местом могли
быть кусты герани с темно-голубыми, как  море  в  солнечный  день,  цветами.
Таких крупных кустов мне еще не приходилось видеть.
   Мы поехали дальше, и я заметила:
   - Девочка ничего не сказала.
   - Нет. Она почти не  говорит.  Петь  -  поет.  Бродит  сама  по  себе.  А
говорить.., почти не говорит.
   От ворот до дома было  примерно  полмили,  и  по  обеим  сторонам  дорогу
обрамляли кусты цветущей герани и фуксии. Кое-где за соснами мелькало  море.
Вот и дом. Перед ним широкая лужайка, по которой, распустив  свои  роскошные
хвосты, разгуливали два павлина, красуясь перед самочкой. Еще один сидел  на
каменной стене; по обеим сторонам крыльца - две высокие стройные пальмы.
   Дом оказался больше, чем я предполагала, увидев его с дороги. В нем  было
всего три этажа, но он был длинный и построен в форме  буквы  "Г".  В  окнах
отражалось солнце, и меня вдруг охватило ощущение, что за мной следят.
   Тэпперти подъехал к крыльцу, и не успела двуколка остановиться, как дверь
распахнулась. На пороге стояла  высокая  женщина  в  белом  чепце  на  седых
волосах.  Одного  взгляда  на  ее  горбоносое  лицо  с  надменным,  властным
выражением было достаточно, чтобы я поняла - передо мной миссис Полгрей.
   - Надеюсь, вы хорошо доехали, мисс Лей? - сказала она.
   - Очень хорошо, спасибо, - ответила я.
   - Но, наверное, устали и хотите отдохнуть. Входите. Сейчас мы  выпьем  по
чашке хорошего чаю в моей комнате. Оставьте чемоданы здесь.  Я  распоряжусь,
чтобы их отнесли в вашу комнату.
   Я почувствовала облегчение. Эта женщина рассеяла то жутковатое  ощущение,
которое вселил в меня дорожный попутчик.  Своими  разговорами  о  смертях  и
самоубийствах Джон Тэпперти усилил его.  Но  миссис  Полгрей  была  женщиной
иного склада. От нее,  казалось,  исходил  здравый  смысл,  и,  может  быть,
потому, что долгая дорога меня утомила, мне было приятно это чувствовать.
   Я поблагодарила, сказав, что с  удовольствием  выпью  чашку  чая,  и  она
провела меня в дом.
   Мы оказались в огромной прихожей, настоящей зале, где когда-то,  наверно,
проходили пиршества. Пол был из каменных плит,  а  обшитый  деревом  потолок
высок, как в храме. Искусная резьба  на  балках  придавала  всему  помещению
нарядный вид. В конце залы было возвышение, за  ним  огромный  камин,  а  на
возвышении - длинный узкий обеденный стол, уставленный сосудами и блюдами из
олова.
   - Великолепно! - невольно вырвалось у меня, что доставило миссис  Полгрей
большое удовольствие.
   - Я сама наблюдала за полировкой мебели, - сообщила она  мне.  -  В  наше
время за служанками  нужен  глаз  да  глаз.  Эти  две  девчонки  Тэпперти  -
настоящие вертушки и балаболки, скажу я вам, и,  чтобы  разобрать,  что  они
замышляют, нужно смотреть в оба. Воск и скипидар - вот  из  чего  получается
настоящая смесь для полировки. Все остальные - подделки. Я сама  делаю  свой
состав.
   - Результат просто превосходен и делает вам честь, - похвалила я ее.
   Мы двинулись к двери в  противоположном  конце  залы,  за  ней  оказалась
короткая - ступенек в шесть -  лестница.  Слева  была  еще  одна  дверь,  на
которую она сначала только указала, а потом, поколебавшись немного, открыла.
   - Часовня, - сказала она, и я на одно мгновение увидела перед собой плиты
пола из голубоватого сланца,  алтарь,  скамьи.  На  меня  пахнуло  сыростью.
Миссис Полгрей быстро закрыла дверь.
   - Сейчас мы ею не пользуемся, - пояснила она. - Ездим в церковь в Меллин.
Это в деревне, на той стороне бухты.., как раз за Маунт Уидденом.
   Мы поднялись по ступенькам и оказались в огромной столовой, стены которой
были увешаны гобеленами.  Дерево  стола  мягко  светилось  полировкой,  а  в
нескольких стеклянных шкафах  стояла  дорогая  посуда.  Пол  накрыт  голубым
ковром. Из окон открывался вид на внутренний дворик замка.
