ее сын.
 
*** 
 
   Катрин оказалась  права,  когда  она  объясняла  своему  сыну,  какую
глупость он совершил,  отдав  Жанне  их  самого  ценного  заложника.  Во
Франции снова вспыхнула гражданская война.
   Королю пришлось вместе с двором бежать из Мо в Париж -  ему  угрожали
войска Конде; эти события потрясли  Катрин  сильнее,  чем  любые  другие
происшедшие  за  последние  месяцы.  Убийства  французских  протестантов
католиками и католиков  -  протестантами  заставляли  ее  лишь  пожимать
плечами, но мысль о том, что королевский дом Валуа окажется в опасности,
всегда внушала ей ужас. Она знала, что Колиньи собирался похитить короля
и поставить на его место Конде.
   Для Катрин настали горькие дни. Королева  Англии,  герцог  Савойский,
маркиз Бранденбургский помогали Конде деньгами и солдатами.  В  отчаянии
Катрин обратилась  к  испанцам,  но,  хотя  эта  страна  желала  оказать
королеве-матери поддержку,  Филипп  Испанский  за  все  требовал  плату.
Катрин боялась его больше,  чем  Конде.  Поэтому  она  подписала  мирный
договор в Лонжюмо. Но Катрин по-прежнему трепетала от страха перед  тем,
что  может  случиться,  если  гугеноты  захватят  короля.  Несмотря   на
достигнутое  соглашение,  затевались  новые  заговоры  и  контрзаговоры.
Катрин готовила похищение Конде  и  юного  Генриха  Наваррского.  Конде,
снова вступивший в  брак,  чудом  избежал  пленения;  был  отдан  приказ
поймать его и организовать новое истребление гугенотов католиками. Опять
началась  война;  Жанна,  ее  сын,  Конде   и   Колиньи   сделали   свою
штаб-квартиру в Ла Рошели оплотом гугенотов.
   Катрин испытала за это время лишь  одну  большую  радость  -  ее  сын
Генрих завоевал на поле брани  репутацию  прекрасного  воина.  Это  было
неожиданно и поэтому особенно приятно.  Кто  мог  подумать,  что  щеголь
Генрих с его любовью  к  нарядам  и  драгоценностям,  всегда  окруженный
красивыми и женственными юношами, проявит себя как отличный солдат!
   Генрих обладал умом. Это признавали даже его враги. Он был остроумным
и  любил  искусство.  Его  красоту  французы   называли   "иностранной".
Удлиненные темные глаза выдавали его итальянское  происхождение;  белые,
правильные формы  руки  были  самыми  красивыми  при  дворе;  он  обожал
украшать их сверкающими бриллиантами. И  этот  женственный  Генрих  стал
умелым полководцем! В нем проснулось честолюбие, он с  нетерпением  ждал
своего восхождения на трон. Как и его мать, он  подсчитывал,  как  долго
проживет Карл.
   Катрин пережила недавнюю потерю своей дочери  Элизабет,  умершей  при
родах. Она любила  ее  меньше,  чем  Генриха,  но  гордилась  положением
Элизабет, радовалась, видя ее на  испанском  троне.  Но  дорогой  Генрих
служил утешением для Катрин. Она ликовала как никогда, замечая,  что  он
прислушивается к ней больше, чем к кому-либо, делится  с  матерью  всеми
его замыслами, редко совершает что-то, не посоветовавшись предварительно
с ней. Генрих был компенсацией за все ее страхи и испытания.
   Мать Генриха  Наваррского,  наблюдая  за  своим  сыном,  не  замечала
подобной близости с ним. Ему исполнилось  лишь  четырнадцать,  но  годы,
проведенные при французском дворе, сделали его мужчиной. Он  пользовался
немалой популярностью; граждане Ла  Рошели,  видя  юношу,  всегда  бурно
приветствовали его. Черты Генриха, тревожившие Жанну, вызывали  у  людей
улыбку.
   В свите Жанны находилась юная  Корисанда  д'Андуинс.  Она  была  чуть
старше Генриха. Девушка недавно вышла  замуж  за  сына  графа  Грамонта,
человека, которого Жанна глубоко уважала, она также считала свою  дружбу
с  ним  весьма  важной  для  дела  реформистов.   Но   молодой   Генрих,
пренебрегавший приличиями и брачными законами, влюбился в Корисанду.
   Он повсюду следовал за ней; Жанна узнала об их тайных свиданиях. Весь
город Ла Рошель обсуждал роман беарнского наследника и мадам Корисанды.
