время нашего посещения замка Туррон.
   - Мы хорошо его знаем. Это весьма  здравомыслящий  молодой  человек.  Мне
трудно поверить, что он способен бросить девушку в таком положении.
   - Он хотел жениться на Харриет, но она ему отказала.
   - Ведь он должен был жениться на Карлотте.
   - Ты не знаешь Харриет, мама. Она так  привлекательна!  Люди  считают  ее
неотразимой.., по крайней мере, многие из них.
   - Это мне как раз понятно... Но бросить ребенка!
   - Она знает, что я сумею позаботиться о нем.
   - И что ты собираешься делать? Взять его в Эверсли?
   - Конечно. Он будет расти вместе  с  Эдвином.  Мать  озабоченно  покачала
головой, обняла меня и сказала:
   - Ты славная девочка, Арабелла. Ты даже не представляешь, как часто мы  с
папой благодарим Бога за то, что ты есть. Тебе хоть известно, что ты значишь
для своего отца?
   Я кивнула:
   - Как чудесно снова быть вместе! Как  бы  мне  хотелось  поехать  с  вами
домой, в Фар-Фламстед!
   - Я знаю, моя милая.  Но  ты  должна  утешить  Матильду.  Бедная  женщина
потеряла своего единственного сына. Она нежно любит тебя. Она говорила  мне,
что, впервые увидев тебя, сразу поняла: именно такую жену она хотела бы  для
Эдвина. А потом ты помогла ей  пережить  эту  трагедию,  подарив  маленького
Эдвина. Ты дала ей смысл жизни:  внук  -  это  то,  о  чем  она  молилась  и
благодаря  тебе  получила.  Так  что  не  жалей  о  том,  что  не  едешь   в
Фар-Фламстед.  Мы  будем  жить  неподалеку  друг  от  друга,   будем   часто
встречаться, и ты обретешь счастье, потому что принесла в свою  новую  семью
огромную радость.
   Лорд Эверсли, отец Эдвина, был очень приятным человеком. Он  был  заметно
старше моего отца,  как,  впрочем,  и  Матильда.  Я  припомнила,  как  Эдвин
рассказывал мне, что у его родителей долго не было детей, и  именно  поэтому
Карлтон рассчитывал стать наследником.
   Лорд Эверсли был глубоко тронут, когда ему показали моего сына, и хотя  в
тот момент я как никогда остро ощутила  потерю,  мне  было  приятно,  что  я
доставила такую радость его родителям, подарив им внука.
   Мы должны были пересечь Ла-Манш все вместе,  и  мои  родители  собирались
переночевать в  Эверсли-корте,  находящемся  почти  на  побережье.  Все  так
волновались, что временами  мне  казалось,  будто  это  происходит  во  сне.
Как-никак, сбывались наши многолетние мечты. Так  много  было  разговоров  о
возвращении домой, что теперь, когда это время пришло, мы не были уверены  в
том, что действительно счастливы. Главное - нам приходилось  распрощаться  с
тем, к чему мы так привыкли, а печальные глаза слуг в  замке  Контрив  и  уж
совсем покрасневшие глаза мадам Лам-бар не могли не расстроить нас.
   Как бы я чувствовала себя, возвращаясь домой вместе с Эдвином?  Наверное,
совсем по-иному.
   Морское путешествие,  к  счастью,  прошло  гладко,  и  мы  направились  в
гостиницу, находившуюся в ста ярдах от берега и хорошо известную  Эверсли  в
старые добрые времена.
   Тогда она называлась "Веселые путешественники", но теперь слово "Веселые"
было  замазано  и  остались  лишь  "путешественники"  -  очередной  образчик
пуританской глупости, заставивший нас рассмеяться.
   Хозяином гостиницы был Том Феррет, сын Джима Феррета, - это  сообщил  нам
лорд Эверсли. Том  Феррет,  как  и  большинство  людей,  был  рад  отбросить
идиотское благочестие, которое он вынужденно  напускал  на  себя,  в  пользу
более привычной манеры поведения.
