две фермы. У Эндрю был надежный  человек  -  Джек  Трент.
Полагаю, он и впредь будет присматривать  за  хозяйством,  если  Эвелина
останется здесь.
   - А что ей еще делать?
   - Она может продать имение и уехать отсюда.
   Я подумала, что такая развязка была бы самой желательной.  Для  меня,
естественно.
   В течение нескольких дней в имение Грассленд съезжались  родственники
Эндрю. Мое внимание привлек  один  из  них  -  человек  лет  сорока.  Он
показался мне мрачным  и  неприятным.  Изабелла,  которая  наведалась  к
Эвелине, чтобы выразить соболезнования и предложить свою помощь, сказала
мне, что это племянник Эндрю, добавив, что его прибытие не  очень-то  ей
нравится.
   Похороны Эндрю состоялись через неделю. Мы с  Жан-Луи  присутствовали
на службе в церкви. Когда мы выходили из церкви после отпевания,  к  нам
подошла Эвелина и пригласила нас на  поминки.  В  черном  платье  и  под
вуалью, закрывающей ее лицо, она казалась хрупкой и вызывала  сочувствие
к себе.
   - Вы должны прийти, -  сказала  она.  Это  звучало  как  приказ,  но,
возможно, у меня разыгралось воображение.
   Мы не могли отказать в просьбе и пришли к ней. В сумрачном холле  был
поставлен стол с поминальной выпивкой и закусками.  Командовал  трапезой
племянник Эндрю, что показалось мне вполне естественным, ибо он был  его
ближайшим родственником, не считая Эвелины и ребенка.
   Я была рада, что нам удалось уйти с поминок сразу после застолья.  По
всей вероятности, следом за ним должно было зачитываться  завещание,  но
это нас вовсе не интересовало.
   Мы с Жан-Луи медленно шли обратно в Эверсли. Я всегда замедляла  шаг,
когда мне приходилось ходить с ним  пешком,  зная,  что  ему  становится
больно от быстрой ходьбы, хоть он и старался это скрывать.
   - Бедняжка! - сказал он. - Она так молода!
   - Все жалеют Эвелину, - ответила я слегка раздраженно. - А ведь она -
дочь своей матери и знает, как позаботиться о себе.
   - Насколько я знаю, она еще  никому  не  причиняла  зла,  -  возразил
Жан-Луи. - Это не ее грех, что у нее такая мать.
   - Ей должно быть известно, что ее мать воровала вещи из Эверсли.
   - Ее мать говорила, что это подарки. Я умолкла.  Мужчины  оправдывали
ее, сначала Чарльз Форстер, теперь Жан-Луи.
   - Ладно, - сказала я. - По-моему, нам не стоит  беспокоиться  о  ней.
Она знает, что ей делать.
   Но, похоже, она была не столь самостоятельной, как я  о  ней  думала,
ибо на следующий день она прислала одного из  своих  слуг  в  Эверсли  с
запиской для меня. Она хотела со мной встретиться.
   "Вы наверняка знаете то заброшенное место, где был сначала  похоронен
лорд Эверсли, - писала она. - Там тихо, и нас никто не побеспокоит.  Это
недалеко от Эндерби. Жду вас сегодня в два часа после полудня".
   Тон записки показался мне  слегка  заносчивым,  и  сначала  я  хотела
проигнорировать ее, но затем передумала.
   Должна признаться, что я чувствовала себя неуверенной  и  побаивалась
Эвелины.
   Она ждала меня на лужайке, мерно прохаживаясь туда и обратно.
   - Здесь тихо, - сказала она. - Никто сюда не приходит.  Это  место  и
раньше обходили стороной, а после того, как здесь закопали лорда...
   - Ты хотела что-то сказать мне.
   Она кивнула, и я увидела растерянность на ее лице.
   - Это все придумал он, - сказала она,  -  Джон  Мэйфер..,  племянник.
