ю жизнь.
   - Не только они. У всех китаянок жизнь нелегкая. Я обратила  внимание  на
пронзительный запах рыбы, и Сильвестер заметил:
   - Странно, что при этом первооткрыватели назвали бухту  Хеунг  Конг,  что
означает Ароматная гавань.
   - Какое милое название, - сказала я. - Но в данный момент оно очень  мало
соответствует действительности.
   - А я не сомневаюсь, что раньше,  когда  здесь  не  кипела  такая  бурная
жизнь, бухта действительно была ароматной.
   Рикша довез нас до места назначения. Тобиаш уже ждал нас. Он помог  сойти
сначала мне, а затем Сильвестеру.
   Повиснув на моей руке и опираясь на  палку,  Сильвестер  вошел  в  здание
вслед за Тобиашем.
   Мы увидели неплохо меблированный офис. Около  стены  стояла  витрина,  за
стеклами которой лежали образцы красивых  минералов  -  жадеита  и  розового
кварца.
   Для Сильвестера нашлось кресло, и он с радостью опустился в него. Мы тоже
расселись, и Тобиаш стал рассказывать обо всем, что произошло здесь, пока он
в  течение  нескольких  лет  вел  дела,  опираясь  только  на   рекомендации
Сильвестера, прибывающие по почте.
   Сильвестер убедился, что торговля шла достаточно  успешно.  Он,  конечно,
хотел знать, что было приобретено интересного, и рассказал о своих  покупках
в Англии.
   Несмотря на то, что минувшие годы  были  трудными  для  многих  торгующих
подобным товаром, Тобиаш неплохо заработал.
   Сильвестер задал ему прямой вопрос:
   - Что ты можешь сказать о делах моего племянника Адама? - И добавил:
   - Можешь говорить при моей жене, у меня от нее нет секретов в делах.
   Тобиаш пожал плечами:
   - Я думаю, что у него сейчас немало проблем.
   - А что лежит в их основе?
   - Мне он не исповедовался, но слухи ходят разные.
   - Он мог бы быть полезен мне, поэтому  я  и  спрашиваю.  Хорошо,  Тобиаш.
Проводи, пожалуйста, мою жену, покажи ей окрестности. А я  подожду  здесь  и
пока просмотрю конторские книги.
   И Тоби, как  я  вскоре  мысленно  назвала  его,  повел  меня  на  деловую
экскурсию. Она произвела на меня большое впечатление. Я до  этого,  конечно,
не имела представления о размахе бизнеса моего мужа. Тоби объяснил мне очень
многое. Как и где закупаются товары, как их доставляют в разные уголки  мира
по  морю,  а  самое  главное  -  какие  произведения  искусства   пользуются
неизменным спросом на рынке.
   - Когда клиент ищет одну определенную вещь, - продолжал  Тоби,  -  запрос
пойдет сразу к нескольким дилерам вроде нас. Это без всякого сомнения. И  мы
все действуем в одном направлении - ищем бесценную для клиента вещь. То есть
у всех у нас один и тот же заказчик. Конкуренция крайне обостряется. Но зато
интересно. Я так понимаю, миссис Мильнер, что вы прибыли сюда именно с целью
ознакомиться с делами на практике.
   - Конечно, я хотела бы узнать как можно больше. До этого я  только  время
от времени бывала в лондонском офисе.
   - Нет, конечно, основные дела делаются здесь, а не там.
   И он начал подробный рассказ о сложном механизме бизнеса. Тоби очаровывал
меня с каждой минутой все больше и больше. Мне нравилась его искренность.
   Еще до того, как мы возвратились к Сильвестеру, он сказал:
   Если вам что-нибудь  понадобится,  в  любое  время  дня  и  ночи,  миссис
Мильнер, пожалуйста, пошлите за мной, я тут же появлюсь и сделаю все, что  в
моих силах.
   Я почувствовала, что обрела друга.
   Впечатлений было очень много, и я обсуждала их в  течение  всей  обратной
дороги с Сильвестером, пока мы добирались до Дома тысячи светильников.

Глава 2

   Я никогда не забуду того первого впечатления, которое возникло у меня при
встрече с Цветением лотоса. Ее привез лично Адам, и  я  увидела  их  стоящих
рядом в кабинете Сильвестера - высокого Адама и хрупкую девочку.
