ел.
   - Хорошо, Джонсон, я встречусь с ним, но попроси его подождать.
   Джонсон вышел, и дядя Питер взглянул на тетю Амарилис.
   Кто это, Питер? Наше имя...
   Возможно,  это  дальний  родственник,  о  котором  все  позабыли.   Я
выясню... Простите, я должен выйти! Он вышел, а мы продолжали болтать.
   - Любопытно, кто это такой? - спросил Мэтью. - Должно быть, кто-то из
членов семьи? Это имя...
   - Очень любопытно, - поддержала я. Мать улыбнулась мне, но ничего  не
сказала. Покончив с обедом, мы встали из-за стола.
   Дядя Питер все еще находился в кабинете с посетителем.
   Как же  все-таки  раздражает,  когда  ты  молод,  и  от  тебя  что-то
утаивают!  Наверняка  с  Бенедиктом  Лэнсдоном  была  связана   какая-то
страшная тайна - в этом я не сомневалась: мои родители  говорили  о  нем
приглушенными голосами, а тетя Амарилис выглядела несколько растерянной.
Я слышала, как Мэтью сказал моему отцу, что  надеется  на  то,  что  все
обойдется.
   Я задумалась, что бы это могло значить?
   Прислушиваясь  к  разговорам,  я  постепенно  начала  понимать,   что
произошло.
   Бенедикт  оказался  внуком  дяди  Питера!  Он  родился  в   Австралии
семнадцать лет назад, а его отец был внебрачным сыном дяди Питера.  Дядя
Питер был женат только один раз, и его женой была тетя Амарилис, но  это
не помешало ему обзавестись сыном, о котором Амарилис до сих пор ни разу
не слышала.
   Я подслушала, как мать говорила об этом отцу:
   - Питер, конечно, погуливал, как и следовало ожидать. Он был  молодым
повесой.., до того, как встретил Амарилис, конечно!
   Итак, Бенедикт был плодом юношеского увлечения дяди Питера. Именно от
Бенедикта я услышала подробности истории, которую не могла узнать ни  от
кого другого. Мы с ним сразу же почувствовали  влечение  друг  к  другу.
Меня к нему влекло, потому что он очень отличался от всех, кого я  знала
до сих пор. Его же во мне,  видимо,  привлекало  то,  что  я  совершенно
восхищалась им.
   Для своего возраста он был достаточно высок. У него  были  ярко-синие
глаза, особенно выделявшиеся на бронзовом лице.  Волосы  были  светлыми,
выгоревшими под жгучим солнцем Австралии. В Бенедикте  был  тот  же  дух
безмятежности, что и в дяде Питере. Думаю, дядя Питер был очень похож на
него в его возрасте. Он смотрел  на  мир  несколько  иронично,  полагая,
похоже, что мир создан для того, чтобы развлекать его и служить  ему.  В
их родственной связи было невозможно сомневаться.
   При доме на  площади  был  небольшой,  вымощенный  каменными  плитами
садик, в котором росли кусты и груша с почти несъедобными плодами.  Тетя
Амарилис выставляла туда горшки с цветущими растениями, и там же  стояла
деревянная скамья.
   Я как раз  была  в  саду,  когда  произошла  наша  первая  встреча  с
Бенедиктом.
   - Привет! - сказал он. - Ты интересная девочка. Кто ты такая?
   - Я Анжелет! Иногда мое имя не правильно  произносят,  путая  меня  с
ангелом, что не имеет ничего общего с действительностью!
   - Надеюсь, что это так и есть,  -  ответил  он.  -  Я  испугался  бы,
встретившись с ангелом.
   - Не думаю, что вас может напугать встреча с кем-нибудь!
   Именно так я о нем и думала, и ему понравились мои слова.  Его  синие
глаза довольно блеснули.
   - Ну, вообще-то я и правда мало чего боюсь, -  признал  он.  -  Но  у
ангелов, говорят, есть привычка записывать людские грехи!
   - А у вас много грехов?
   Он, словно заговорщик, кивнул мне, и я рассмеялась.
   - А почему вы не представляетесь? - спросила я.
   - Бенедикт Лэнсдон! Давай, ты лучше будешь звать меня Беном.
