За  мужчинами  шла  самая
красивая участница церемонии - ослепительная Мария Стюарт в белом платье
с длинным шлейфом; на ее белокурой  головке  покоилась  золотая  корона,
украшенная жемчугами и яркими драгоценными камнями. Люди смотрели на нее
с затаенным дыханием; они не могли отвести глаз от  Марии,  которую  сам
король ввел в Нотр-Дам.
   Катрин и ее свита проследовали за королем и маленькой королевой.
   Зоркие  глаза  Катрин   подмечали   все.   Она   увидела   дьявольски
привлекательного Франциска де Гиза со страшным шрамом на лице. Он был  в
дорогом костюме. Франциск де Гиз сменил  Монморанси  на  посту  Главного
королевского управляющего;  Катрин  восхищалась  его  умением  подыграть
толпе. Он позволил простому люду занять трибуны, которые были  возведены
для этой церемонии.
   - Да здравствует Меченый! - кричала толпа.
   Де Гиз знал, как следует обращаться с трудовым Парижем,  он  был  его
идолом, королем черни.
   Кардинал де Бурбон поприветствовал короля и  его  свиту,  вошедших  в
церковь. Пока кардинал  произносил  речь,  в  толпу  бросали  золотые  и
серебряные монеты. Даже в соборе  были  слышны  радостные  кряки  людей,
ловивших деньги, и испуганные вопли  несчастных,  почти  раздавленных  в
свалке. Крики счастливцев и  вопли  пострадавших  не  утихали  до  конца
церемонии.
   Катрин вышла из церкви; к этому времени слабейшие  настояли  на  том,
чтобы герольды прекратили разбрасывать монеты, ссылаясь  на  то,  что  в
противном случае свадьба дофина будет омрачена множеством смертей.
   Во дворце епископа состоялся банкет, после которого король  пригласил
невесту на танец; наблюдая за ними,  Катрин  вспомнила  свою  свадьбу  и
великолепного Франциска с добрыми чувственными глазами,  который,  держа
девушку за руку, дал ей имя Катрин.
   К ее горлу подкатился комок;  она  переполнилась  жалостью  к  бедной
маленькой девочке из Италии. Если бы она была тогда так  же  мудра,  как
сегодняшняя Катрин, она бы избежала многих огорчений!
   Но сейчас в центре внимания находился другой Франциск;  поклонившись,
он попросил у матери разрешения пригласить ее на танец.
   Она улыбнулась ему.
   - Давай потанцуем, мой дорогой дофин.
   Все смотрели на эти две пары - на короля и Марию, Катрин и Франциска.
В такие моменты  Катрин  чувствовала,  что  она  действительно  королева
Франции.
   - Ты прекрасно выглядишь, мой сын, - сказала она, и это было правдой.
   - Сегодня - счастливейший день моей жизни, - признался жених.
   - Тебе повезло, мой сын. Люби свою жену. Семья - великая вещь,  если,
конечно, она основана на взаимной любви.
   Мальчик с жалостью посмотрел на нее. Он все  понимал.  Она  думала  о
своей любви к его отцу и о  любви  короля  к  герцогине  де  Валентинуа.
Бедная мама! Никогда раньше он не называл ее мысленно "бедной мамой".
   Но его собственная  жизнь  была  столь  прекрасной,  что  он  не  мог
грустить из-за других людей. Катрин  видела,  как  он  смотрит  на  свою
ослепительную молодую жену.
   Она засмеялась.
   - Ты должен танцевать с Марией, мой сын.
   - Мама, скажи мне: ты когда-нибудь встречала более красивую девушку?
   - Нет. Думаю, нет. Но я скажу тебе кое-что, месье дофин. Твоя  сестра
Марго может превзойти ее.
   - Нет, мама, это невозможно.
   Она улыбнулась, радуясь его счастью, потому  что  он  был  ее  сыном.
Пусть он наслаждается своим состоянием; она  считала,  что  он  проживет
недолго. Он должен был освободить место для Карла и затем  для  Генриха.
Обязательно!
   В  начале  пятого  бал  закончился;  участникам  торжеств  предстояло
перебрался через Сену во Дворец Правосудия  для  продолжения  праздника.
Король и принцы ехали на превосходных лошадях, королева и Мария сидели в
паланкинах, принцессы - в каретах, фрейлины - на белых  жеребцах;  везде
висели дорогие гобелены, на которых золотыми нитями были вышиты лилии.