   Ее имя полностью соответствовало внешности.  Она  была  очень  красива  -
маленькая и изящная, ее  распущенные  блестящие  волосы  были  черными,  как
смоль. Позднее она объяснила, что  в  пучок  волосы  здесь  собирают  только
замужние женщины. У нее  были  не  такие  узкие  и  раскосые  глаза,  как  у
большинства китаянок, и кожа была светлее - матовая, чистая, напоминающая по
оттенку цветы некоторых сортов магнолии. На ней был традиционный  хеонг-сам,
только он был шелковый, бледно-голубой, свободно облегающий ее  удивительную
фигуру и придающий ей  особое  очарование.  Разрез  на  одной  стороне  юбки
подчеркивал ее сходство с куклой. Когда я подошла поприветствовать их,  Адам
сказал:
   - О, Джейн, вот я доставил Цветение  лотоса.  Лотос,  это  хозяйка  дома,
миссис Сильвестер Мильнер.
   Девушка поклонилась так низко, что я испугалась, как бы она не  упала  на
пол.
   - Радость наполняет меня, когда я приветствую великую леди, -  произнесла
она чарующим голосом, который был под стать всему, чем она обладала.
   - Я рада видеть вас, - ответила я.
   - Это очень хорошая новость, что вам  приятно  мое  прибытие,  -  сказала
Лотос. - Я надеюсь, что смогу служить вам хорошо.
   - Мой муж тоже хотел бы познакомиться с вами, - добавила я.
   Глаза Лотос широко открылись. Она испугалась. Адам  успокаивающе  положил
ей руку на плечо:
   - Все будет хорошо, никогда не надо бояться.  Ты  будешь  хорошо  служить
этой леди, а она в ответ за это будет заботиться о тебе.
   - Я надеюсь служить ей хорошо, -  проговорила  Лотос  своим  на  редкость
приятным голосом.
   - Уверена, мы подойдем друг другу, - сказала  я.  В  кабинете  Сильвестер
дремал в своем кресле.
   - Сильвестер, - громко позвала я, - прибыл  твой  племянник  с  маленькой
китайской девушкой.
   Пусть заходят, Джейн. А, этот ребенок уже здесь!
   Лотос вышла вперед и поклонилась так низко, что лбом достала ковер.
   - Мое дорогое дитя, здесь не надо  делать  этого,  подойди.  Насколько  я
понимаю, ты говоришь по-английски.
   - Я учила этот язык, - ответила она, - но говорю не очень хорошо.
   - Здесь ты будешь иметь хорошую практику. - Сильвестер сказал  это,  а  я
улыбнулась, вспомнив, как он любит, чтобы окружающие  его  люди  учились.  -
Садитесь, а Линг Фу сейчас принесет чай.
   Я села напротив девушки, потому  что  меня  просто  очаровали  грациозные
движения ее рук и вообще все ее манеры, полные неподражаемого достоинства, и
эти ее сверкающие раскосые глаза, в  глубине  которых  пряталась  улыбка,  -
скромные, но гордые, честные, но загадочные. Я заметила,  что  она  в  любой
момент  была  готова  приступить  к  тому,  что  Сильвестер  назвал   чайной
церемонией. И когда поднос поставили передо мною, она встала и взяла налитые
мною чашки, чтобы раздать их. Первую она отдала Сильвестеру, вторую - Адаму.
А эта для вас, - сказала я.
   Она выглядела очень озадаченной.
   Но сначала вам, Великая леди. Я не могу взять раньше вас.
   Ту чашку я взяла себе, а ей  налила  новую.  Она  взяла  чашку  с  крайне
серьезным выражением. Я отметила, что Адам внимательно следит  за  ней.  Для
меня это было вполне понятно - наблюдать за таким  существом  само  по  себе
было большим удовольствием. Совершенно  очевидно,  что  ему  очень  хотелось
представить ее нам в  самом  выгодном  свете,  потому  что  он  сам  был  ею
очарован.
   - Цветение лотоса может выполнить все ваши пожелания, - утверждал  он.  -
Она поможет вам ухаживать за ребенком. Ты хорошая няня. Лотос, ведь  правда?
И ты сможешь научить миссис Мильнер многим  обычаям,  которые,  живя  здесь,
совершенно необходимо знать.
   Лотос сидела очень прямо. Ее руки были сцеплены, глаза  опущены  к  полу,
поза выражала сплошное послушание.
   Она выглядела так, как будто сошла с одной из китайских миниатюр.
   Ее английский был довольно оригинальным, но в отличие от Сильвестера я не
горела желанием переучивать ее. Манера говорить на редкость подходила ей.
   Только благодаря Лотти, как ее теперь называл Цжейсон, я начала  понимать
кое-что о стране, где я сейчас волею судеб жила. То, что для  меня  было  из
ряда вон выходящим, ей казалось абсолютно обыденным.  Она  сразу  же  сумела
перешагнуть свою привычку низко кланяться каждый раз при виде  меня.  Она  и
разговаривать стала гораздо свободнее.
