то окружающие ее поначалу страшно оскорбились, а потом только
потешались. Она открыто выражала свое недовольство; все  это  было  для  нее
привычным делом: она знала силу своего язычка,  который  заставлял  людей  в
конце концов улыбнуться.
   Оттуда, где она стояла, ей был  виден  на  холме  Ладгейт  собор  Святого
Павла, возвышающийся над неприбранным центром города, где  лачуги  теснились
вокруг красивых домов, как нищие у юбок благородных дам. Даже широкие  улицы
были в таких рытвинах, что их необходимо было мостить  заново;  а  маленькие
улочки и переулки просто  утопали  в  грязи  и  помоях.  Тяжелые  запахи  из
пивоварен,  мыловарен  и  сыромятен  заполняли  воздух,  но  Нелл  этого  не
замечала:  это  были  знакомые  ей  запахи.  На  реке   были   видны   самые
разнообразные суда - баржи, лодки, ялики и все прочее, что  могло  держаться
на воде. Оттуда доносились музыка, крики и смех. В тот день  все,  казалось,
хотели от радости перекричать соседей.
   По всем церквам города звонили  колокола,  выбоины  на  мостовых  закрыли
цветами, рассыпанными по всему пути следования короля, гобелены  свешивались
из окон и с балконов. В фонтаны было налито вино. Казалось, все  поздравляли
друг друга с тем, что им повезло увидеть события этого дня.
   С Лондонского моста, а затем дальше по улицам шествие направилось по пути
к Уайтхоллскому дворцу. Там можно было видеть благородных дам  и  кавалеров,
титулованных особ, окружавших короля.
   Нелл подпрыгивала от возбуждения, а Роза и Уилл не раз говорили  ей,  что
если она не уймется, то свалится с крыши.
   Но она их не слушала; к тому же приветственные крики раздались вдруг  так
громко, что она перестала слышать трезвон колоколов. Потом она увидела,  что
проезжает король - высокий и очень смуглый,  настоящий  "черный  мальчишка";
шляпу с перьями он снял и держал в руке, а его черные локоны падали  ему  на
плечи. Толпы людей громкими криками, до хрипоты, приветствовали  его,  а  он
раскланивался и улыбался.
   Казалось, что его темные глаза видят и каждую в отдельности.  Нелл  то  и
дело слышала вокруг себя шепот: "Он мне  улыбнулся.  Клянусь,  это  так.  Он
посмотрел на меня.., и улыбнулся. Ой, вот это день! Король вернулся домой, и
теперь Англия снова заживет весело".
   Позади  короля  двигались  все  те,  кто  последовал  за  ним  из  самого
Рочестера, полные решимости сопровождать его в столицу, выпить за него  вина
из лондонских фонтанов и показать, что не  только  жители  Лондона  довольны
возвращением короля к себе домой.
   Нелл молча разглядывала людей в процессии, движущейся позади  короля.  Ей
хотелось быть одной из тех благородных дам, которых она видела  проезжающими
мимо нее верхом. Ее маленькие ножки выглядели бы так прелестно в  серебряных
туфельках! А как было бы замечательно сменить ее юбку  из  грубой  ткани  на
бархатное платье! Ей вдруг захотелось немедленно расчесать  свои  запутанные
кудряшки, чтоб волосы легли такими  же  красивыми  локонами,  какие  были  у
проезжавших дам.
   Розу тоже томили тайные желания. За последнее время она очень  изменилась
- стала скрытной. Теперь Роза работала в доме матери и примирилась  с  этим.
Она была хорошенькой девушкой, и  многие  мужчины,  приходившие  в  их  дом,
просили позвать мисс Розу. Нелл,  торопясь  от  стола  к  столу  с  крепкими
напитками, старалась увернуться от посетители, пытавшихся схватить  ее;  она
не могла заставить себя молчать  и  знала,  что  и  как  сказать,  чтобы  не
прельщать собиравшихся в подвальчике матери мужчин с безобразно  похотливыми
лицами, а злить их так, что им больше хотелось поколотить эту озорную злючку
Нелли, чем приласкать ее.
