оворил, что здесь небезопасно. Пол может в любой момент провалиться".
     Я вынула из ящика кое-что из вещей, а когда клала их назад, мои пальцы чего-то коснулись. Это был кусок пергамента, скатанный в трубку. Я развернула его. Им оказалась карта. Я бросила на нее торопливый взгляд. Похоже было на несколько островов, разбросанных по просторам моря.
     Я снова свернула карту и, кладя ее назад, задела рукой что-то еще.
     Теперь мое сердце колотилось еще сильнее. Это была большая тетрадь в кожаном переплете, а на обложке было вытиснено слово "Дневник".
     Я положила его на крышку комода и раскрыла. И тихо вскрикнула, ибо на титульном листе стояла надпись: "Энн Элис Мэллори в ее шестнадцатый день рождения в мае 1790 года."
     Я схватилась за стенку комода, ощутив неожиданное головокружение, потрясенная своим открытием.
     Этот дневник принадлежал девушке из забытой могилы!
     Не знаю, сколько времени я простояла, не сводя глаз с открытой страницы. Я была совершенно ошеломлена. Мне казалось - меня ведет какая-то сверхъестественная сила. Она привела меня к заброшенной могиле, а теперь - к дневнику.
     Дрожащими пальцами я переворачивала страницы. Они были исписаны мелким, но разборчивым почерком.
     Я верила, что у меня в руках ключ к этой тайне. Девушка, похороненная и забытая, владелица изящных шляпок в ящике, косынки и перчаток, Энн Элис Мэллори - моя тезка.
     В этом был какой-то скрытый смысл. Меня привели к этому открытию. У меня было ощущение, что она следила за мной из своей могилы и что она хотела, чтобы я узнала историю ее жизни.
     Я взяла дневник и уже повернулась, чтобы выйти из комнаты. И тут вспомнила о карте, которую положила назад в ящик. Я вынула ее и, взяв свечу, отправилась к себе.
     Добравшись до своей спальни, я мельком увидела в зеркале свое отражение. Глаза у меня были дикими, а лицо - очень бледным. Я по-прежнему слегка дрожала, однако была охвачена необычайным волнением.
     Я положила дневник на туалетный столик и развернула карту. На ней было море и группа островов к северу, а чуть в стороне от них еще один остров... совсем одинокий. Рядом с ним были написаны какие-то буквы. Я вгляделась. Надпись была мелкой и не очень отчетливой. Мне удалось разобрать слова "Райский остров".
     Меня заинтересовало, где это находится. Я покажу карту Филипу и Бенджамину Даркину. Они наверняка знают.
     Однако по-настоящему я горела желанием прочесть дневник.
     Где-то пробило час ночи. Я была уверена, что не смогу заснуть сегодня. Не будет мне покоя, пока не узнаю, что там в этом дневнике.
     Я зажгла новую свечу и, сняв халат и шлепанцы, забралась в кровать. Подперев спину подушками, я открыла дневник и принялась за чтение.

ДНЕВНИК ЭНН ЭЛИС
30 МАЯ 1790 года.