   - Возможно, я никогда не попала бы сюда, чтобы служить  Великой  леди,  -
как-то сказала она, - скорее я пошла бы к большому Тан Пэну.
   Позднее я узнала, что речь шла об отце Адама.
   - Однажды он нашел меня на улице.  Меня  подбросили.  Может  быть,  я  бы
умерла от холода, была зима. Может быть, дикие собаки закусили бы  мною.  Но
вместо них появился Тан Пэн.
   - На улице? Что же вы делали там?
   - Маленький девочка, ребенок, - она тряхнула головой. - Ребенок-девочка -
плохо. Они не нужны никому. Мальчик-ребенок - сокровище. Он вырастет и будет
работать  на  отца.  Будет  ухаживать  за   ним,   когда   тот   состарится.
Девочка-ребенок...  -  Она  сделала  красноречивый  жест  и  опять  покачала
головой. - Девочка - плохо. Может замуж.., но слишком долго  ждать.  Девочек
бросают на улицах. Девочка умирает от холода или голода или собаки разрывают
ее. Если за ночь этих трех оказий не случилось, ее утром сметают  в  кучу  с
умершими и хоронят, как других.
   - Это невозможно!
   - Возможно, - сказала она твердо. - Девочка-ребенок  -  плохо.  Я  должна
была умереть, но большой Тан Пэн нашел меня  и  отдал  меня  Чан  Чолань  на
воспитание и жить  в  ее  доме.  У  меня  отец  был  англичанин.  Плохо.  Ни
китайский, ни английский, нехорошо.
   Грустная  история,  подумалось  мне.  Слияние  Запада  с  Востоком,  а  в
результате это исключительное дитя было выброшено на улицу умирать.
   Я спросила Сильвестера, может ли это быть правдой.
   - Да, к сожалению, - ответил он. - Таков обычай.
   Только в  одном  Пекине  около  четырех  тысяч  младенцев  женского  пола
погибает в год таким  образом.  Этих  бедных  младенцев,  единственная  вина
которых в том, что  они  родились  девочками,  оставляют  на  улицах,  и  их
пожирают одичавшие собаки или свиньи.
   - Это чудовищно!
   Сильвестер пожал плечами. - Судить этих людей можно только  с  учетом  их
обычаев, верований, времени, в которое они живут. Степень их  бедности  даже
трудно постигнуть. Они не могут позволить себе роскошь кормить  девочек,  от
которых не видят особого прока. Женщины в Китае чуть-чуть выше, чем рабыни.
   - И ее действительно нашли?
   - Да, ее нашел мой брат Редмонд, я вспомнил, что слышал об этом, а  потом
куда-то пристроил.
   - А почему он выбрал именно ее среди всех других, наверняка выброшенных в
эту ночь на улицу?
   - Это было личной удачей Лотоса,  он  просто  наткнулся  именно  на  нее.
"Хороший джосс", сказала бы она. То есть ей очень повезло. По ее  мнению,  у
богов было какое-то особое намерение спасти именно ее.
   Ее приход в наш дом оказал на меня большое влияние. Иногда мне  казалось,
что такая щупленькая, такая зависящая от всех  и  вся  девочка  нуждается  в
защите. Но были ситуации, когда именно она брала на себя роль защитницы.
   Мы часто на рикше добирались до центра города и  вместе  делали  покупки.
Она торговалась с продавцами, а я стояла и смотрела, пораженная тем, как это
маленькое хрупкое и очень вежливое существо превращается в тигрицу.
   Куда девалась манера говорить тихо и приятный  голосок.  Продавец  и  она
орали друг на друга на равных. Я боялась, что вот-вот начнется драка, но она
заверяла меня что это просто ритуал продажи и покупки, и все шумовые эффекты
заранее предусмотрены.
   Благодаря ей я чувствовала себя совершенно как дома  на  этих  незнакомых
улицах.  И,  кроме  того,  она  и  я  привлекали  гораздо  меньше   внимание
окружающих, чем если бы  шли  две  белые  женщины.  Она  обычно  вступала  в
полемику на китайском, а потом, повернувшись ко мне, комментировала примерно
так: "Он очень нечестный человек. Он запросил слишком много. Он  думал,  что
ему удастся получить с вас столько, потому что вы не китаянка".
   Мне никогда  не  надоедало  наблюдать  за  ней.  Мы  вместе  отваживались
обследовать одно веселенькое местечко, которое и называлось соответственно -
"Рынок воров".
