орения чуда, - ответил Люк.
     - Боюсь, Олам может попытаться помешать лечению, - заметила Карла.
     - Зачем? - не понял Джон.
     - Затем, что он не хочет, чтобы другим удалось сделать то, чего не может сделать он.
     - Если все пойдет хорошо, мы покажем им, что способны сделать для Жако, а это даст миссии большие преимущества! - сверкая глазами, заявил Люк.
     - Да, - согласилась Карла. - Тогда все будет совершенно иначе. Вы докажете людям, что можете делать для них добро и завоюете их уважение.
     - Но, - прошептала Тамарикс, - предположим, этот номер не пройдет? - она испуганно посмотрела на Люка.
     - Тогда, - сказал Люк, - я пойду к старому Оламу и спрошу, какое копье я могу взять с собой в джунгли!
     - Не шутите так! - почти гневно крикнула Тамарикс,
     - Все будет в порядке! - в голосе Мюриэл звучала уверенность. - Это простой перелом, и я не разрешу никому и близко подходить к Жако, пока не буду уверена, что кость срослась и он чувствует себя хорошо.

***

     В течение недели мы каждый день имели сведения из миссии. Карла сама готовила для него особую еду, и мальчик просто наслаждался жизнью. Его никогда еще так не баловали. Думаю, что он не жалел о том, что ему повезло сломать ногу! Регулярное питание и лакомства, которые посылала ему Карла, сделали свое дело. Он пополнел, глаза его блестели, он был здоров, и ему нравилось внимание, которым его окружили.
     Мы с Тамарикс были в миссии, когда с ноги Жако сняли шину. Мальчик полностью поправился, и от перелома не осталось и следа. Конечно, нога потеряла свою подвижность, которую можно было восстановить регулярными упражнениями, что и заставляла его делать Мюриэл.
     Поведение мальчика говорило о том, что падение пошло ему только на пользу!
     По совету Карлы мы воспользовались случаем, чтобы заставить всех запомнить происшедшее. Оламу было отправлено учтивое послание, в котором сообщалось, что, если он соблаговолит вечером, после заката, прийти в миссию, Жако будет передан ему.
     Что это была за сцена! Олам, разрисованный и украшенный перьями, явился в миссию вместе со своими людьми. Как и раньше, в руках они держали копья и факелы.
     Сначала, опять же по совету Карлы, Оламу был сделан подарок. Это была фигурка тигра, сделанная самой Карлой в китайском стиле. Олам благосклонно принял ее, а в ответ повесил на шею Люку костяное ожерелье с медальоном.
     Карла, я, Тамарикс и Хеверсы, стоя на балконе, наблюдали церемонию обмена подарками. Затем Люк с ожерельем на шее вошел в дом и вывел за руку Жако. Последний, пополневший, пышущий здоровьем и гордый оттого, что находится в центре внимания, стоял перед ними рядом с Люком. Вдруг он, высоко подпрыгнув, перекувырнулся в воздухе и скрылся в толпе.
     Все открыли рты от изумления. Воцарилась тишина. В знак признательности мужчины склонили головы перед Люком, которого считали творцом чуда. На бедную же Мюриэл, которая практически взяла на свои плечи все тяготы ухода и наблюдения за мальчиком, никто не обращал внимания! Хотя она делала вид, что ее это не волнует, я поняла, что она задета тем, что Люк так легко нашел общий язык с теми, кого она считала дикарями. Однако все закончилось благополучно к всеобщему удовлетворению.
     Мы все вернулись в холл, преображенный вазами с цветами, которые там повсюду расставила Тамарикс.
     Когда мы расселись за столом, Люком овладел безудержный смех.
     - Все получилось замечательно! Каждый так хорошо сыграл свою роль! И лучше всех - юный Жако! - сквозь смех проговорил он.
     - Это самое лучшее, что можно было сделать для миссии! - сказала я.
     - Нет, есть и еще кое-что получше! - весело ответил Люк, улыбаясь Тамарикс.
     Нас всех обуял приступ веселья, как разрядка после всего пережитого с тех пор, как Жако сломал ногу. Это и в самом деле был смех избавления от страха.
     Я невольно спрашивала себя, что случилось бы, если бы нам помешали вылечить Жако? Видимо, такие же мысли одолевали и Тамарикс, потому что она очень сурово сказала Люку:
     - В будущем вы не должны больше давать такие опрометчивые клятвы знахаря, шамана, или как там они себя называют!