   - Да, Бен  звучит  гораздо  лучше.  Бенедикт  -  это  что-то  слишком
набожное, вроде монаха, или святого, или еще чего-нибудь в этом роде.
   - Боюсь, ни монаха, ни святого из меня не получится.
   - А что ты здесь делаешь?
   - Приехал повидать дедушку.
   - Дядю Питера?
   Так он твой дядюшка?
   Ну, не совсем... Дядюшкой называют человека, к  которому  неизвестно,
как нужно обращаться... Просто он женат на моей тете Амарилис,  хотя  на
самом деле она мне тоже совсем  не  тетя...  В  общем,  это  родственные
отношения, которые очень сложно объяснить посторонним!
   - Ну, со мной-то дела обстоят проще:
   Питер на самом деле мой дедушка.
   - Ну, не совсем уж так просто. Похоже, что он не знал о существовании
внука до твоего приезда?
   Ничего странного, все очень естественно! Временами  люди  обзаводятся
детьми, хотя не собирались этого делать. Это застает  их,  так  сказать,
врасплох, и они не знают, что предпринять? Вот так и  произошло  с  моей
бабушкой и с твоим дядей Питером. - Я понимаю...
   - И тогда она отправилась в Австралию! Он оплатил ей дорогу и потом в
течение всей жизни высылал деньги. Родился мой отец.  Он  был  назван  в
честь своего родителя Питером Лэнсдоном... В общем-то, его  звали  Питер
Лэнсдон-Картер, но имя Картер всегда опускали.  Моя  бабушка  так  и  не
вышла замуж,  но  отец  женился,  и  на  свет  появился  я.  Вот  так  и
получилось, что у твоего дяди Питера появился внук.  Моя  бабушка  часто
рассказывала об Англии и о том, какой чудесный у меня  дедушка.  Однажды
что-то о нем появилось в газетах, какие-то не слишком приятные вещи,  но
бабушка все это высмеяла, сказав, что  лучше  него  человека  не  найти.
Когда  она  умерла,  мы  перестали  получать  о  нем  вести,  но   часто
вспоминали. Потом умерла моя мать, и мы с отцом остались вдвоем.  У  нас
было небольшое хозяйство, но дела шли плохо. Там и  почва  неподходящая,
слишком сухая, а дождей там всегда  не  хватает,  да  и  вредителей  там
полным-полно, саранча  и  тому  подобное.  Когда  мой  отец  понял,  что
умирает, он завел со мной разговор о будущем. Он знал человека,  который
согласился бы купить наше хозяйство,  и  хотел,  чтобы  я  отправился  в
Англию и отыскал своего дедушку. "Ты найдешь его без  труда,  -  говорил
он. - Он широко известен".
   Ну и, когда он умер, я решил, что стоит  посмотреть  Англию,  поэтому
распродал имущество и приехал сюда.
   - Это был очень смелый поступок!
   И чем ты теперь будешь заниматься?
   Бенедикт пожал плечами:
   Нужно посмотреть, откуда ветер дует.
   - Надеюсь, он дует в нужном направлении. Он благодарно улыбнулся мне:
   - Я позабочусь о том, чтобы это так и было!
   - Я не сомневаюсь в этом.
   Мы улыбнулись друг другу, и мне подумалось, что я понравилась ему так
же, как и он мне.
   - Мой дедушка тоже жил в Австралии, - сказала я.
   - Неужели?
   - Да, вначале как заключенный.
   Не может быть!
   - Да, семь лет каторги за убийство.
   Просто не верится!
   Там  были  особые  обстоятельства.  Он  присоединился  к  цыганам   и
странствовал вместе с ними, хотя сам был воспитан в Кадоре.  Тебе  нужно
приехать в Кадор! Правда, это просто чудесное  место.  Оно  принадлежало
семейству Кадорсонов в течение многих поколений.
   - Настоящее старинное поместье?
   - Да, и это мой дом.
   Расскажи еще о своем дедушке.
   - Он отправился путешествовать вместе с цыганами, и какой-то мужчина,
считавший себя джентльменом, напал на девушку-цыганку. Мой дедушка решил
остановить его, и  в  схватке  тот  мужчина  погиб.  Признали,  что  это
