мою личную резиденцию, - объявил он,  -  там  ее
ждет банкет.
   Она знала,  что  этот  добрый,  очаровательный  мужчина  был  королем
Франции. Вспыхнув, она пробормотала слова  благодарности.  Он  обворожил
ее. Близость Франциска разволновала девушку.  Образ  Ипполито  неизбежно
тускнел в присутствии этого великого и доброго человека.
   Она  видела  его  раньше.  Тогда  он  поцеловал  ее,  приветствуя  на
французской земле. Он назвал Екатерину своей дочерью и  подарил  дорогие
вещи. Она знала, что еще более дорогие подарки были отправлены из Италии
во Францию. Но никакие подарки не казались столь ценными,  как  те,  что
преподнес ей очаровательный король. Он не забыл шепнуть Екатерине на ухо
комплимент,  хотя  церемониальный  этикет  не  требовал  этого  -  слова
восхищения исходили от  сердца,  король  произнес  их,  чтобы  Екатерина
почувствовала себя дома, стала немного счастливее. Он  взял  девушку  за
руку, и она ощутила, что если ее печаль ослабла, если жизнь без Ипполито
стала казаться менее тоскливой, то произошло это благодаря королю.
   Сейчас, во время свадебной церемонии, он выглядел еще более эффектно,
чем во время их первой встречи. На нем была  мантия  из  белого  атласа,
расшитая жемчугами и  драгоценными  камнями.  Екатерина  тоже  выглядела
великолепно в парчовом корсаже и белом  атласном  плаще  с  жемчугами  и
бриллиантами, но рядом с ним она казалась себе незаметной.
   Как приветствовал его народ! Как любили его люди! Почему нет? Он  был
королем и выглядел как подобает королю.
   - Ну, малышка, - сказал он ей, - церемония  закончена.  Теперь  ты  -
наша настоящая дочь.
   - Ваше Величество, вы даете мне  почувствовать,  что  это  правда,  -
ответила Екатерина. - Я всегда  буду  помнить,  что  сердечнее  всех  во
Франции меня встретил король.
   Он посмотрел на нее с улыбкой и подумал: "Жаль, что ее муж не  блещет
красноречием. Несомненно, она умеет  находить  слова,  которых  ждут  от
нее".
   - Моя милая Катрин, - сказал  он,  -  теперь  ты  -  француженка.  Не
итальянка Екатерина, а француженка Катрин. Это не только бракосочетание,
но и крещение. Как тебе нравится новое имя?
   - Оно звучит хорошо... когда его произносите вы.
   - Я  вижу,  тебя  научили  дипломатии.  Уверяю  тебя,  это  искусство
необходимо для дам и джентльменов двора.
   - Это искусство необходимо всем, Ваше Величество.
   - О, ты - мудрая девочка. Скажи мне... это останется между нами.  Что
ты думаешь о своем супруге?
   - Мне понравилась его внешность.
   - Он не показался тебе слишком замкнутым?
   - У меня не было времени узнать его получше.
   - Да, да, маленькая Катрин. Знаешь, браки заключаются на небесах.
   - Некоторые - да, - быстро ответила она, -  но  мой  был  заключен  в
Риме.
   Он засмеялся.
   - И во Франции, моя дорогая.  Мы  рассматривали  твой  портрет,  и  я
сказал: "Какое прелестное дитя!" Я тогда подумал, что полюблю мою  новую
дочь.
   - А когда вы увидели ее во плоти, Ваше Величество?
   - Теперь я не думаю, я знаю это.
   - Вы способны быстро полюбить, Ваше Величество.
   Он пристально посмотрел на нее. У Екатерины был скромный, застенчивый
вид. Интересно, какие слухи о любвеобильном короле дошли до нее?
   - Любовь, - с чувством сказал король,  -  это  самый  прекрасный  дар
богов. Я влюблялся с твоего возраста, дитя мое. Это происходит  со  мной
легко и естественно. Это у меня в крови.
   Екатерина  была  рада   такому   непринужденному   общению   с   этим
очаровательным человеком. Она обнаружила, что смеется.  Она  не  думала,
что сможет снова так смеяться.
   - О да, - продолжил король серьезным тоном, - мы будем друзьями,  моя
маленькая Катрин. А теперь скажи мне кое-что. Ты мало видела эту страну,
но что понравилось тебе больше всего?
   Она немедленно ответила, глядя на него честными глазами:
   - Ее король, Ваше Величество.