   Во  Дворце  Правосудия  гостей  ждал  ужин;   юродские   власти   так
великолепно украсили интерьер здания, что люди  сравнивали  его  залы  с
Елисеевскими Полями. Чудесная музыка сопровождала каждое блюло;  веселье
нарастало, везде звучали оживленные голоса, раскованный смех.
   Потом начался новый бал.
   Видам де Шартр разыскал королеву. Общее возбуждение захватило Катрин;
от выпитого вина она разрумянилась, стала оживленной; мир  показался  ей
более ярким, красочным, в ее сердце снова появилась надежда.
   Она не отводила глаз от короля, который тоже был более возбужденным и
радостным, чем обычно; помолодевший  король  напомнил  Катрин  о  первых
годах их совместной жизни.
   Пока он живет на земле, подумала королева, я буду  нуждаться  в  нем.
Ничто не имеет для меня большего значения, пока его  любовь  принадлежит
другой женщине.
   - Какая  очаровательная  королева  получится  из  юной  шотландки!  -
сказала Катрин Видаму.
   - Очаровательная королева уже сидит сейчас на троне, - отозвался он.
   Его глаза ярко блестели; он много выпил.
   Катрин  ответила  на  лесть  смехом,  но  ей  было  приятно  услышать
комплимент.
   Она позволила Видаму оставаться рядом с ней, держать ее  за  руку  во
время танца. Катрин знала, что это будет замечено.
   Видел ли ее Генрих? Она надеялась, что видел.
   Он уважал ее за решительные  действия,  связанные  с  Сент-Квентином.
Захочет ли он  ее  как  женщину  благодаря  тому,  что  Видам  де  Шартр
демонстрировал всем свое восхищение королевой?
   Она танцевала с королем, дофином и Видамом.
   Когда они вернулись после бала в Лувр, Катрин,  поглядев  на  себя  в
зеркало, увидела, что ее  глаза  стали  более  яркими,  а  щеки  горели.
Надежда омолодила ее на десять лет.
   Придет ли сегодня король? - спросила она себя. В  воображении  Катрин
возникла маленькая сцена - Генрих выговаривает ей за  флирт  с  Видамом.
Она мысленно ответила ему: "Генрих, неужели ты ревнуешь?"
   Она почти не спала в эту ночь; даже ранним утром Катрин еще надеялась
на появление Генриха.
   Но, как это часто случалось в прошлом, он не пришел. И все же  Катрин
не теряла надежды.
 
*** 
 
   - Одна свадьба порождает  другую,  -  сказала  Катрин  своей  старшей
дочери.
   Бедная  Элизабет!  Какой  юной  она  была!  Ей   исполнилось   только
четырнадцать лет - она еще не созрела для замужества.
   Катрин послала за девочкой, чтобы лично сообщить ей новость.
   - Моя любимая дочь, я хочу поговорить с тобой о твоем браке.
   Девочка посмотрела на мать своими большими темными глазами.
   Я становлюсь излишне чувствительной, подумала Катрин; она  смутилась,
вспомнив, как когда-то давно ее, еще девочку, вызвал к себе папа,  чтобы
поговорить с ней о замужестве.
   - Да, мама?
   - Ты, наверно, знала, когда женился  Франциск,  что  твоя  очередь  -
следующая?
   Несчастный ребенок проглотил слюну.
   - Да, мама.
   - Ты не должна печалиться, это чудесная новость. Тебя  ждет  отличный
брак.
   Девочка молчала. Кто станет ее  супругом?  Она  перебирала  в  памяти
знакомых ей молодых людей. Наверно, кто-то из  Бурбонов  -  в  их  жилах
течет королевская кровь. Или какой-нибудь де Гиз - в последнее время эта
семья поднялась едва ли не выше королевской. У герцога де Гиза был сын -
молодой Генрих. Перспектива получить его в мужья одновременно  пугала  и
волновала девочку. Генрих обещал стать копией своего отца.
   - О, мама, - вырвалось у Элизабет, - не мучай меня.  Скажи,  кто  он?
Кто?..
   - Моя девочка, ты поедешь в Испанию. Станешь женой  его  августейшего
Величества, испанского короля Филиппа.
   Девочка побледнела, у нее был такой вид, будто она вот-вот  упадет  в
обморок. В Испанию! Это так далеко от дома! К испанскому королю! Но ведь
он уже старый человек.
   - Похоже, ты не сознаешь, какая честь тебя ждет, моя дочь.
   - Но, мама, - прошептала Элизабет, - это так далеко!
   - Ерунда! - Катрин заставила себя громко рассмеяться. - Подумай,  моя
дорогая,  ты  станешь  королевой...  Королевой  страны,  которую  многие
считают самой великой на свете. Подумай об этом!