     В день, когда мне исполнилось шестнадцать лет, среди прочих врученных мне подарков находился этот дневник. Я никогда прежде не думала о том, чтобы вести дневник, и когда эта мысль пришла мне впервые, я ее отбросила. Я ни за что не смогла бы писать в нем постоянно. С неделю я бы воодушевленно заполняла его, а потом позабыла бы полностью. А так дневник не ведут. А впрочем, почему бы и нет? Если я буду записывать в нем только важные вещи, это будет самое лучшее. Кому это надо - запоминать, что вчера был прекрасный день или что я надевала голубое или лиловое платье? Такие банальности не имели значения даже, когда они происходили.
     Ну, ладно, буду писать в дневнике, когда у меня появится настроение, или если случится что-то столь значительное, что я почувствую необходимость записать о том, что произошло, чтобы позднее, если захочу к этому вернуться, у меня все было перед глазами в точности так, как обстояло. Ибо я заметила, что события в памяти людей меняются, и когда они оглядываются назад, то верят, что в действительности произошло все так, как бы им хотелось. Этого я не хочу. Я буду стремиться к истине.
     Жизнь здесь, в поместье, изо дня в день идет совсем одинаково. Иногда мне кажется, что так будет всегда. Так о чем же мне тогда писать? Сегодняшнее утро я, как обычно, провела с мисс Брей, моей гувернанткой. Она мягкая и хорошенькая, ей едва за двадцать, и я была с ней очень счастлива. Она дочь священника, и сначала мой отец считал, что она слишком молода для своей должности, однако я рада, что, несмотря на это, он решил позволить ей приехать к нам, ибо наши отношения стали прекрасными.
     Глядя на дату, я вспоминаю, что прошло два года с тех пор, как умерла моя матушка. Об этом я писать не хочу. Слишком больно, и после этого все изменилось. Я тоскую по тем дням, когда сидела рядом с матушкой, читая ей вслух. Это был один из самых счастливых часов за день. Теперь, когда матушка умерла, я обращаюсь за утешением к мисс Брей. Мы вместе читаем книги, но это не одно и то же.
     Мне жаль, что я моложе моего брата Чарлза. Из-за этого я чувствую себя такой одинокой. Я слышала, как слуги говорили, что я "последыш", а это не очень значительная роль. По-моему, папа мной не очень интересуется. Разумеется, он выполняет свой долг по отношению ко мне, который всегда заключался в том, чтобы передавать заботу обо мне другим.
     Я немного гуляю, немного езжу верхом, посещаю людей в деревне и ношу им то, что мы называем "утешением". Вот и вся моя жизнь. Так какой же смысл вести дневник?

20 ИЮНЯ.

     Как странно, что я решила сделать запись в дневнике. Наконец-то что-то случилось. Прошел почти месяц с тех пор, как я сделала первую запись, и мне казалось, что я никогда больше не буду в нем писать. А теперь случилось эго, и, по-моему, есть что-то утешительное в том, чтобы запечатлеть на бумаге свои чувства, когда очень огорчен.
     Все дело в моей дорогой мисс Брей. В это утро она пришла ко мне еще более хорошенькая, чем всегда. Разумеется, я должна быть счастлива, потому что она-то счастлива без сомнения. Есть какая-то ирония в том, что одно и то же событие производит совершенно противоположное впечатление на людей, которые так любят друг друга..
     Когда мы разбирались с довольно сложным абзацем в романе, который читали, мисс Брей сказала мне:
     - У меня есть кое-какие новости, Энн Элис. И я хочу, чтобы ты первой их узнала.
     Я горела желанием прерваться и готова была к прият-, ной болтовне.
     - Джеймс предложил мне выйти за него замуж.
     Джеймс Эггертон, сын викария, приходил со своим обычным визитом к моему отцу. У него было собственное жилище в приходе милях в пятидесяти от нас, и, стало быть, он был вполне в том положении, чтобы жениться.
     - Но ведь вы уедете, мисс Брей! - вскричала я.
     - Боюсь, что да, - отозвалась мисс Брей, и на ее щеках заиграли ямочки. - Ничего страшного, у тебя будет другая гувернантка, гораздо умнее меня. Ты получишь от этого удовольствие.
     - Вот уж нет!
     Мисс Брей обняла меня и любовно, как она умела, прижала к себе.
     - Мне уже казалось, что он сделает мне предложение, - пояснила она. - А когда он этого не сделал, решила, что ошиблась. А он все это время набирался храбрости.
     - Вы ведь сразу уедете.
     - Я спрошу вашего отца, может, он позволит вам приехать и пожить у нас.
     - Это будет совсем другое.
     - Когда происходят перемены, все становится по-другому.
     Жизнь была бы довольно скучной, если бы вечно продолжала идти по-старому, правда?
     А я сказала:
     - Я хочу, чтобы она была скучной. Не хочу, чтобы вы уезжали.
     - Ох, ну что ты, - сказала мисс Брей. - Это ведь действительно счастливое событие.
     Я увидела, что она и впрямь счастлива, и подумала, как это эгоистично с моей стороны - не радоваться вместе с ней.

4 ИЮЛЯ.

