нно произнесла:
     - По-моему, это будет хорошо для Эннэлис.
     Я подошла к ней и поцеловала. Просто не смогла удержаться.
     - Вы такая добрая, - сказала я. - Такая добрая...
     - Вздор, - отозвалась Бабуля. - Болтаться по континенту. Не знаю, прилично ли это для юной девушки.
     - Я буду в хороших руках, - сказала я.
     Бабуля М проворчала:
     - Иди сядь, Эннэлис. Что подумает о нас Реймонд?
     Я видела, что глаза Бабули блестят слишком ярко. Она боялась пролить слезу. Мне хотелось воскликнуть:
     - Плачь, Бабуля! Я люблю тебя за то, что ты плачешь. Реймонд был удивительно спокоен. Любую ситуацию он встречал без всякого удивления.
     - Мой отец много путешествовал, - сообщил Реймонд, словно не заметив наших чувств. - Он всегда считал это необходимой частью бизнеса. Стало быть, решено? Я могу избавить Грейс от беспокойства? Можно сказать ей, что она отправится в путешествие в обществе Эннэлис?
     - Полагаю, что да, - ответила Бабуля. - Однако у нас мало времени на раздумья. Как ты сама считаешь, Эннэлис?
     - Если вы сможете обойтись без меня месяц...
     - Что значит - обойтись? Могу тебя заверить, я прекрасно справлюсь сама.
     - Я знаю, Бабуля. Но я буду за вас волноваться., - С какой с гати? Я отправлюсь в Бэкингемшир, поскольку меня любезно пригласили. Уверена, там мне будет очень хорошо...
     - Я отправляюсь завтра домой с хорошими вестями. - сказал Раймонд. -Ты получишь большое удовольствие, Эннэлис. Почему бы вам обеим не приехать к нам на следующий уикэнд, и тогда мы все спланируем.
     На том мы и порешили.
     Я была так взволнована перспективой отправиться путешествовать, что страх за Филипа на время отошел на задний план. Полностью он не исчез, однако лучшим способом пережить постоянную тревогу это отправиться в такое же путешествие.
     Мы отбывали в середине марта и должны были вернуться в апреле. Между семьями состоялось совещание, и я пришла к заключению, что Бабуля так же полна энтузиазма, как и я. Она считала, что это лучший способ вывести нас из отчаянного состояния, а врожденный здравый смысл говорил ей, что ничего хорошего в том, что мы ему предаемся, нет.
     Я твердо решила, что насчет Филипа что-то надо предпринимать. Я все чаще думала о том, чтобы отправиться на его поиски. Я бы начала с Сиднея. Кто-то должен хоть что-то знать. Только вот как туда добраться? Женщина, да еще одна! Даже в этой поездке на континент меня должны были сопровождать Биллингтоны.
     Однажды утром мы с Реймондом отправились на верховую прогулку. Мне стало намного лучше с тех пор, как мы стали строить планы нашей поездки, и это, должно быть, было заметно.
     Я могла свободно обсуждать с Реймондом то, что меня волновало:
     - Интересно, смогу ли я когда-нибудь отправиться на поиски Филипа.
     - Ты ведь не думаешь, что он там обосновался, нет? Может, он там женился и решил не возвращаться домой.
     - Ты просто не знаешь Филипа. Он бы понял, как мы будем волноваться. Что бы он ни сделал, нам бы он сообщил... во всяком случае, мне.
     - По-моему, ты по-прежнему мечтаешь поехать искать его.
     - В письме он писал, что у побережья Австралии есть какие-то острова и что туда ходит корабль каждую среду. Должно быть, он уехал на этом корабле. Мне бы хотелось отправиться в Австралию, сесть на этот корабль и поплыть на острова. У меня такое чувство, что там я могу что-то выяснить.
     Реймонд пристально смотрел на меня.
     Я сказала:
     - По-моему, ты считаешь, что мне следует ехать. Ты ведь не думаешь, что эта мечта неосуществима.