   Он пришел в восторг - разве  не  приятно  общаться  с  очаровательным
четырнадцатилетним дипломатом? Невестка  оказалась  для  него  радостным
сюрпризом. Он был готов поклясться, что она уже сейчас  больше  походила
на француженку, чем на итальянку.
   На банкете король усадил маленькую Катрин рядом с собой. Конечно,  он
знал, что ее место было возле мужа, но парень будет  располагать  Катрин
всю жизнь. Он не должен обидеться на отца за то,  что  на  своем  первом
французском банкете она будет сидеть рядом с  Франциском.  Когда  король
говорил, все замолкали, прислушиваясь к его  словам.  Люди  замечали,  с
какой нежностью относится он к девочке. Он объявил, что  она  теперь  не
Екатерина, а Катрин, его дорогая дочь. Она стала его  Катрин,  маленькой
француженкой Катрин. Она сама разрешила дать ей новое имя.
   "Крошка Катрин завоевала  расположение  короля!"  Кто-то  сказал  это
вслух, другие  подумали.  Конечно,  юной  девушке  не  составляло  труда
понравиться королю. Но люди  не  были  заранее  уверены,  что  итальянке
удастся это сделать -  король  отдавал  ей  в  мужья  сына,  к  которому
относился с презрением.
   Катрин сидела за первым из трех больших столов с королем, своим мужем
Генрихом, зятьями-принцами и кардиналами. Она уже сама мысленно называла
себя  Катрин.  Екатерина  была  девочкой,  считавшей,  что   с   потерей
возлюбленного ее жизнь навеки станет тоскливой и  горестной.  Катрин  не
была в этом уверена. Она по-прежнему любила своего  кузена,  по-прежнему
верила,  что  никогда  не   сможет   полюбить   другого   человека.   Но
очаровательный король заставил ее понять, что она снова может смеяться и
быть счастливой - хотя бы на одно-два мгновения.
   Она радовалась тому, что папа не  сидел  за  этим  столом;  он  занял
почетное место рядом с королевой за вторым столом. Екатерина  испытывала
радостное волнение, находясь среди людей, имена которых она заучивала на
уроках. Она помнила, что Франциск  был  вынужден  жениться  на  нынешней
королеве после унизительного поражения и плена.  Неудивительно,  что  он
почти не глядел на нее. У этой женщины было милое, доброе лицо,  но  она
держалась более официально и чопорно, чем другие дамы. Катрин  принялась
изучать  их.  Они  сидели  за  третьим  столом.  Среди  них   находилась
элегантная  и  очаровательная  мадемуазель  д'Эйлли,  любовница  короля;
другие  женщины  появлялись  и  исчезали,  а  эта  фаворитка  была   его
постоянной привязанностью. Катрин понимала причину этого.  У  прелестной
мадемуазель д'Эйлли были блестящие, светлые,  вьющиеся  волосы  и  умное
лицо; сейчас она что-то рассказывала, и окружающие весело смеялись.
   Катрин заметила  за  третьим  столом  высокую  темноволосую  женщину,
которая по красоте почти не уступала мадемуазель д'Эйлли. Она привлекала
к себе внимание своим черно-белым траурным платьем, выделявшимся на фоне
ярких нарядов, расшитых бриллиантами. Как удивительно она выглядела! Она
выделялась строгостью своего облика.
   Катрин  решила  при  первой  возможности  узнать,  кто  эта   высокая
темноволосая дама в черно-белом платье.
   Но прежде всего  ей  следовало  повнимательней  присмотреться  еще  к
одному  человеку.  Своему  мужу!  Ее  сердце  затрепетало,   когда   она
оценивающе  взглянула  на  него.  Она  удивилась  своим  ощущениям.  Она
полагала, что будет смотреть на своего супруга с отвращением и  страхом.
Но могла ли она испытывать такие чувства к застенчивому  юноше,  который
был лишь немного старше ее? Ему недоставало отцовской значительности, но
явное сходство с Франциском действовало  на  девушку  успокаивающе;  оно
даже странным образом волновало Катрин, хотя она и не сознавала  причину
этого чувства.
   Я бы хотела, чтобы он улыбнулся мне! - подумала Катрин. Я бы  хотела,
чтобы он дал понять, что хоть немного интересуется мной.
   Один раз он посмотрел на нее, и  их  глаза  встретились.  Он  пытался
взглянуть на Катрин тайком. Она  смущенно  улыбнулась,  но  он  уткнулся
взглядом в тарелку и покраснел.
   Она испытала чувство обиды,  рассердилась  на  него.  Как  она  могла
увидеть в нем сходство  с  королем  -  человеком,  обладавшим  любезными
манерами, самым очаровательным мужчиной из всех, кого она встречала!