убийство, и деда сослали в Австралию на семь лет...
   - Легкое наказание за убийство!
   - На самом  деле  это  нельзя  назвать  убийством,  он  ведь  защищал
девушку!
   Моя бабушка, которая была тогда маленькой девочкой,  спасла  его,  то
есть упросила своего отца сделать это.  Мой  дедушка  отбыл  свой  срок,
организовал в Австралии  свое  хозяйство,  а  потом,  когда  вернулся  в
Англию, он и моя бабушка поженились.
   В общем, счастливый конец?
   - Поначалу... У них появились сын Джекко и моя мама, и они жили очень
счастливо, но потом решили съездить в Австралию. Так они утонули.., все,
кроме моей матери!
   Она была единственной, кто остался в живых, так как  случайно  в  тот
день она не отправилась с ними в море.
   - Значит, в Австралии он и погиб? Я кивнула.
   - Я слышал истории о людях, которым удавалось выжить...
   - Да, и такое бывает. Похоже, там такое место,  где  может  случиться
все, что угодно!
   - В любом месте может случиться все, что угодно.
   - Пусть так, в любом случае я рада, что ты решил сюда приехать, Бен.
   - Я тоже.
   Из дома вышли моя мать и Амарилис.  Амарилис  с  некоторым  опасением
взглянула на Бенедикта, но он улыбнулся  ей  без  всякого  смущения.  Он
чувствовал себя здесь как дома.
   Некоторое время Бен рассказывал нам об Австралии и о том, что  Лондон
оказался и в самом деле таким  интересным  местом,  каким  он  его  себе
представлял. Потом Бенедикт спросил, можно ли здесь скакать верхом. Тетя
Амарилис сказала, что вообще здесь катаются на  Роуд  и  что  это  можно
будет устроить.
   - Я уверен, что ты постоянно ездишь верхом, - сказал он мне.
   - Ну да, - согласилась я. - Я люблю верховую езду и  в  Кадоре  часто
езжу.
   - Может быть, мы сможем покататься вместе?
   - С удовольствием.
   Моя мать и тетя Амарилис неуверенно переглянулись,  и  тетя  Амарилис
сообщила, что через полчаса будет подан обед.
   Я действительно покаталась верхом на Роттен-роу вместе с  Бенедиктом,
Джонии и Джеффри. Прогулки верхом  здесь  очень  отличались  от  тех,  к
которым я привыкла в Корнуолле: здесь  гуляли  люди  из  высшего  света,
которые постоянно раскланивались друг с  другом.  Я  держалась  в  седле
ничуть не хуже, чем наши лондонские мальчишки, но вот Бенедикт был  и  в
самом  деле  прекрасным  наездником,  так  что  мне   очень   захотелось
прокатиться с ним где-нибудь в таком месте, где он смог бы проявить  все
свои способности.
   Он много говорил, обращаясь в основном ко мне.
   - Тебе нужно побывать в Австралии,  -  говорил  он  и  описывал  свою
родину. - Кустарники, холмы и везде каучуковые деревья.
   - А кенгуру? - спросила я.
   - Само собой разумеется, и кенгуру.
   - Они носят детей в сумочках! Я видела это на картинках.
   - Эти малыши рождаются величиной с полдюйма.  Он  рассказывал  нам  о
Сиднее и его  чудесной  гавани,  изрезанной  заливчиками  и  бухточками,
окруженной красивыми деревьями, на которых сидят разноцветные птицы.
   - И там же - заключенные? - спросила я.
   - Да, они все еще есть. Но  их  меньше,  чем  прежде,  и  теперь  там
появилось много поселенцев, которые  хотят  создать  настоящий  город  и
создают его.
   Ты бы хотел поехать туда? - спросила я Джонни.
   - Ну, разве что просто посмотреть! Жить лучше здесь.
   - Откуда ты знаешь? - спросила я. - Ты же никогда не был там. Вот Бен
мог бы судить, где лучше, потому что ему есть что сравнивать.
   - Что ты скажешь, Бен?
   - Я пока еще ничего не могу сказать.
   Мы пустили лошадей легким галопом. Прогулка была  очень  приятной,  и
мне все больше и больше нравился Бен.