   К  тому  времени,  когда  шествие  закончилось  и  они  смогли  с  трудом
пробраться сквозь толпы людей обратно к себе в переулочек Коул-ярд,  где  их
ждала мадам Гвин, было уже семь часов. И хотя в тот  день  в  фонтанах  вино
предлагалось бесплатно, хозяйка дома предвидела, что в кабачке  будет  много
посетителей.

***

   Было раннее утро, а на улицах все еще слышались звуки веселых пирушек.
   Розы не было в доме на Коул-ярд. Она куда-то ушла с любовником.  "Изящный
и галантный джентльмен, - легко думалось мадам Гвин. - Вот  как  я  стараюсь
для моих девочек!"
   Заснуть было нелегко. Нелл лежала на своем соломенном тюфяке и глядела на
гору мяса, которая была ее матерью. Она никогда  ее  не  любила.  Как  можно
любить кого-то, кто, сколько она себя помнит, только и делал, что  давал  ей
затрещины и оскорблял ее? И сейчас мама заботилась только о своей жизни -  о
беззаботной, конечно же, жизни, и, естественно, о джине. Казалось, она  была
рождена, чтобы содержать бордель. Умильно сладкие слова так же легко слетали
у нее с языка в разговоре с джентльменами, как грубости, когда она  поносила
своих дочерей. Все свои надежды она связывала с Розой -  хорошенькой  Розой,
которая уже нашла себе любовника среди случайных посетителей дома.
   - А что еще остается делать  девушке?  -  размышляла  Нелл.  -  Продавать
селедку, яблоки, брюкву?
   Любовник подарил Розе миленькое платье, и она прелестно выглядела,  когда
вышла погулять в нем по Друри-лейн. Другие девушки завидовали Розе. И все же
Нелл не хотела бы себе такого счастья.  Нелл  собиралась  как  можно  дольше
оставаться ребенком, годным лишь на то, чтобы подавать крепкие напитки, -  и
ни на что больше!
   - Ма, - окликнула она тихонько, - ты спишь?
   - Слишком шумят на улице, не заснуть.
   - Это хороший шум, ма. Он означает,  что  король  вернулся  домой  и  все
изменится.
   - Все изменится, да, - зевнув, ответила мадам Гвин. Потом продолжила:
   - Нелл.., в бутылке все кончилось. Дай-ка мне другую.
   Нелл вскочила и выполнила просьбу.
   - Ты погубишь себя, мама, - сказала она.  Мадам  Гвин  сплюнула  и  грубо
выхватила бутылку. Нелл наблюдала за ней  и  не  могла  представить,  что  в
юности мать была такой же хорошенькой, как Роза.
   - Нынче я могу потакать своим слабостям, - ответила наконец мадам Гвин. -
Вечер был удачный, и если все вечера будут такими, я разбогатею.
   - Может, так и будет, мама, - теперь, когда король вернулся...
   -  Может.  Может,  у  меня  будет  настоящий  бордель.  Может,  вскоре  я
переселюсь на Мурфилдс или Ветстоун-парк.
   Почему всякие мадам Крессвелл, матушка Темпл и леди Беннет преуспевают, а
у меня только старый подвальчик и несколько дешевых шлюх с Коул-ярда?
   - Ну, мама, у тебя ведь наладились дела.  Весь  кабачок  теперь  твой,  а
комнаты наверху дают немалый доход.
   - Ты растешь, Нелл.
   - Мне еще немного лет, мама.
   - Мне как-то подумалось, что ты будешь так же хороша, как твоя сестра. Но
теперь я не уверена в этом. Неужели никто из джентльменов так и не поговорил
с тобой?