***

     После драматического происшествия с Жако, когда дни были заполнены заботой и тревогой, теперь нам всем явно чего-то не хватало. Дни казались пустыми... Меня вновь начала одолевать тоска по дому. Когда заходил паром, я всякий раз надеялась получить письма с новостями из дома, но путь от Англии был так далек, что любая новость, содержавшаяся в письме, оказывалась уже устаревшей.
     Мы много времени проводили вместе с отцом. Он любил сидеть в саду около дома, откуда я видела море и продавцов, сидящих на берегу перед своими ковриками с разложенными на них товарами и часами смотрящих на горизонт в ожидании парома или корабля.
     Отец рассказывал мне, что когда он впервые приехал сюда, он еще не был полностью слеп и мог смутно различать очертания берега и уловить блеск моря, так что он мог представить себе, что вижу я.
     Однажды он заметил:
     - Ты несчастлива здесь, доченька! - он обычно называл меня так, упиваясь звучанием этого слова.
     - Вы и Карла были так добры ко мне. Вы сделали все...
     - Но мы не в состоянии сделать самое главное! И это нам никогда не удастся. Сердцем ты в Харперз-Грине, и ты знаешь об этом не хуже меня!
     Я молчала.
     - Ты должна вернуться, - продолжал отец. - Бегством никогда ничего не решится.
     - Вы знали же обо всем еще до моего приезда. Тетушка Софи много вам писала.
     - Да, знал, но она никогда не писала мне о Холмистом лесе. Она, несомненно, думала, что это разволнует меня. Софи всегда пыталась защитить меня от ненужных волнений!
     - Вы должны вернуться к ней!
     - Нет... нет, потому что я нуждался в уходе! Как же я мог взвалить на нее еще и заботы о себе?
     - Это не причина! Мы бы ухаживали за вами!
     - Я знаю, но я не был способен на такое!
     - Она даже не знает, что вы слепы!
     - Нет.
     - Вы не возражаете, если я расскажу ей, когда вернусь?
     - Ты должна ей все рассказать! И скажи, что я счастлив. Скажи, что хотя я и слеп, я нашел многое, для чего мне стоит жить. В моем несчастье есть и положительные стороны: я лучше слышу, различаю шаги, интонации голосов... Это меня забавляет. Только не позволяй ей жалеть меня!
     - Не позволю. Я скажу ей, что хотя вы и слепы, но далеко не несчастны!
     - И это правда. Лучшего ухода я не мог бы пожелать. Расскажи ей о Карле. Она поймет, так как хорошо знает меня. В глубине души она понимает, что у нас бы с ней ничего не получилось. Мы бы никогда не нашли общего языка. Думаю, ты теперь это понимаешь!
     - Полагаю, да.
     - Я всегда был по натуре странствующим бродягой. И никогда бы не осел на одном месте, если бы не обстоятельства, вынудившие меня сделать это. Ты увидела, как я здесь живу. Неплохо, правда? Главный старик острова! Нет, это Олам. Но я господствую над всем, что наблюдаю, потому что не наблюдаю ничего! Такова жизнь! Карла - та женщина, которая мне нужна! Она понимает и любит меня. У нас общие привычки. С точки зрения моралиста я живу не праведно, но я счастлив! Несправедливо, верно? Бедная твоя матушка! Такая хорошая женщина и такая несчастная!
     - Она уделяла слишком много внимания вещам, которые этого не заслуживали. Тосковала о былом величии и поэтому была несчастлива. Это и убило ее в конце концов.
     Я мысленно вернулась к тому дню, когда она пришла в гнев оттого, что ее не пригласили расставлять цветы в церкви. Она даже не очень хотела этого, просто ей было нужно, чтобы ее признали первой леди поместья, хотя она ею уже не была.
     - Видишь ли, каждый проживает жизнь по-своему. Что хорошо для одного, плохо для другого. Вероятно, существует еще и везение. Я считаю, что мне повезло! Я слеп, беззаботная юность позади, но у меня есть человек, которому я не безразличен. Это и есть для меня счастье!
     - Вероятно, вы заслужили его!
     Отец кивнул.
     - Тебе нужно ехать. Ты любишь этого человека и способна на настоящую любовь, преданную и вечную. Другая любовь - легкая, забавная, приятная, волнующая, но счастливы лишь те, кто находит настоящую любовь. Думаю, у вас с Криспином именно такое чувство. Разве можно упустить его из рук? Я бы этого не допустил. Но, вероятно, я не лучший пример для подражания! Ты любишь Криспина и должна быть с ним. Нельзя допустить, чтобы что-то помешало истинной любви!
     - Криспин полон решимости найти выход!
     - И он его найдет. Ты же боишься одной черты его характера, которая не дает тебе покоя - некоторой скрытности. Но ведь это придает ему очарование! В конце концов, проникать все глубже и глубже в души ближних - безумно интересно! Поэтому нас так увлекают новые знакомства. Некоторые люди надоедают друг другу, потому что мало удивляются. Тебя все еще волнует таинственное дело человека в кустарнике. Ты считаешь, что Криспин что-то скрывает от тебя. Не исключено, что ты втайне даже подозреваешь его в чем-то, но что бы ты о нем ни думала, ты все же любишь его, не так ли? Приехав сюда, ты поняла, что бы он ни сделал, а без него ты не можешь быть счастлива. Доченька, дорогая, этого достаточно. Ты любишь его!
     - Так вы думаете, этого достаточно?
     - Мы говорим о любви... истинной любви. Она должна быть выше всего. Это самое важное, что есть на земле!
     - Так я должна ехать домой?
     - Иди к себе в комнату и напиши письма. Напиши Криспину и Софи, что возвращаешься. - Его лицо погрустнело. - Мне будет не хватать тебя. Без тебя будет скучно. И Карле будет тебя недоставать. Она в восторге, что ты здесь - отчасти потому, что мне это доставляет удовольствие, но она искренно полюбила тебя, а также твою веселую Тамарикс. Но ты иди и напиши им, что ты возвращаешься и очень скоро будешь с ними!
     Я обняла отца и он крепко прижал меня к себе.
     - Напиши Софи, что я слепой старик! Время моих приключений прошло! Расскажи ей об острове Каскера. Напиши, что мне хорошо здесь, вдали от всех соблазнов! Напиши ей, что я думаю о ней каждый день и что лучшего друга у меня никогда не было.
     Оставив отца, я пошла к себе в комнату и засела за письма. Они должны быть готовы к приходу парома.