   - Это не ваша часть дома, - объяснила мне миссис Полгрей, - но  я  решила
провести вас в свою комнату через передние покои. Как говорится, познакомить
с характером местности.
   Я поблагодарила ее, понимая, что она тактично намекает,  что  гувернантке
не положено на равных общаться с членами семьи.
   Мы прошли через столовую и, поднявшись еще по одной лестнице, очутились в
небольшой уютной гостиной. Стены комнаты были обтянуты декоративной  тканью,
ею же обиты сиденья и спинки стульев и кресел. Мебель в комнате  в  основном
старинная, и на ней видны следы заботливого ухода миссис Полгрей.
   - А это - красная гостиная, или пуншевая, - сказала мне она. - Ее  всегда
так называли, потому что здесь раньше пили прохладительный пунш. В этом доме
мы соблюдаем все старинные традиции.
   На другом конце комнаты за тяжелыми парчовыми занавесями  скрывалась  еще
одна лестница, по которой мы вышли в галерею, увешанную портретами. Мне было
любопытно, нет ли  среди  них  портрета  Коннана  Тре-Меллина  и  поэтому  я
постаралась взглянуть на каждый из них,  но  не  найдя  портрета  мужчины  в
современном платье, пришла к выводу, что, по всей  вероятности,  он  еще  не
написан и не занял подобающего ему места.
   Из галереи вело несколько дверей, но мы быстро прошли по  ней,  и,  когда
миссис Полгрей открыла передо мной дверь в другом конце галереи,  я  поняла,
что  мы  находимся  в  другой  части  дома.  Помещения  вокруг  были   менее
просторными, и я решила, что здесь, должно быть, и размещается прислуга.
   - Вот это, - сказала миссис Полгрей, - ваша часть дома. Лестница в  конце
коридора ведет в детскую. Ваша комната тоже наверху. Но сначала  мы  пройдем
ко мне в гостиную и выпьем обещанный чай. Я приказала Дейзи приготовить его,
как только услышала, что вы подъехали. Так что он должен быть скоро готов.
   - Боюсь, что я не сразу научусь ориентироваться в этом доме, - сказала я.
   - И не заметите, как научитесь. Но, выходя, пользуйтесь не той лестницей,
которой мы сегодня поднялись наверх, а одной из  других.  Я  покажу  их  вам
после того, как вы распакуете вещи и отдохнете.
   - Спасибо, вы очень добры.
   - Я хочу, чтобы вам у нас понравилось. Я всегда говорила, что мисс Элвине
нужна твердая рука.  А  у  меня  столько  дел,  что  просто  некогда  с  ней
заниматься. Если бы я позволила мисс Элвине занимать  мое  время,  то  можно
себе представить, в каком виде был бы весь этот дом. Нет, ей  нужна  хорошая
гувернантка, а их, кажется, сейчас не просто найти. Поэтому, мисс,  если  вы
сумеете справиться с ребенком, мы все будем очень рады.
   - Я поняла, что у меня были предшественницы.  -  Она  взглянула  на  меня
непонимающе, и я быстро добавила:
   - У вас уже были гувернантки.
   - А, да. Но не очень-то хорошие. Лучше всех была мисс Дженсен, но у  нее,
оказывается, были дурные привычки. Я была поражена. Она даже меня провела, -
выражение лица миссис Полгрей красноречиво  говорило  о  том,  что  человек,
которому удастся ее провести, должен быть настоящим хитрецом. - Да, но  ведь
говорят же, что внешность обманчива. Когда все  выяснилось,  мисс  Селестина
была очень огорчена.
   - Мисс Селестина?
   - Молодая леди из Уиддена. Мисс  Селестина  Нэнселлок.  Она  здесь  часто
бывает. Тихая такая молодая леди, и очень любит этот  дом.  Сразу  замечает,
если я передвину что-нибудь. Вот почему они с мисс Дженсен так  подружились.
Обеим нравились старые дома, понимаете. Она была очень неприятно удивлена  и
расстроена. Вы с ней как-нибудь познакомитесь. Редко день пройдет, чтобы она
сюда не приехала. Кое-кто у нас думает... О, господи, ну и заболталась же я,
а вы, наверно, чаю ждете не дождетесь.
   Она распахнула передо мной дверь, и я вошла как бы  в  другой  мир.  Куда
девалась элегантная  старина?  Эта  комната  была  совершенно  современна  и
полностью подтверждала мои впечатления от миссис Полгрей. На спинках стульев
- белые салфеточки, в углу комнаты  на  этажерке  -  чего  только  нет:  вся
заставлена безделушками, среди которых и  хрустальный  башмачок,  и  золотой
поросенок, и кружка с надписью  "Привет  из  Уэстона".  Комната  так  забита
мебелью, что непонятно, как в ней  можно  передвигаться.  Даже  на  каминной
полке дрезденская пастушка, кажется, борется за место с мраморными ангелами.
