ться в лучах славы.
   - В общем-то и я не уверена в том, что это блестящая идея. Я сама  не
горю желанием, а Морвенна еще более сдержанно относится к этому.
   - Возможно, мы об этом больше не услышим.
   - Я уверена - услышим. У вас нет впечатления,  что  Джошуа  Пенкаррон
относится к людям, которые не отступают от своих решений?  Мне  кажется,
они уже решили, что Морвенна должна быть представлена ко двору.
   - Поживем - увидим, - сказала Грейс.

***

   Все случилось так, как я и думала. Пенкарроны решили, что их  девочка
должна стать  настоящей  леди  и  воспользоваться  всеми  теми  благами,
которых они в свое время были лишены. И мы  с  Морвенной  отправились  в
Лондон, чтобы начать изнурительный процесс превращения в придворных дам.
Мадам Дюпре давала нам уроки танцев и хороших манер. Мы  расхаживали  по
комнатам, удерживая на голове стопку книг. А потом начинались  танцы,  и
мы с  Морвенной  попеременно  выполняли  роль  партнера-мужчины.  Бедная
Морвенна! Все давалось ей гораздо труднее, чем мне.
   - Я никогда не смогу научиться, - с отчаянием говорила она.
   - Сможешь, - поддерживала ее я.  -  Это  несложно,  напрасно  ты  так
волнуешься.
   Мы вместе поднимались в нашу спальню. Дом Елены был не таким большим,
как дом Амарилис, и нам досталась одна комната на двоих.
   Елена отнеслась к нам с большим  участием.  Полагаю,  она  припомнила
прошлое, когда ей тоже пришлось пройти через все это, а  потрудиться  ей
довелось, должно быть, не меньше, чем Морвенне.
   - Больше всего мне не хотелось бы огорчить папу и маму, -  призналась
Морвенна. - Я уверена, они ожидают, что я выйду замуж, по крайней  мере,
за герцога.
   - Герцоги нынче редко встречаются, - заметила я. - Нам повезет,  если
попадется хотя бы граф.
   Я-то  могла  шутить  на  эту  тему,  поскольку  мне  не  нужно   было
беспокоиться. Если бы ничего не получилось из моего выхода в свет, то  я
просто вернулась бы в  Кадор  и  все  продолжалось  бы  по-прежнему.  Но
родители Морвенны страстно желали устроить ей блестящий брак.  Я  думаю,
если бы ее отец знал, как она волнуется,  он  не  стал  бы  всего  этого
затевать.
   - Но они у меня такие милые и так добры  ко  мне.  Именно  поэтому  я
хочу, чтобы они могли гордиться мной, - говорила Морвенна.
   Вот так все и продолжалось. Было просто поразительно, сколько  усилий
нужно вложить, чтобы научиться правильно делать реверанс. Мы были  сущим
наказанием для бедной мадам Дюпре, которая, как я подозревала, на  самом
деле  была  мисс  Дейпри,  а  ее  "Франция"  была  где-нибудь  в  районе
Фолкстоуна. Но "французское" было синонимом "элегантного", так что  ради
успеха в профессиональной карьере ей приходилось быть француженкой.
   Кроме того,  у  нас  был  учитель  пения,  сеньор  Кальдори,  -  ведь
благородные девицы должны уметь петь  и  играть  на  фортепьяно.  Никто,
конечно, не ожидал, что мы будем петь, как  Дженни  Линд  или  Генриетта
Зонтаг, но следовало уметь издать какие-то терпимые звуки.
   Потом были еще  уроки  речи.  Они  оказались  особенно  трудными  для
Морвенны, которая никак не могла избавиться от корнуоллского акцента. Мы
должны были уметь свободно, не смущаясь, вести разговор на любую тему, в
то же время не выступая со слишком смелыми  суждениями  и  не  навязывая
своего мнения присутствующим. К тому,  же  никогда  не  следовало  брать
пример  с  мужчин,  и  надо  было  сохранять   женственность   во   всех
обстоятельствах.
   Ну  и,  разумеется,  бесконечные  консультации  с   портными.   Грейс
поступила очень мило, оказав всевозможную помощь. Она сопровождала нас к
портным  и  даже  осмеливалась  давать  там  собственные  советы.   Наши
придворные платья шил самый модный портной.
   - Я не хочу экономить на этом,  -  заявил  Джошуа  Пенкаррон.  -  Все
должно быть самого лучшего качества. Моя девочка отправится к  королеве,
одетая не хуже, чем другие.