   Жанна с беспокойством угадывала по многим признакам, что  за  человек
вырастет из ее мальчика. Она укоряла его. Он был добродушным и  ленивым.
Он с очаровательной легкостью согласился с Жанной, но объяснил, что  это
любовь. Он пожал плечами  с  изяществом,  приобретенным,  очевидно,  при
французском  дворе.  Его  мать  была  старомодной,  провинциальной,   не
понимавшей многого. Любовь важнее всего. Мать не должна бояться за него,
он способен повести людей на битву; но что касается любви -  "Мама,  это
дело двоих любовников".
   - Ты хочешь сказать, что эта женщина уже стала  твоей  любовницей?  -
повысила голос Жанна. - Ты еще мальчик!
   - Отнюдь! - Он гордо поднял голову.
   В Жанне взыграли пуританские установки; однако,  посмотрев  на  живое
юное лицо Генриха и осознав его развитую чувственность, она поняла,  что
протестовать бесполезно. Ответственность лежала на их отцах и  ее  дяде,
Франциске Первом. Они были мужчинами, сильными или  слабыми  воинами,  и
всегда стремились получать от женщин то, что им было нужно.
   - Как, по-твоему, отнесутся гугеноты Франции к распутству их лидеров?
- спросила Жанна.
   Он снова пожал плечами.
   - Французы,  католики  или  гугеноты,  всегда  понимали,  что  значит
любить.
   С этими словами он покинул ее, чтобы поспешить на свидание с  грешной
Корисандой.
 
*** 
 
   Марго подрастала; она сама заметила это раньше других.
   Между братьями Валуа не было мира.  Карл  ревновал  мать  к  Генриху,
считая, что она выделяет его. Король всегда чувствовал  себя  неуютно  в
присутствия брата. Генрих постоянно наблюдал за  Карлом.  Король  как-то
доверительно сказал Мари Туше, что Генрих  не  был  французом,  которого
можно понять. Он скорее являлся итальянцем; все  французы  относились  к
ним с недоверием.
   Генрих вернулся домой после успешной кампании  похорошевшим  и  более
честолюбивым, чем прежде. Он заметил, как повзрослела Марго  со  дня  их
последней встречи. Он видел в ней черты, отсутствовавшие у других членов
семьи. Марго совсем недавно простилась  с  детством,  ее  формы  еще  не
развились полностью, однако было легко видеть,  что  в  этой  тщеславной
маленькой головке таится немало разума.
   Генрих решил использовать это. Он знал, что  Карл  всегда  будет  его
врагом, и пожелал сделать Марго своей союзницей.
   Он  пригласил  ее  прогуляться  возле  Фонтенбло;  Марго  с  радостью
согласилась. Она догадалась, что  услышит  нечто  важное,  раз  разговор
должен был состояться под открытым  небом.  Она  была  всегда  готова  к
авантюре и интриге.
   Шагая с сестрой по зеленой аллее парка, Генрих обнял ее  за  плечи  -
этот жест обрадовал Марго,  не  хуже  Карла  знавшей  об  исключительном
отношении матери к Генриху. Именно  из-за  него  она  всегда  стремилась
заслужить расположение брата. Марго боялась матери больше, чем кого-либо
на свете, однако при этом искала ее одобрения. Дружба с любимцем  Катрин
сулила милость Катрин.
   - Возможно, ты замечала, - сказал Генрих, - что из всех моих  братьев
и сестер сильнее всего я люблю тебя.
   Марго счастливо улыбнулась; если Генрих относится к  сестре  подобным
образом, то и мать, очевидно, весьма расположена к ней.
   - Мы провели вместе много славных дней, - заявил Генрих, - но  сейчас
мы уже не дети.
   - Да, Генрих. Мы уже не дети. Ты - великий воин. Ты создал себе имя.
   Он сжал ее руки и, приблизив свое лицо к Марго, сказал:
   - Марго, мое могущество зависит от расположения королевы-матери.
   Марго согласилась с ним.
   - Я часто нахожусь в отъездах, далеко от двора.  Войны  продолжаются.
Мой брат король всегда возле матери. Он льстит ей и  во  всем  слушается
ее.
   - Но она никогда не будет любить никого так, как  тебя,  Генрих.  Это
было всегда.
   - У меня есть много врагов, готовых поссорить меня с мамой... когда я
не могу защитить себя.
   - Карл думает лишь о занятиях любовью с Мари Туше и  охоте  на  диких
зверей.