   Внезапно Катрин увидела,  что  лицо  Генриха  изменилось.  Оно  стало
красивым; девушку возмутило то, что он мог улыбаться, глядя  на  кого-то
другого. Но на кого именно?
   Это была дама в черно-белом платье!
   Во время пиршества король увел папу в маленькую  залу  для  беседы  с
глазу на глаз.
   - Они еще очень молоды, Ваше Святейшество, - сказал Франциск. - Пусть
они побудут во Франции рядом... как друзья, понимаете? Я  полагаю,  Ваше
Святейшество согласится, что  до  вступления  в  брачные  отношения  они
должны узнать друг друга.
   Святой Отец покачал головой.
   - Нет, Ваше Величество. Они оба уже находятся в брачном  возрасте.  Я
не  вижу  причин  для  того,  чтобы  откладывать  осуществление  брачных
отношений.
   Король изящно приподнял свои плечи.
   - Нашей маленькой Катрин всего четырнадцать лет, мой  сын  старше  ее
лишь на несколько месяцев! Пусть они полюбят друг друга. Мы  во  Франции
придаем большое значение любви.
   Франциск очаровательно  улыбнулся,  думая:  "Почему  ты,  хитрец,  не
скажешь прямо?  Ты  хочешь  скорейшего  появления  наследников.  Спешишь
протянуть свои алчные руки Медичи к французской короне".
   - Молодые люди, - заявил Святой Отец, - должны вступать в брак,  если
они хотят вести благочестивую жизнь. Они должны рано заводить детей. Это
убережет их от соблазнов Дьявола. Я считаю, что им  следует  вступить  в
брачные отношения без промедления.
   Франциск  лукаво  улыбнулся,  представив  детей  в  постели.   Бедная
маленькая Катрин! Она заслуживает более  галантного  мужа.  Генрих  едва
бросил на нее один взгляд за весь день; он влюбленно пялился на Диану де
Пуатье. Кто мог подумать, что  она  произведет  на  него  такое  сильное
впечатление! Женщина, которая по возрасту годилась ему в матери!
   - Тогда пусть будет так, - сказал Франциск.  -  Бедное  дитя,  боюсь,
обретет неважного любовника.
   Папа насторожился:
   - Ваше Величество, что вы имеете в виду?
   Франциск, догадавшись, что его шутливое  замечание  было  истолковано
превратно, не смог отказаться от удовольствия подразнить папу.
   - Увы! Святейшество, у меня есть опасения на сей счет... в  отношении
мальчика.
   На лбу папы выступила испарина.
   - Не хотите ли вы сказать, что?..
   - Увы, увы! Боюсь, да, Ваше Святейшество.
   - Я не понимаю. Вы говорите о неспособности к продолжению рода?
   Франциск рассмеялся, пожал плечами.
   - Поживем - увидим. Я имел в виду, Ваше Святейшество, что, боюсь,  он
плохо проявит себя на брачном ложе. Он так юн! Неопытен! У него  еще  не
было любовницы!
   Папа испытал такое облегчение, что тоже засмеялся.
   - Простите меня, сир. Вы, французы,  постоянно  думаете  о  любви.  Я
забыл об этом.
   - А о чем думаете вы, итальянцы... о торговле?
   Папе захотелось ударить улыбающееся лицо собеседника.
   - Торговля, - сухо заметил он, - иногда  способна  приносить  больший
доход, нежели любовь.
   - В Италии - возможно, - сказал  король.  -  Но  здесь,  во  Франции,
любовь  часто  оказывалась  занятием  не  только  более  приятным,   чем
торговля, но и более выгодным. Так кто же прав - мы, французы,  или  вы,
итальянцы?
   Святой Отец не хотел вступать в словесную баталию с королем Франции.
   - Значит, сир, вы согласны с тем, что  их  брачные  отношения  должны
начаться этой ночью? - сказал он.
   - Нельзя упустить ни единую ночь! - с  иронией  в  голосе  воскликнул
Франциск. - И как долго вы намерены оказывать честь  моей  стране  вашим
присутствием?
   - Я проведу здесь месяц.
   Франциск лукаво улыбнулся.
   - Они оба молоды и здоровы. Месяц... да, пожалуй, месяц.
   Папа пытался говорить таким же мягким, ироничным тоном, что и король.
Ему с трудом удавалось это делать. Если король просто презирал папу,  то
Святой Отец ненавидел Франциска.
 
*** 
 
   Мальчик и девочка лежали на роскошной кровати. Им обоим было страшно.