   - Но я не хочу ехать.
   - Не хочешь стать королевой Испании?
   - Нет, мама. Я бы предпочла остаться французской принцессой.
   - Что? Быть старой девой, как твоя тетя Маргарита?
   - Она собирается выйти замуж. Почему я не могу подождать, пока мне не
исполнится столько лет, сколько сейчас тете Маргарите?
   - Потому что, моя дорогая, решено, что ты  выйдешь  замуж  за  короля
Испании.
   - Я ненавижу короля Испании.
   - Замолчи! Это все, чем ты можешь отблагодарить меня  за  то,  что  я
воспитывала, оберегала, учила тебя?
   - Он старый.
   - Ему всего лишь тридцать с небольшим.
   - Но он женат на английской королеве, мама.
   - Ты ведь знаешь, что английская королева умерла.
   - Но я слышала, что он собирается жениться на новой королеве.
   - Ты должна прислушиваться не к сплетням, а к  голосу  рассудка.  Моя
дорогая дочь, ты выйдешь замуж за короля Филиппа.
   - Когда, мама?
   - О, это будет организовано скоро, не бойся.
   - Именно этого я и  боюсь.  Он  приедет  сюда  за  мной...  или  меня
отправят к нему?
   - Вы поженитесь в Нотр-Дам, как Франциск и Мария.
   - Значит, он приедет за мной?
   Катрин убрала волосы с горячего лба дочери.
   - У тебя разыгралось воображение! Неужели ты полагаешь,  что  великий
король Испании отправится за женой в такое путешествие? Конечно, нет;  в
церемонии бракосочетания примет участие доверенное лицо Филиппа.  Герцог
Альба займет место короля Испании. Тебе понравилась  свадьба  Франциска,
верно? Теперь твоя очередь.
   Элизабет бросилась к ногам матери.
   - О, мама, мама, я не хочу выходить замуж. Я не могу  уехать  отсюда.
Не хочу покидать родной дом ради старого человека.
   Катрин, смягчившись, привлекла к себе девочку;  она  подвела  дочь  к
дивану, села рядом с ней, обняла Элизабет. Королева заговорила с дочерью
так, как она не говорила ни с одним из своих детей, кроме  Генриха.  Она
рассказала  ей  о  своем  детстве,  о  своем   честолюбивом   и   хитром
родственнике, папе римском, о монастыре Мюрате,  о  толпе,  требовавшей,
чтобы маленькую Екатерину отдали солдатам; наконец, она поведала  дочери
о приезде во Францию, о том, как она боялась новой жизни, но со временем
полюбила ее.
   Девочка, слушая мать, стала постепенно успокаиваться.
   - Но Испания - это страна, пленником которой был мой отец, - печально
промолвила Элизабет. - Он провел там худшие годы своей жизни.
   - Моя дорогая, - сказала Катрин,  -  у  нас  нет  выбора,  мы  должны
подчиниться.
   - Да, дорогая мама.
   - Мы все познали страдания, подобные твоим. Возможно, король  Испании
покажется тебе таким же замечательным человеком, каким я  считаю  твоего
отца. Сейчас во всем свете для меня нет человека лучше  Генриха,  однако
когда-то я боялась его, как ты боишься короля Испании.
   - Надеюсь, это произойдет, мама, но я полна дурных предчувствий.
   Катрин  нежно  обняла  дочь;   королева   тоже   испытывала   чувство
растерянности.
 
*** 
 
   Король пришел в личную комнату Катрин, и она отпустила своих девушек.
   - Я хочу поговорить с тобой, Генрих.
   Он повернулся к ней; лучи солнца упали на его лицо.  Он  постарел  со
времени штурма Сент-Квентина; его лучшие годы были уже в прошлом. Катрин
напомнила себе, что молодость Генриха  досталась  Диане,  и  в  ее  душе
всколыхнулась горькая обида.
   - Насчет Элизабет, - добавила она.
   Генрих явно испытал облегчение.
   - Элизабет, - повторил он.
   - Она  почти  не  раскрывает  рта,  заметно  побледнела.  Боюсь,  она
заболевает. Она никогда не блистала здоровьем.
   - Известие о скором замужестве - серьезное испытание для  ребенка,  -
мягко промолвил Генрих. - Оно могло разволновать девочку.
   Он вспомнил  о  том  дне,  когда  ему  сообщили,  что  у  него  будет
жена-итальянка.
   Катрин подошла к мужу; ей хотелось быть поближе к нему; она взяла его
под руку.