   - Он сеет не только любовь,  но  и  ненависть;  он  не  всегда  будет
довольствоваться охотой на диких зверей. Однажды он заберет у  меня  мое
воинское звание и сам поведет армию. Я  хочу  иметь  здесь,  при  дворе,
человека, способного заступиться за меня  перед  королевой-матерью.  Ты,
дорогая сестра, - мое второе "я". Ты предана мне и умна. Сделай это  для
меня. Всегда находись возле матери - даже когда она ложится в постель  и
встает с нее. Слушай разговоры, старайся передавать мне  их  содержание.
Заставь ее доверять тебе. Ты понимаешь?
   Глаза Марго сверкнули.
   - Да, понимаю, Генрих.
   - Я поговорю с ней о тебе. Скажу маме, как я люблю тебя.  Скажу,  что
ты - моя любимая сестра, мое второе "я". Ты не  должна  слишком  бояться
ее. Отвечай смело, когда она обращается к тебе. Помогая мне, ты поможешь
себе.
   Генрих снова обнял Марго за плечи и посмотрел ей в глаза;  он  увидел
там то, что хотел увидеть. Генрих был героем войны; юная впечатлительная
Марго была готова обожать его, стать рабыней брата, работать на  Генриха
против короля.
   Генрих отвел сестру к Катрин и сказал матери  о  том,  как  он  любит
Марго и какую роль попросил  ее  играть  при  дворе  ради  него.  Катрин
привлекла дочь к себе и поцеловала в лоб.
   - Значит, ты будешь охранять интересы брата, дорогая Марго?
   - Да, мадам.
   - Тебе придется поумнеть и стать серьезной. Ты должна будешь  следить
за своими братьями... и их друзьями.
   - Я буду это делать, мама.
   - Хорошо, моя дочь, я помогу тебе. Генрих, мой сын и твой брат, дорог
мне, как жизнь. Тебе тоже?
   - Да, мадам.
   Катрин обняла сына;  когда  холодные  руки  матери  коснулись  Марго,
девочка  ощутила  себя  членом  их  троицы;  положение   было   особенно
интригующим, потому что вряд ли кому-нибудь пришло бы в  голову  назвать
эту троицу святой.
 
*** 
 
   Марго радовалась тому, что она становится взрослой. У  нее  появились
новые занятия. Она играла в шпионку  с  тем  азартом,  на  который  была
способна. Неутомимая  девушка  всегда  находилась  возле  матери,  часто
появлялась в обществе короля и по-прежнему обожала отсутствующего брата.
   Но в характере Марго присутствовала черта, о которой забыли ее брат и
мать. Если она, Марго, должна повзрослеть, это проявится не только в  ее
поведении. Она была постоянно  занята  своим  гардеробом,  стала  первой
модницей при дворе, носила то  золотистый  парик  поверх  своих  длинных
темных волос, то рыжий. Наряды,  которые  вводила  в  моду  Марго,  были
соблазнительными, рассчитанными на то, чтобы пробуждать чувственность  в
мужчинах.
   При дворе появился Генрих де Гиз.
   Он тоже вырос; они были теперь мужчиной и женщиной, а не мальчиком  и
девочкой. Оставшись при первом удобном случае наедине с Марго, он сказал
ей о своих чувствах.
   - Я всегда любил тебя, - заявил он, гуляя с девушкой в саду.
   - А я... тебя, Генрих.
   Марго не могла оторвать своих рук от роскошного  камзола,  золотистых
вьющихся  волос  и  бороды.  Марго  была  не   единственным   человеком,
считавшим, что никто во Франции и даже в  мире  не  может  сравниться  с
Генрихом де Гизом; люди говорили, что в присутствии Гизов другие мужчины
становятся неинтересными, жалкими.
   - Мы поженимся, - сказал Генрих. - Я знаю, что это можно устроить.
   - Это необходимо устроить, - согласилась Марго.
   Он взял ер руки и покрыл их жаркими  поцелуями,  которые  разожгли  в
Марго огонь.
   - Сделать это сейчас будет сложнее,  чем  при  жизни  моего  отца,  -
предупредил ее Генрих.
   Марго, нетерпеливая и полная желания, оказалась в его объятиях.
   - Однако это должно произойти, - сказала она.
   - Марго... я не в силах ждать свадьбы.
   Марго засмеялась.
   - Я тоже!
   - Где мы можем остаться одни?
   Любовная  интрига-флирт  была  делом  восхитительным,   но   интрига,
соединенная со страстью, казалась Марго самой прекрасной вещью на свете.
Могла ли она отдавать всю свою душу шпионажу в пользу ее брата  Генриха,
когда  она  имела  возможность  стать  любовницей   другого   совершенно
неотразимого Генриха?
