нашей семьи, а потом доверила завещание.
   Должно быть, я совсем потеряла разум.  Прежняя  Сепфора  с  укоризной
глядела на мое  новое  я,  которое  призвало  постороннего  человека  на
помощь. Как поступила бы я? Я могла написать домой, обрисовать положение
и попросить совета. Если Жан-Луи не в состоянии был поехать, приехала бы
Сабрина.
   Да, так поступила бы прежняя Сепфора, а новая появилась на свет в  ту
ночь, когда я встретила  Жерара  д'Обинье,  появившегося  словно  из-под
земли.
   Я задумалась. Завтра мне надо самой сходить в контору мистера Розена,
Стида и Розена, дабы убедиться, что завещание доставлено по назначению.
   Эти разумные соображения не оставили меня и поутру. У  меня  не  было
возможности поговорить с дядей, когда я увидела его в одиннадцать часов.
Джесси ни на минуту не спускала с нас глаз, но после обеда я отправилась
в город.
   Мистер  Розен   радостно   приветствовал   меня,   и   я   немедленно
поинтересовалась, доставил ли монсеньор Жерар д'Обинье завещание.
   - Конечно,  -  ответил  тот,  -  очаровательный  джентльмен,  готовый
помочь. Теперь у вас нет причин для беспокойства. Все в полном порядке.
   Мне стало стыдно, что я не совсем доверяла Жерару.  Это  чувство  еще
усилилось, когда, проходя мимо постоялого  двора,  я  заметила  там  его
коляску.
   Я поторопилась отойти подальше, но услышала сзади стук копыт.
   Жерар д'Обинье притормозил и очень лукаво улыбнулся мне:
   - Должно быть, вы проверяли меня. Я  решила,  что  могу  быть  с  ним
абсолютно откровенной и нет никакой нужды притворяться, что я  оказалась
здесь по каким-то другим делам.
   - Я должна была убедиться.
   - Разумеется.
   Он помог мне подняться в коляску.
   - Ну, а теперь, - добавил он, - вы удовлетворены.
   - Да, и все благодаря вашей помощи. Жерар улыбнулся, и мы покатили  к
дому.
   Подошел день ярмарки. Мы ежедневно виделись с Жераром. Я чувствовала,
что должна как-то искупить проявление недоверия, и с тех пор наша дружба
все крепла. Я думаю, он понимал, что  я  чувствую  некоторую  неловкость
сложившейся ситуации. Удобно ли замужней женщине так  часто  видеться  с
мужчиной, который не является ее супругом? Он подчеркивал,  что  оба  мы
здесь ненадолго, подразумевая, что наши отношения - лишь эпизод в жизни.
Очень скоро нам придется разойтись в разные стороны, и  нет  причин,  по
которым нам нельзя оставить приятные воспоминания об этих встречах.
   Я думаю, это послужило некоторым  оправданием  для  меня,  когда  мне
вдруг пришла в голову мысль,  что  моя  дружба  с  этим  мужчиной  стала
намного глубже, ближе и отличается от всего,  что  происходило  со  мной
когда-либо прежде.
   Итак, настал день ярмарки.
   Думаю,  там  собрались  все  люди,  живущие  неподалеку.  Джесси,  по
настоянию дяди Карла, который сказал, что очень устал и хочет отдохнуть,
тоже ушла на ярмарку вместе с Эймосом Керью. В полдень, после обеда,  на
праздник ушли и слуги.
   Как Джесси объяснила мне, это было важное событие,  так  как  ярмарка
проходила дважды в год.
   - Я надеюсь, что и вы будете там, - сказала мне Джесси.
   Я подтвердила, что  обязательно  посещу  ярмарку,  и  направилась  на
встречу с Жераром.  Он  ничего  не  говорил  насчет  ярмарки,  но  я  не
сомневалась, что и он не откажется побывать там.
   Он встретил меня прямо за живой изгородью, и мы направились в сторону
Эндерби.