Эндрю никогда бы так не  поступил.  Он,  наверное,  уже  успел  в  гробу
перевернуться. Эндрю жил ради меня и мальчика...
   - Так что же насчет племянника?
   - Эндрю оставил все, буквально все, в пользу  Ричарда.  Но  племянник
собирается опротестовать завещание.
   - А разве сможет он это сделать?
   - Он уверяет, что сможет. Он утверждает,  что  я  одурачила  Эндрю  и
принудила его жениться. Он говорит, что  Эндрю  был  не  способен  иметь
детей и Ричард не его сын.
   - Я думаю, что он просто запугивает тебя.
   - Джон Мэйфер требует отдать всю собственность в его владение, а  мне
самой довольствоваться частью дохода, который он  готов  платить,  чтобы
избежать неприятностей.
   Наступило молчание. Она просительно смотрела на меня.
   - Но.., чего ты хочешь от меня? - удивилась я.
   - Посоветуйте, что мне делать? Как я могу помешать ему?
   - Откуда мне знать? Ты - вдова Эндрю, у тебя  от  него  ребенок.  Мне
кажется, племянник говорит чушь.
   Она посмотрела на меня в упор:
   - А что, если он сможет доказать...
   - Доказать что?
   - Ну то, что Ричард... - Она не отрывала от  меня  взгляда.  -  Вы-то
ведь знаете, как это случается даже с  людьми,  которые  кажутся  такими
респектабельными. Вы должны мне помочь.  Должны  посоветовать,  что  мне
делать.
   - Ты хочешь сказать, что Ричард не сын Эндрю? Она молчала. Неожиданно
мне открылась истина.
   - Выходит, что Ричард - сын Дикона...
   Она закрыла лицо руками:
   - Они отнимут у нас все. Эндрю завещал все нам. Он  любил  Ричарда  и
говорил, что малыш вдохнул в него жизнь. И не важно, чей Ричард ребенок,
если он так много значил для Эндрю.
   - Я знаю, что он был счастлив, - согласилась я.
   - Это я сделала его счастливым.  Мне  это  нравилось.  Он  был  очень
добрым, просто баловал меня... И когда все это произошло - ну, когда все
узнали, кто была моя мать и все такое.., он ни в чем не упрекнул меня, а
только сказал: "Моя бедная девочка!" Он понимал, что я  не  хотела  быть
такой, как мать. Я желала быть нежной и добропорядочной. -  Она  сделала
паузу и добавила:
   - До того момента, пока вы сюда не приехали.
   Я чувствовала, как во мне закипает злость, и в то же время  мне  было
жаль ее. Я видела, что ей страшно, и  подумала:  "Вот  еще  одна  жертва
Дикона". Он - дьявол. Где бы он ни появлялся, он везде сеет зло. Но смею
ли я проклинать его? Эвелина  была  той  девушкой,  которая  с  радостью
отправится на сеновал с любым парнем, лишь бы он ее поманил.
   Ее взгляд был почти вызывающим. Она доверилась мне и просила  у  меня
помощи - нет, не просила, а требовала. Я  должна  была  проникнуться  ее
трудностями, иначе мне самой грозили бы большие неприятности.
   И, как ни странно, мне захотелось помочь ей. Нет, это не  объяснялось
только страхом перед ней.
   Я сказала:
   - Эндрю считал Ричарда родным сыном, не так ли?
   - Да, именно так. Ему казалось это чудом. Все считали, что он уже  не
способен иметь детей, и это была правда. Но я-то хотела  иметь  ребенка.
Ты не можешь осудить меня за это. Когда я родила, он не сомневался,  что
ребенок от него, и я  не  чувствовала  угрызений  совести.  Он  был  так
счастлив, когда родился Ричард. "Мальчик, - без конца повторял он. - Мой
сын. Я теперь другой  человек".  Я  тоже  чувствовала  себя  счастливой,
потому что подарила  ему  сына.  Он  не  знал,  как  выразить  мне  свою
признательность. Что в этом плохого, а? Скажите мне.