   Марго не составило труда найти для них уединенное место.
   После этого для Марго потеряло значение все, кроме страстных свиданий
с любовником. Она была  ненасытной.  Она  не  могла  сполна  насладиться
Генрихом. Она обнаружила, что для нее на всей земле важен он один.  Ради
него она могла умереть. Она заявила, что не выйдет ни за  кого  другого.
Их встречи участились; Марго  нуждалась  в  них  все  больше  и  больше.
Чувственная, исключительно страстная, она открыла для  себя  нечто,  без
чего уже не могла обходиться.
   Она была нетерпеливой. Хотела немедленно выйти замуж. Генрих проявлял
большую осторожность. Он  был  не  менее  страстным,  чем  Марго  -  они
идеально подходили друг другу, - но если для Марго  существовала  только
любовь, Генрих обладал еще и честолюбием. Он был  не  только  любовником
Марго, но и герцогом де Гизом,  главой  могущественного  дома  Лорренов;
воспитание не позволяло ему  забывать  это.  Даже  занимаясь  любовью  с
Марго, он невольно помнил, что она - принцесса дома  Валуа,  поэтому  их
брачный союз будет для него весьма удачным.
   - Мы должны действовать осторожно, - сказал Генрих.
   - О, Генрих, дорогой, кого нам остерегаться?
   - Мы не должны терять головы, Марго; ничто не должно помешать  нашему
браку. До этого момента мы не  можем  быть  совершенно  счастливыми.  Ты
только подумай, что будет означать для нас брак... мы соединимся навеки.
   Она пылко поцеловала его.
   - Я не позволю тебе покидать меня. Буду ездить с тобой в  лагерь.  Не
думай, что я отпущу тебя одного!
   - Нет, - сказал он. - Мы не должны расставаться. Это -  наша  главная
цель. Марго, ты так нетерпелив... Нам следует подождать...  наблюдая  за
событиями...  действовать  осмотрительно.  Что,  если   нас   попытаются
разлучить?
   Она прижалась к нему всем телом. Она не думала ни о чем другом, кроме
сиюминутного желания. Он засмеялся, но испытал  легкое  смущение.  Марго
была идеальной любовницей, он обожал ее; но иногда Генрих думал  о  том,
какую неистовую страсть, какую чувственность он  пробудил.  Он  не  знал
девушки, способной сравниться  с  веселой  юной  принцессой,  обладавшей
яркими темными глазами,  горячими,  нежными  губами,  ласковыми  руками,
неутолимым желанием страсти. Он сам был молод  и  силен,  но  все  равно
Марго поражала его.
   Она не желала обсуждать что-либо всерьез. Хотела иметь его... сейчас,
немедленно. Ну и что  такого,  что  они  в  саду?  Кто  заглянет  в  это
местечко? Кто осмелится осудить принцессу Марго и герцога де Гиза?
   - Моя дорогая, - сказал Генрих, - я хочу тебя так же сильно, как и ты
- меня, но еще я хочу, чтобы мы поженились. Я мечтаю о прочном  союзе...
крепком и нерушимом... который продлится до конца нашей жизни.
   Она провела пальцами по его волосам.
   - Конечно, Генрих, он будет таким.
   - Королева-мать и король не любят меня.
   - Но ты - принц, а я - принцесса; у меня есть только ты один.
   - Знаю. Знаю. Но осторожность нам не повредит, моя дорогая!
   Но она не слушала его. Она засмеялась Генриху в лицо, и он, не  менее
горячий, чем Марго, уступил ей.
 
*** 
 
   Влюбленные думали, что никто не замечает их чувств, но они ошибались.
Одним из важных людей, видевших, что происходит между принцессой Марго и
молодым герцогом де Гизом, был дядя Генриха, кардинал Лоррен.
   Он  радовался  такому  ходу  событий.  Он  сам  прошел  через  многие
эротические авантюры и постоянно ломал голову, изобретая новые  любовные
ухищрения, способные увлечь его.  Он  был  готов  отдать  многое  любому
красивому и молодому человеку - мужчине или женщине, - который открыл бы
ему нечто свеженькое.  Роман  между  его  племянником  и  принцессой  не
огорчил кардинала, даже несмотря на  то,  что  Генрих  вел  себя  глупо;
Лоррен счел своим долгом предостеречь Генриха.
   Он позвал юношу в свои покои;  убедившись  в  отсутствии  за  шторами
шпионов и средств  для  подслушивания,  кардинал  поделился  с  герцогом
своими соображениями.