   - Мы это понимаем, Генрих, верно?
   - Да.
   Она сжала его руку.
   - И кое-кто из нас обнаружил, что все не так плохо, как казалось.
   - Верно.
   Она, засмеявшись, прижалась щекой к его плечу.
   - Нам повезло, Генрих.
   Теперь он, похоже, смутился. Не вспомнил ли он  те  дни,  когда  она,
отбросив осторожность,  молила  его  о  том,  чтобы  он  ответил  на  ее
неистовую, требовательную страсть?
   Он совсем не изменился, с грустью подумала Катрин.
   Но он все же относится к ней, конечно, не так, как прежде,  когда  он
считал ее пустым местом. Теперь  он  сознавал,  что  она  способна  быть
сильной, влиять на его министров. Между прошлым  и  настоящим  находился
Сент-Квентин.
   Она неподвижно стояла рядом с ним.
   - Значит, нам нечем утешить дочь?
   Он покачал головой.
   - Несчастное дитя! - пробормотал Генрих.
   - Она переживет это. Ей страшно, потому что она очень молода.
   - Она переживет это, - повторил он.
   - Как другие... до нее.
   Генрих шагнул к двери. Катрин произнесла в отчаянии:
   - Генрих, до меня дошли слухи.
   Он остановился, подождал; она непринужденно рассмеялась.
   - Ты удивишься. Как ты думаешь, о ком?
   - Не представляю. Нет... нет...
   Повернувшись лицом  к  жене,  он  испуганно  посмотрел  на  нее;  она
почувствовала, что ее сердце екнуло.
   - О Элизабет? - продолжил он.
   Она снова засмеялась, на этот раз с горечью.
   - Нет, не о нашей дочери. Это были слухи... обо мне.
   - О тебе... Катрин! Что ты хочешь сказать?
   - Ты, возможно, заметил, что этот глупый молодой человек, Франциск де
Вендом...
   Генрих, похоже, недоумевал.
   - Что такое? - спросил он.
   - Он уделял мне много внимания в последнее время.
   Генрих нахмурился.
   - Молодой Вендом! - сказал король. - Эти Бурбоны -  ужасные  хитрецы.
Уверен, ему что-то от тебя надо.
   Катрин возмутилась. Ему  даже  не  приходит  в  голову,  что  молодой
человек хочет соблазнить  королеву.  Генрих  ясно  дал  ей  понять  это,
намекнув на стремление Вендома получить какую-то выгодную должность  при
дворе.
   Катрин чувствовала, что развивать ее мысль будет  глупо,  но  она  не
могла прогнать надежду из сердца.
   - Некоторые люди думают, что этот глупец... влюблен в меня.
   Генрих, похоже, удивился.
   - О, вряд ли. Тебе следует остерегаться его. Эти коварные  Бурбоны...
вечно ищут выгоды.
   - Хотела бы  я  разделять  твою  уверенность,  -  сердито  произнесла
Катрин.
   Но мысли Генриха были уже далеко, он не заметил ее злости.
   Когда король ушел,  Катрин  стала  расхаживать  по  комнате.  Он  был
по-прежнему равнодушен к ней. Он терпел ее общество. Он стал уважать  ее
немного больше, но ей не нужно было его уважение.
   Хорошо, она даст месье де Вендому надежду! Займется  легким  флиртом.
Заставит людей посплетничать. Тогда, возможно, Генрих  обратит  внимание
на жену. Она не пойдет дальше публичного флирта; она  не  желала  ничего
серьезного; Катрин хотела только одного мужчину, она знала, что  другого
у нее не может быть. Но она могла жить, лишь надеясь и продолжая мечтать
о том дне, когда Генрих будет принадлежать ей.
   Стук в дверь  прервал  мысли  королевы.  Кто  это?  -  подумала  она.
Оказалось, что паж принес ей письмо.
   Она взглянула на него, и ее сердце забилось чаще. Она  узнала  почерк
Нострадамуса. Письмо пришло из Прованса - этот провидец находился сейчас
там.
   Катрин отпустила пажа и принялась читать послание астролога.
   Она дважды прочитала письмо, и  ее  охватили  недобрые  предчувствия.
Нострадамус сообщал, что он  сильно  колебался,  не  зная,  следует  ему
писать это письмо или нет. Но он все же пришел к заключению, что сделать
это - его долг.  Последнее  время  ему  снились  весьма  тревожные  сны,
главными фигурами в которых были король и королева.