   - Привет, Том! - сказал лорд Эверсли. - Времена меняются.
   Том почесал пальцем нос и, хитро улыбаясь, сказал:
   - И все остальное тоже, милорд. Очень рад видеть вас вновь.
   - А как дела у твоего отца? - спросил лорд Эверсли.
   Том указал пальцем вверх, и я не поняла, что он имел в виду: то  ли  отец
находится в верхней комнате, то ли он уже в  раю.  Том  уточнил  свой  жест,
добавив:
   - Очень жаль, милорд, что отец не дожил до этого дня. Ну  что  ж,  теперь
нам остается ждать наступления добрых времен.
   - И возвращения к процветанию, - сказал лорд  Эверсли.  -  При  пуританах
дела шли плохо, верно, Том?
   -  Мы  еле-еле  держались,  милорд,  но,  слава  Богу,   Его   Величество
возвращается. Вы не знаете, милорд, когда наступит этот радостный день?
   - Скоро, Том, скоро. Мы предполагаем, что это произойдет в его  тридцатый
день рождения, то есть двадцать девятого числа этого месяца.
   - Боже, храни короля! Надеюсь, вы выпьете за  его  здоровье  моей  лучшей
мальвазии? - Он подмигнул. - Я прятал ее в погребе многие годы.  Нет  смысла
баловать хорошим вином тех, кто считает, что наслаждаться грешно.
   - Выпьем, выпьем, а ты. Том, не откажись отвезти письмо  в  замок,  чтобы
сообщить моему племяннику о нашем возвращении.
   - Говорят, хозяин Карлтон все  это  время  работал  на  короля.  А  он-то
разыгрывал тут пуританина... Да еще, говорят, пуританина твердого закала,  и
все их крупные шишки заезжали в Эверсли встретиться с ним и потолковать, как
бы сделать нашу жизнь еще гнусней, чем она есть.
   - Ни один из Эверсли никогда не предавал своего короля, Том.
   - Это верно, милорд, но хозяин Карлтон сумел нас всех одурачить.
   - Так было надо.
   - Да, милорд. Теперь насчет  весточки...  Я  сейчас  к  нему  отправлюсь.
Давайте-ка только отведаем мальвазии.
   Принесли молоко для малышей, и мы уселись  за  стол,  на  котором  стояли
горячий хлеб с сыром и мальвазия, на мой взгляд превосходная.
   Примерно через час  появился  Карлтон  Эверсли.  Он  обменялся  с  лордом
Эверсли рукопожатием, а Матильда обняла его. В ее глазах стояли слезы -  Ах,
Карлтон! - воскликнула она. - Столько лет...
   Он ответил:
   - Но мы знали, что этот день  настанет,  и  он  настал.  Так  давайте  же
радоваться!
   Я чувствовала, что он старается скрыть свои эмоции. Как  мне  показалось,
он вообще не любил их проявлять.
   Карлтон взглянул на  меня,  и  на  его  губах  появилась  легкая  улыбка,
значения которой я угадать не могла.
   - А, - сказал он, - мы не так уж давно встречались.
   Я представила его своим родителям. Он обменялся с  ними  приветствиями  и
только тогда заметил малышей. Конечно, он ни о чем не знал. Да и откуда?  Он
вопросительно взглянул в сторону двух служанок с детьми на руках.
   - Мой сын, - сказала я. - Мой сын Эдвин. Карлтон был откровенно удивлен.
   - Так значит.., он оставил ребенка...
   - Да.
   - Двойняшек?
   - Нет. Это Эдвин, а это Ли.
   - Чей же ребенок Ли?
   - Вы помните Харриет Мэйн?
   - Харриет Мэйн... - Он вдруг усмехнулся и оглянулся вокруг, ища  взглядом
Харриет.