   - Мне кажется, что все обитатели  дома  ушли  на  ярмарку,  -  сказал
Жерар. - Эндерби выглядит совершенно иначе без людей.  Мне  бы  хотелось
показать вам дом. Вам уже приходилось видеть его?
   - Нет. Я, конечно, много слышала о нем, но его  продали,  когда  меня
еще и на свете не было. Моя мать жила здесь,  будучи  еще  ребенком,  но
тетя, которая воспитывала ее, умерла. Ее муж был убит горем.  Вскоре  он
утонул,  и,  я  думаю,  никто  не  возьмется  утверждать,  было  ли  это
несчастным случаем или он сделал это преднамеренно. Ни моя мать,  ни  ее
кузина Сабрина не охотно говорят об этом.
   - Давайте зайдем и осмотрим дом, - предложил Жерар.
   - Я думала, что неплохо было бы сходить на ярмарку.
   -  Лучшее  покажу  вам  дом.  Вы  хотели  посмотреть  его,  и  сейчас
предоставляется  такая  возможность.  Кроме   того,   он   действительно
по-другому выглядит, когда пустой. Тут  большую  роль  играет  сама  его
атмосфера.
   Жерар д'Обинье взял меня за руку и ввел в дом. Я вспомнила свой сон и
прозвучавшее в нем предостережение. Я знаю,  что,  когда  спала,  только
вообразила, что нахожусь в доме, а  сейчас  меня  влекло  туда  какое-то
необъяснимое   чувство   и   вновь   какая-то   часть   моего   существа
предостерегала меня.
   Жерар открыл дверь, и мы  остановились  в  зале.  Сводчатые  потолки,
красивые панели. Мне приходилось видеть много подобных  залов,  но  этот
был полон теней. В царившей здесь тишине я почувствовала, как мое сердце
бьется все сильнее и сильнее, так, что, казалось, я слышала  его.  Жерар
обнял меня. Я выскользнула.
   - Вы выглядите такой уязвимой, будто нуждаетесь в защите, - промолвил
он.
   Я засмеялась, но смех прозвучал неискренне.
   - Я вполне способна постоять за себя.
   - Я знаю. - Жерар внимательно  смотрел  на  меня.  -  Вы  никогда  не
станете делать то, чего не хотите.
   Я посмотрела на галерею менестрелей.
   - Да! - воскликнул он. - Это место очень  любят  привидения.  Там  их
достаточно. Я обнаружил, что слуги никогда не заходят  туда  поодиночке.
Пойдемте, Сепфора, может, мы вызовем духов.
   Он взял меня за руку, и мы поднялись по ступеням.
   На галерею вела резная деревянная дверь,  заскрипевшая,  когда  Жерар
открыл ее.
   - Проходите, - шепнул он. Я шагнула на галерею:
   - Здесь гораздо холоднее.
   - Это из-за духов, - ответил Жерар.  -  Привидения  приходят  с  того
света.
   Он взял мое лицо ладонями и заглянул в глаза.
   - А вы не на шутку испуганы, - сказал он. -  Да,  да,  это  так,  моя
практичная  разумная  Сепфора.  Признайтесь,  Эндерби  произвел  на  вас
впечатление.
   - А на вас? - спросила я.
   - Сказать правду, - ответил он,  -  мне  здесь  очень  нравится.  Это
необычный дом. А кто хочет жить в обычном? Когда я здесь,  то  спрашиваю
себя:  "Неужели  это  правда?  Неужели   духи   давно   умерших   иногда
возвращаются на места своих  грехов  или  побед?  Кто  может  сказать  с
уверенностью? Никто. Здесь все  окутано  тайной".  Вы  не  находите  это
привлекательным?
   - Конечно.
   Мы стояли у перил, глядя на зал.
   - Он полон теней, - сказал Жерар. - Почему?