   Несколько лет тому назад  ему  приснился  сон,  который  произвел  на
астролога такое сильное впечатление, что он записал его. Теперь этот сон
стал повторяться. Нострадамус  видел  двух  львов,  сражавшихся  друг  с
другом. Они боролись дважды. Один из этих львов был  молодым,  другой  -
старым. Старый лев терпел поражение, молодой выбивал  ему  глаз.  Старый
лев умирал в мучениях. Таким было содержание повторяющегося сна.
   Катрин, страстная почитательница астрологов и их  дара  предсказывать
будущее, серьезно задумалась об услышанном.  Нострадамус  намекнул,  что
старый лев - это Генрих, поскольку  на  его  гербе  был  изображен  лев.
Нострадамус был уверен,  что  королю  угрожает  какая-то  опасность.  Он
умолял королеву оберегать короля от всяких несчастий.
   Катрин сильно опечалилась. Если Нострадамус увидел  умирающего  льва,
который символизировал Генриха,  ничто  не  могло  спасти  короля.  Если
королю было суждено погибнуть, значит, это произойдет.
   Кто был молодым львом? Испания? Англия?  Это  исключено.  Эти  страны
нельзя назвать молодыми. Возможно, лев - это не Генрих, а  Франция.  Это
было вполне вероятно. Франция  в  опасности.  Последняя  война,  которая
закончилась штурмом Сент-Квентина и подписанием договора  Като-Камбрези,
была серьезным ударом для страны. Де  Гиз  противился  подписанию  этого
соглашения, он говорил, что двадцать лет успешных кампаний  не  исправят
нанесенного им ущерба. Одним росчерком  пера  король  отдал  итальянские
земли, которые  завоевывались  в  течение  последних  трех  десятилетий.
Результатом этого шага должны были стать браки Элизабет и сестры  короля
Маргариты, которая выходила замуж за герцога Савойского. Король устал от
итальянских войн, он хотел вызволить из плена своего  друга  коннетабля.
Англичане были изгнаны с французской земли; пусть Франция удовлетворится
этим. Генрих заявил, что Италия - это западня, в которой со  времен  его
отца и Карла Пятого оставались богатства и жизни французов.
   И все же... вся страна была повергнута  в  скорбь  подписанием  этого
договора. Это была первая схватка, из которой лев вышел, зализывая раны.
   Что дальше? - спрашивала себя Катрин. Испания? Или Англия?
   Она ни с кем не обсуждала сон Нострадамуса, но  ее  охватила  грусть.
Элизабет бродила по дворцу, точно бледное привидение; девочка  перестала
смеяться, ее нынешняя улыбка казалась жалкой тенью прежней.
   Катрин   часто   виделась   с   де   Шартром,   он   пользовался   ее
благосклонностью, она позволяла ему сидеть  рядом  с  ней  на  собраниях
Круга, с наигранной радостью выслушивала его любезности.
   Наблюдая  за  подготовкой  свадьбы  Элизабет   с   испанцем,   Катрин
испытывала все более сильную грусть.
 
*** 
 
   Люди прибывали в Париж из пригорода. Они танцевали на  улицах,  шумно
веселились на набережных Сены. Ветер трепал многочисленные французские и
испанские флаги.
   Настал день, когда Альба вошел в город с пятью сотнями  своих  людей.
На них была одежда черного, красного и желтого цветов. Парижане,  увидев
герцога, испытали разочарование, хотя он выглядел великолепно  в  черном
костюме. Справа от него ехал граф Эдмонт, слева -  принц  Оранжский.  На
них люди смотрели настороженно. Еще недавно эти двое возглавляли  армии,
воевавшие с  французами.  Растерянные  мужчины  и  женщины  не  понимали
действий правительства, планов и замыслов короля.
   Эта свадьба отличалась от предыдущей. Тогда французский дофин женился
на  прелестнейшей  из  девушек;  влюбленная  пара  была  очаровательной,
молодые люди выросли рядом, провели  вместе  восемь  лет.  Это  трогало,
казалось романтичным. Сейчас надменный испанец в черном костюме  женился
по доверенности на маленькой принцессе! Человек  с  руками,  обагренными
кровью французов, будет повторять слова брачной  клятвы  вместе  с  юной
девушкой, потому что его господин не счел нужным лично приехать в Париж!
   Филипп Испанский! Его имя наводило страх  на  французов.  За  плечами
Филиппа уже было два брака; говорили, что он плохо обращался  со  старой
королевой Англии и сделал ее несчастной,  навлек  на  эту  женщину  гнев
британцев,  а  затем  бросил  свою  супругу.  Новая   королева   Англии,
рыжеволосая злючка, отомстила за свою се