     - Нет, не думаю и, кроме того, знаю, что ты не успокоишься, пока не узнаешь, где твой брат и почему он так долго не дает о себе знать. Я же хочу, чтобы ты была спокойна. Не думаю, что ты будешь счастлива, пока не узнаешь. А я хочу, чтобы ты была счастлива. И хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.
     - Ох, Реймонд, не могу передать, как я счастлива слышать твои слова. С тех пор, как мы встретились, все так изменилось. И теперь еще эта поездка. Я считаю, что это твоя идея - взять с собой Грейс, чтобы пригласить меня.
     Реймонд улыбнулся.
     - Тебе необходимо уехать. Надо перестать думать и гадать. Ничего хорошего из этого не выйдет.
     - Я знаю. Только вот как перестать?
     - Вырваться из рутины существования... начать новую жизнь. Что бы ни случилось с твоим братом, переживая, ты ничего не изменишь.
     - Поэтому-то я и не могу сидеть дома и думать об этом. Понимаешь, мы были так дружны, гораздо ближе друг другу, чем обычно бывают брат и сестра. Наверное, это оттого, что наша мать умерла. Я ее никогда не знала, а Филип знал. Он помнил ее. Пятилетние дети помнят. А потом была война Бабуль. Понимаешь, они обе хотели заполучить нас - мать отца и мать матери. Филип некоторое время не знал, что с нами будет. И это тоже повлияло. Он думал, что его могут разлучить со мной, и, хотя я была слишком мала, чтобы понимать, когда он рассказал мне, я почувствовала, какой это был бы ужас. Между нами была особая связь. И я совершенно точно знаю, что если бы он был жив, он нашел бы способ связаться со мной. Да, я должна найти брата. Я не смогу успокоиться, пока не найду.
     - Я понимаю, что тебе необходимо поехать туда.
     - Каким образом?
     - Как я уже говорил, нет ничего невозможного.
     - Бабуля...
     - Стареет. Она одинока. Ей необходимо, чтобы рядом были внуки. Но ведь ты не одна.
     - Нет. Есть еще Филип.
     - Я не о нем говорю.
     - Что ты хочешь сказать?
     - Наш первый визит будет в Голландию. Мы посетим Амстердам. Я хочу предложить тебе написать отцу и сообщить о твоем предстоящем визите. Сообщи ему, что приедешь погостить. Познакомиться со сводными братьями и сестрой. Возможно, тебе удастся привезти их назад в Англию. Возможно, один из твоих братьев станет компенсацией, необходимой твоей Бабуле. И таким образом ты, может быть, сумеешь получить свободу. В конце концов, если Филип не вернется, я полагаю, один из этих мальчиков унаследует поместье и бизнес.
     Я уставилась на него.
     - Реймонд, ты такой изобретательный, - сказала я. - Никогда бы не поверила, что ты можешь строить такие макиавеллиевские планы.
     - Люди на многое способны, когда они любят, - ответил Реймонд.
     Я написала отцу, и ответ пришел незамедлительно. Отец был в восторге. Его жена Маргарита, его сыновья Ян и Чарлз и маленькая Вильгельмина были бы очень рады повидаться со мной.
     Я показала письмо Бабуле М.
     - Xм, - фыркнула она, однако мне показалось, что ей было приятно.
     Реймонд был в восторге. Он сказал.
     - Было бы желательно, если бы ты провела с ними весь месяц.
     - Месяц! Но я так хочу поехать во Францию и Германию...
     - Я подумал, что тебе захочется большего.
     А я улыбнулась ему и решила. "Я люблю тебя, Реймонд Биллингтон. И чего я колеблюсь? Возможно, когда мы уедем..."
     И я отправилась в комнату, чтобы побыть там в одиночестве. Здесь казалось все очень тихим, лишь ветер шумел за окном.
     Я смотрела на постель, на комод, где обнаружила дневник... ожидая, как всегда, какого-нибудь знака, возможно, голоса Энн Элис, который донесется ко мне сквозь годы.
     Ничего. Я даже обнаружила, что думаю о том, что мне надо взять с собой в поездку, и вдруг поняла, что с тех пор, как Реймонд предложил мне сопровождать их на континент, мне ни разу не снился кошмар.