   Итак, мы отправились в долгий путь к королевской гостиной,  одетые  в
придворные платья, волоча за собой шлейфы длиной в три ярда, которые так
и норовили принять неудобное,  а  то  и  опасное  положение.  Придворный
парикмахер сделал нам специальные прически, в которые было  воткнуто  по
три белых пера. Мы горячо молились о том, чтобы они оставались на  месте
до  окончания  церемонии.  Мы  были  затянуты  в  корсеты  и  так   туго
зашнурованы, что едва дышали. Мне было немного легче, поскольку  я  была
довольна худой, но Морвенна должна была чувствовать себя просто  ужасно.
Держалась она, правда,  стоически,  как,  впрочем,  и  при  всех  других
обстоятельствах.
   Мы ехали в карете Елены,  в  веренице  других  карет,  стремящихся  к
королевскому дворцу. На нас глазел народ - некоторые с насмешкой, другие
- с завистью. Среди зевак были детишки без башмаков. Я не могла оторвать
глаз от покрасневших замерзших ног, и мне было стыдно.  Елена  задернула
шторки на окнах  кареты,  но  от  грустных  мыслей  было  не  так  легко
избавиться. Я припомнила,  как  много  делают  для  бедняков  Френсис  и
Питеркин, и решила,  что  мне  тоже  следует  принять  в  этом  участие.
Наконец, мы прибыли и прошли во дворец. Навстречу  нам  вышла  королева:
хрупкая, изысканно  одетая,  украшенная  бриллиантами  и  со  сверкающей
тиарой на голове. Ее было невозможно  ни  с  кем  перепутать.  Она  была
маленького роста, но мне не доводилось еще видеть людей,  державшихся  с
таким достоинством. Рядом с ней стоял принц, внушительный,  с  серьезным
лицом,  которое  некогда,  видимо,  было  привлекательным.   Сейчас   он
производил впечатление усталого человека. Я вспомнила, как его "клевала"
пресса во время недавней войны. Принца не  любили,  потому  что  он  был
немцем, а народ нигде не любит иностранцев. Я припомнила,  как  французы
ненавидели Марию-Антуанетту за то, что она была австриячка.
   Я оказалась перед Ее Величеством. К счастью, мой реверанс удался так,
что удовлетворил бы даже мадам  Дюпре.  Я  поцеловала  небольшую  пухлую
ручку, украшенную кольцами  с  бриллиантами,  удостоилась  благосклонной
улыбки, изящно отступила назад и.., на этом все кончилось.
   Я почувствовала, что меня как будто взвесили на весах  и  не  выявили
особых изъянов. Я была признана годной к вступлению в высший свет.

***

   Наш первый бал! Его давала  леди  Веллингтон,  часто  устраивающая  в
Лондоне  балы  ради  своей  дочери  Дженнифер.  Резиденция  Беллингтонов
представляла собой особняк с небольшим садом, примыкавшим к парку.
   Нас сопровождали Елена, моя мать, тетя Амарилис и  дядя  Питер.  Мать
велела мне не беспокоиться, если меня не будут приглашать на танцы. Сидя
в ожидании, мы должны вести оживленный разговор,  создавая  впечатление,
будто нас абсолютно не интересует  приглашение  на  танец.  Было  трудно
вообразить Морвенну, ведущую оживленный  разговор,  и  поэтому  она  еще
больше волновалась.
   - Конечно, со мной никто не захочет танцевать, - говорила  она.  -  А
если кто-нибудь и пригласит, то я забыла половину фигур. Я даже не знаю,
что хуже: опозориться во время танца или весь вечер просидеть одной.
   - В конце концов, все когда-нибудь кончается, -  философски  заметила
я. - Что бы ни случилось, завтра все будет в прошлом.
   Сама я с нетерпением  ожидала  танцев.  Во-первых,  я  просто  любила
танцевать, а кроме того, было интересно пообщаться с людьми, понаблюдать
за тем, как честолюбивые матери высматривают наиболее выгодных  женихов,
строят планы, делают прикидки, подталкивают своих дочек, но  так,  чтобы
никто не заметил этого.
   Мы с матерью переглянулись. Она знала мое  отношение  к  этому,  и  я
сказала себе: "Все это неважно. Если я даже просижу одна весь вечер, они
будут так же любить меня". Я даже произнесла маленькую  благодарственную
молитву родителям.
   Стоя на площадке, которой заканчивалась широкая лестница, лорд и леди
Веллингтон радушно приветствовали гостей. Рядом с ними стояла Дженнифер.
Мы прошли в зал.
