изилось время родов. Я с нетерпением ждала  решающего  дня:  вскоре
после этого мы уедем отсюда. Поскорее бы летело время!
   Много разговоров шло о шахте Морли. Предполагалось, что залежи в  ней
еще богаче,  чем  считали  поначалу.  Бен  всегда  был  самым  уважаемым
человеком  в  городке,  но  теперь  вокруг  него  возникла  чуть  ли  не
божественная аура:  он  сумел  найти  золото  и  сделать  так,  что  оно
принадлежало ему. Это всех восхищало.
   Все, конечно, знали, что ради этого он женился на Лиззи.  Лиззи  тоже
должна была знать об этом.  "Но  если  обе  стороны  были  удовлетворены
условиями сделки, - сказала я Морвенне, - какая разница, что  за  мотивы
были за их действиями?"
   Морвенна была настроена романтично:
   - Я бы предпочла думать, что Бен влюбился в Лиззи и  поэтому  женился
на ней.., а уж потом нашел на этой земле золото.  В  конце  концов,  она
хорошенькая, миленькая и такая добродушная! Я не представляю, чтобы  она
могла принести хоть кому-нибудь  вред.  А  ему,  должно  быть,  хотелось
защитить ее: сильные мужчины любят брать кого-нибудь под защиту!
   Я только улыбнулась в ответ: до чего же Морвенна была  наивной!  -  и
еще раз порадовалась тому, что от нее удалось скрыть позорное  поведение
Джастина.
   В назначенный день я перебралась в Голден-холл. Когда я прибыла  туда
в сопровождении миссис Боулз, меня встречали Бен и Лиззи.
   - Рад видеть тебя здесь, - сказал Бен.
   - В этом не было необходимости: вы все решили за меня!
   - Это Лиззи настояла.
   - Да, это я! - радостно подтвердила Лиззи. - А Бен сказал  тоже,  что
ты должна переехать, правда, Бен?
   Меня привели в комнату, предназначенную для роженицы. Как  все  здесь
отличалось от убогой хижины! Нет,  в  самом  деле,  нельзя  было,  чтобы
ребенок родился в этой ужасной обстановке.
   Миссис Боулз разгуливала, надуваясь от гордости по поводу  доверенной
ей миссии. Через некоторое время прибыл доктор Филд.

***

   Роды были простыми,  без  осложнений,  и  меня  охватила  необычайная
радость, когда мне в руки вложили мою маленькую девочку. Я сказала,  что
больше всего на свете хотела именно девочку.
   - Как удачно, - воскликнула Морвенна, - потому что у меня -  мальчик!
Возможно, когда они вырастут, то поженятся!
   - Я настаиваю на том, что мое дитя должно сначала выйти из  колыбели,
а уж потом ты начнешь  навязывать  ему  свои  матримониальные  планы!  -
ответила я.
   Мы долго  обсуждали  имя.  Морвенна  хотела,  чтобы  девочку  назвали
Беннат,  что,  как  она  заявила,   на   корнуоллском   наречии   значит
"благословение".
   - Ведь именно благословением стал для тебя этот ребенок,  Анжелет,  -
добавила она.
   "Беннат"... Я подумала, что люди будут называть ее Бен или  Бенни,  а
этого я не могла допустить. Это  постоянно  напоминало  бы  мне  о  нем.
Больше всего я хотела уехать отсюда, забрав своего ребенка,  забыть  это
место.., и все случившееся здесь. Я собиралась домой, где еще можно было
начать все с чистой страницы.
   Наконец, я решила назвать ее Аннора-Ребекка: Аннорой  в  честь  своей
матери и Ребеккой просто потому, что мне нравилось это имя. "Но звать ее
мы будем Ребеккой, - сказала я, - потому что  очень  неудобно,  когда  в
семье два человека носят одинаковые имена". Так она стала Ребеккой.