   - Признаюсь, я не могу не видеть в этом добра, -  ответила  я.  -  Но
из-за чего ты так волнуешься?
   - Из-за его  племянника.  Он  угрожает  мне,  говорит  о  всяких  там
юристах...
   - Как он может? Есть завещание, и его нельзя оспорить.
   - Да, завещание есть, Эндрю позаботился об этом. Он написал его сразу
же, как родился Ричард. Он сказал мне: "Если со  мной  что-то  случится,
все останется тебе и мальчику".
   - Я уверена, что племянник ничего не добьется.
   - Но, видите ли, если он сможет доказать,  что  Эндрю  не  мог  иметь
детей...
   - Не представляю, как это можно доказать.
   - Думаете, что и он не сможет?
   - Конечно, нет.
   - В таком случае, никто не должен знать, что  Ричард  не  родной  сын
Эндрю.
   - Согласна, никто не должен знать.
   - Но вы-то знаете.
   Мы пристально посмотрели друг на друга, как в тот момент нашей давней
встречи, когда она купила мое молчание ценой ключа от моей спальни.
   Мы поняли друг друга, и мне стало легче.
   И мне действительно захотелось помочь ей. Я видела перед собой жалкое
существо, рожденное в этот мир, чтобы постоянно  бороться  с  искушением
плоти. Кто я такая, чтобы осуждать ее?
   - Успокойся, - сказала я. - Он  ничего  не  добьется.  Эндрю  написал
завещание. Джон Мэйфер не сможет доказать,  что  Ричард  не  родной  сын
Эндрю.
   Она признательно улыбнулась.
   -  Этот  племянник  запугивает  тебя,  -  продолжила  я.  -  По  всей
видимости, он только предполагает, что Ричард не ребенок его дяди; а ты,
показывая свой страх, играешь ему на руку. Ты должна держаться  уверенно
и внушить себе самой раз и навсегда, что все права  принадлежат  тебе  и
твоему сыну. Я советую тебе обратиться к адвокату,  например  к  мистеру
Розену. Я уверена, что от Джона полетят пух и перья.
   - А вы.., не могли бы съездить со мной к мистеру  Розену?  Вы  умеете
говорить лучше меня.
   Я чуть не рассмеялась. Ситуация показалась мне  невероятно  комичной.
Ведь мы шантажировали друг друга, как бы заключили между собой негласный
договор: ты молчишь о моих грешках, а я буду молчать о твоих.
   - Завтра мы поедем с  тобой  в  контору  "Розен,  Стид  и  Розен",  -
предложила я, - изложим обстоятельства дела мистеру Розену-старшему,  и,
я уверена, тебе не нужно будет ничего опасаться.

ВИЗИТ В ЛОНДОН

   Все вышло так, как я и предполагала.  Мистер  Розен-старший  выслушал
Эвелину  и  внимательно  ознакомился  с  завещанием,  по  которому   все
наследство переходило к Эвелине, в пользу Ричарда.
   - Здесь нет никаких оговорок, - заявил мистер Розен.  -  Я  хотел  бы
увидеться с джентльменом, который намерен опротестовать завещание.
   Он встретился с племянником, и тот отказался затевать тяжбу.
   - По-моему, ему стало  стыдно,  -  сказал  мне  мистер  Розен.  -  Он
рассчитывал обмануть наивную женщину.
   На прощание он сказал Эвелине:
   - Вы правильно сделали, что пришли  ко  мне.  Если  у  вас  возникнут
трудности, буду рад оказать вам помощь.
   Эвелина была благодарна мне и смотрела на меня  с  уважением.  Но  во
всем, что она говорила, я легко угадывала скрытый  смысл  ее  слов:  "Ну
какая же ты умная! Так ловко умеешь улаживать любые дела. У Жан-Луи  нет
никаких подозрений". Она сама с  легкостью  обманула  своего  Эндрю,  но
спасовала перед его племянником.