   - Я им не нравлюсь, мама.  -  Мадам  Гвин  вздохнула,  а  Нелл  торопливо
продолжала:
   - Но тебе же нужен кто-то, чтоб подавать бренди, ма? Тебе-то самой с этим
быстро не управиться. А можешь ли ты кому-нибудь еще, кроме  меня,  доверить
этот прекрасный французский коньяк?
   Мадам Гвин помолчала,  а  потом  начала  плакать.  Это  на  нее  накатило
плаксивое настроение, и сейчас Нелл радовалась такому обороту.
   -  Я  бы,  конечно,  хотела  чего-нибудь  лучшего  для  моих  девочек,  -
всхлипывала мадам Гвин. - Да, когда вы родились...
   - Расскажи мне о нашем отце, - мягко попросила Нелл.
   И мать рассказала  ей  о  капитане,  который  потерял  все  свои  деньги,
сражаясь за короля. Нелл криво усмехнулась. Все бедняки потеряли в это время
свои  сбережения,  сражаясь  за  короля.  И  она  не   верила   рассказу   о
красавце-капитане. Чего бы это ради красавец-капитан женился на ее матери?
   - И он, бывало, дарил мне то одно, то другое, - продолжала горевать мадам
Гвин. - Он спускал все деньги, как только  они  попадали  ему  в  руки.  Вот
почему он умер, благословляя меня и двух своих девочек, в долговой тюрьме  в
Оксфорде.
   Мадам Гвин рыдала, на улицах продолжалось веселье, а Нелл  все  лежала  с
широко  открытыми  глазами  и  мечтала   -   мечтала,   чтобы   какой-нибудь
удивительный поворот судьбы помог бы ей выбраться из материнскокго борделя в
переулке Коул-ярд, и тогда бы она превратилась в леди, одетую  в  платье  из
красного бархата с серебристыми кружевами...

***

   Нелл стояла и смотрела, как работают строители  на  участке  земли  между
Друри-лейн и Бридж-стрит.
   С ней был Уилл. Уилл знал почти все о том, что делалось в городе.
   - Ты знаешь, Нелли, что они здесь строят? - спросил он. - Театр.
   - Театр! - У Нелл заблестели глаза.  Она  однажды  смотрела  спектакль  в
"Теннис-корте" Гиббона на Виа-стрит. Это событие она помнила до  сих  пор  и
поклялась, что никогда не  забудет.  После  спектакля  очарование  долго  не
оставляло ее, и, запомнив большинство ролей, она продолжала  разыгрывать  их
до сих пор для тех, кто готов был ее слушать и смотреть на нее.  Но  главным
образом она делала это ради собственного удовольствия.
   Что может быть увлекательнее того, когда ты на сцене, когда все  внимание
присутствующих в театре сосредоточено на тебе, и ты слышишь, как они смеются
твоим остротам, а ты всегда помнишь, что их одобрение легко может  смениться
презрением из-за малейшей твоей промашки. Да, этот смех, эти нежные,  томные
взгляды твоих юных обожателей могут так же легко смениться  на  тухлые  яйца
или отбросы и грязь, прихваченную с улицы. Глаза Нелл заблестели еще больше,
когда она обдумывала, что бы она должна была ответить любому, кто посмел  бы
оскорбить ее.
   И вот теперь строится новый театр!  Потому  что,  объяснял  Уилл,  король
очень интересуется театром и артистами. Ему  нравятся  люди,  которые  могут
заставить его смеяться, и артисты, которые могут развлечь его своей игрой.
   Посчитали, что "Теннис-корт" Гиббона уже не  вполне  подходит  для  того,
чтобы называться Королевским театром, поэтому и должен быть построен  новый.
Уилл слышал, как об этом говорили  два  джентльмена,  когда  он  освещал  им
переход через улицу. Это обойдется в огромную, почти невероятную сумму  -  в
одну тысячу пятьсот фунтов.