***

     Написав письма, я заглянула к Тамарикс. Она только что вернулась из миссии.
     - Тамарикс, - сказала я, - я еду домой!
     Тамарикс пристально посмотрела на меня:
     - Когда?
     - Как только устроим все с билетами. Я только что написала им и сообщила об этом.
     - Тебе это только что пришло в голову, да?
     - Нет, я давно думала об этом.
     - Почему? Что случилось?
     - Просто я не хочу здесь больше оставаться. Я хочу быть дома. Отцу я сказала, и он меня понял.
     Тамарикс спокойно посмотрела на меня:
     - Я не еду!
     - Ты хочешь сказать...
     - Я хочу сказать, что остаюсь здесь. Я не вернусь в Харперз-Грин, где каждый смотрит на меня и думает, что это я убила Гастона!
     - Никто так не думает!
     - Мне кажется, что думают именно так. Во всяком случае, я не еду. Мне нравится здесь!
     - Но, Тамарикс, здесь же все для тебя неизвестно!
     - Я уже начинаю узнавать эту жизнь. Мне все здесь интересно - миссия, туземцы, шаман в перьях!
     - Это все, кажется, так далеко от реальности!
     - Реальность для меня здесь, и я в любом случае не еду, Если ты решила, то тебе придется ехать одной,
     - Понятно.
     - Ты, конечно, думала, что примешь решение и скажешь мне: "Поехали, мы уезжаем!"
     - Я этого и не думала.
     - А мне кажется, думала. Ладно. Уезжай. Я останусь.
     - Ты твердо решила, Тамарикс?
     - Абсолютно, - она помолчала и продолжила:
     - Это, правда, представляет для меня некоторые трудности. Я же не могу остаться здесь? Я живу здесь с тобой как гостья. Если тебя здесь не будет, почему я должна оставаться в этом доме? А в миссии не так уж много комнат!
     - Полагаю, ты могла бы остаться здесь.
     - Пока не найду какое-нибудь жилье.
     - Найдешь какое-нибудь жилье? Где? Ты говоришь так, как будто находишься в Англии, где хозяйки сдают комнаты!
     - Вероятно, Карла согласится сдать мне комнату здесь. Тебе придется путешествовать одной.
     - Это мне не по силам!
     - Скорее, это несколько неприлично!
     - Я думаю, что иногда просто необходимо быть несколько неприличной!
     Я поняла, что Тамарикс непреклонна. Она не покинет остров Каскера.