***

     Амстердам очаровал меня с первой минуты, как я его увидела. Я не могла поверить, что в мире может быть более замечательный город. Я была уверена, что даже сейчас, когда я повидала уже несколько городов, и потом, когда я увижу новые, я все равно останусь при своем мнении. Вот он стоит на плотине или дамбе Амстел, на рукаве. Зюйдер Зее, разделенный рекой и каналами почти на сто маленьких островов, соединенных тремя сотнями мостов. Дом отца был большим и внушительным, он располагался на Принценграхт, где как и на Кайзерграхт и Хееренграхт, находилась большая часть крупных домов. В нем царил исключительно голландский дух: от парадной двери на улицу под прямым углом спускалась лестница с ярко начищенными бронзовыми перилами, фронтоны были богато украшены, а внутри ощущался простор, но больше всего меня поразила сверкающая чистота повсюду. Чистота была самой запоминающейся чертой дома. Коридоры были отделаны мрамором, а стены покрыты плиткой нежно-голубого и белого цвета. Резные двери, большие окна, сверкающие зеркала, а мебель - значительно проще, чем у нас дома.
     Могло показаться, что в таком доме царствует холод или высокомерие, однако это было не так, да и встретили меня тут очень тепло.
     Отец обнял меня, и уже через несколько секунд я поняла, что правильно сделала, приехав сюда. Мачеха мне понравилась сразу. Она была полной женщиной с круглым лицом, ослепительно чистой кожей и ярко-голубыми глазами. Сначала она немного нервничала, что мне показалось совершенно естественным. Я взяла ее за руки и поцеловала. Она слегка покраснела, и вид у нее стал такой довольный, что я поняла - она мне понравится. На мгновение мне представилась сцена из дневника Энн Элис, когда та узнала, что Лоис Гилмур станет ее мачехой. Как странно, что у нас обеих были мачехи. Однако на том сходство Маргариты с Лоис Гилмур и заканчивалось. И вообще, хватит постоянно думать о том, что случилось с Энн Элис, и сравнивать ее жизнь с моей.
     Меня представили сводным братьям и сестре. Как замечательно знакомиться с этой семьей! Как глупо, что я не приехала много лет назад. И как же я была благодарна Реймонду за то, что он посоветовал мне познакомиться с ними.
     Яну было пятнадцать лет, Чарлзу - двенадцать, а Вильгельмине - девять.
     Дети окружили меня, и Ян сказал, что, по его мнению, самое потрясающее - это встретить старшую сестру, которой никогда не видел. Они свободно говорили по-английски и по-голландски.
     Мне они все очень понравились, и я с радостным изумлением увидела, что и они тоже очень рады мне. Особенное впечатление на меня произвел Ян, ибо напомнил мне Филипа. Таким был Филип в пятнадцать лет, и я совсем расчувствовалась, когда мальчик заговорил со мной и назвал сестрой.
     Отец все понял, и я сообразила, как глубоко он сожалел о том, что мы с Филипом провели детство вдали от него.
     Они очень радушно приняли Биллингтонов, и отец выразил им благодарность за то, что те взяли меня в свою поездку на континент. Я должна была жить в доме на Принценграхт, и Грейс пригласили остановиться здесь вместе со мной. Мужчины на время пребывания в Амстердаме поселились в отеле неподалеку.
     Поразительно, как быстро мы познакомились. Ян стал моей тенью. Он хотел показать мне все. Ходил с нами на экскурсии по городу и явно наслаждался ролью гида. Он с гордостью показывал нам достопримечательности, возил на мост через реку Амстел, показывал улицы, дома, крепостной вал и ветряные мельницы.