   Все  закончилось  наилучшим  для  нее  образом,  потому  что   мистер
Розен-старший вынудил Джона Мэйфера собрать чемоданы и уехать.
   Но, хотя мне стало легче от того, что  все  так  удачно  разрешилось,
чувство  беспокойства  не  оставляло  меня,  и  я  постоянно  задавалась
вопросом: "Могу ли я доверять Эвелине?"
   Она осталась без Эндрю с ребенком, которого,  без  всякого  сомнения,
любила. Ходили слухи, что она вступила в интимную связь с Томом Брентом,
который  присматривал  за  ее  фермами.   Она   была   молодой   вдовой,
неравнодушной к мужчинам, которые, в свою очередь, не были равнодушны  к
ней.
   Мы часто  виделись,  поскольку  были  близкими  соседями.  Она  стала
посещать  церковь  и  захотела  стать   членом   церковной   общины.   Я
посодействовала ей в этом отчасти  потому,  что  мне  было  жаль  ее,  и
решила, что это угодно Богу.
   Из Клаверинга приходили письма. Матушка писала нам, что все они живут
хорошо и мечтают о встрече с нами, потому что  очень  скучают  без  нас.
Хозяйство в имении налажено,  а  Дикон  проявил  бурный  интерес  к  его
ведению и придумывает всякие новшества, которые пошли бы всем на пользу.
   - Они считают его то ребенком, то гениальным изобретателем, - сказала
я Жан-Луи.
   - Что же, может быть, он почувствовал себя в своей стихии, -  ответил
Жан-Луи. - Ему всегда хотелось держать все в своих руках.
   - Да, - согласилась я, - этот молодой человек не упустит своего.
   - Мы должны встретиться на Рождество, - продолжалось письмо матери. -
Сепфора, нам нельзя находиться  в  столь  долгой  разлуке.  Я  так  хочу
увидеть милашку Лотти. Может, мы приедем к вам на Рождество, а может, вы
-  к  нам.  Мы  побудем  вместе.  Между  прочим,  мы  получили   письмо,
адресованное тебе и Жан-Луи. Я вкладываю его в конверт.
   Я посмотрела на письмо и узнала почерк, который был нам обоим  хорошо
знаком.
   - Это Джеймс! - воскликнула я. - Джеймс Фен-тон.
   Мы вскрыли письмо и  стали  читать  его  вместе.  Джеймс  писал,  что
собирается пробыть неделю в Лондоне и остановится  в  гостинице  "Черный
лебедь".
   Он спрашивал, не можем ли мы приехать в Лондон,  чтобы  повидаться  с
ним. Он специально пишет нам об этом  загодя,  потому  что  очень  хочет
увидеть нас. Он мог бы, конечно, приехать к нам в Клаверинг, но не имеет
желания появляться там во избежание неприятных встреч.
   Я посмотрела на Жан-Луи.
   - Мы должны поехать в Лондон. Посмотри, еще есть время.  Обозначенная
им неделя кончается в следующий четверг.
   Казалось, Жан-Луи расстроился. Он  не  мог  позволить  себе  вот  так
неожиданно покинуть имение и оставить его без присмотра. Если бы  у  нас
был управляющий, то все было бы иначе, но сейчас все хозяйство  было  на
нем. Я смотрела на него с сочувствием, зная, что дело было не  только  в
этом. Поездка в Лондон была бы для него слишком утомительной.
   - Я напишу ему и сообщу, что мы теперь живем здесь. Почему бы ему  не
приехать в Эверсли? - предложил он.
   Я ничего не ответила, но про  себя  решила,  что  в  любом  случае  я
постараюсь съездить в Лондон и встретиться с Джеймсом Фентоном.