***

   Бен был принят в доме, и поскольку, похоже, его присутствие никому не
мешало, он и сам чувствовал себя здесь свободно. В  основном  он  должен
был благодарить  за  это  дядю  Питера,  который  вел  себя  так,  будто
появление в доме незнакомого внука было  самой  естественной  вещью.  Он
умел держать себя как ни в чем не бывало, и, как я  узнала  позже,  дядя
Питер  вел  себя  так  же  спокойно,  когда  скандал  угрожал  полностью
разрушить его карьеру.  Причем  до  определенной  степени  именно  таким
поведением он и сумел предотвратить разрастание  скандала,  потому  что,
глядя на него, люди спокойней принимали происходящее.
   Судя по всему, дядя Питер гордился Беном.  Я  была  уверена,  что  во
внуке он узнает себя и очень доволен  тем,  что  у  него  есть  внук,  о
существовании которого никто не подозревал.
   Он обсуждал с моим отцом вопрос о  том,  что  следует  предпринять  в
отношении этого мальчика. Я  услышала,  как  отец  рассказывал  об  этом
матери.
   - Нужно признать, - сказал отец, - Питер не собирается слагать с себя
ответственность за внука и хочет сделать  для  мальчика  все  возможное.
Сначала он хочет послать его на год-другой в университет. Питер считает,
что паренек весьма одарен.
   - Я в этом уверена, - согласилась мать. - Нет никаких сомнений в том,
что он является отпрыском нашего старика!
   В этот момент они заметили, что я нахожусь рядом, и  переменили  тему
разговора.
   Мы снова отправились на выставку, и на этот раз  вместе  с  нами  был
Бен. Он старался все время держаться  возле  меня,  что  доставляло  мне
удовольствие.  В  некоторых  экспонатах   выставки   он   очень   хорошо
разбирался.
   - Ты рад что приехал в Англию? - спросила я. Он сжал мою руку.
   - Даже не сомневайся, - сказал он.
   - Я тоже этому рада, - ответила я.
   - И вообще все здорово складывается! Мой дедушка - великий человек! Я
хочу быть похожим на него!
   - Ты и так похож, - сказала я.
   - Нет, я хочу  быть  похожим  во  всех  отношениях,  и  я  тоже  хочу
заниматься бизнесом. Дед много говорил со мной.  Для  начала  он  хочет,
чтобы я стал похож на настоящего английского джентльмена.
   Как ты думаешь, это хорошая мысль?
   - Я думаю, ты и так хорош.
   - Он так не считает, а он очень умный человек. Бен улыбнулся мне. Его
глаза радостно сияли. Он был рад тому, что приехал сюда.

***

   Я очень огорчилась, когда настала пора  возвращаться  домой.  Мне  не
хотелось расставаться с Беном.
   - Ты скоро снова приедешь сюда, - сказал Бен. - Или  я,  может  быть,
приеду посмотреть ваш чудесный Кадор.
   - Это было бы прекрасно, - ответила я.
   Бенедикт приехал на вокзал, проводил нас до самого вагона, и, стоя на
платформе, помахал вслед рукой.
   - Кажется, вы понравились друг другу, - заметила мать.
   - Бенедикт - довольно яркая личность, - добавил отец.
   - В этом нет ничего удивительного: он - внук Питера, да еще  выросший
в таких необычных условиях!
   - Любопытно, захочет ли он приехать к нам в гости?
   - Захочет! - сказала я. - Он говорил мне об этом.
   - Люди не всегда держат слово, милая.
   - Но он говорил серьезно!
   - Бывает, что люди говорят вполне серьезно, а потом забывают о  своих
словах.
   Но я была уверена, что Бенедикт не забудет. Я еще долго думала о нем,
а потом воспоминания стали потихоньку стираться.

***

   Прошел год. Время от времени мы получали сведения от  тети  Амарилис.
Питеркин и Френсис пристроили еще одно крыло к  своему  дому;  Джонни  и
Джеффри очень заняты своими школьными делами;  надежды  Питера  и  Мэтью
реализовались с момента смещения правительства  Маленького  Джона  -  их
зять получил пост в кабинете лорда Дерби. Внук  Питера  довольно  сильно
изменился.

   "Бенедикт все больше и больше становится похож на нас. Он стал  самым
настоящим английским джентльменом., ну, почти. Питер очень  заботится  о
нем. Он считает, что  мальчику  было  бы  неплохо  заняться  управлением
поместьями, и собирается просить Вас принять Бена в Кадоре на  некоторое
время..,  скажем,  на  месяц-другой,  просто  посмотреть,  насколько  он
приспособлен к такому образу жизни. Питер полагает, что  Бенедикт  очень
хорошо справился бы с этим делом".

   - Ну разумеется, пусть приедет и погостит у нас,  сказал  отец.  -  Я
уверен - это для него самое подходящее. Бенедикт очень часто сталкивался
с вопросами такого рода еще в Австралии. Несомненно, он рожден для такой
жизни.
   Мать сказала, Что немедленно напишет Амарилис, а я  разволновалась  в
ожидании встречи с Бенедиктом.