   - Из-за деревьев и кустов, которые слишком разрослись здесь.  Спилите
их, чтобы вокруг дома была лужайка, и сюда будет проникать свет.
   - Возможно, духам  это  не  понравилось  бы.  Идемте,  я  покажу  вам
остальную часть дома.
   - Но где же те люди, что живут здесь?
   - Они уехали. И, надо сказать, их отсутствие очень устраивает меня.
   - Это удобно для вас.
   - Да, очень. Я не мог бы найти более приятного места.
   - Но это так далеко от Лондона.
   - Да, но зато вблизи небольшого городка, где есть такая замечательная
фирма: "Розен, Стид и Розен".
   - Но для делового человека...
   - Для моих дел она очень подходит. Здесь рядом море, и это прекрасно.
Но самое лучшее, что здесь рядом - Эверсли, благодаря  чему  я  встретил
вас, Сепфора.
   - Думаю, мне надо будет скоро  возвращаться  домой,  в  Клаверинг,  -
быстро произнесла я. - Там  уже  заждались  меня,  а  все  то,  зачем  я
приехала сюда, уже сделано.
   - Не говорите об этом. Живите настоящим. Это  так  прекрасно  -  жить
настоящим. Прошлое зачастую полно сожалений. Никогда  не  жалейте  ни  о
чем,  Сепфора.  Это  ничего  не  изменит.  Что  касается  будущего,  оно
неизвестно. Нам дано  настоящее,  чтобы  жить  в  нем,  и  жизнь  -  это
единственный смысл существования.
   - Общие слова никогда не соответствуют истине, - ответила я.
   Я уже начинала ощущать очарование этого дома, а может, причиной  тому
было присутствие Жерара. Я чувствовала себя  другим  человеком.  Пытаясь
позднее проанализировать случившееся, я говорила себе,  что,  вступив  в
этот дом, была уже не в силах владеть собой.
   Мы поднялись наверх. Наши шаги эхом отзывались меж пустых  деревянных
стен. Жерар открыл дверь, и мы вышли в коридор.
   - Как здесь тихо, - произнесла я, - возникает странное чувство, что я
уже жила здесь, может, потому...
   - Потому, что духи вышли к нам сегодня. Мне кажется, им  не  очень-то
нравится суетня слуг. Они предпочитают затихший дом.
   - Но мы же здесь, - сказала я.
   - Только, чтобы осмотреть дом. Я уверен, что призраки хотят сохранить
его зловещую репутацию. Это не слишком большой дом, - продолжал Жерар. -
На этом этаже всего пять комнат. Помещения прислуги -  выше.  Как  здесь
все спокойно!
   Он отворил дверь. В этой комнате стояла большая  кровать  с  пологом.
Парчовая драпировка - белая и золотая. В комнате стояла и другая мебель,
но главенствовала огромная кровать.
   У меня появилось смутное чувство, что я прежде бывала  здесь.  Или  я
просто вообразила это? Все мои чувства были крайне обострены,  я  знала,
что неминуемо приближается развязка. Меня раздирали противоречия.
   - Эту комнату предоставили мне, когда я приехал, - услышала  я  голос
Жерара. -  Я  счел  это  за  особую  честь,  так  как  эта  комната  для
новобрачных.
   - Но вы же не привезли с собой невесту, - сказала я.
   Он держал мои руки в своих и пристально смотрел на меня. Я попыталась
освободиться,  но  не  смогла,  потому  что  мои   собственные   желания
удерживали меня возле него.
   Где-то в глубине моего сознания промелькнуло воспоминание,  связанное
с  этой  комнатой,  но  тогда   над   кроватью   висели   занавески   из
кроваво-красного бархата, а сейчас - бело-золотые.
   Казалось, прошлое вплотную приблизилось ко мне. Оно окружало меня,  я
стала его  частью.  Мне  хотелось  ускользнуть  из  прошлого  и  жить  в
настоящем так, как я никогда не жила прежде.