     Как летят дни! Я пытаюсь радоваться за мисс Брей, ибо она, несомненно счастлива, а Джеймс Эггертон ходит с таким видом, словно жизнь - это вечная шутка, и он живет на седьмом небе.
     Сегодня утром я увидела на лестнице своего отца. Он весьма неловко погладил меня по голове и сказал:
     - Придется нам искать другую мисс Брей, верно?
     - Папа, - ответила я. - Мне уже шестнадцать.
     Возможно...
     Отец покачал головой.
     - О нет... Тебе необходима гувернантка еще, по крайней мере, год. Мы найдем какую-нибудь даму, такую же милую, как мисс Брей. Не бойся.
     Мисс Брей занята собиранием своего приданого. Она немного рассеянна. Мне кажется, она не всегда меня видит, когда я рядом, ибо заглядывает в светлое будущее с преподобным Джеймсом Эггертоном.
     Я чувствую себя немного потерянной и одинокой. Я много гуляю одна и езжу верхом, однако мне полагается всегда брать кого-нибудь с собой, а грум не может заменить мисс Брей.

1 АВГУСТА.

     Мисс Брей уезжает в конце месяца. Она отправляется к себе домой в центральную Англию и замуж выйдет там. Теперь я думаю о ней меньше, ибо озабочена собственным будущим. Завтра приезжает новая гувернантка. Папа позвал меня к себе в кабинет, чтобы рассказать о ней. Он ездил в Лондон повидаться с ней. Я слегка возмутилась, потому что он должен был взять и меня. В конце концов, именно мне придется проводить с ней так много времени. На другую мисс Брей я не надеюсь, но мне хотелось бы кого-нибудь похожего на нее.
     - Мисс Лоис Гилмур приезжает завтра, - сообщил папа. - Она прибудет сюда до отъезда мисс Брей, так что та сможет посвятить ее в свои обязанности. Я уверен, что тебе понравится мисс Гилмур. Она кажется очень сведущей молодой женщиной.
     Не нужна мне сведущая молодая женщина. Мне нужна мисс Брей или кто-то в точности такой же, как она. А мне не кажется, что мисс Брей вообще можно назвать сведущей. Она всегда была несколько рассеянной, а теперь - особенно, и ее обучение склонялось в одном направлении, Книги, музыка и все такое, что мне всегда очень подходило. В математике же она совершенно безнадежна.
     А то, что мне рассказали про мисс Гилмур, звучит устрашающе.

2 АВГУСТА.

     Сегодня был великий день. А именно, прибытие мисс Лоис Гилмур. Я наблюдала из верхнего окна, когда она приехала. Мисс Брей была со мной. Из экипажа вышла высокая стройная молодая женщина, скромна, но элегантно одетая.
     - Не очень-то она похожа на гувернантку, - заметила я, а потом подумала, не обидела ли я мисс Брей, которую при всей ее прелести никак нельзя было назвать элегантной, поскольку она была несколько склонна к полноте и скорее относилась к тем, кого называют "маленькими женщинами". Она уютная, нежная и женственная, но уж никак не элегантная.
     Очень скоро меня позвали в гостиную.
     Я спустилась вниз в волнении. В гостиной находился папа, а с ним - элегантная молодая женщина, которую я видела выходящей из экипажа.
     - Это Энн Элис, - сказал папа.
     - Здравствуй, Энн Элис.
     Когда она взяла мою руку, я заглянула ей в глаза - они оказались большими и темно-синими. В своем роде эта женщина была красива. Ее черты были скорее классического типа, нос был довольно длинным, но очень прямым, губы - несколько полноваты. Теплые губы и холодные глаза, подумалось мне.
     Однако я предубеждена против нее по той причине, что она не мисс Брей.
     - Энн Элис, а это мисс Гилмур, которая будет тебя обучать.
     - Я уверена, - заявила мисс Гилмур, - что мы с тобой прекрасно поладим.
     Я была не так в этом уверена.
     - Мисс Брей, как вам известно, провела с Энн Элис... э-э-э, - начал папа.
     - Шесть лет, - подсказала я.
     - А теперь уезжает, поскольку выходит замуж.
     Мисс Гилмур улыбнулась.
     - Полагаю, ты могла бы проводить мисс Гилмур в ее комнату, - сказал мой отец. - А когда вы будете готовы, возможно, вы выпьете чаю со мной и моей дочерью, мисс Гилмур. А после этого Энн Элис может представить вас мисс Брей.
     - Это меня вполне удовлетворяет, - отозвалась мисс Гилмур.
     Это был странный вечер. Я показала, мисс Гилмур ее комнату. Я чувствовала, что она оценивает все - дом, обстановку и меня. Неожиданно она стала слишком приветливой. И неоднократно повторила, что уверена, что мы с ней отлично поладим.
     Мне казалось, что она чувствует себя более непринужденно за чаем с моим отцом, чем со мной. Мне хотелось избавиться от этого тревожного чувства. Я уверена, что все будет в порядке, ибо она, кажется, стремится к этому, а если и я к этому стремлюсь, то как у нас может не получиться поладить друг с другом?
     За чаем мисс Гилмур много говорила, а я думала о том, как странно, что мой отец, редко бывавший дома в этот час, нашел время не только принять ее, но пить с ней чай. В каком-то смысле они даже не обращали на меня внимания. Можно было подумать, что она приехала, чтобы служить гувернанткой ему, а не мне, заметила я позже мисс Брей.
     Мисс Гилмур рассказала о себе. Она приехала из Девоншира, где у ее отца было небольшое поместье. Его обобрал бессовестный агент, скрывшийся со всеми бесценными семейными сокровищами. Ее отец так и не оправился от шока, и у него случился удар. Сама же мисс Гилмур осталась почти без гроша и вынуждена зарабатывать себе на пропитание, причем единственным доступным для женщины благородного происхождения способом.
     Мой отец преисполнился сочувствия.
     - Однако я не должна обременять вас своими горестями, - сказала мисс Гилмур. - В действительности я считаю, что им пришел конец. Я чувствую, что буду очень счастлива здесь с Энн Элис.
     - Мы приложим все усилия, чтобы так оно и случилось, - отозвался отец, словно она была почетной гостьей, а не нанятой им служащей.
     Мисс Гилмур, может, и не слишком красива, однако у нее есть то, что я могу описать единственно как притягательность. И, похоже, мой отец это распознал.
     Как мы и договаривались, я представила ее мисс Брей. Я горела желанием узнать, какого мнения о ней мисс Брей. Но моя дорогая гувернантка уже живет будущим, и я вижу, что она готова принять собственное мнение мисс Гилмур о себе... так же, как, похоже, и мой отец.
     Мне жаль, что у меня такое тревожное чувство, и я рада, что стала писать в дневнике, ибо сейчас я могу запечатлеть то, что чувствую в тот момент, когда что-то происходит. Возможно, через некоторое время я буду смеяться над собственной глупостью. Надеюсь на это. Однако я хочу записать, что я чувствовала себя именно так.