   - Ни одно дьявольское приспособление старой змеи, королевы-матери, не
дотянулось до нас, племянник, так что мы можем говорить без опасений.  Я
замечаю, что ты наслаждаешься сладостной интрижкой с принцессой Марго.
   Генрих вспыхнул.
   - Если вы хотите сказать, что я люблю ее, то это так.
   Кардинал поднял свою изящную белую  руку  и  посмотрел  на  рубины  и
сапфиры, украшавшие ее.
   - Я хочу поздравить тебя. Она, должно быть, восхитительная любовница!
Тебе повезло.
   Генрих сухо поклонился. Зная о репутации дяди, он не хотел  обсуждать
с ним Марго и читать мысли, скрывавшиеся за его похотливыми глазами.
   - Я бы предпочел не обсуждать мои отношения с  принцессой,  -  сказал
юноша.
   - Но именно это мы и должны сделать.  О,  пойми  меня  правильно.  Не
подумай,  что  я  собираюсь  расспрашивать  тебя  о  тех   захватывающих
ощущениях, которые доставляют  тебе  удовольствие.  Я  могу  представить
себе, насколько они приятны, поскольку полагаю, что даже при этом  дворе
вряд ли найдется другая дама, столь же одаренная в  области  величайшего
из всех искусств. Но ты молод, чувствителен и  влюблен,  ты  не  желаешь
говорить о своей любовнице с человеком моей репутации. Видишь, я понимаю
тебя, мой племянник.  Я  читаю  твои  мысли.  Поговорим  о  практической
стороне дела; забудем на время о  романтическом  аспекта.  Племянник,  я
горжусь тобой. Если бы ты сделал принцессу своей женой, а не любовницей,
мы бы гордились тобой  еще  сильнее.  Больше  всего  на  свете,  дорогой
мальчик, мы хотим объединения домов Лорренов и Валуа. Этот брак  был  бы
идеальным.
   - Верно, - сказал юный герцог. - Я искренне желаю его заключения.
   - Я хочу помочь тебе в этом, но не подумай, что  ты  можешь  пойти  к
королю и королеве-матери и  сказать  им:  "Я  предлагаю  руку  и  сердце
принцессе Марго". Все не так просто. Змея  имеет  другие  планы  для  ее
любящей дочери.
   - Я сделаю все, что в моих силах, чтобы разрушить их.
   - Да, да. Но разумно, осторожно. Вы с принцессой не должны появляться
на людях, демонстрируя своим видом и жестами, как  славно  вы  проводите
время вдвоем.
   - Но... мы этого не делаем!
   - Ваши лица и улыбки свидетельствуют об этом. Они говорят о том,  что
Марго уже не девушка. Марго объявляет всему свету о  тех  удовольствиях,
что она испытала и собирается испытать... даже если этого не делаешь ты.
Это не должно продолжаться. Я не могу сказать, знает ли королева-мать  о
происходящем или она слишком поглощена государственными делами; но  если
она осведомлена о вашей связи, умоляю тебя проверять свою пищу  и  вино.
Всегда заставляй слугу пробовать их. Никогда не покупай перчатки,  книги
или одежду у незнакомых тебе людей. Катрин и ее  итальянцы  овладели  за
свою жизнь большим числом хитростей, чем мы, французы, - за много веков.
Будь осторожен, приятель.  Катрин  ведет  переговоры  о  браке  Марго  с
принцем португальским. Поэтому сейчас она не одобрила бы ваш брак.
   - Относительно замужества Марго велось много переговоров.  Сначала  с
Генрихом  Наваррским,  потом  с  доном  Карлосом,   теперь   с   принцем
Португальским.
   - Какие-то переговоры могут наконец увенчаться успехом.
   - Я не допущу этого.
   - Послушай, мой племянник, приятно быть  галантным  и  благородным  в
присутствии любовницы.  Ты  должен  быть  откровенным  со  своим  дядей,
искушенным в государственных делах.  Ты  хочешь  жениться  на  принцессе
Марго. Я вместе со всей нашей семьей помогу тебе в этом. Прошу тебя быть
осторожным. Постарайся временно скрывать твои намерения - пока не придет
час, когда станет тактически правильным заявить о них  во  всеуслышание.
Дорогой мальчик, ты близок мне,  как  родной  сын  -  даже  еще  больше,
поскольку ты - глава нашего дома. Мои братья, твои дяди,  обсудили  этот
вопрос со мной; мы сошлись в том, что  ничего  не  будет  способствовать
усилению нашего дома так, как твоя женитьба на принцессе. Но  ты  должен
проявить осторожнос