***

   С ней было все в порядке, но я оставалась в Голден-холле. Я говорила,
что делаю это ради ребенка, но мне  и  самой  нравилось  здесь.  Мне  не
хотелось думать о возвращении в хижину.
   Миссис Боулз была постоянно рядом  со  мной  и  обучала  обращению  с
малышкой. Давно я уже не чувствовала себя такой счастливой, как сейчас.
   Я написала родителям о Ребекке и о том, что выезжаю домой, как только
ребенок достаточно окрепнет для дальнего путешествия. Подробно я описала
им обстоятельства гибели Джервиса.  В  ответ  пришли  письма,  где  меня
просили возвращаться как можно скорей.
   Мы были готовы к отъезду. Джастин побывал в Мельбурне, заказав билеты
на корабль. Если все будет благополучно, то мы должны прибыть  в  Англию
примерно через три месяца. Там будет весна, а  здесь  как  раз  начнется
зима. Зиму здесь было трудно переносить,  хотя,  возможно,  летняя  жара
была не менее изнурительной.  Я  заметила,  что  в  мою  сторону  начали
бросить завистливые взгляды. Мы были счастливчиками,  хотя  и  не  нашли
золота: мы собирались на родину!
   Однажды, когда я собирала в хижине свои вещи, туда зашел  Бен.  Через
два дня мы должны были сесть на дилижанс и отправиться в Мельбурн.
   Он закрыл дверь и встал возле нее, пристально глядя на меня.
   - Ты так скоро уезжаешь!
   Ах, Анжелет, каких глупостей мы наделали!
   - Что? Ты - предмет зависти не только "Золотого  ручья",  но  и  всей
Австралии!
   - Все получилось не так, как я хотел...
   - Все получилось так, как ты сделал!
   -  Когда  ты  уедешь,  здесь  станет  совсем  пусто...  Я  попыталась
изобразить смех:
   - Вряд ли меня можно назвать душой здешнего общества!
   - Ты знаешь, кем для меня являешься...
   - Я помню, что ты мне говорил.., когда-то.
   - Я всегда буду любить тебя, Анжелет! Все сложилось против нас: когда
я был свободен, ты была замужем, а теперь... Кто бы мог подумать!
   Мне хотелось отвечать ему весело и легкомысленно. Я чувствовала,  что
это необходимо для того, чтобы не выдать свои истинные чувства. Как  раз
этого я не могла себе позволить.
   - Ты хочешь сказать, что Джервису следовало организовать свою  смерть
в более удобное для тебя время?
   Бен выглядел ошеломленным, пораженным ужасом. Я продолжала:
   - Наверное, ты должен благодарить судьбу!
   Подумай, что произошло, если бы я послушалась тебя? Предположим, я бы
уехала с тобой и сейчас была бы женщиной без мужа, а ты -  мужчиной  без
золотой шахты!
   - Ты для меня гораздо важней золотой шахты!
   - Вспомни свою клятву: не возвращаться до тех пор,  пока  не  найдешь
золото.., много золота! Ну вот, теперь оно у тебя есть.
   - Я тоже вернусь, скоро...
   - Но не раньше, чем исчерпаешь запасы шахты, Бен!
   Он сделал шаг ко мне, но я отступила.
   - Нет, все кончено! Впрочем, почему кончено? У нас ведь ничего  и  не
было, верно?
   - Мне вообще не следовало приезжать сюда! Мне нужно было вернуться  в
Кадор и остаться с тобой!
   - Все в прошлом, Бен! Я уеду отсюда, и дома  все  изменится.  У  меня
есть ребенок, я начну новую жизнь!  Все  кончено,  завершено,  и,  можно
считать, что этого никогда не было!
   Ты не забудешь меня!
   -  Я  попытаюсь  забыть,  а  если  когда-нибудь  все-таки  вспомню  и
почувствую хоть малейшее сожаление, я скажу себе: "Он женился на  Лиззи!
Он женился на ней, потому что знал, что на землях ее  отца  есть  залежи
золота, и что это единственный способ наложить на золото лапу!"
   - Не слишком лестная картина, Анжела...
   - О я не осуждаю тебя! Это сделало Лиззи счастливой, и это дало  тебе
то, чего ты  хотел.  Отец  Лиззи  тоже  умер  спокойным  за  ее  судьбу.
Наверное, вообще все случившееся к лучшему! У меня  есть  ребенок,  а  у
тебя есть твоя  золотая  шахта!  Вот  видишь,  нам  обоим  есть  за  что
благодарить судьбу!
   - Мы не прощаемся: скоро и я буду в Англии!
   - О нет, Бен! В твоей шахте очень много золота.., пока.
   - Золото! Золото! Ты не можешь думать ни о чем, кроме золота!
   - Нет, Бен, я лишь говорю о  нем,  а  ты  им  живешь!  Ты  ничего  не
понимаешь...
   - Я понимаю.., все понимаю. Радуйся тому,  что  у  тебя  есть,  и  не
стремись к невозможному: вот так я собираюсь жить! Тебе пора.
   На пороге он оглянулся.
   - Анжела, пожалуйста, не забывай меня!
   Бен ушел. Я подошла к двери  и  прислонилась  к  ней.  Меня  охватило
ужасное чувство одиночества.
   Тогда  я  направилась  к  колыбельке  дочери.   Она   заинтересованно
взглянула на меня, и я  поняла,  что  она  уже  узнает  свою  мать.  Мне
показалось, что она улыбнулась, и я возблагодарила Бога за Ребекку.