10 ОКТЯБРЯ.

     Я уже довольно давно не писала в дневнике. Это из-за того, что у меня не было настроения писать. Я была очень опечалена со времени свадьбы мисс Брей. Почему человек начинает ценить других только тогда, когда теряет их? Я отправилась к ней на свадьбу. Это было счастливое событие, и все - за исключением меня - считают, что это идеальный исход. Так оно, возможно, и будет для мисс Брей и ее преподобного джентльмена, но что касается меня, то я бы этого не сказала.
     Я знаю, что это абсолютно эгоистическая точка зрения, и я должна радоваться за мисс Брей - теперь уже миссис Эггертон. Однако как же трудно радоваться за других, когда их счастье означает твое собственное отчаяние. Впрочем, отчаяние - это, пожалуй, сильно сказано. Я действительно пишу в дневнике самые необычайные вещи. Похоже, он как-то странно на меня действует, словно говорю сама с собой. Возможно, в этом и есть назначение дневников. Поэтому-то они такие личные и так полезны для записывания событий жизни, прожитых реально, а не окутанных розовым ореолом или мраком малодушия - так, как хотелось бы представить события после того, как они немного изгладились из памяти.
     А мисс Гилмур? Как же она? Не знаю. Она не настаивает на том, чтобы я много трудилась. Она интересная, умная, знающая. Но она не похожа на гувернантку.
     Что меня печалит, так это то, что я никому не могу довериться. Мой брат Чарлз всегда проводил время в том месте, которое называют мастерской в Большом Стэнтоне, и вечно был погружен в работу. Несколько месяцев назад он отправился в экспедицию в неведомые края, которых еще не было на карте. Иногда я жалею, что я не мужчина и не могу отправиться на поиски приключений. Однако мне хочется подумать о мисс Гилмур, поэтому я должна написать о ней. Я хочу побольше узнать о ней и теперь, когда я веду записи в дневнике, у меня такое чувство, словно я узнаю больше о себе и о других людях. Люди всегда интересовали меня, я всегда хотела узнать о них побольше. Обычно их можно распознавать. Я, во всяком случае, могу. По-моему, у меня особый дар раскрывать людей. Но только не мисс Гилмур. У меня ощущение, что у нее есть тайны. Мне кажется, я вижу эти тайны в ее глазах. У нее такие странные глаза. Они мерцают. Они темно-синие, а брови и ресницы у нее совсем черные и волосы тоже. По-моему, она подкрашивает брови и ресницы, потому что иногда они кажутся темнее, чем в другие дни.
     Вчера отец пригласил ее выпить с ним бокал шерри.
     - Он хочет узнать о твоих успехах, - сообщила мне мисс Гилмур. - Что мне сказать? - И она весьма лукаво посмотрела на меня. Это так не вязалось с ней, что у меня снова возникло странное чувство тревоги.
     Я ответила:
     - Скажите то, что думаете.
     - Я скажу ему, какая ты замечательная ученица, что с тобой очень легко работать, и я совершенно счастлива. Так годится?
     - Не думаю, что это правда, - заметила я.
     - Я хочу, чтобы твой отец был доволен. Я хочу, чтобы ты была довольна. Ты же не хочешь, чтобы я сказала ему, что ты ленивица, не так ли?
     - Нет, потому что это будет не правда. Но я ни на секунду не поверю в то, что вы считаете меня замечательной.
     - Ты и впрямь очень умная малютка, - отозвалась мисс Гилмур. - В этом нет никаких сомнений.
     Лицо мисс Гилмур стало более строгим. Она всегда немного сердится, когда я не откликаюсь на ее предложения дружбы.