Чинно  тикают  часы  из  позолоченной  бронзы,  и  повсюду  стулья,  кресла,
маленькие столики. Едва увидев эту комнату, я поняла, что миссис  Полгрей  -
женщина  твердых  убеждений,  испытывающая  большое  уважение  к  порядку  и
справедливости, но точное им определение знает только она сама. И все же эта
комната  производила  успокаивающее  впечатление  нормальности,  как  и   ее
хозяйка.
   Она взглянула на большой стол  и,  раздраженно  хмыкнув,  дернула  шнурок
звонка. Через несколько минут в комнате  появилась  черноволосая  девушка  с
бойкими глазами. Она внесла поднос, на  котором  стояли  серебряный  чайник,
спиртовка, чашки, блюдца, молочник и сахарница.
   - Давно пора, - сказала миссис Полгрей. - Поставь все сюда, Дейзи.
   Дейзи взглянула на меня и даже как будто подмигнула, но мне  не  хотелось
обижать миссис Полгрей, и я притворилась, что ничего  не  заметила.  В  этот
момент миссис Полгрей добавила:
   - Это Дейзи, мисс. Если вам что-то понадобится, вы можете сказать об этом
ей.
   - Спасибо, миссис  Полгрей,  спасибо,  Дейзи.  Они,  казалось,  обе  были
удивлены моими словами.
   Дейзи сделала довольно неуклюжий книксен, как бы против воли, и вышла.
   - В наши дни... - пробормотала миссис Полгрей и зажгла  спиртовку.  Потом
она отперла буфет и достала жестянку с чаем.
   - Ужин подается в восемь,  -  продолжала  она,  -  его  принесут  в  вашу
комнату. Но я подумала, что вам  следует  немного  перекусить.  А  когда  вы
распакуете вещи, я познакомлю вас с мисс Элвиной.
   - А что она обычно делает в это время дня?
   Миссис Полгрей нахмурилась.
   - Ходит где-то сама по  себе.  Она  так  часто  делает.  Хозяину  это  не
нравится. Поэтому ему и хотелось скорее найти гувернантку, понимаете.
   Я начала понимать. Теперь  я  была  уверена,  что  Элвина  будет  трудным
ребенком. Миссис Полгрей отмерила чай, как будто это был  золотой  песок,  и
налила в чайник кипятку.
   - Многое зависит от того, понравитесь  ли  вы  ей,  -  продолжала  миссис
Полгрей. - Она непредсказуема. Кто-то ей нравится, а кто-то нет. Вот  миссис
Дженсен ей очень нравилась. Жаль, что у той оказались дурные привычки.
   Миссис Полгрей печально покачала головой, помешала чай и, закутав чайник,
спросила:
   - Сливки? Сахар?
   - Да, пожалуйста, - ответила я.
   - Я всегда говорю, что лучше хорошей чашки чая  ничего  нет,  -  заметила
она, как бы желая меня утешить.

***

   К чаю миссис Полгрей подала печенье, достав его из  специальной  коробки,
которую тоже держала под замком в буфете. За чаем я выяснила, что хозяина  -
Коннана Тре-Меллина - дома не было.
   - У него есть еще одно поместье дальше к западу, - объяснила  мне  миссис
Полгрей, - недалеко от Пензанса. - Теперь, у себя в комнате, она чувствовала
себя свободнее, и ее акцент стал более заметен.
   - Он туда временами ездит, чтобы проверить, как идут  дела.  Оно  ему  от
жены осталось. Она была из Пенделтонов, из пейзанских Пенделтонов то есть.
   - А когда он вернется? - спросила я.
   Она изумленно взглянула на меня, и по ее ставшему вдруг надменным тону  я
поняла, что спросила что-то неподобающее.
   - Когда сочтет нужным.
   Было ясно: чтобы сохранить ее  хорошее  расположение,  мне  нужно  строго
придерживаться правил приличия, а для гувернантки задавать вопросы о хозяине
дома неприлично. Сама миссис Полгрей могла о нем говорить: ведь она занимала
особое положение в доме. Мне же надо было как можно скорее приспособиться  к
своему новому положению.