***

   Через два дня мы отправились в путь. Наш багаж  был  отослан  в  порт
неделей раньше, и мы отправились налегке. Похоже,  провожать  нас  вышел
весь городок: бесконечные рукопожатия и  добрые  пожелания.  Завистливые
взгляды и выражение тоски по дому были заметны, как никогда.
   Здесь были и Бен с Лиззи. Он был очень печален, она - тоже.
   - Оба малыша уезжают! - вздохнула Лиззи. Бен взял меня за руку.
   - Не забывай нас! Не забывай меня... Внимательно взглянув на него,  я
сказала:
   - Неужели ты считаешь это возможным?
   Для всякого постороннего эти слова звучали  совершенно  обыденно,  но
для нас они имели особое значение.
   Мы поехали. Я смотрела из окна дилижанса, пока городок  не  исчез  из
виду.  Я  очень  хотела   уехать   отсюда,   но   теперь   меня   мучила
одна-единственная мысль: "Возможно, я больше никогда не увижу Бена".
   Но на руках у меня была Ребекка, и,  прижимая  к  себе  ее  маленькое
тельце, я знала, что теперь мне есть ради кого жить.

ВОЗВРАЩЕНИЕ

   Путешествие прошло без особых событий. В теплые дни  мы  выходили  на
палубу, усаживались там и мечтательно болтали. Мы не могли не вспоминать
наше путешествие в Австралию и, конечно,  Джервиса:  он  был  так  полон
оптимизма, так уверен в том, что вернется домой богатым человеком. Ему и
в голову не могло прийти, что он вообще не вернется домой...
   В Тасмановом море штормило,  а  когда  огибали  мыс  Доброй  Надежды,
Морвенна предпочла сидеть в каюте. Мы с Джастином продолжали выходить на
палубу, и наедине у нас была возможность говорить на  темы,  которые  мы
держали в тайне от Морвенны.
   Он был поразительно искренен. Я думаю, он не мог забыть  о  том,  что
Джервис спас его жизнь, и казалось невероятным, что он погиб ради этого,
выразив перед тем явное презрение к Джастину.
   У меня сложилось впечатление, что Джастин заботился обо  мне  потому,
что не мог отблагодарить Джервиса за сделанное им.
   - По справедливости, именно он должен был спастись! - говорил  он.  -
Джервис был лучше меня - не думаю, что я  решился  бы  спасти  его...  Я
много размышлял об этом, Анжелет! Когда,  наконец,  откопали  его  тело,
первой моей мыслью было: "Теперь никто не узнает обо мне! Знает об  этом
только Анжелет, а за нее можно быть спокойным".
   - На твоем месте я не упрекала бы себя,  Джастин,  -  отвечала  я.  -
Полагаю, это была естественная реакция.
   - Но он погиб, спасая меня...
   - Да, это, несомненно, важно, но это было типичным для  Джервиса.  Он
всегда действовал благородно, не размышляя, в повседневной жизни.
   Он менялся, садясь за карточный стол!
   Но он никогда не стал бы жульничать!
   - Нет.., в карточной игре, но играть на деньги, которых у тебя нет, -
это тоже своеобразное жульничество! - я  вспомнила  о  мадам  Бужери.  -