***

     Биллингтоны должны были провести в Амстердаме всего неделю, и, хотя я жаждала повидать другие страны, мне очень не хотелось покидать вновь обретенную семью. Я несколько раз говорила об этом с Реймондом.
     - Ты так уютно себя чувствуешь с ними. Ты создаешь новую связь. Если сейчас уедешь, ты снова отдалишься, как прежде, хотя и будешь поддерживать с ними контакт. Но ведь мы не этого хотели, - говорил он.
     - Ты считаешь, я должна остаться с ними на весь месяц?
     Реймонд кивнул.
     - Ты должна дать им понять, что хочешь быть рядом с ними больше всего на свете, что они - действительно твоя семья. У тебя хорошие отношения с Яном. По-моему, можно было бы пригласить его в Англию.
     - Думаешь, его отпустят?
     - Не знаю, но не вижу, почему бы и нет. Предположим, он сам этого захочет. Почему бы ему не навестить бабушку? - Реймонд сжал мои руки. - Планы начинают созревать. Ты хочешь отправиться в путешествие, которое так много для тебя значит. Когда найдешь ответ на вопросы, мучающие тебя, мы поженимся. Но я знаю тебя, слишком хорошо, чтобы не понимать, что ты никогда не будешь счастлива, пока не узнаешь, что стало с твоим братом. Я мог бы сказать: "Выходи за меня замуж, и я сам отвезу тебя". Но это было бы сродни шантажу, и как бы ни был велик соблазн, я этого не хочу. Более того, мне было бы сложно оставить отца и дела на такое долгое время. Для них это было бы тяжким бременем. Однако, наверное, и это можно сделать - как и любую вещь, если твердо поставить цель. Нет, все это ради того, чтобы ты вышла за меня замуж так, как надо... Я неясно выражаюсь?
     - Нет, - отозвалась я, - все очень ясно. Ты редкий человек, Реймонд.
     - Означает ли это, что я тебе хоть немного нравлюсь?
     - Вовсе не немного. Очень сильно. Иногда мне кажется, я глупо поступаю, не используя возможность выскочить за тебя замуж. Спасибо... спасибо тебе за помощь. Ты думаешь, я смогу уговорить их отпустить Яна со мной в Англию. Считаешь, что Бабуля его полюбит. Уверена, что ты прав. И в душе ты считаешь, что Филип уже никогда не вернется, и Ян займет его место не только в моем и Бабулином сердце, но и станет наследником дома и всего остального.
     - Я очень стараюсь уберечь вас от тревог, но жизнь не часто позволяет нам сделать все, что хочется. Но ты права - я об этом думал, и даже если тебе придется отказаться от своей мечты, а она - прости меня - немного безумна, я уверен, что Ян мог бы очень помочь тебе: не забыть, но хотя бы меньше горевать по брату.
     - Грейс не захочет оставаться в Амстердаме.
     - Не знаю, чего она захочет.
     - Завидую вам, вы ведь проедете всю Европу.
     - Ты пока еще не можешь принять решение. Подожди несколько дней и посмотри, как все обернется.

***

     Я действительно поговорила с отцом. Я почувствовала, что он ждет этого разговора.
     Это было как-то вечером после ужина. Дети отправились спать, Маргарита была чем-то занята, и я оказалась с отцом наедине.
     Он говорил очень серьезно и пытался объяснить, почему так пренебрегал нами в прошедшие годы.
     - Я всегда хотел повидать тебя и Филипа. Много думал о вас. Однако твоя бабушка - весьма суровая леди". Она пришла в ярость, узнав, что я снова женюсь и буду жить в Голландии.
     Я улыбнулась:
     - Главным образом из-за того, что вы бросили карты ради экспорта.
     - Маргарита хотела жить на родине со своей семьей. Я бы привез вас сюда, да ваша бабушка яростно запротестовала. Она сказала, что сюда вы не приедете ни за что. Вот и пришлось мне оставить все как есть. Я чувствовал, что достаточно расстроил ее и без того, чтобы требовать отдать вас.
     - Вы счастливы, отец?
     - Почти на верху блаженства. Мне не хватало тебя и Филипа... а теперь еще эта беда с ним. И зачем он отправился в такие далекие края? Там же на каждом шагу опасности.
     - Он должен был поехать. Слишком сильно его туда тянуло, и он не смог устоять. Он был не таким, как вы, отец. Он любил картографию. Для него это было романтичным и волнующим делом. Я тоже немного похожа на него.
     - Наверное, это в крови. И некоторым членам семьи передается. У меня этого никогда не было, но вот у Яна - можешь себе представить? - есть. Он постоянно говорит о картах и забрасывает меня вопросами.
     Мое сердце забилось. Ян интересуется картами. Это было слишком прекрасно, чтобы можно было поверить.
     - Мне, Ян, очень нравится, отец.
     - Да, я вижу, вас связывает какое-то особое чувство. Я рад. Мне это очень и очень приятно.
     - Отец, вам бы хотелось, чтобы я провела с вами весь месяц?
     - Дорогая Эннэлис, ничто не могло бы доставить мне большего удовольствия. Но не будет ли это жертвой с твоей стороны? Насколько я понял, ты так хотела все посмотреть.
     - Это верно. Но что может сравниться со знакомством с новой семьей?
     - Тогда оставайся, дорогая. Мы будем счастливы, если ты побудешь с нами. ^
     - Мне хочется узнать Яна... очень близко. Уверена, что Бабуля полюбит его. И, как вы говорите, он интересуется картами. Вы позволите ему заниматься этим профессионально?
     - Если это желание с годами не угаснет, конечно.
     - У вас ведь есть Чарлз, он может унаследовать ваш экспортный бизнес.
     - Я никогда не считал, что людям можно что-то навязывать. Они должны сами выбирать. Именно в этом мы и не сходились с твоей бабушкой.
     - Я знаю. Она очень горюет по Филипу.
     - Но ведь есть же надежда...
     - С течением времени она все слабеет. Я вот думала... вы позволите Яну поехать навестить нас?
     - Ты считаешь, бабушка этого захочет? Она была очень против моего брака.
     - Я знаю, она очень хочет этого. Может быть, ей трудно произнести это вслух, но, я уверена, что она хочет. И я тоже.
     - Что ж, можно спросить Яна.
     - Вы мне разрешаете?
     Я покачала головой:
-      Может, тебе все же спросить сначала у бабушки?
-      Я хорошо ее знаю. Если я вернусь домой вместе с Яном, она будет счастлива. И полюбит его тут же. Он так похож на Филипа - тот же энтузиазм, та же страсть к картографии. Ей это очень поможет. Нам обеим. И Яну... Возможно, он мог бы пожить с нами, сходить в мастерскую, познакомиться с Бенджамином Даркином. Филип вечно торчал в мастерской, да и я тоже. Похоже, Ян из нашей компании.
     - Прощупай его... постепенно. Убедись, что это действительно то, чего он хочет.
     Я считала, что Ян несомненно ухватится за эту возможность, но, как просил отец, решила прощупывать его постепенно.