   Играла музыка. Два джентльмена средних лет подошли к нам и пригласили
на танец. Судя по тому, что нам рассказывала Елена, я предположила,  что
они являются нуждающимися отпрысками благородных семей, которые получали
вечернее развлечение в обмен  на  услуги,  состоявшие  в  ухаживании  за
дамами, не пользовавшимися большой популярностью.
   Они закружили нас в танце. Мне было любопытно  знать,  как  чувствует
себя Морвенна. Я решила, что это будет для нее хорошим боевым крещением,
поскольку эти джентльмены выполняли свой долг, включавший среди  прочего
любезность и оказание помощи застенчивым юным дамам.  Лед  тронулся:  мы
танцевали.
   К нам подошел  молодой  человек.  Он  вежливо  раскланялся,  а  затем
взглянул на меня:
   - Не доставите ли вы мне удовольствие?
   Я встала и подала ему руку. Вскоре мы уже танцевали.
   - Какая здесь толкучка, - томным голосом сказал он.
   - Да.
   - У Беллингтонов всегда так.
   - Вы часто бываете здесь?
   - О, время от времени.
   Мы говорили о погоде, об оркестре - болтали о всяких мелочах, которые
не вызывали моего интереса. Тем не  менее,  мы  танцевали,  и  благодаря
мадам Дюпре я проявляла себя не с худшей стороны.
   А потом я заметила лицо, показавшееся мне смутно знакомым.  Некоторое
время я не могла понять, где я видела  этого  человека.  Он  смотрел  на
меня, похоже, с трепетом, пораженный неожиданностью встречи. И  вдруг  я
узнала, кто это: тот самый молодой человек,  который  приезжал  в  Кадор
вместе с Джонни, чтобы вести раскопки. Я припомнила и его  имя:  Джервис
Мэндвилл.
   Танец развел нас в разные стороны зала, но теперь  я  уже  совсем  не
думала про оркестр и про погоду. Мысленно я  была  в  Корнуолле,  стояла
возле  пруда,  и  меня  охватывали  воспоминания  -   даже   при   таких
обстоятельствах, как сейчас.
   Я была рада вернуться к родственникам. Морвенна сидела с ними.
   - Тебе понравилось? - спросила Елена.
   - Он хорошо танцует, - ответила я.
   - Я это заметила, - сказала  мать,  -  да  и  мадам  Дюпре  оказалась
хорошей учительницей.
   Почти сразу же появился Джервис:
   -  Миссис  Лэнсдон..,  миссис  Хансон,  вы  помните   меня?   Джервис
Мэндвилл...
   - Ах! - воскликнула мать. - Ну да, ведь вы приезжали вместе с...
   Он все понял и не захотел задевать больную тему.
   - Да, на раскопки. Боюсь, они оказались не  слишком  удачными.  Я  бы
хотел пригласить на танец мисс Хансон.
   - Это мисс Пенкаррон, - представила я. - Она пришла  сюда  вместе  со
мной.
   Он поклонился и мило улыбнулся Морвенне.
   - Она тоже из Корнуолла, мы - соседи, - пояснила мать.
   Елена погрустнела. Она, конечно, вспомнила о том, что Джервис  дружил
с Джонни. Джервис  понял  это.  Я  заметила,  что  он  вообще  мгновенно
улавливает настроение других. Он протянул мне руку:
   - Позвольте пригласить вас?
   Мы направились к центру зала.
   - Я просто глазам своим не поверил. Это ведь было так  давно.  С  тех
пор вы повзрослели.
   - Да и вы стали старше.
   - Боюсь, это необратимо.
   - Но вы не слишком изменились.
   Так же, как и вы. Теперь, присмотревшись поближе, я это чувствую.
   Он дружелюбно  улыбнулся  мне,  и  на  его  лице,  похоже,  мелькнуло
восхищение. Я почувствовала, как мое настроение поднимается, а некоторая
подавленность, возникшая при воспоминаниях о прошлом, исчезает.
   - Да, быстро время летит. Тогда мне понравилась маленькая девочка,  а
теперь, я уверен, мне понравится и  повзрослевшая  девушка,  возможно  -
даже больше.
   - Не делайте поспешных суждений, расскажите лучше о себе. Вы все  еще
занимаетесь раскопками?
   - Нет, мне кажется, у меня нет склонности к этой работе.
   - Тогда вы относились к ней с энтузиазмом.
   - Ну, там было совсем другое дело... Этот загадочный пруд,  разговоры
о каких-то колоколах. Кстати, как там с этими колоколами?
   - В последнее время они не звонят. Раньше я думала, что людям все это
просто мерещится, но когда подумаю, что мне самой...
   - Да, интересно тогда было.