Джервис был склонен к этому. По-своему,  вне  всяких  сомнений,  он  был
благороден, исключительно добр, склонен к  самопожертвованию,  что  ясно
проявилось, но все мы несовершенны. Джастин, ты должен позабыть об этом,
все осталось позади.
   - С тех пор я не жульничал в картах.
   - И ты совсем бросишь это?
   Некоторое время он молчал, потом произнес:
   - Я зарабатывал этим на жизнь, Анжелет.
   Ты имеешь в виду... Ты жил на свои выигрыши?.. Те,  которые  получал,
благодаря использованию своих "подходов" к игре?
   - Ты очень мягко  выразилась,  Анжелет!  В  лондонских  клубах  таким
образом можно выиграть крупную сумму денег.  То,  что  я  делал  в  этом
городке, было.., заурядно. Конечно, это  волнующее  занятие:  ведь  если
тебя хоть раз поймают, то все кончено навсегда, но я был умелым шулером.
Должно быть, я сильно оплошал, раз меня сумел поймать Джервис!
   - Бедная Морвенна! Она такого высокого мнения о тебе!
   - Я пообещал  себе,  что  если  найду  золото  -  брошу  это  занятие
навсегда! Я стремился к этому: с тех пор как я женился  на  Морвенне,  я
был вынужден постоянно бороться со своей совестью.
   Она считает, что у меня есть какой-то источник дохода, а единственный
мой доход - вот это...
   - Ты мог бы пойти работать на шахту Пенкаррона...
   - Я бы не выдержал: жизнь в глухомани, далеко  от  всего,  к  чему  я
привык...
   - А теперь?
   - Я изменился, вернее, случившееся  изменило  меня,  я  пытаюсь  жить
честно! Меня  поймал  Джервис,  а  это  значит,  что  я  стал  допускать
оплошности, уже не в совершенстве владею этим "искусством". Это началось
с тех пор, как я женился на Морвенне, а теперь у нас еще и ребенок.  Это
все меняет! Если отец Морвенны вновь предложит мне что-нибудь,  я  приму
его предложение, Анжелет, и попытаюсь сделать все, чтобы преуспеть.
   - Ах, Джастин, я так рада за тебя! Ты должен позабыть обо  всем,  что
было с тобой раньше.
   Ты  -  мой  добрый  друг,  Анжелет!  С  тобой  я  чувствую   себя   в
безопасности, ты меня не предашь. Я рассмеялась.
   - Дорогой мой  Джастин,  я  не  считаю  тебя  закоренелым  грешником:
полагаю, ты изымал излишки у богачей!
   - Ну, в этом-то городке...
   - Если ты все это бросишь, если  начнешь  жить  достойной  жизнью,  я
думаю, ты сможешь стать очень счастливым  человеком.  Должно  быть,  это
ужасное  напряжение,  когда  постоянно  боишься,  что  тебя   кто-нибудь
поймает!
   - Да, но одновременно это и очень волнующее чувство!
   - Но теперь ты обязан думать о Морвенне и Патрике. Ты можешь  с  этим
покончить, Джастин?
   - Да, могу, - ответил он.
   Я была рада за Морвенну. По крайней мере она  могла  рассчитывать  на
счастливую жизнь.
   Вот так проходили дни, и с каждым днем мы были все ближе  и  ближе  к
дому...