   - Ее нет с нами, - сказала я. - Она уехала  в  Лондон  с  сэром  Джеймсом
Джилли. Они собираются пожениться. И тогда  она,  конечно,  заедет  сюда  за
ребенком.
   Я сочинила примерно такую же историю, которую на моем месте  выдумала  бы
Харриет. Это было глупо, но меня вывела из себя его усмешка.
   - Ну, вы можете быть  уверены,  что  вам  долго  придется  дожидаться  ее
приезда, если необходимым условием этого является брак с Джилли.  Он  удачно
женат на даме, которую я хорошо знаю. Весьма достойная дама, у них два  сына
и четыре дочери, и, поскольку она никогда не жаловалась на здоровье,  похоже
на то, что Джеймс Джилли еще некоторое время будет несвободен.
   Я возненавидела его за то, что он представил Харриет  в  таком  свете.  Я
понимала, что Эверсли неприятно поражены, а моя мать  несколько  встревожена
услышанным, хотя потом она и призналась мне, что ожидала чего-то подобного.
   Как позже выяснилось, Карлтон рассчитывал именно на  такой  эффект.  Если
вокруг царила мирная атмосфера, ему обязательно хотелось нарушить ее.
   - Так значит, вы остались с младенцами? - рассмеялся он. - Ну что ж,  они
вырастут вместе. Дайте-ка я взгляну на этого малыша. Симпатичный мальчишка!
   Он протянул палец, за который Эдвин ухватился с  ловкостью,  показавшейся
мне необычайной.
   - Кажется, я понравился ему.
   Мне хотелось вырвать у  него  моего  ребенка.  Я  была  уверена:  Карлтон
понимает, что существование  Эдвина  лишает  его  наследства,  в  правах  на
которое он был уже уверен.
   Карлтон привез с собой повозку и лошадей, чтобы  мы  могли  добраться  до
дома, находящегося милях в трех от побережья. Пока мы  катили  по  проселку,
все восхищались красотой окружающей природы.
   - Ах, эти зеленые-зеленые поля! - восклицала Матильда. - Мне  их  так  не
хватало! Вы только взгляните на цветущие  каштаны!  Ах,  Арабелла,  дорогая,
посмотри туда - яблони в розовом цвету! А вон там - белые вишни!
   Нам, конечно, приходилось видеть и зеленую траву, и цветущие деревья в те
годы, что мы провели в  изгнании.  Но  ведь  теперь  мы  были  дома,  и  это
придавало пейзажу особое очарование.
   К тому же стояла лучшая пора года. Трудно было  подобрать  более  удачное
время для восстановления монархии. Мы  все  обращали  внимание  на  прелесть
пробуждающейся природы - бронзовые  купы  платанов,  нежные  краски  сирени,
заросли золотого дождя.
   Англия! И мы больше не беженцы!
   Наконец, мы прибыли в  Эверсли-корт.  Мои  мысли  неизбежно  вернулись  к
событиям более чем годичной давности, когда я  приехала  сюда  с  Эдвином  и
Харриет. Как ни странно, мне вспомнился не Эдвин, а  Карлтон,  произносящий:
"Господи храни тебя, друг!"
   Карлтон, конечно, здорово проделал это. Да, он был великолепным  актером.
Ни единым жестом он не проявил своего дурного  отношения  к  моему  ребенку,
хотя должен был чувствовать, по крайней мере, разочарование,  -  ведь  самим
фактом своего рождения малыш лишал его состояния и титула.
   - Мы постепенно наводим здесь порядок, - сказал Карлтон.  -  Я  надеялся,
дядя, что успею сделать несколько больше. Сейчас вы увидите, что мне удалось
спасти. Это действительно крупное достижение.
   - Ты всегда был умницей, Карлтон, - сказал лорд Эверсли.
   - Бог свидетель, мне  понадобилась  вся  моя  хитрость  в  течение  этого
последнего года. Я не раз был на  грани  провала.  Мне  досталась  не  самая
легкая актерская роль - роль пуританина.