***

     Когда я рассказала об этом отцу, он улыбнулся.
     - Это, - заметил он, - меня ничуть не удивляет. Карла тоже приняла новость спокойно. Интересно, обсудили ли они эту ситуацию с отцом? Я рассказала ей, что Тамарикс волнует, где ей жить, когда я уеду, на что Карла немедленно ответила:
     - Она может остаться здесь! Почему бы нет?
     - Она считает, что живет в доме как гостья, сопровождавшая меня, и это естественно. Но, если меня здесь не будет, она не может оставаться у вас, а другое жилье подыскать трудно. А мне интересно знать, где же она еще сможет остановиться?
     - Я люблю гостей, - ответила Карла, - и мы будем ей только рады!
     - Подумать только, - сказал отец, - мы будем узнавать о делах миссии из первых рук, как уже привыкли. Она должна остаться здесь. Я должен кое-что сказать тебе. Я написал подруге в Сидней - старой подруге, которую когда-то хорошо знал. У нее сын в Лондоне, которого она время от времени навещает. Сейчас она ищет любой предлог, чтобы посетить его. Я предложил ей проделать это путешествие вместе с тобой. Она закажет билеты, и вы отправитесь вместе. Сибил - занимательная женщина. Она тебе понравится!
     - Это же замечательно!
     - Надеюсь получить от нее ответ со следующим паромом. Тогда и начнем действовать.

***

     Наконец паром появился на горизонте. Сидя рядом с отцом в саду, я следила, как он приближался к острову.
     - Я сижу и представляю себе, какое возбуждение вызовет прибытие парома. Мне, конечно же, есть письмо от Сибил. Для меня будет большим утешением узнать, что вы в пути окажетесь вместе. Она опытная путешественница, и мне будет приятно думать, что она с тобой. Если же она не сможет, что же, моя дорогая, думаю, ты не первая женщина, которая одна проделывает путешествие в Англию. Мы все узнаем сегодня к вечеру или завтра утром: рассортировывать почту - довольно долгое занятие!
     На берег сошли всего один или два пассажира. Интересно, приехали они надолго или лишь на один день? Я представила себе, как продавцы потирают руки и задабривают духов, чтобы провести удачную торговлю.
     Я услышала приближающийся звук колес и вышла посмотреть, что случилось. К дому подъезжала телега, на которой сидела женщина в живописном обрамлении из многочисленного багажа. Она была в синем шелковом платье, совершенно не соответствующем для путешествий, и в содоменной шляпке, украшенной какой-то мифической птицей, по крайней мере, я не поняла, какой именно. Увидев меня, женщина широко улыбнулась:
     - Догадываюсь, что вы Фредерика! А я Сибил Фрейзер. Рада с вами познакомиться! Нам предстоит вместе путешествовать, так что нам надо получше узнать друг друга!
     Слезая с телеги, она продолжала:
     - Приехать было проще, чем писать. Мы можем уехать следующим паромом. Он будет через три или четыре дня. Вы успеете спокойно собраться. Я люблю всегда иметь запас времени - терпеть не могу торопиться!
     - Проходите, - пригласила я. - Отцу будет приятно приветствовать вас!
     Из дома вышла Карла и я представила:
     - Это миссис Сибил Фрейзер. Она приехала, чтобы сопроводить меня в Англию.
     - Боюсь, я явилась довольно неожиданно, - сказала миссис Фрейзер. - Я подумала, что легче приехать, чем писать. Я уже заказала билеты на "Звезду морей". Она отплывает в начале следующего месяца, так что не следует терять времени!