14 ОКТЯБРЯ.

     Сегодня днем кое-что случилось.
     Когда я выезжаю на верховую прогулку, мне полагается брать кого-нибудь с собой, однако я все чаще и чаще нарушаю это правило. В самом деле! Мне ведь уже больше шестнадцати. Скоро мне будет семнадцать, ну, через какие-нибудь семь месяцев, и я правда считаю, что девушка моего возраста должна пользоваться некоторой свободой.
     Конюхи никогда не рассказывают, когда я выезжаю одна, и на всякий случай, чтобы не было шума, я всегда сама седлаю свою лошадь, так что они к этому не причастны.
     Мисс Гилмур иногда выезжает со мной, однако она не из тех, кто катается верхом ради удовольствия. Она ездит, лишь если ей нужно куда-нибудь попасть. Она никогда не обращает внимания на пейзвж, как это делала мисс Брей, у той всегда находились для меня любопытные рассказы про животных, растения и людей. Мисс Гилмур таких историй не рассказывает. Путешествие ее никогда не интересует - только его конечная цель. С ней не интересно.
     В этот день после обеда я выехала одна и забралась гораздо дальше обычного. Проезжая мимо "Королевского дуба", я увидела одну из наших лошадей - ту, на которой обычно ездит мисс Гилмур, - рядом с гостиницей.
     Там была и другая лошадь. Я подумала, не ошиблась ли я, и сгорала от нетерпения выяснить, так это или нет.
     Я сошла с лошади, привязала ее рядом с остальными и вошла в гостиницу. Нет, я не ошиблась. Мисс Гилмур была в гостинице, она сидела за столиком, перед ней стояла пивная кружка, и она беседовала с мужчиной. Он был весьма хорош собой, и его темные глаза были особенно заметны на фоке белого парика, прекрасно напудренного и модного. Столь же модными были его сюртук и широкополая шляпа.
     Мисс Гилмур была поразительно хороша в платье, подходящем для верховой или пешей прогулки. Платье было с очень пышными юбками, простым плотно облегающим корсажем и белым воздушным шейным платком. На голове у нее был черный цилиндр с пером того же темно-синего цвета, что и платье. Никогда не видела женщины, менее походившей на гувернантку. И никогда не видела человека более изумленного, чем мисс Гилмур, никогда она подняла глаза и увидела меня.
     На самом деле я бы сказала, что ее это просто потрясло.
     Она приподнялась и сказала таким голосом, какого я от нее никогда не слышала:
     - Энн Элис.
     - Здравствуйте, - отозвалась я. - Я проезжала мимо и увидела вашу лошадь у гостиницы. Мне показалось, что я ее узнала, и я зашла, чтобы узнать, не ошиблась ли я.
     Мисс Гилмур быстро обрела с