***

   Через несколько дней я впервые встретилась с  Грейс  Гилмор.  Я  вела
свою лошадь Глорию в поводу к берегу, где любила скакать галопом по краю
прибоя. Этот  отрезок  побережья,  расположенный  всего  в  полумиле  от
гавани, был частью поместья Кадор, и здесь редко встречались люди.
   Я удивилась, увидев молодую женщину. Она сидела на днище перевернутой
лодки, лежавшей возле  старого  лодочного  сарая,  которым  давным-давно
никто не пользовался, и смотрела на море.
   Казалось, она тоже удивилась, услышав приближающийся  стук  копыт.  Я
остановила лошадь.
   - Добрый день! - сказала я.
   Женщина тоже поздоровалась. Она была совсем молодой, я решила, что ей
еще  нет  и  двадцати.  Что-то  в  ней  заинтересовало  меня:  она  была
серьезной, озабоченной, а после того,  как  увидела  меня,  -  несколько
встревоженной.
   Я задумалась, кем она может быть,  и  мое  естественное  любопытство,
столь осуждаемое миссис Пенлок, разгорелось. Девушка была не из местных,
а чужаки здесь появлялись крайне редко. Люди, приезжавшие  сюда,  обычно
посещали родственников, и их появление всегда вызывало множество слухов.
Об этой женщине я ничего не слышала.
   - Хороший сегодня денек выдался! А вы здесь гостите? - спросила я.
   - Я остановилась на несколько дней в "Приюте рыбака", - ответила она.
   Я знала,  что  Пеннилег  немногое  может  предложить  своим  нечастым
гостям. По-моему, у него были всего две комнаты для постояльцев, да и те
маленькие и неудобные. Свои доходы он в основном получал  от  ежедневных
посетителей - шахтеров и рыбаков.
   - А вы здесь надолго?
   - Я еще не знаю...
   Девушка была не слишком разговорчива. Вдруг она спросила:
   - А вы живете здесь?
   Я кивнула и указала на вершину утеса, где стоял Кадор.
   - Дом просто великолепен, - похвалила она.
   Я тут же прониклась к ней теплыми  чувствами,  как  ко  всякому,  кто
хвалил наш Кадор.
   - А это ваш лодочный сарай? - спросила она.
   - Думаю, что наш, но им никогда не пользуются. Девушка заинтересовала
меня. Мне показалось, что я заметила  в  ней  некоторое  напряжение,  но
потом решила, что это мое воображение.
   Я попрощалась и поехала вверх по склону, через заросли, к Кадору.
   Я забыла о ней до следующего дня, когда мы вновь встретились. Мы были
в саду  вместе  с  матерью.  Девушка  прошла  через  внутренний  двор  и
остановилась, глядя на нас. Она казалась очень печальной и трогательной.
   - Добрый день! - сказала мать. - Вы хотите кого то повидать?
   - Вы - хозяйка этого дома? - спросила  девушка.  -  Я  встречалась  с
вашей дочерью.
   - Это верно, -  подтвердила  я.  -  На  берегу  моря,  возле  старого
лодочного сарая. А вы все еще живете в "Приюте рыбака"?
   Она кивнула.
   - Нет ли где-нибудь для меня работы?..
   - Работы?! - удивилась мать.
   - Я могу делать все, что  угодно,  -  сказала  она,  и  в  ее  голосе
прозвучали нотки отчаяния, которые, как я заметила, тронули мою мать  не
меньше, чем меня.
   - Наймом работников занимается Уотсон, наш дворецкий, - сказала мать.
- Вы можете поговорить с ним.
   Я представила себе Уотсона. Не знаю, что бы  придумал  Уотсон,  какую
работу он мог предложить ей? Насколько мне  известно,  в  слугах  мы  не
нуждались, да она и не была похожа  на  горничную,  камеристку  или  еще
кого-нибудь в таком же роде. Держалась она с  достоинством  и,  пожалуй,
даже сурово. Вряд ли это могло привлечь Уотсона.
   - Я.., я умею шить, - вдруг сказала она.
   Мать взглянула на меня. Я поняла, что девушка вызвала в ней  симпатию
и что мы обе хотели бы ей помочь.
   Я прямо-таки читала  мысли  матери.  Возможно,  это  удачный  случай.
Одежду мы покупали во время поездок в Лондон или даже в Плимут, но  мать
часто говорила: "Как бы мне хотелось, чтобы  здесь  жила  старая  добрая
мисс Семпл". Мисс Семпл жила в комнатке наверху, в ее распоряжении  была
большая  и  светлая  комната,  использовавшаяся   в   качестве   швейной
мастерской. Мисс Семпл работала там до самой смерти, а  умерла  она  три
года назад.
   В этот момент девушка слегка покачнулась. Она  непременно  упала  бы,
если бы ее не подхватила мать.
   - Ах, бедняжка, ей стало дурно! -  вскрикнула  мать.  -  Помоги  мне,
Анжела, опусти ей голову вниз, так она придет в себя!
   Через несколько секунд девушка открыла глаза:
   - Ах, простите меня!
   - Дорогое мое дитя, - сказала мать, - мы отведем тебя в дом.
   Мы  провели  ее  в  комнату  рядом  с  холлом,  где  люди,   желавшие
встретиться с родителями, обычно ожидали их.
   - Позвони, и пусть кто-нибудь принесет бренди,