   - Все это устраивает мистер Киллигрю, - добавил Уилл.
   - Мистер Киллигрю! - повторила Нелл  и  громко  засмеялась:  у  Розы  был
теперь новый любовник. Он был джентльменом  высокого  полета,  и  звали  его
Киллигрю - Генри Киллигрю. Он служил у герцога Йоркского, брата  короля;  но
что еще важнее, он был сыном благородного Томаса  Киллигрю,  бывшего  другом
короля, его  постельничьим  и  распорядителем  Королевского  театра.  Именно
этот-то благородный Томас  Киллигрю  и  наблюдал  за  строительством  нового
театра, а то, что любовник Розы был его сыном, прибавило сияния глазам Нелл.
   Заторопившись домой, чтобы рассказать  Розе  обо  всем,  что  только  что
узнала, она торопливо пожелала Уиллу всего доброго, что  явно  его  обидело.
Бедняга Уилл, он должен был бы уже привыкнуть к  ее  неожиданным  поступкам.
Уилл любил ее; он боялся, что однажды матери удастся заставить ее  выполнять
в доме те же обязанности, какие выполняла  Роза,  хотя  Нелл  и  была  полна
решимости не соглашаться на это. Нелл влекла другая жизнь. И хотя скрытность
была ей несвойственна, однако об этих своих предпочтениях она  молчала.  Она
начала мечтать с того самого дня, когда стала свидетельницей въезда короля в
свою столицу и увидела прекрасных дам в шелках и бархате.  Она  хотела  быть
такой, как они, и, возможно, уже сознавала, что приблизить  к  осуществлению
ее мечту стать леди ей скорее всего может помочь игра в театре. А  это,  она
полагала, можно сделать так, чтобы никто не узнал, что ее домом был  бордель
в переулке Коул-ярд. Итак, она твердо решила стать актрисой...
   Придя в дом, она в смятении осознала, что скоро уже в  подвальчик  начнут
собираться джентльмены и она  опять  будет  бегать  от  столика  к  столику,
подавая бренди, вино или эль и стараясь увернуться от то и  дело  пытающихся
схватить ее рук; частенько  она  брыкалась  и  убегала  на  своих  проворных
ножках, бросая вокруг сердитые взгляды или  кося  глазами,  чтобы  выглядеть
менее привлекательной.
   Она  прошла  в  комнату,  где  сидели  девушки,  пока  их  не  позвали  в
подвальчик. Роза была там одна.
   Нелл воскликнула:
   - Роза, около Друри-лейн и Бридж-стрит строят театр!
   - Я знаю, - сказала Роза, таинственно улыбаясь.
   "Конечно, он уже сказал ей", - подумала Нелл.
   - Это отец Генри, он ведь распорядитель Королевского  театра,  -  сказала
Нелл. - Это он заправляет там всем.
   - Ты права, - сказала Роза.
   - А он говорит  с  тобой  о  театре,  Роза?  Роза  отрицательно  покачала
головой.
   - У нас не бывает времени для разговоров,  -  сказала  она  с  притворной
скромностью.
   Нелл пустилась по комнате, отплясывая джигу. Роза  пристально  посмотрела
на нее.
   - Нелли, - сказала она, - ты подрастаешь. Нелл замерла,  лицо  ее  слегка
побледнело.
   - И.., по-своему... - добавила Роза, - ты стала хорошенькой девчонкой.
   Нелл застыла от ужаса.
   - Но, может, - продолжала Роза, - тебе не повезет так, как мне. Не каждой
же девушке из Коул-ярда удается найти себе джентльмена!..
   - Это так, - согласилась Нелл.
   - Тебе нравится театр, не так ли? Тебе бы хотелось часто бывать там?  Да,
я  никогда  не  забуду,  что  с  тобой  делалось,  когда  ты  пришла  домой,
наглядевшись на артистов, - мы чуть с ума от тебя не сошли и едва не  умерли
от смеха.  Нелл,  а  как  тебе  понравится  находиться  в  театре  во  время
представления?