   Там продавали антикварные изделия всевозможных видов и  эпох.  Среди  них
изображения Будды, некоторые из слоновой кости, жадеида или розового кварца.
   Мне очень нравилось это  место  и,  если  выпадал  час-другой  свободного
времени, мы шли прямиком на этот рынок.  Там  были  также  вазы,  орнаменты,
лаковые миниатюры. Я старалась определить их возраст. Однажды я купила Будду
из розового кварца и не без волнения принесла его на экспертизу Сильвестеру.
Он заверил меня, что это очень удачная покупка.
   Каждый день мы занимались с Джейсоном, это были настоящие школьные уроки.
Лотти  присоединялась  к  нам.  Мы  садились  за  стол,  и  Джейсон  начинал
каллиграфически писать буквы и фразы. При этом высовывал кончик языка. Лотти
тоже стала учиться писать. И мы сообща читали вслух по-английски. Я привезла
с собой книги, многие из тех, что читала в детстве сама. В  них  было  много
цветных картинок, и каждая история обязательно содержала мораль.
   Оба моих ученика в совершенной тишине слушали эти истории, потом  настало
время, когда сами могли читать их вслух. Они очень  радовали  меня,  и  было
видно, что Джейсон все больше и  больше  любит  Лотти.  Она  была  для  него
обожаемой няней, они часто вместе играли в саду. Порой я видела из окна, как
они гуляют, взявшись за руки.
   Я чувствовала, что начинаю любить эту полукитайскую девочку  как  родную.
Она была очень способной, умела вышивать и рисовать на шелковой  ткани.  Мне
очень нравилось наблюдать за тем, как  из-под  ее  легкого  пера  появляются
таинственные китайские иероглифы.
   - Вы учите меня лучше говорить по-английски, - как-то сказала она. - А  я
буду учить вас китайскому.
   Сильвестер был в восторге от того, что все вокруг учились  и  учили  друг
друга.
   - Ты увидишь, что это довольно трудный язык, - предупредил он меня. -  Но
если ты сумеешь овладеть хотя бы основами, это будет огромным подспорьем для
тебя в дальнейшей работе. Китайские иероглифы древнего происхождения подобны
древнеегипетскому письму.  Но  очень  важно,  чтобы  ты  научилась  понимать
современный язык. Печатный алфавит называется Сингге,  ты  увидишь,  как  он
красив.
   У меня устанавливались  все  более  и  более  дружественные  отношения  с
Тобиашем Грантхэмом. Я с удовольствием отправлялась вниз  на  склады,  когда
Сильвестер физически не мог сделать этого. Причем, настроение  у  меня  было
таким же, как во время поездок в офис, расположенный в Лондоне. Мы  работали
в течение какого-то времени с Тобиашем. Иногда мы  пили  вдвоем  чай  в  его
конторе, а однажды он пригласил меня к себе.
   Мне нравилось бывать в обществе Тоби, а в сочетании с теми благоприятными
изменениями, которые  внесла  в  уклад  нашего  дома  Лотти,  это  дало  мне
возможность ощутить тут,  далеко  от  усадьбы  Роланд,  душевный  комфорт  и
удовлетворение. Время от времени я все же вспоминала тот подъем, который  мы
пережили когда-то с Джолиффом, часы экстаза. Джолифф категорически не  хотел
уходить из моих мыслей.
   Должно быть, он уже возвратился в Англию, и я пыталась представить  себе,
что там у них происходит с Беллой. Я знала, что уже  никогда  не  повторится
то, что я пережила с Джолиффом. Бывало, одиночество накатывалось на меня  по
ночам, и в такие минуты  я  была  готова  пожертвовать  всем,  чтобы  только
увидеть его снова.
   Но утром, когда Джейсон приходил к моей кровати и как котенок залезал под
одеяло, я успокаивалась и ночная тоска отступала. Какое-то время я лежала  в
полудреме, а он вслух читал мне. Как только он постиг искусство  чтения,  он
прочитывал все, что попадалось  ему  под  руку.  Затем  появлялась  Лотти  -
подчеркнуто скромная, в голубых брючках и тунике,  ее  длинные  волосы  были
зачесаны назад и  перехвачены  голубой  лентой.  Она,  согласно  заведенному
ритуалу, кланялась и желала доброго дня Великой леди и Маленькому господину.
   В один прекрасный день она взяла Джейсона с собой  в  пагоду  -  они  оба
очень любили бывать там. Усевшись рядом, парочка не  теряла  времени:  Лотти
рассказывала Джейсону истории  о  драконах.  Ему  эти  рассказы  никогда  не
надоедали.