   - Я ручаюсь,  что  это  верно,  -  рассмеялся  лорд  Эверсли.  -  Но  ты,
племянник, молодец. Как все-таки приятно оказаться дома!  Единственное,  что
омрачает...
   - Я знаю, - сказал Карлтон.  -  Это  просто  трагедия.  -  Он  насмешливо
посмотрел на меня, и я вновь почувствовала к нему  неприязнь.  -  Но  у  вас
появился мальчуган.
   - Господь одной рукой отнимает, а другой дает, - сказала  Матильда.  -  Я
потеряла любимого сына, но обрела новую дочь, которая принесла мне  счастье.
Я переполнена к ней благодарностью, которую не в силах выразить.
   Она протянула мне руку, и я нежно пожала ее.
   - Господь благослови тебя, Арабелла! - сказала она.
   - Арабелла подарила вам внука, -  вмешался  Карлтон.  -  Несомненно,  это
большая радость. А теперь давайте пройдем в дом  и  посмотрим,  как  он  вам
понравится.
   Он шел рядом со мной, и мне показалось, что он украдкой  посматривает  на
меня,  желая  убедиться  в  том,  какое  впечатление  на   меня   производит
возвращение к месту трагедии.
   Во время своего первого визита я не сознавала, как красив Эверсли-корт. Я
хорошо помнила высокую стену, окружающую замок, и коньки крыши, торчащие над
ней. Ворота были широко открыты, и мы въехали во двор. Дух аскетизма еще  не
выветрился здесь, на бывших цветочных клумбах все еще росли овощи.  Но  зато
уже бил фонтан, а тисы  были  причудливо  подстрижены.  Они  красовались  во
дворе, проявляя открытое неповиновение старому режиму.
   - Это, конечно, потрясение для вас, тетя Матильда, - сказал Карлтон, - но
не расстраивайтесь. Вскоре здесь снова будут расти ваши  цветы.  Играя  роль
пуританина, я был вынужден избавиться от них. Они  были  слишком  красивыми.
Пряная зелень и овощи приносят пользу, и это делало их приемлемыми для наших
господ и хозяев.  Впрочем,  некоторые  из  овощей  не  лишены  своеобразного
очарования, не так ли?
   - Ах, Карлтон, как ты все это выдержал?! воскликнула Матильда.
   - Иногда это даже доставляло мне удовольствие. Очень любопытно  охотиться
вместе с гончими за лисой, которой ты сам и являешься.
   - Немногим это удалось бы, - пробормотала его тетушка.
   Мы вошли в холл. Он очень изменился. Длинный обеденный стол был  уставлен
богатой посудой. Над галереей менестрелей, на которую я не обратила внимания
во время  первого  посещения  замка,  висел  бархатный  занавес.  На  стенах
разместились гобелены, явно только что принесенные из тайника.
   - Дом, - произнесла леди Эверсли. - Что еще можно сказать?
   Муж обнял ее и прижал к себе.
   Мы поднялись по главной лестнице. На  стене  висели  картины  -  портреты
предков Эверсли.
   - Так ты спас и их! - воскликнул лорд Эверсли.
   - И кое-что еще, - гордо ответил Карлтон.  -  Скоро  увидите.  Но  теперь
позвольте проводить вас в комнаты. Я уверен,  что  вам  нужно  отдохнуть.  К
сожалению, я не знал, что с вами прибудут и дети. У нас нет детской комнаты.
Долгие годы она была здесь не нужна.
   Он улыбнулся мне, словно извиняясь.
   Карлотта сказала:
   - У нас есть старая детская.
   - Осмелюсь предположить, что моя кузина Арабелла захочет в  первое  время
быть рядом со своим ребенком.
   - Конечно.
   - А детские находятся на самом верхнем этаже. Там еще ничего не готово. Я
сказала:
   - Я займу ту же комнату, что и прежде. Рядом с ней была еще одна...