   - Роза.., что ты задумала? Рози, Рози, скажи  же  мне...  Ну,  говори  же
быстро, а то я умру от отчаяния.
   - От этого ты никогда не умрешь. Слушай меня: мне кое-что известно -  мне
Генри сказал. Королевская компания выдала миссис Мэри Меггс право  продавать
апельсины, лимоны, фрукты, конфеты и все такое, чем  торгуют  фруктовщики  и
кондитеры. Это будет, когда откроется новый театр. Ох, Нелл, это будет такое
место!
   - Расскажи мне.., расскажи скорей мне о Мэри Меггс!
   - Ну, ей в помощь нужны будут девушки для продажи ее товара, вот  и  все,
Нелли.
   - И ты считаешь.., что я... Роза кивнула.
   -  Я  рассказала  Генри  о  тебе.  Он  хохотал  до  упаду,  когда  я  ему
рассказывала, как ты скашиваешь глаза из страха,  что  джентльмены  будут  к
тебе приставать. Он сказал, что  ему  самому  приходило  в  голову  заняться
тобой. Но это он просто так, - добавила она самодовольно. - Я  ему  сказала,
что тебе хотелось бы все время быть в театре, а  он  и  отвечает:  "Ну,  она
может заделаться одной из потаскушек апельсинной Мэри". Потом  он  рассказал
мне о Мэри Меггс и о том, что ей нужны три или четыре девушки, чтоб стоять в
партере и соблазнять джентльменов купить китайские апельсины.
   Нелл молитвенно сложила руки и восторженно улыбнулась сестре.
   - И я буду это делать?
   - Не знаю. Ты очень торопишься. С тобой всегда  так,  правда?  Если  Мэри
Меггс решит, что ты ей подходишь и если она уже не нашла себе девушек.., ну,
тогда, наверное, ты получишь там место.
   - Сведи меня к ней... Сведи меня к ней сейчас же! Я  должна  видеть  Мэри
Меггс. Я должна! Должна!
   - А вот одного ты не должна делать - ты не должна скашивать  глаза.  Мэри
Меггс нужны в  партере  миловидные  девушки.  Ни  один  джентльмен  не  даст
косоглазой девушке шесть пенсов за один китайский апельсин.
   - Я буду улыбаться.., и улыбаться!., и улыбаться!!!
   - Нелл, Нелл, ты только в доме, внизу, так  не  улыбайся,  а  то  станешь
слишком привлекательной.
   - Нет, - ответила Нелл. - Когда я буду подавать напитки, я вот  так  буду
выглядеть. - Она скорчила отвратительную гримасу, дьявольски  скосив  глаза,
оттянув веки кончиками пальцев и придав лицу злобное выражение.
   Роза от смеха схватилась  за  живот.  Теперь  Роза  часто  смеялась.  Это
потому, что она постоянно думала о  своем  любовнике  Гарри  Киллигрю.  Нелл
решила, что жизнь чудесна: человек никогда не знает, что его ждет.  Бедняжка
Роза боялась подвальчика и джентльменов, и вдруг ее занятие свело ее с Гарри
Киллигрю; а его близость с королевскими артистами даст возможность Нелл быть
представленной апельсинной Мэри Меггс и приблизит ее к заветной мечте.
   Вдруг Роза посерьезнела.
   - Тебе нет нужды торопиться к Мэри Меггс. Генри распорядится сам: "Миссис
Нелли будет продавать апельсины в  Королевском  театре,  потому  что  миссис
Нелли сестра моей Розы".
   Нелл кинулась в объятия к сестре, и они принялись вместе хохотать -  так,
как они часто хохотали прежде; они смеялись  от  счастья  и  облегчения,  от
которых, как сказала Нелл,  гораздо  интереснее  смеяться,  чем  от  острого
словца.