   День   бракосочетания   закончился;   приближенные   раздели   их   и
торжественно проводили к брачному ложу. Теперь они остались одни.
   Каждый ощущал страх партнера.
   О, Ипполито, подумала Катрин, это  должно  было  произойти  с  тобой.
Тогда все было бы по-другому... прекрасно.
   Она осторожно коснулась  своих  глаз  и  обнаружила,  что  они  стали
мокрыми от слез.
   Мальчик покрылся потом. Ему  казалось,  что  его  ждет  самое  тяжкое
испытание из всех, которые ему уже довелось пережить.
   Она заметила, что он дрожит. Слышит  ли  он,  как  громко  стучит  ее
сердце? Они оба знали, что должны исполнить свой долг.
   Она ждала, когда  он  заговорит.  Ей  показалось,  что  прошло  много
времени.
   - Ты... ты не должна винить  меня.  Я...  я  не  хотел  этого.  Но...
поскольку нас поженили...
   Его голос растворился в темноте.
   - Я тоже этого не хотела, - промолвила она.
   Но Катрин уже чувствовала, что боится меньше, чем он. Ее тронуло это,
и она испытала желание утешить его.
   Да, он был старше ее на несколько месяцев, но она лучше знала  жизнь.
Она любила Ипполито и потеряла его. Она жила и страдала, как женщина,  в
то время как он еще оставался мальчиком.
   Ей следовало утешить его, сыграть активную роль.
   - Генрих, - ласково сказала она и приблизилась к нему.
   Генрих лежал на спине, уставясь на потолок. Катрин  коснулась  губами
его уха, потом сунула  туда  свой  язычок.  Юноша  тихонько  ахнул.  Она
принялась ласкать языком  его  шею,  потом,  опустившись  ниже,  лизнула
мускулистую грудь мужа, добралась до твердого, плоского живота.  Откинув
одеяло в сторону, медленно провела рукой по внутренней части  его  бедра
от  колена  до  мошонки.  Нежно  пощекотала  ногтями  его   промежность.
Обхватила пальцами горячий твердый член. Он  затрепетал,  точно  раненая
птица. Ласково  оттянув  его,  вдруг  отпустила.  Он  ударился  о  живот
Генриха.
   Катрин почувствовала, что они оба готовы к важнейшему событию в жизни
каждого из них. Она знала, что наездницы не испытывают значительной боли
при потере девственности - их  плева  растягивается  во  время  верховой
езды, становясь эластичной. Славу богу,  что  она  с  детства  проводила
много часов в седле.
   Сев на корточки,  она  принялась  ласкать  себя  членом  мужа.  Когда
головка увлажнилась, она раздвинула губы и ввела орган  Генриха  в  свое
тело. Сделав несколько движений  с  небольшой  амплитудой,  она  закрыла
глаза и со всей силой опустилась на  бедра  мужа.  Ей  все  же  пришлось
испытать боль, однако ни один мускул не дрогнул на лице Катрин. Внезапно
струя жидкости обожгла ее. Катрин  слезла  с  мужа.  По  бедрам  девушки
сочилась кровь. Она капала на белоснежную простыню.
   - Поздравляю  тебя,  мой  мужчина,  -  сказала  она,  сжимая  бедрами
полотенце.
   Потом они молча и неподвижно лежали на  огромной  кровати.  Ночь  уже
заканчивалась, когда они погрузились в глубокий сон.
   Катрин проснулась, когда уже было совсем светло. В первый  момент  ей
показалось, что она находится в своей спальне, во Флоренции;  потом  она
заметила  рядом  с  собой  юного  мужа,   вспомнила   день   свадьбы   и
последовавшую за ним ночь. Катрин почувствовала, что краска заливает  ее
лицо.
   Она зарделась еще сильнее, увидев, что разбудило ее. С одной  стороны
стоял Климент, с другой - король Франции.
   - Очаровательно! Просто очаровательно! - пробормотал король. -  Точно
бутон майской розы.
   Святой Отец ничего не сказал; его хитрое лицо было сосредоточенным.
   - Моя маленькая Катрин проснулась! - Король  наклонился  и  поцеловал
ее. Потом он прошептал:
   - Ты не разочарована, Катрин? Франция не ударила в грязь лицом?
   Катрин  пожелала  доброго  утра  этим   двум   великим   людям.   Она
пробормотала, что испытывает неловкость оттого, что лежит,  в  то  время
как они стоят.
   - Забудь об этикете в такой момент, моя  малышка,  -  сказал  король.
Повернувшись к папе, он добавил:
   - Думаю, Ваше Святейшество может успокоиться. Попросим святых о  том,
чтобы через месяц вы смогли с легким сердцем вернуться в Рим.