   Жерар обнял меня и прижал к  себе.  Я  чувствовала,  как  его  сердце
бьется рядом с моим. Я была влюблена в него, и это чувство отличалось от
моей любви к Жан-Луи. Такого со мной прежде  не  случалось,  я  даже  не
думала, что такое может быть, разве что в старинных романах.  Тристан  и
Изольда, Абеляр и Элоиза -  ошеломляющая  страсть,  ради  которой  можно
пожертвовать даже самым дорогим.
   - Сепфора!
   Он произнес мое имя так, как  никто  и  никогда  его  не  произносил.
Казалось, я растворяюсь в его объятиях. Мы покинули этот мир, перед нами
расстилалась бесконечная дорога. Мы были вместе,  мы  принадлежали  друг
другу, и ничего уже не могло сдержать поток страсти, захлестнувшей нас.
   Как со стороны, я слышала свой голос:
   - Нет.., нет.., мне надо идти.
   Жерар тихо рассмеялся, снимая с меня платье. Я все еще  протестовала,
тщетно пытаясь убедить себя, что я счастлива в браке с Жан-Луи.
   Все было бесполезно. Я уже не принадлежала семье. Я находилась в этом
доме со своим любовником.
   Да, мой любовник. Я с самого начала сознавала, как  неумолимо  влечет
нас друг к  другу.  Это  случилось  в  тот  миг,  когда  мы  первый  раз
встретились.
   Бороться было бесполезно. Чувства переполняли меня. Я уже не пыталась
сдерживаться. Я всецело принадлежала ему.
   После мы бок о бок лежали  на  кровати.  Было  так  тихо,  что  вдали
отчетливо слышался шум ярмарки.
   Я осознала,  что  эти  звуки  навсегда  останутся  у  меня  в  памяти
неразрывно с моей исступленной страстью и с моим позором.
   Я прижала ладони к лицу. По щекам текли слезы.  Как  же  я  дошла  до
этого? Что будет теперь? Это были  слезы  счастья,  которыми  прорвалось
огромное возбуждение, охватившее меня, и слезы стыда - все вместе.
   Жерар обнял меня и привлек к себе:
   - Я люблю тебя.
   - И я люблю тебя, - ответила я.
   - Сепфора, дорогая, ты должна быть счастлива.
   - Я то счастлива, то нет.
   - Это должно было случиться.
   - Этого никогда не должно было быть.
   - Но это произошло.
   - О, Боже! - произнесла я  и  разрыдалась.  Я  хотела  повернуть  все
вспять. Как я могла допустить  все  это?  Если  бы  вернуть  сегодняшнее
утро.., если бы я пошла в другую сторону, подальше от Эндерби.
   Жерар гладил мое лицо.
   -  Любимая,  -  сказал  он,  -  то,  что  случилось   сегодня,   было
предопределено с нашей первой  встречи.  Всегда  так  бывает  -  сначала
предвкушение, потом сожаление. Так уж случилось, что мы  встретились,  и
небольшое происшествие с завещанием не могло стать завершающим штрихом в
наших отношениях. Есть люди, рожденные для любви, для  страсти.  Они  не
могут иначе, потому что это их судьба. Не  кори  себя  за  то,  что  ты,
наконец,  проснулась  для  новой  жизни  и  открыла  себя  заново,   моя
ненаглядная Сепфора.
   - Но что же мне делать? - простонала я. - Мой муж...
   Жерар сжимал меня в объятиях.
   - Уедем со мной. Ты никогда больше не встретишься с ним.
   - Покинуть дом, мужа, семью...
   - Ради меня.
   - Я никогда не смогу сделать этого. Это мое окончательное решение.
   - Но ты рождена любить и быть любимой. Это и произошло с нами,  и  мы
будем счастливы.