***

   Но Генри Киллигрю не  пришел  в  тот  вечер  в  подвальчик.  Роза  всегда
тревожилась, если он не приходил. Теперь взволновалась и Нелл. А  что,  если
он больше уже никогда не придет? Что, если он навсегда  позабыл  Розу  и  ее
сестру Нелл? Что, если он не понимает, насколько это важно, чтобы Нелл  Гвин
стала одной из апельсинных девушек Мэри Меггс?
   Нелл двигалась от джентльмена к джентльмену с отсутствующим взглядом,  но
она была постоянно наготове, чтобы увернуться от их бесстыжих рук.  Ей  было
жаль бедную Розу, так как, если не придет ее любовник. Роза будет  вынуждена
уйти с другим, если он заплатит столько, сколько затребует мать.
   А теперь Розе было небезразлично с кем уйти, так как она полюбила. Теперь
Розе, так же как Нелл, было важно увернуться от ищущих рук.
   Нелл почувствовала неожиданную злость против всего этого мира, который не
может дать девушке ничего лучше этого, тогда как другие - те дамы в  бархате
и тканях, затканных золотом и серебром, которых она видела вокруг  короля  в
день его триумфального въезда в свою столицу, - имеют так  много.  Но  почти
сразу же она снова стала сама собой. У Розы есть возлюбленный,  а  те  дамы,
ехавшие с королем, выглядели  ничуть  не  счастливее  Розы,  когда  она  шла
навстречу с Генри Киллигрю; и когда она, Нелл, станет одной  из  апельсинных
девушек Мэри Меггс, она познает большее счастье, чем может познать любая  из
тех женщин.
   Она обратила взгляд на Розу. Толстяк в засаленной одежде - без  сомнения,
мясник с Ист-Чипского рынка - манил ее, и  Роза  должна  была  волей-неволей
пойти и сесть за его столик.
   Нелл наблюдала. Она  видела,  как  огромные  ручищи  потянулись  к  Розе,
видела, как Роза сжалась от ужаса, устремив глаза на дверь  в  надежде,  что
войдет ее Генри.
   Нелл слышала, что она лепетала: "Нет... Нет.
   Это невозможно. Меня ждет джентльмен".
   Мясник с Ист-Чипа вскочил и пнул  стул,  на  котором  сидел,  через  весь
подвальчик. Другие гости замолчали и с интересом ждали Продолжения. Это было
то, что им нравилось, - потасовка в борделе,  когда  можно  бросать  друг  в
друга бутылки, разнести все вокруг в щепки и славно позабавиться.
   Мадам Гвин появилась из своего угла, как злой  паук,  и  затараторила  на
высоких  тонах  своим  испитым  голосом:  "Что  беспокоит  вас,  мой  добрый
джентльмен? Что вам не нравится в моем доме?"
   - Эта потаскушка! - заорал мясник.
   - Как, это мисс Роза.., самая хорошенькая из  моих  девушек...  Ну,  мисс
Роза, что тут могло произойти? Поклонись же доброму джентльмену и скажи, что
ты готова доставить ему радость.
   Мясник не сводил с Розы маленьких, недобрых глаз.
   - Он собирается обидеть ее, - закричала Нелл в панике.
   Роза воскликнула: "Я не могу. Мне нездоровится. Пустите меня.  Меня  ждет
джентльмен".
   Мать взяла Розу за руку и подтолкнула ее к мяснику, который схватил ее  и
прижал к себе на несколько мгновений; потом он зарычал от  злости  и  заорал
что есть мочи:
   - А-а, понятно. Она вытащила мой кошелек, шлюшка!
   Свой кошелек он держал над головой. Роза отступила назад, не сводя широко
раскрытых глаз с кошелька.
   - Где вы.., нашли его? - спросила она.
   - У тебя за пазухой, детка. Там, куда ты его засунула.
   - Это не правда, - сказала Роза.