***

   Настал знаменательный день.  Какая  стояла  суматоха!  Как  все  были
взволнованы! Все собрались на  палубе,  ожидая,  когда  покажутся  белые
утесы Англии.
   А  потом  я   увидела   своих   родителей   и   родителей   Морвенны,
высматривающих нас среди выходящих пассажиров. А потом - крик радости, и
мои родители, удивленно глядящие на меня  и  держащие  в  объятиях  свою
внучку.
   Наступило небольшое замешательство.  Мои  отец  и  мать  одновременно
пытались обнять меня. То же самое происходило вокруг  Морвенны.  Джастин
стоял рядом, улыбаясь.
   - Мое милое дитя! - восклицала мать. - Ах, Анжелет... - Ее глаза были
наполнены слезами.  -  А  это  Ребекка...  Ах,  что  за  чудесное  дитя!
Точь-в-точь такая, какой была ты! Взгляни, Рольф...
   Они оба были вне себя от волнения.
   - Слава Богу, теперь ты дома! - сказал отец. Мы собирались провести в
Лондоне несколько дней, до того как отправиться в Кадор.
   - Всем в Лондоне не терпится повидать тебя, - сказала мать, - так что
встреча тебе" обеспечена! Позволь, Анжелет, я возьму на руки малышку. О,
Господи, какая худенькая! Нужно будет это дело поправить.
   Отец взял ручной багаж, остальные вещи должны были переправить  прямо
в Корнуолл.