   - Нет, - ответила я, - нам  надо  расстаться.  Мы  больше  не  должны
встречаться. То, что случилось сегодня,  необходимо  забыть,  как  будто
ничего не было. Мне нужно вернуться домой к мужу,  к  семье.  Мы  должны
забыть.., забыть...
   - Неужели ты думаешь, я смогу когда-нибудь забыть? А ты сама?
   - Это останется в моей памяти до конца жизни.  Моя  душа  никогда  не
успокоится.  Мне  бы   хотелось   проснуться   и   обнаружить,   что   в
действительности ничего и не было.
   - Не было самых восторженных впечатлений в  твоей  жизни!  Ты  хочешь
этого?
   - Я не знаю. Но мне надо уйти. Что будет, если кто-нибудь вернется  и
застанет меня здесь в таком виде?
   Я приподнялась, но Жерар удержал  меня.  Он  крепко  обнимал  меня  и
смеялся с ноткой торжества в голосе.
   Затем  мы  снова  занялись  любовью,  и  все  мои  благие   намерения
испарились. Я погрузилась в море блаженства. Все остальное уже не  имело
значения. Я была бессильна перед охватившей меня страстью.
   Я лежала, обуреваемая чувствами, прислушиваясь к шуму ярмарки  вдали,
и понимала, что пропала окончательно.
   Занавеси  над  кроватью  были   наполовину   отдернуты,   и   солнце,
проникающее из окна, окрашивало их в  розовые  тона.  Временами,  сквозь
прикрытые веки, мне казалось, что они сделаны из красного бархата.
   Со мной случилось что-то непонятное, сверхъестественное,  и  я  стала
искать этому оправдание.
   Я не вставала, продолжая лежать  рядом  с  Жераром,  слушая,  как  он
настойчиво уговаривает меня уехать вместе. Он предлагал  отправиться  во
Францию в конце недели. Он говорил, что сумеет дать мне такое счастье, о
каком я и не мечтала, откроет  для  меня  неизвестный  мир,  покажет  те
стороны моего естества, о  которых  я  и  не  подозревала.  Да,  я  была
счастлива с Жан-Луи; наша жизнь,  как  я  тогда  считала,  удовлетворяла
меня. Но впредь такого не будет, ведь я знаю, что со своим мужем никогда
не познаю тех тонкостей эротического  наслаждения,  которые  открыл  мне
Жерар. Я буду вечно жаждать этих  ощущений.  Да,  это  было  так,  Жерар
открыл  потайную  дверь,  ведущую   к   тайникам   моего   естества,   о
существовании которых я и не подозревала, и те новые ощущения, которые я
познала, теперь обратились против меня. Я  уже  никогда  не  смогу  быть
удовлетворенной в своем супружестве.
   Я потеряла чувство времени. Я забыла обо всем, кроме охватившей  меня
страсти. Я намеренно не думала ни о чем другом, и это  не  требовало  от
меня  больших  усилий.  Но  время  бежало,  и  даже  Жерар,   каким   бы
безрассудным ни был, понимал это. В любой момент могли вернуться  слуги.
Как смогла бы я объяснить свое присутствие в доме?
   Итак, ему пришлось согласиться, что нам надо уходить. Я оделась. Я не
могла разобраться в своих чувствах: наполовину  подавленная,  наполовину
торжествующая. Возможно ли повернуть все вспять, смогу ли  я?  Нет,  это
невозможно. Я не желала ничего менять и лишь  хотела  пребывать  в  этом
волшебном опьянении.
   Жерар повернулся и обнял меня, нежно целуя брови. Поглаживая  волосы,
он говорил, как любит меня.
   - Мы очень скоро увидимся вновь, - произнес он.  -  Я  должен  многое
тебе сказать. Нам надо все обдумать.
   - Я скоро должна возвращаться домой.
   - Я не отпущу тебя. Когда мы сможем увидеться? Нынче  вечером  выходи
за ограду.
   Я пообещала, что приду.