   Мне ужасно жаль Джонни... Боюсь, что если бы я попал туда вновь,  все
это нахлынуло бы на меня...
   - Ну что ж, время от времени, конечно, воспоминания  возвращаются,  а
потом.., потом это уже не так ужасно, как поначалу.
   - Бедняга Джонни. Он был создан для мученичества.
   - А вы не были на войне?
   - Это не по моей части. У меня не героический тип.
   - Я иногда думаю - к чему вообще все это было.
   - Да, в этом все и дело.
   Впрочем,  в  свое  время  многим  казалось,   что   мы   боремся   за
справедливость.
   - Вы помните мисс Гилмор... Грейс Гилмор? Она вышла замуж за Джонни.
   - В самом деле?
   - Да, она была одной из сестер милосердия мисс  Найтингейл.  Там  они
встретились и поженились. Теперь она живет в Лондоне.  Мы  часто  с  ней
видимся, поскольку она стала членом нашей семьи.
   - Мне кажется, что она - весьма незаурядная личность.
   - Да, наверное, так и есть.
   - Расскажите мне о себе.
   - Мне почти нечего рассказывать. Вы же знаете, как мы живем в Кадоре.
Ну вот, все так  и  продолжается,  если  не  считать  кратких  посещений
Лондона.
   - А где вы остановились?
   - У тети Елены, у матери Джонни. Она вывозит меня в свет. А вы  часто
бываете на подобных балах?
   - Да, ведь надо поддерживать на нужном уровне определенное количество
молодых людей, чтобы были партнеры для танцев и ухажеры для  дебютанток.
Так что, если мужчина не слишком стар, не увлечен и  не  обладает  иными
пороками  и  если  его  семья  желает  поддерживать  какие-то   светские
отношения.., ну, его и приглашают. Должно соблюдаться равенство полов  -
поэтому я здесь.
   И вам доставляет удовольствие играть эту роль?
   - Во всяком случае, сейчас я, несомненно, получаю удовольствие.
   - Приятно встречать старых знакомых?
   - Ну, не всегда. Иногда эти встречи могут быть неприятны. Вообразите,
каково встретить, как говорится, "один из скелетов, выпадающих из вашего
шкафа".
   - А у вас в шкафу много скелетов?
   - Человек с таким беспечным характером, как у меня, неизбежно имеет с
полдюжины.
   Вы - другое дело, за вами числятся лишь достойные дела. Вы - невинная
дева, делающая лишь первые шаги на  окольных  путях  жизни.  Это  совсем
другое дело.
   Я  вздрогнула:  встреча  с  Джервисом  неизбежно  возвращала  меня  к
воспоминаниям, а его поговорка о скелетах в шкафу заставляла поежиться.
   В танце мы как раз проходили мимо нашей  семьи.  Морвенна  продолжала
сидеть, а поскольку она не умела вести оживленный разговор, то выглядела
утомленной и скованной. Я спросила:
   - Вы не могли бы оказать мне услугу?
   - В пределах полуцарства.
   - Я не настолько требовательна.  Я  хочу,  чтобы,  проводив  меня  на
место, вы пригласили мисс Пенкаррон.
   - Это та юная леди, с которой вы сидели рядом?
   - Да, она, похоже, нервничает. Боится того, что  ее  первый  выход  в
свет завершится провалом.
   - А такие опасения - самый верный путь к провалу.
   - Я знаю, поэтому ничего не опасаюсь.
   - Вы требуете от меня слишком многого.
   - Отчего же? Она очаровательная девушка, и ее учили  танцам.  Она  не
оттопчет вам ноги, во всяком случае, не очень.
   - Ради вас я был бы готов лечь под ноги бегущей толпы. Тем не  менее,
вы требуете слишком многого, поскольку ради нее я буду вынужден оставить
ваше общество. Но я кое-что придумал.
   И, продолжая танцевать, Джервис начал высматривать кого-то  в  толпе.
Неожиданно он остановился.
   - Филипп, - позвал он. - Филипп, это мисс Хан-сон. А что  ты  делаешь
здесь без партнерши? Это так ты выполняешь свой долг? Мисс  Хансон,  это
Филипп Мартин.
   Мужчина поклонился:
   - Рад познакомиться с вами.
   - Нам нужно найти себе пару для ужина, - сказал Джервис  Мэндвилл.  -
Ты сейчас  отправишься  и  пригласишь  подругу  мисс  Хансон.  Она  идет
нарасхват, так что поспеши. Будем надеяться, что сейчас она свободна.
   Давай, мы тебя проводим и представим.
   Повезло! - воскликнул Джервис. - Она как раз свободна.