   В тот же день я пошла в Эндерби. Сдружившись с Изабеллой  Форстер,  я
чувствовала необходимость делиться с ней своими проблемами.
   Она сказала:
   - Тебе следует поехать в Лондон прямо на днях. На дорогу  потребуется
два дня. А сейчас ты можешь заказать по почте номер в "Черном лебеде".
   - Да... Но я не могу ехать туда одна, - сказала я.
   Изабелла утешила меня.
   - Мы с Дереком тоже собирались поехать в Лондон,  но  немного  позже,
так  что  можно  не  откладывать  и  поехать  вместе.  Кстати,  мы  тоже
останавливаемся в "Черном лебеде". Мы можем это  сделать  прямо  сейчас,
предварительно заказав номера в гостинице.
   - О, Изабелла! - воскликнула я. - Это было бы просто здорово! Жан-Луи
не будет беспокоиться за меня, зная, что я с вами.
   Когда пришел Дерек, она рассказала ему о том, что мы надумали.
   Я пояснила ему обстоятельства:
   - Мне очень важно увидеться с  Джеймсом.  Я  надеюсь,  что  он  может
порекомендовать мне человека, на которого  мог  бы  положиться  Жан-Луи.
После  всей  этой  истории  с  Эймосом  Керью  он  не  решается   нанять
управляющего.
   - Его нерешительность можно понять, - заметил Дерек.
   - Вот я и подумала, что Джеймс может найти нужного человека. Впрочем,
не буду лукавить, у меня есть идея уговорить его приехать в Эверсли.
   Жан-Луи очень обрадовался, когда узнал, что Форстеры собираются ехать
в Лондон. Он чувствовал, что я настроилась на  эту  поездку,  и  ему  не
хотелось лишать меня удовольствия. Мы нашли прекрасное решение.
   За день до отъезда я наведалась в Эндерби, чтобы  обсудить  последние
детали поездки, и застала там доктора Форстера.
   - А у нас для тебя новость, - сказала Изабелла. - Чарльз, расскажи.
   - Это касается поездки в Лондон, - проронил  он.  У  меня  опустилось
сердце. Я подумала, что возникло какое-то непредвиденное обстоятельство,
которое может сорвать нашу поездку.
   Но, обратившись ко мне, он вежливо спросил:
   - Не будете ли вы возражать, если я присоединюсь к вашей компании?
   Я почувствовала огромное облегчение и радость.
   - Конечно же, мы все будем только рады.
   - Вот видишь, - сказал Дерек. - Я говорил тебе, что Сепфора не  будет
возражать.
   Мы окончательно договорились  о  поездке,  и,  когда  я  вернулась  в
Эверсли и рассказала обо всем Жан-Луи, он тоже обрадовался:
   - Еще один мужчина в компании - только к лучшему.
   Ранним июньским утром мы отправились в путь. В  воздухе  чувствовался
холодок, и приятно было ощутить тепло  солнечных  лучей  с  наступлением
дня.
   - Прекрасная погода для путешествия, - сказал Чарльз.  -  Как-то  мне
пришлось ехать в Лондон в августе. Это было нечто невыносимое.
   - Вам часто приходится ездить в Лондон? - спросила я.
   - Не очень.  Только  когда  необходимо  пополнить  запас  лекарств...
Вообще-то я теперь редко бываю там.
   - Вы не любите Лондон?
   - Ну что вы... Это прекрасный город,  и  жизнь  в  нем  бьет  ключом.
Однако он вызывает во мне мучительные воспоминания.
   - Что-то такое, о чем вы хотели бы забыть, не так ли?
   Я поняла, что зашла слишком далеко, проявляя излишнее любопытство. Он
кивнул,  и  его  лицо  застыло,  словно   маска.   Было   бы   невежливо
расспрашивать его о том, что же вызвало у него эту болезненную  реакцию.