***

     Я благодарила судьбу за то, что рядом со мной оказалась Сибил Фрейзер. Она была веселой собеседницей - ничего лучшего я тогда не могла и желать. Сибил сказала, что согласилась присмотреть за мной по просьбе своего дорогого друга Рональда Хэммонда.
     - Я бы все что угодно сделала для Ронни, - заявила она. - Да, все что угодно. Но это совсем не обременительно для меня, моя дорогая. Совсем нет. Мне очень нравится быть с вами и очень мило, что у меня появился предлог, чтобы ехать к моему Берти.
     Очень скоро я уже все знала о ней, так как она беспрестанно говорила, преимущественно о себе, что меня очень устраивало.
     Она имела огромный успех во время своего первого лондонского сезона. Ее называли дебютанткой года.
     - Конечно, дорогая, я тогда была много, много моложе!
     Все ожидали, что я выйду замуж за герцога, может быть, за графа, по меньшей мере за баронета. Но я влюбилась в моего Бертрана Фрейзера - это был необработанный алмаз, но весом в 24 карата! Дорогая, он был действительно очень богат, благодаря своим золотым рудникам в Австралии. Он владел несколькими рудниками, и я уехала туда вместе с ним. Моих домашних, которые надеялись, что я получу корону, это разочаровало, но деньги сделали свое дело!
     - Это прекрасно, - ответила я.
     - О да, дорогая! Жизнь такова, какой ее делаешь сам, я всегда это говорила. Со мной был мой Бертран, а вскоре и наш маленький Берти появился на свет. Чего еще может желать женщина? Хорошая семья, но мы постоянно экономили, экономили, экономили, чтобы соблюдать внешние приличия... А теперь, стоило мне захотеть чего-нибудь, и я это имела!
     - За это не жалко и потерять корону, - весело заметила я.
     - Это точно! Особенно, если учесть, что одним из моих предполагаемых женихов был неприятный пятидесятилетний старик! Мы с Бертраном были счастливы, а потом он погиб. Это случилось на одном из рудников. Он спустился в шахту, а там произошел обвал и его завалило. Он оставил нам с Берти свое состояние. Я была убита горем, но долго предаваться унынию не в моих правилах. Я потеряла Бертрана, но у меня был мой маленький Берти!
     - И состояние! - напомнила я.
     - Да, это так, дорогая. Мы жили в Мельбурне, чтобы быть поближе к рудникам, но у нас был дом в Сиднее, и мы переехали туда. Он мне больше подходил. Я много путешествовала. По дороге в Египет я познакомилась с твоим отцом. Это было лет через шесть после гибели Бертрана. Мы стали друзьями... Очень большими друзьями и дружим до сих пор. На протяжении всех этих лет мы всегда с удовольствием встречались... то там, то здесь. Хороший друг - всегда хороший друг. Потом я получила это письмо. Узнала, что он ослеп и Карла ухаживает за ним. Он познакомился с ней в Египте. Она хороший человек. Делает для него все, не так ли? Даже пишет за него письма. Ну, за ним всегда найдется кому ухаживать. Я бы и сама не отказалась от этого!
     - Ему очень повезло, что у него такие хорошие друзья!
     - Да, он такой. Мне стало известно, что у него есть дочь. Я обычно много рассказывала ему о Берти. Берти учился в школе в Англии, завел там много друзей, был вхож во многие дома, встретился там со своей женой, да там и остался. Все очень естественно. Он не хотел заниматься добычей золота. Не хотела этого и я, после того, что случилось с его отцом. Таким вот образом и получилось, что он обосновался в Лондоне с женой и детьми. Да, я уже бабушка, только никому об этом не говори, ладно? Я приезжаю к ним, когда могу. А сейчас у меня появился хороший предлог. Когда я доставлю вас домой, я поеду к Берти и останусь с ним и его семьей.
     - Очень мило, что вы делаете это для моего отца!
     - Я бы сделала для него гораздо больше! Он один из лучших людей. Мы все любим его!
     - Да, думаю, это так.
     - Ну, и я делаю это также и для себя!

***

     С отцом мы попрощались очень тепло. В ночь перед приходом парома, который должен был доставить нас на Като-Като, мы с ним сидели допоздна.
     Отец был настроен очень сентиментально. Он говорил, как я осчастливила его своим приездом, как все эти годы он думал обо мне. Вспомнил, как, покидая наш дом, он стоял у моей кроватки и смотрел на меня.
     - Ты была самым красивым ребенком на свете. Для меня было почти невыносимо оставить тебя. Софи, дорог