   После чая она отвела меня наверх. У  меня  оказалась  большая  комната  с
высокими окнами и широкими подоконниками, обтянутыми мягкой тканью. Из  окон
открывался красивый вид на лужайку перед домом, пальмы и дорогу,  ведущую  к
парадному входу. Большая кровать с пологом того же стиля,  что  и  остальная
мебель, казалась маленькой в такой огромной комнате.  На  отполированном  до
блеска полу лежали ковры. Ступать на них было крайне  опасно,  так  как  они
могли тут же выскользнуть из-под ног,  и  я  подумала,  что  страсть  миссис
Полгрей к полированным поверхностям не такое уж великое благо. Еще в комнате
были высокий комод и гардероб, а, повернувшись, я обнаружила еще одну дверь.
Заметив это, миссис Полгрей пояснила:
   - Эта дверь ведет в классную комнату. А за ней - комната миссис Элвины.
   - Значит между нами - классная комната. Миссис Полгрей  кивнула.  В  углу
комнаты за ширмой я обнаружила сидячую ванну.
   - Если вы  захотите  умыться  с  дороги,  -  сказала  миссис  Полгрей,  -
позвоните, и Дейзи или Китти принесут горячей воды.
   - Спасибо, - ответила я и, взглянув на камин и представив, как  весело  в
нем будет играть огонь зимними вечерами, добавила:
   - Я уверена, что мне здесь будет очень удобно.
   - Да, это хорошая комната.  Она  никогда  раньше  не  использовалась  для
гувернанток. Прежде их помещали в  комнате  по  ту  сторону  спальни  миссис
Элвины. Это мисс Селестина предложила такой вариант, и, должна сказать,  что
эта комната намного приятнее, - Значит, я должна поблагодарить за прекрасную
комнату мисс Селестину.
   - Она очень приятная молодая леди. И хорошо относится к  мисс  Элвине.  -
Миссис Полгрей многозначительно покачала головой, как будто хотела  сказать,
что хозяин только год как овдовел и, вероятно, захочет жениться  снова.  Кто
тогда будет ему лучшей женой, чем соседка, да еще такая, которая любит  мисс
Элвину? Возможно, они просто выжидают, когда пройдет положенный  для  траура
срок.
   - Хотите умыться и распаковать вещи? Ужин через два часа. А, может  быть,
вы сначала взглянете на комнату для занятий?
   - Спасибо, миссис Полгрей, - сказала я. - Пожалуй,  я  сначала  умоюсь  и
приведу себя в порядок.
   - Хорошо. Может, вы хотите отдохнуть? Переезды так утомительны,  уж  я-то
знаю. Я сейчас прикажу Дейзи  принести  вам  горячей  воды.  Да,  вы  можете
пользоваться классной комнатой как столовой. Хотите?
   - Вместе с мисс Элвиной?
   - Она теперь кушает с отцом в столовой и только молоко с  печеньем  перед
сном пьет в детской. Дети в семье допускаются к большому столу  после  того,
как им исполнится восемь лет, а мисс Элвине было восемь в мае.
   - А что, в семье есть еще дети?
   - Нет, что вы, нет. Я говорила о  детях  вообще.  Об  одной  из  семейных
традиций, понимаете...
   - Да-да.
   - Ну, сейчас я вас оставлю. Если хотите, можете погулять по  парку  перед
ужином. Тогда позвоните, и кто-нибудь  из  прислуги  покажет  вам  лестницу,
которой вы будете пользоваться в дальнейшем. Она ведет в огород,  но  оттуда
легко попасть в любую часть сада. Значит, не забудьте - ужин в восемь.
   - В классной.
   - Или в вашей комнате, если пожелаете.
   - Но, - уточнила я, - в помещении  для  гувернантки.  Миссис  Полгрей  не
знала, как ей следует понять эти слова, и поэтому просто пропустила их  мимо
ушей. Еще несколько минут и я осталась одна.
   Не успела за миссис Полгрей закрыться дверь, как я с новой силой ощутила,
что нахожусь в странном, необычном доме. Просто кожей  ощущала  я  тишину  -
жутковатую тишину древнего замка.
   Я подошла к окну. Казалось, целая вечность прошла с тех пор, как Тэпперти
привез меня сюда, но за окном  все  так  же  светило  солнце  и  раздавалась
торжествующая песнь коноплянки.
   Я взглянула на свои часы, приколотые к блузке. Шесть часов. Еще два  часа
до ужина. Позвонить, чтобы мне принесли горячей воды? А может, заглянуть  за
эту дверь, в классную  комнату?  В  конце  концов,  классная  входит  в  мои
владения, решила я, а раз так, то у меня есть полное право проверить, на что
она похожа. И я открыла дверь. Классная комната была  еще  больше,  чем  моя
спальня. В ней были такие же окна,  а  подоконники  точно  так  же  обтянуты
красным плюшем. В центре комнаты стоял стол. Подойдя к нему, я увидела,  что
он весь покрыт царапинами  и  кляксами,  и  поняла,  что  за  ним,  наверно,
постигали премудрости учения  целые  поколения  Тре-Меллинов.  Я  попыталась
представить себе за этим столом  Коннана  Тре-Меллина  маленьким  мальчиком.