   Филипп  Мартин  был  представлен  присутствующим.  Он  был   довольно
бесцветным молодым человеком, но с приятными манерами. Филипп  пригласил
Морвенну  на  танец,  при  этом  на  лице  Елены   появилось   выражение
облегчения. Мы с Джервисом последовали их примеру.
   Мне понравилось,  как  он  все  устроил.  С  каждой  минутой  Джервис
нравился мне все больше и больше. Он много смеялся, был полон энергии  и
умел превращать заурядную задачу в забавную шутку. Его  глаза  светились
живым любопытством. Почти весь вечер я провела с ним.
   Мы встретились с Морвенной и Филиппом Мартином в  столовой.  Усевшись
вчетвером за столик, мы ели  холодного  лосося,  запивая  шампанским.  Я
заметила, что Морвенне начал нравиться бал, и  была  благодарна  за  это
Джервису. За столом мы много смеялись.
   Мы договорились встретиться на верховой прогулке по Роу. Я была рада,
что уже завтра вновь увижу Джервиса. На обратном пути в  экипаже  царило
хорошее настроение: все присутствующие были  довольны  тем,  как  прошел
вечер.
   Я подумала, что за все это следовало  благодарить  Джервиса,  который
сумел доставить удовольствие мне и Морвенне. Если бы  не  подвернувшийся
вовремя Филипп Мартин, Морвенна могла бы  просидеть  в  углу  весь  бал,
получая  приглашения  лишь  от  тех  джентльменов  средних   лет,   чьей
обязанностью была забота именно о таких несчастных.
   - Очаровательный молодой человек, - сказала Елена о Джервисе.
   - Очень удачно, что когда-то мы познакомились с ним, -  заметила  моя
мать. - В таких  местах  всегда  приятно  встретить  кого-то  знакомого.
По-моему, он археолог.
   Теперь уже нет, - ответила я. - Он бросил это занятие.
   - К концу сезона вечера и балы становятся все  более  интересными,  -
сказала Елена, - когда люди уже познакомятся друг с другом.
   - Джервис Мэндвилл и Филипп Мартин приглашают нас  завтра  покататься
верхом на Роттен-Роу, - сказала я.
   Мне показалось, что старшие обменялись многозначительными  взглядами.
Я была уверена, что сегодня  вечером  они  будут  во  всех  подробностях
обсуждать Джервиса Мэндвилла и Филиппа Мартина.
   Мы с Морвенной были слишком возбуждены для того, чтобы заснуть.  Лежа
в своих постелях, мы продолжали обсуждать события вечера.
   - Мне кажется, Джервис очень интересуется тобой, - сказала Морвенна.
   - Просто он когда-то гостил в Кадоре.
   - Я думаю, дело не только в этом.
   - Он приезжал туда вместе с Джонни, и они вели раскопки.
   - Да, я знаю, возле пруда Бранока.
   И опять при  упоминании  этого  места  я  почувствовала,  будто  меня
окатили ведром холодной воды.
   - Ну, это еще не основание для того, чтобы  проводить  с  тобой  весь
вечер. Ты ему очень понравилась, это было заметно.
   - А ты понравилась Филиппу.
   - Нет, он делал это потому, что чувствовал себя обязанным. Он сказал,
что Джервис дал  ему  хороший  совет  на  лошадиных  скачках,  благодаря
которому Филипп выиграл двести фунтов. Он сказал, что  очень  благодарен
Джервису. Я думаю, что  он  и  танцевал  со  мной  потому,  что  Джервис
попросил его об этом. Это не ваша затея?
   - Что за чепуха! - солгала я. - Слушай, Морвенна, тебе  нужно  выбить
из головы эти мысли.
   Ты с самого начала убеждаешь себя в том, что никому не нужна.  Причем
это так заметно со стороны, что, если ты не изменишь  своего  поведения,
люди решат, что им нужно подтвердить твою правоту.
   - Ну конечно, у тебя-то таких мыслей никогда не было.
   - Да, дорогая моя Морвенна,  у  меня  их  никогда  не  было.  Если  я
нравлюсь людям -  прекрасно,  а  если  не  нравлюсь...  Ну  что  делать,
наверное, они мне тоже не понравятся. Мы  всегда  любим  людей,  которые
любят нас. Я думаю, завтра мы прекрасно покатаемся.  Любопытный  человек
Джервис, правда?
   - Да, - согласилась Морвенна. - Спокойной ночи. А я  никак  не  могла
уснуть. Это был потрясающий вечер. Мне очень понравилась обстановка: зал
для танцев, роскошные платья, цветы и встреча с Джервисом, но  над  всем
этим нависала