   Мы спустились вниз, миновали галерею  с  привидениями.  Дом  выглядел
сейчас совершенно иначе: спокойным,  удовлетворенным,  почти  смеющимся.
Это казалось удивительным. Все  окружающее  словно  помогало  мне  найти
объяснение собственному поступку - стечение обстоятельств, а,  возможно,
судьба.
   На улице шум ярмарки стал громче.
   Вместе мы дошли до Эверсли. У ограды Жерар страстно поцеловал меня.
   - Мы принадлежим друг другу, - сказал он, - никогда не забывай это.
   Я с трудом оторвалась от него и побежала в дом. Направляясь к себе, я
проходила мимо комнаты дяди Карла. Повинуясь какому-то неясному чувству,
я заглянула в нее. Дядя сидел в кресле, и мне показалось, что его лицо с
длинным носом, впалыми щеками, пергаментной кожей и очень живыми темными
глазами выражало недовольство.
   - О, - произнес он. - Ты была на ярмарке, Карлотта?
   - Карлотта! - воскликнула я. - Карлотта давно умерла. Я Сепфора.
   - Конечно, конечно. Но сегодня ты так похожа  на  нее..,  в  какой-то
момент я забыл, что она умерла.
   Меня затрясло. Я подумала, что по мне все видно. Что же  я  делаю?  Я
сама выдаю себя. Он все понял, вот почему он назвал меня Карлоттой.
   - А Джесси дома? - спросил дядя Карл.
   - Должно быть, она еще на ярмарке.
   - Она скоро вернется. Уже почти время ужина. Я торопливо ушла. Мне не
под силу было выносить этот пытливый взгляд. Я была  уверена,  что  дядя
Карл заметил, как я изменилась.
   Придя к себе в комнату, я посмотрелась  в  зеркало.  Он  назвал  меня
Карлоттой. Но я выгляжу совсем иначе. Что же случилось со мной, я  сияю.
Мои глаза, которые всегда были темно-голубыми, стали темнее,  они  почти
фиолетовые. Я изменилась.
   - Я стала изменницей, - пробормотала я.

***

   Я больше не искала себе оправдания.  Действительно,  это  были  ни  к
чему. На следующий день я вновь оказалась в постели с моим любовником. Я
хитрила, говоря себе: "Ты  уже  согрешила  против  Жан-Луи,  собственной
чести, своих принципов. Ничего не изменить... Повторить это вновь,  быть
с ним, что с того? Ты уже изменница, и  ею  останешься,  сколько  бы  ни
давала волю чувствам.
   При новой встрече с Жераром мои ощущения были еще более упоительными,
чем прежде. Возможно, я смогла заглушить голос совести, перешагнуть  тот
барьер, который всегда казался для меня непреодолимым.
   Я  влюбилась  в  Жерара,  практически  не  зная  его,  тем  не  менее
физическое влечение, охватившее меня, было поистине  непреодолимым.  Все
это отличалось от наших отношений с Жан-Луи, который был так добр, нежен
и внимателен, словно он был таким мужем, о котором можно только мечтать.
   Преодолев внутренний страх, я открыла  в  себе  такую  чувственность,
какой не подозревала в себе раньше. Позабыв угрызения совести, я  смогла
отдаться страсти и предавалась ей всецело и неистово.
   Мне казалось, что даже дом радуется, узнав, что я предала мужа.
   Наедине с Жераром я не могла думать ни о  чем  другом,  кроме  как  о
любовных наслаждениях и восторгах. Я не узнавала в себе  ту  женщину,  в
которую превратилась, но она была я.
   Для меня началась новая жизнь, отличающаяся  от  тихой  и  спокойной,
которую я вела так много лет.
   Мы  виделись  регулярно  все  последующие  дни.  Нам   не   удавалось
уединиться в доме, но  на  территории  находился  небольшой  коттедж,  в
котором никто не жил. Садовник, занимавший его ранее, внезапно  умер,  и