***

   Итак, мы прибыли в Лондон. Мы остановились в доме на  Вестминстерской
площади, который выглядел, как и прежде.  Встретить  нас  собралась  вся
семья дядя Питер и тетя Амарилис, Мэтью и Елена с  Джеффри,  Питеркин  и
Френсис; пришла и Грейс Гилмор.
   Все нежно расцеловали меня и выразили восхищение ребенком.
   - Надеюсь, вы не возражаете против того, что я прибыла на  это  чисто
семейное торжество? - спросила Грейс. - Вы все так добры ко мне,  что  я
чувствую себя членом вашей семьи.
   - Я очень рада видеть вас, Грейс! - ответила я.
   - Теперь, когда Анжелет вернулась домой, и вам  следует  погостить  у
нас в Корнуолле, - сказала мать.
   Амарилис ворковала над малышами. Их поместили  в  старой  детской,  и
слуги спорили о том, кому присматривать за ними.
   Спать в роскошной  постели,  есть  вкусную  пищу,  оказаться  в  мире
удобств и комфорта - все это было чудом, но к этому быстро привыкаешь, и
вскоре ко мне вернулась та же ноющая боль. Я думала о Джервисе,  который
умер, и о Бене, который был вдалеке, чувствуя себя страшно одинокой.
   В течение этих дней, проведенных в Лондоне, мать очень заботилась обо
мне.
   - Ты не хочешь говорить об этом? Бедняжка, конечно, это  было  ужасно
для тебя! Каким Джервис был благородным человеком! Об этом даже написали
в газетах: дядя Питер позаботился об этом, - мать грустно улыбнулась.  -
Ты же знаешь, он умеет выжать выгоду из всего, что бы ни случилось!
   Я представила заголовки: "Родственник Мэтью Хьюма - храбрец", "Герой,
потерявший жизнь, спасая  своего  друга,  является  родственником  Мэтью
Хьюма - хорошо известного политического деятеля..."
   Я хорошо представляла ход мыслей дяди: "Это даст нам не  один  лишний
голос".
   Я ответила, что уже могу говорить о случившемся.
   - И зачем вы только поехали туда?
   - Этого хотел Джервис.
   - Да, я слышала о долгах...
   - Он думал, что найдет золото и расплатится со всеми.
   - Азартные игры, не так ли? Так много молодых людей пало их  жертвой,
и никто не извлекает из этого уроков!
   Я не стала рассказывать матери о том, что Джервису никогда не удалось
бы извлечь никаких  уроков  из  случившегося.  Он  был  рожден  азартным
игроком и остался бы им до конца своей жизни. Я хотела, чтобы  у  нее  в
памяти остался образ героя.
   - Он так и не увидел Ребекку!
   - Нет, но он знал о предстоящих родах.
   - Бедный Джервис! Ты еще оправишься,  моя  дорогая!  Ты  так  молода!
Конечно, нужно время, чтобы пережить такое...
   - Да, - согласилась я. - Мне нужно это пережить.
   - Мы собираемся отвезти тебя домой, будем о тебе заботиться. Не знаю,
захочешь ли ты остаться жить в Корнуолле,  но  тебе  понадобится  время,
чтобы прийти в себя. Здесь у тебя тоже есть дом... который  мы  подарили
вам на свадьбу.
   Теперь он уже не мой: дядя  Питер  взял  его  в  качестве  залога  за
деньги, которые он ссудил Джервису, чтобы тот мог расплатиться в долгами
и отправиться в Австралию. Теперь этот дом принадлежит дяде Питеру.
   - Он сообщил нам об этом и сказал, что махнет рукой на долги...
   - О нет! Долги следует платить... В том числе и ему.
   - Ну, твой отец обо всем позаботился! Он настоял на том, что выплатит
долг Питеру, и дом опять  принадлежит  тебе.  Ты  не  должна  ни  в  чем
сомневаться, поскольку эта сумма была взята из денег,  которые  в  любом
случае  принадлежали  тебе.  Но  предложение  Дяди  Питера  было   очень
великодушно. Вообще он странный человек! Он был  всегда  очень  добр  ко
мне, а моя мать ненавидела его. Конечно, есть в его жизни темные  пятна,
но есть и много хорошего!
   - То же самое  можно  сказать  о  большинстве  людей:  никого  нельзя
назвать  безоговорочно  хорошим  или  безоговорочно  плохим  -  так  мне
кажется...
   - Возможно, и так. Наверное, Морвенна поедет в  Корнуолл.  Пенкарроны
много говорили с нами о планах на будущее. Они были страшно расстроены и
очень скучали по Морвенне. Мистер  Пенкаррон  собирается  сделать  очень
соблазнительное предложение Джастину, чтобы удержать его в Корнуолле.
   - Ты имеешь в виду совместное дело?
   - В конце концов это разумно! В свое время все  перейдет  Морвенне  в
качестве наследства, а значит -  и  Джастину.  Мистер  Пенкаррон  хочет,
чтобы это стало семейным делом и чтобы тем же самым потом  занялся  юный
Патрик.
   Я думаю, тебе будет приятно жить недалеко от Морвенны? Ах, Анжелет, я
так счастлива, что ты  вернулась!  Конечно,  ужасно,  что  с  тобой  нет
Джервиса, но будем благодарны судьбе за то, что у нас есть...
   - Благодарны за то, что у нас есть! Именно так я и собираюсь жить...
   Морвенна сообщила мне, что Джастин согласился отправиться в  Корнуолл
и работать вместе с отцом.
   - Теперь я так счастлива! Мне очень не  хотелось  бы  расставаться  с
родителями, а они обожают Патрика. У меня все так хорошо уладилось! Если
бы и у тебя все так сложилось, Анжелет.
   - И у меня будет все в порядке, - сказала  я.  -  Меня  окружает  моя
семья... Да разве не чудесно  просто  быть  дома?  И  еще  у  меня  есть
Ребекка...
   Таким образом я вернулась в Кадор.

***

   Там постарались, чтобы мне все понравилось.  Мою  комнату  привели  в
такой в