***

     Когда я рассказала об этом Реймонду, тот пришел в восторг.
     - Судьба на нашей стороне, - объявил он. - У меня появилась другая идея. Почему бы нам не пригласить Яна попутешествовать с "нами? Уверен, что ему хотелось бы посмотреть мир. И тогда нам не пришлось бы лишиться твоего общества.
     - Реймонд! - вскричала я. - Тебя посещают совершенно необыкновенные идеи! Он скромно улыбнулся.
     - Я не слишком тороплю события?
     - Нет, конечно. Торопить события - это всегда преимущество.
     - Наверное, почти всегда.
     Когда он попросил отца отпустить с нами Яна, тот заколебался и сказал, что поговорит с Маргаритой.
     Я раздумывала, отпустит ли она сына, поскольку была уверена, что Маргарита достаточно умна, чтобы не понимать, в каком направлении развиваются события. Наверное, она знала, что Яну захочется отправиться в Англию. Насчет Маргариты у меня были некоторые сомнения. Отца я понимала. Он был предан своим детям, однако еще больше любил жену. Так было и с моей матерью, и именно поэтому он смог оставить своих детей у бабушки. Хотя он любил детей и желал им только добра, самой большой его любовью была Маргарита. И от нее будет зависеть очень многое.
     Маргарита же была из тех женщин, которые не представляют себе жизнь без большой семьи. Это я видела и сомневалась, отпустит ли она старшего сына из дома даже на короткое время.
     Полагаю, она долго боролась с собой и пришла к заключению, что раз уж Ян так твердо решил стать картографом, лучше пусть занимается семейным делом, если представится такая возможность. По-видимому, она также решила, что, немного попутешествовав, он приобретет прекрасный опыт. Разрешение было дано, и когда я предложила Яну сопровождать нас, восторг был полным.
     Ему было грустно, потому что я должна была скоро уехать, а он мечтал встретится со мной, за что я была ему невероятно благодарна. Однако мысль о том, что он поедет с нами, увидит леса Гармании, замки на Рейне, швейцарские озера и большие города в других странах, совершенно ослепила Яна.

***

     Он отправился с нами. Провожала нас вся семья.
     - До скорого свидания, - кричали они, поскольку мы договорились, что на обратном пути я проведу с ними еще три дня перед отъездом в Англию.
     Мне было очень интересно с Яном. Мы подолгу разговаривали, плавали по озерам, карабкались по заросшим травой склонам вокруг шале в Шварцвальде, где мы остановились на двое суток.
     Сидя на склоне холма в горах, прислушиваясь к звону коровьего колокольчика, ощущая запах сосен, я чувствовала себя почти счастливой. Если бы только со мной был Филип.
     - Ян, ты хотел поехать в Англию?
     - В Англию? Ты это серьезно, Эннэлис?
     - Совершенно.