   Генрих открыл глаза; он тотчас разгадал,  что  привело  сюда  отца  и
Климента Седьмого. Он покраснел и исполнился ненавистью к  своему  отцу,
папе римскому и молодой жене.
   Спустя месяц дела  заставили  Климента  вернуться  в  Ватикан.  Перед
отъездом он дал аудиенцию своей молодой родственнице.
   Он сказал своему управляющему, что хочет поговорить с глазу на глаз с
юной герцогиней Орлеанской.
   Катрин опустилась на  колени  и  поцеловала  перстень  Святого  Отца,
думая: "Я долго не буду делать этого". Эта мысль обрадовала ее.
   Благословив Катрин, папа спросил:
   - Дочь моя, у тебя есть для меня новость?
   - Нет, Святой Отец.
   - Нет!
   Папа  рассердился.  Вопреки  его  надеждам  и  молитвам   ничего   не
произошло, и он вернется  в  Ватикан  обеспокоенным.  Он  винил  в  этом
молодую пару. Они не проявляли усердия, иначе  Святая  Дева  помогла  бы
ему, папе римскому.
   - Боюсь, что нет, Ваше Святейшество.
   - Дочь, - сказал папа. - Здоровье дофина оставляет желать лучшего. Ты
забыла о том, какое положение ты займешь в случае его смерти?
   - Нет, Святой Отец.
   - Герцог Орлеанский станет дофином Франции, а ты - дофиной.  И  после
смерти короля...
   Папа придал своему голосу зловещее звучание. Перед его глазами возник
красивый сладострастник, любитель земных радостей; он лежал в гробу.
   - После смерти короля, - повторил он и быстро добавил:
   - Смерть, дочь моя, это то, к чему мы  все  идем.  Со  смертью  этого
болезненного юноши ты станешь королевой Франции. Ты задумывалась о  том,
что это будет значить?
   - Да, Отец.
   - Между тобой и французским троном стоит одна хрупкая жизнь.  И  если
она оборвется - не знаю, как сказать: к счастью или  к  несчастью,  -  я
верю, что ты сможешь исполнить свой долг перед твоими родными.
   - Я буду молиться, чтобы Господь дал мне на это силы, Отец.
   - Никогда не забывай о молитвах. Все может  случиться...  Франция  от
этого выиграет... и Италия тоже. Возможно,  Господь  распорядится  таким
образом. Ты  регулярно  молишься  о  том,  чтобы  ваш  союз  не  остался
бесплодным?
   - Регулярно, Отец.
   - Это хорошо. Встань, дочь моя.
   Она встала, и Святой Отец поднялся вместе с ней. Он положил  руки  ей
на плечи и поцеловал в лоб. Папа  испытывал  недоумение  и  недоверие  к
королю Франции. Что имел в  виду  Франциск,  когда  назвал  сына  плохим
любовником? Содержала ли эта фраза какой-то тайный смысл?
   - Дочь моя,  умная  женщина  всегда  сумеет  завести  детей,  -  тихо
произнес Святой Отец.
 
ЛЮБОВНИЦА 
 
   Французский  двор  нашел  маленькую  итальянку  скучной;   она   была
молчалива и покорна. Никто не знал и не мог догадываться,  какие  эмоции
бушевали  в  ней.  Катрин  радовалась  тому,  что  ее  научили  скрывать
страдания с помощью улыбки.
   Первый год она оплакивала Ипполито. Ей казалось, что образ  красивого
кузена никогда не сотрется в её памяти. Я - самый несчастный  человек  в
этой стране, говорила она себе.
   Но в то же время она постепенно забывала, как он выглядел, как звучал
его голос; когда она пыталась воссоздать облик Ипполито,  перед  глазами
Катрин появлялся ее молодой супруг.
   Она не могла ненавидеть Генриха, хотя  и  хотела  этого.  Она  желала
испытывать к нему те же чувства, какие питал к ней он. Генрих  тяготился
ею; она хотела сказать ему, что тоже тяготится его обществом.  "Думаешь,
я хочу быть с тобой? - была готова закричать Катрин. - Когда мы  вместе,
я вовсе не хочу тебя. Я хочу Ипполито! Ты ошибаешься, если думаешь,  что
моя страсть обращена к тебе. Я хочу Ипполито и всегда буду желать только
его". В ней таилась  страсть,  плотское  желание,  которое  пугало  его.
Генрих был холоден, держал  жену  на  расстоянии.  Любовь,  которой  они
занимались, была для него долгом, и он испол