Наверно, он был прилежным  учеником  в  отличие  от  своенравной  дочери,  с
которой мне придется повозиться.
   На столе лежало несколько детских книг для чтения с рассказами и статьями
поучительного характера. Затем мое внимание  привлекла  тетрадь  с  надписью
"Элвина  Тре-Меллин.  Арифметика".  В  тетради  было  несколько  примеров  с
неверными ответами,  но,  перелистывая  странички,  я  вдруг  наткнулась  на
набросок портрета и сразу узнала Джилли, девочку,  которую  видела  у  ворот
поместья.
   - Неплохо, - сказала я себе, - значит, наша Элвина - художница.  Это  уже
кое-что.
   Я закрыла тетрадь, и вдруг у меня снова возникло ощущение,  что  за  мной
кто-то наблюдает.
   - Элвина! - позвала я неожиданно для самой  себя.  -  Ты  здесь,  Элвина?
Элвина, где ты спряталась?
   Ответа не было, и я покраснела от досады на саму себя, почувствовав  себя
довольно глупо в полной тишине классной  комнаты.  Я  резко  повернулась  и,
войдя в свою комнату, позвонила, попросив появившуюся Дейзи принести горячей
воды.
   Пока я распаковывала и развешивала вещи, пробило восемь,  и  с  последним
ударом часов на пороге комнаты снова показалась Дейзи с подносом, на котором
лежал мой ужин. Сегодня мне полагалась жареная ножка цыпленка с овощами и на
отдельной тарелочке под оловянной крышкой десерт из заварного крема.
   - Здесь будете ужинать, мисс, - спросила она, - или в классной?
   Представив себя  в  классной,  где  мне  чудится  чье-то  присутствие,  я
почувствовала себя неуютно и ответила:
   - Накройте, пожалуйста здесь, Дейзи, - и поскольку Дейзи, похоже, была не
прочь поболтать, добавила, - а где мисс Элвина? Странно, что я ее еще до сих
пор не видела.
   - Она дурная девочка, - воскликнула Дейзи. - Если бы мы с  Кэт  позволили
себе что-нибудь подобное, знаете, что бы мы  за  это  получили?  Хорошенькую
взбучку - вот что! Да такую, что и сидеть потом было  бы  больно!  А  она  -
услыхала, что новая мисс едет, и ищи-свищи ее. Хозяина нет, а мы себе головы
ломаем, куда она подевалась, пока не пришел слуга  из  Маунт  Уиддена  и  не
сказал, что она там. Видите ли, навестить решила мисс  Селестину  и  мистера
Питера.
   - Понятно. Значит она решила таким образом выразить протест против  новой
гувернантки.
   Дейзи подошла ко мне вплотную и подтолкнула меня локтем:
   - Ну и портит же девчонку мисс Селестина. Души в ней не чает.  Как  будто
это ее собственная дочка. Слышите! Будто коляска подъехала.
   Дейзи подбежала к окну и поманила меня пальцем. Я подумала,  что  мне  не
следует подглядывать из окна за тем, что делается внизу, да  еще  вместе  со
служанкой, но искушение было слишком велико.
   И вот, стоя у окна рядом  с  Дейзи,  я  смотрела,  как  они  вылезают  из
коляски.., молодая женщина моего возраста или  чуть  старше  и  ребенок.  На
женщину я взглянула мельком, меня, в первую  очередь,  интересовал  ребенок.
Ведь это была та самая Элвина, от которой зависела  моя  дальнейшая  судьба.
Неудивительно, что в эти первые минуты я видела только ее.
   На первый взгляд, она была девочка как девочка. Пожалуй, довольно высокая
для своих восьми лет; темно-русые волосы заплетены в  косы,  такие  длинные,
что они уложены вокруг головы. Выглядит старше своего возраста  и  наверняка
развита не по годам, подумала я. На ней было  коричневое  клетчатое  платье,
белые чулки и черные туфельки с ремешками на щиколотках. Она была похожа  на
крошечную женщину, и это почему-то меня расстроило.
   Очевидно, Элвина почувствовала, что за ней наблюдают, и взглянула  вверх.
Невольно я сделала шаг назад, но она, наверное, увидела меня, и я  подумала,
что это обстоятельство не в мою пользу.
   - Опять что-то замышляет, - вполголоса сказал