   Я  запнулась.  Там,  в  этой  комнате,  оживут  воспоминания   о   ночах,
проведенных с Эдвином. Соседнюю комнату тогда занимала Харриет.
   Мне хотелось, чтобы она оказалась здесь. Она  сумела  бы  посмеяться  над
Карлтоном, она заставила бы меня взглянуть на все  по-иному.  Я  знала,  что
Харриет авантюристка. Разве она сама не признавалась мне в этом? Она  отняла
у Карлотты любимого; она завела ребенка и бросила  его;  она  лгала,  причем
настолько умело, что нельзя было отделить правду от лжи. Но я ее  любила,  и
мне ее не хватало.
   Разумеется, ее пребывание здесь было невозможным. Карлотта  не  перенесла
бы этого. Бежав, Харриет поступила правильно, решила я.
   Я позабочусь о Ли. Он будет жить в детской вместе с Эдвином.  Но  как  бы
мне хотелось, чтобы здесь была и Харриет!
   Это была та же самая комната, в которой мы поселились с Эдвином,  но  как
она изменилась! Теперь здесь стояла прекрасная мебель, а стены были завешаны
чудесными гобеленами. Все эти вещи были припрятаны в  те  времена,  когда  я
жила здесь, и как же они  преобразили  комнату!  Я  не  могла  без  волнения
смотреть на кровать, но даже она выглядела совсем  по-другому  под  шелковым
пологом.
   Я вошла в комнату Харриет, куда собиралась поместить малышей. Мои младшие
братья и сестренка притихли, видимо, ошеломленные всем происходящим.
   Карлотта, судя по всему, очень мило отнеслась  к  ним,  и  я  была  рада,
поскольку она им понравилась. Она сказала,  что  позаботится  о  специальной
комнате  для  них.  Она  прекрасно  помнит  свой  родной  дом.  Воспоминания
вернулись к ней.
   Я размышляла о  том,  что  для  нее  значит  присутствие  Ли.  Как  может
относиться женщина к ребенку, которого родила от ее любимого другая женщина?
Карлотта, между тем, не проявляла никаких признаков неприязни к  Ли.  У  нее
была слишком тонкая душа для  того,  чтобы  она  могла  плохо  относиться  к
ребенку. Сестра моего мужа все сильнее нравилась мне, и я надеялась, что  мы
еще больше сблизимся. Однако никто не мог заменить мне Харриет.
   Мои родители должны были уезжать рано утром, но, как не раз уже  говорила
мама, теперь мы все будем жить в Англии и часто видеться друг с другом.
   Оставшись одна в комнате,  я  смыла  с  лица  дорожную  грязь  и  сменила
дорожную одежду на несколько поношенное платье из синего бархата.  Вся  наша
одежда была сшита в замке Контрив, и я не знала, как мы  будем  выглядеть  в
ней здесь, дома. В Конгриве можно было  одеваться  как  угодно,  но  я  живо
помнила,  как  мы  были  ошеломлены  изысканными  платьями  Харриет,   столь
великолепно выглядевшими при свечах.
   Теперь,  конечно,  никто  больше  не  захочет  одеваться   по-пуритански.
Возможно даже, что это будет почти так же опасно, как при  пуританах  носить
кружева и ленты.
   В комнату вошла моя мать. Она не совсем  уверенно  взглянула  на  меня  и
сказала:
   - Я все еще продолжаю думать о тебе как о своей маленькой дочурке,  хотя,
конечно, теперь ты взрослая.
   - Вдова и мать, - напомнила я ей.
   - Милая моя Арабелла, здесь ты будешь счастлива. Я уверена в этом.
   - Я попытаюсь, мама.
   - Матильда - добрая женщина. Я знаю, что она болтлива и может  показаться
поверхностной, но на самом деле это  не  так.  Она  любит  тебя,  и  это  не
удивительно.  Ты  помогла  ей  пережить  трагедию.  Теперь  она  может  быть
счастлива с тобой и с мальчиком. Я знаю, что и лорд Эверсли благодарен тебе.