   Драконы интересовали его больше всего на свете с  того  момента,  как  он
обнаружил этих страшилищ у ворот дома. Пошел дождь,  сквозь  дыры  в  кровле
потоки проникали внутрь пагоды, и ребята  промокли  до  нитки.  Я  заставила
Джейсона снять всю мокрую одежду и  досуха  вытерла  его  полотенцем.  Затем
переодела его в другое белье.
   Я обернулась к Лотти и обнаружила, что она все еще стоит в мокрых туфлях.
   Немедленно сними мокрую обувь, Лотти. Вон там возьми шлепанцы.
   Она посмотрела на меня в полном смятении, лицо у нее было озадаченное.  Я
подтолкнула ее в кресло, сама стянула с нее  туфли  еще  до  того,  как  она
сумела произнести хоть одно слово.
   А потом она поступила совершенно неожиданно. Схватила свои мокрые туфли и
пулей выскочила из комнаты.
   Когда Джейсон переоделся, я пошла искать девушку Она лежала  на  спине  в
своей кровати, и слезы медленно катились по ее щекам.
   - Объясни, что происходит? В чем дело? - потребовала я.
   Но она только качала головой.
   - Лотти, - заявила я, - если что-то не так, объясни мне.
   Она опять молча качала головой.
   - Ты знаешь, девочка, что я просто обожаю  тебя.  Лотти,  я  хотела  тебе
помочь, что я сделала не так?
   - Вы меня ненавидите, вы считаете меня уродиной!
   - Ненавижу тебя? Нахожу тебя уродливой?  Нет  ничего  более  далекого  от
истины. И ты знаешь это. Объясни мне, в чем дело. Если что-то не так, то  мы
все исправим.
   Она опять покачала головой...
   - Этого уже нельзя исправить. Это уже навсегда, и вы увидите...
   Я была озадачена, совершенно не улавливая смысла сказанного.
   - Лотти, - потребовала я. - Если ты не объяснишь мне, в чем дело, я  буду
думать, что ты совершенно разлюбила меня.
   - Нет, нет, - закричала она отчаянно.
   Мне просто очень стыдно именно потому, что я очень уважаю Великую леди.
   - Что же ты сделала такого, что вынуждена стыдиться?
   - Это сделала не я, а мне, - сказала она трагически.
   - Ну уж теперь, Лотти, я просто настаиваю, чтобы ты объяснила мне, в  чем
дело.
   Вы видели мои ноги,  -  был  ее  ответ  -  Прости,  Лотти,  -  сказала  я
озадаченно. - Что ты  имеешь  в  виду?  -  Я  взяла  ее  маленькую  ножку  и
поцеловала.
   - Это крестьянские ноги, - сказала она. - Ноги кули. Никто не заботился о
моих ногах, когда я была маленькой.
   Я была потрясена. Теперь я знаю, что она имела в виду.  Многим  китайским
девочкам  в  раннем  детстве   перебинтовывают   ступни   так,   чтобы   они
деформировались особым способом. А у Лотти ножки были  совершенной  формы  и
красоты.
   Я постаралась успокоить ее. Мне пришлось объяснить ей, какое это счастье,
что ее замечательные ножки не успели  изуродовать.  Но  она  не  поддавалась
убеждениям и только беззвучно плакала и трясла головой.
   Я постепенно привыкала к жизни Гонконга. Часто мы виделись с Адамом,  мое
отношение к нему изменилось в лучшую сторону, когда я увидела  его  с  вазой
эпохи Минь в руках.
   Я забыла его неприязнь ко мне, о которой помнила с первого момента  нашей
встречи, когда он стал рассказывать мне об этой вазе. Его холодность исчезла
без следа. Казалось, он сбросил какую-то оболочку и ожил, и именно  тогда  я
ощутила, что несмотря на прошлую неприязнь, он начинает мне нравиться.  Адам
по-прежнему жил в высоком узком доме - прямо на берегу залива, раньше с  ним
жил отец. Но после его смерти Адам пребывал в полном  одиночестве,  если  не
считать бесшумных  китайских  слуг.  Его  дом,  как  и  наш,  был  смешением
европейского и китайского стилей.

***

   Казалось, что Джейсон вдруг забыл все, что знал  раньше,  что  выучил  за
свою предыдущую жизнь. Очень изредка он вспоминал теперь миссис Коуч.  Лотти
затмила все. Часто мне казалось, что два  ребенка  на  равных  играют,  сидя
рядом