Я почувствовала себя неловко и, чтобы сменить тему  разговора,  спросила
его, нет ли у него на примете гостиницы, которую  он  предпочитает  всем
остальным. Не помню, что он мне ответил, да и вообще ответил ли.
   Доктор Форстер занимал мои мысли  в  течение  всей  поездки,  а  если
говорить откровенно, то не выходил у меня  из  головы  с  того  момента,
когда мы встретились в первый раз. Я подозревала, что в его  жизни  была
какая-то трагедия, которая наложила на него  печать  меланхолии.  Однако
было странно, что Изабелла, будучи по натуре своей достаточно болтливой,
почти ничего  не  рассказывала  о  своем  шурине,  кроме  того,  что  он
прекрасный человек и она им восхищается.
   Путешествие прошло почти без приключений; погода  была  чудесной,  и,
поскольку  Дерек  заблаговременно  позаботился  о  гостинице,  нам   был
предоставлен уютный ночлег.
   К моей великой радости, Джеймс Фентон уже прибыл в  "Черный  лебедь".
Он тоже был рад встрече со мной. Выглядел он хорошо. Его супруга Хэтти и
дети были здоровы. Я представила  его  Форстерам,  и  мне  было  приятно
видеть, что они сразу же прониклись друг к другу симпатией.
   Утром следующего  дня  Форстеры  рано  ушли  из  гостиницы,  дав  мне
возможность побыть наедине с Джеймсом. Чарльзу было необходимо  заказать
медикаменты для больницы, а Дерек сослался на какие-то  дела  и  увез  с
собой Изабеллу. Джеймс был доволен тем,  что  нас  оставили  вдвоем.  Он
полюбопытствовал, как у нас дела.
   Он был очень удивлен, когда я  ему  сказала,  что  мы  перебрались  в
Эверсли. Я объяснила ему, что это и послужило причиной того,  почему  мы
не смогли известить его о том, что я прибуду сюда одна. Он наверняка  не
получил бы мое письмо до отъезда.
   - Хэтти будет интересно узнать, что я виделся с вами, - сказал он,  -
Ей очень хотелось поехать со мной, но ведь у  нас  дети,  их  не  с  кем
оставить.
   Мы поговорили о детях, и он спросил меня о Лотти, привыкла ли  она  к
Эверсли? Я ответила, что мы совсем недавно поселились там.
   - А как Жан-Луи?
   Я с грустью покачала головой:
   - Он сильно пострадал при тушении  того  пожара  и  навсегда  остался
калекой. Он никогда не жалуется, поэтому трудно  сказать,  как  он  себя
чувствует. Но иногда он выглядит таким усталым. Я думаю,  что  управлять
Эверсли ему не под силу.
   - А что, Эверсли побольше, чем Клаверинг?
   - Намного  больше.  Нам  требуется  управляющий...  Его  взгляд  стал
задумчивым, а я почувствовала, что мое сердце забилось сильней.
   - Не думаю, что у вас будут трудности с управляющим, - сказал он.
   Я рассказала ему о том,  что  произошло  в  Эверсли.  Он  был  крайне
удивлен и внимательно выслушал меня.
   - Господи, да ведь вам просто повезло, вы чудом остались живы!
   - Однако человек, которому я обязана своему везению, не кто иной, как
Дикон, - сказала я и увидела, как сжались и разжались его кулаки.
   - Ну что же, все обошлось удачно. Если я услышу о толковом  человеке,
которого я мог бы порекомендовать... - Он умолк, не закончив фразу.
   С каждой минутой мною все более овладевало тоскливое чувство. У  меня
был план увидеться с Джеймсом, чтобы уговорить его вернуться к нам.
   - Ну, а как ты, справляешься с фермой? - спросила я.
   Он будто ушел в себя и не сразу отозвался на мой вопрос.
   - А.., все нормально. -  Он  вышел  из  задумчивого  состояния.  -  Я
предпочитаю вести хозяйство са