Они сказали, что считают  тебя  своей  дочерью  и  сделают  все  для  твоего
благополучия.
   - Я знаю это, мама.
   - А Карлотта? Она нелегко сходится с людьми, но, мне  кажется,  ты  и  ей
нравишься.
   - Да, мне тоже так кажется, мама.
   - Есть еще кузен.
   - Карлтон? - раздраженно спросила я.
   - Я не совсем уверена в нем. Все эти годы он вел себя просто великолепно.
Он был самым надежным нашим агентом в  этой  стране.  Большей  частью  наших
успехов мы обязаны ему. Он регулярно посылал информацию. И все-таки...
   - Он тебе не нравится, мама?
   - Этого я не могу сказать. Я его не  понимаю,  и  думаю,  немногие  могут
похвастаться тем, что понимают его. Для правильной  оценки  понадобилось  бы
длительное время. Конечно, все это время Карлтон считал себя наследником , и
стал бы им, если бы не Эдвин. Интересно, как он себя  сейчас  чувствует?  По
нему ничего не скажешь, правда?
   - А ты предполагала, что сумеешь это сделать?
   - Нет, но я думала, что смогу выяснить хотя бы  что-нибудь,  наблюдая  за
его поведением.
   - Ах, мама, тебе пришлось бы для этого стать ясновидящей.  Я  согласна  с
тобой. Он мне не нравится. Но я не позволю ему вмешиваться в мою жизнь.
   Мама кивнула.
   - Я не сомневаюсь, ты сумеешь позаботиться о себе.  Не  забывай,  что  мы
будем неподалеку. И отец и я рады оставить тебя в хороших  руках.  Теперь  у
тебя есть некоторый  жизненный  опыт.  -  Она  слегка  нахмурилась.  -  Меня
немножко беспокоит ребенок Харриет Мэйн.
   - Ах, мама, но это всего лишь младенец.., чудесный младенец.
   -  А   тебе   не   кажется,   что   его   присутствие   может   оказаться
труднопереносимым для Карлотты? Ведь это ребенок человека, за  которого  она
надеялась выйти замуж... Что она  почувствовала,  узнав,  что  этот  ребенок
находится в ее доме?
   - Кажется, она испытывает к нему  нежность,  так  же,  как  и  к  Эдвину.
Карлотта слишком  благородна  для  того,  чтобы  питать  злобу  к  невинному
ребенку.
   - Возможно, и так, - сказала она. - Ну,  моя  дорогая,  давай  прощаться.
Очень приятно сознавать, что ты находишься неподалеку от нас.
   Я стояла вместе со своими новыми  родственниками,  наблюдая  за  отъездом
родителей, братьев и сестры. Среди нас была и Карлотта.
   Я вернулась в  дом,  ощущая,  что  завершился  один  этап  моей  жизни  и
начинается новый.

Часть вторая

РЕСТАВРАЦИЯ

ВСТРЕЧА В ТЕАТРЕ

   Двадцать  девятое  мая  тысяча  шестьсот  шестидесятого  года   -   какой
незабываемый  день!  Мы  все  должны  были   присутствовать   на   церемонии
торжественного въезда короля в столицу. По  счастливому  совпадению  в  этот
день Его Величеству исполнилось тридцать лет.
   Мы приехали  в  Лондон  накануне  и  поселились  в  городской  резиденции
Эверсли, которая благодаря хитроумным действиям Карлтона была сохранена  для
семьи почти так же, как и Эверсли-корт. К  сожалению,  Карлтону  не  удалось
вывезти из этого дома все предметы роскоши, а тайника здесь не было, но  все
же он с большим риском переправил часть вещей из Лондона в  Эверсли-корт,  и
некоторые из них уже вернулись обратно. Таким образом, дом ока