не представлял, что могут существовать такие  женщины.  Только
узнав тебя, я поверил в это. Если бы ты была моей женой, мне ничего  другого
не нужно было бы от жизни.
   Я пригладила его волосы.
   - Что же теперь, Ричард? - И, не ожидая ответа, ответила сама:
   - Мне надо уехать. Именно это я и хотела тебе  сказать,  придя  сюда.,  а
потом поддалась искушению побыть еще раз с тобой.
   - Господи, Берсаба, что же нам делать?
   - Есть только один выход. Я должна уехать.
   - Нет, - спокойно сказал он, - я не могу позволить тебе сделать это.
   - Мы обязаны думать об Анжелет, - продолжала я Он кивнул.
   - Ты  должен  попытаться  понять  ее.  Будь  терпелив.  И,  возможно,  со
временем...
   - Она никогда не превратится в тебя.
   - Но ты женился именно на ней, Ричард.
   - Почему же мне не встретилась ты!
   - Роптать на судьбу бесполезно, правда? Так уж все сложилось, и мы должны
смириться. Она в во