ь
претензии своей невестки на трон силой оружия - Он не достигнет цели, ибо по
праву наследования царствовать должна Мария.
   - Что такое право  против  силы  оружия?  Кто,  по-твоему,  сейчас  самый
могущественный человек в стране? Ты думаешь, король? Он всего лишь игрушка в
руках герцога Нортамберленда, и если тому удастся  посадить  на  трон  Джейн
Грей, то, уверяю тебя, опасность, в которой ты находишься, станет еще больше
Совсем рядом с тобой, Дамаск, рядом с аббатством Святого Бруно, живет враг -
Уверена, ты говоришь о муже моей матери - Саймон  Кейсман  очень  честолюбив
Смиренный вначале, он завладел домом твоего отца Он причинил тебе много  зла
Своим существованием ты напоминаешь ему об  этом  -  Ты  думаешь,  он  хочет
отомстить мне за то, что его мучит совесть? Ты, Руперт,  и  вправду  веришь,
что именно он предал моего отца?
   - Это  вполне  вероятно  Своего  нынешнего  положения  он  мог  добиться,
женившись на тебе, но ты ясно дала ему понять, что об этом не может  быть  и
речи - Ты знаешь о многом, Руперт Я знаю все, что касается тебя Что  же  мне
делать теперь?
   - Предупреди мужа Попроси  его  запретить  людям,  которые  некогда  были
монахами и мирскими братьями, собираться вместе Было бы еще лучше,  если  бы
он отослал их отсюда Куда же он может их отослать?
   - Он может разделить их Я смог бы взять одного или двоих  Кейт  могла  бы
принять в замке Ремус и больше, так будет лучше для людей,  которые  некогда
были монахами и все еще живут в аббатстве Святого Бруно.
   - Я поговорю с Бруно по возвращении Руперт был очень обеспокоен,  но  это
его до некоторой степени удовлетворило.
   Я послала за девочками - я так ими гордилась Хани исполнилось тринадцать,
и она стала настоящей красавицей.  Она  переросла  свою  жгучую  ревность  к
Кэтрин. Кэтрин была, конечно, моим сокровищем, моим собственным ребенком,  и
я любила ее так, как не любила никого, кроме моего отца. Мои чувства к Бруно
не шли в счет - теперь я знала, это был просто дурман Они могли перерасти во
всепоглощающую страсть, но я  уже  знала,  что  этого  не  случится  Руперта
девочки обожали Они любили бывать на ферме Именно он учил их ездить  верхом,
у него они чувствовали себя свободнее, чем  в  Аббатстве  Бруно  по-прежнему
безразлично относился к Кэтрин и неприязненно - к  Хани.  Девочки  принимали
это как должное и не пытались ничего изменить. Я  думала,  что  Руперту  они
дарили ту часть своей любви, которая могла бы принадлежать их  отцу.  Руперт
был для них чем-то средним между отцом и любимым дядюшкой.
   Они болтали, расспрашивали о животных на ферме, многим  из  которых  сами
дали имена.
   Девочки тепло обняли Руперта на прощанье. Его  глаза  говорили  мне:  "Не
забудь о нашем разговоре. Опасность рядом".

***

   Бруно вернулся в хорошем настроении. У него всегда был торжествующий  вид
после поездок на континент.
   - Ты совершил выгодную сделку? - спросила я. - Что  ты  привез  домой  на
этот раз? Моей матушке всегда интересно узнать о новых цветах  и  растениях,
которые растут в других странах.
   Бруно ответил, что привез чудесный гобелен, который повесит в зале.
   Когда мы этим же вечером остались одни в  спальне,  я  рассказала  ему  о
визите Руперта.
   - Руперт! - с неприязнью воскликнул Бруно. - Что ему нужно?
   - Он беспокоится за нас. Мы действительно в опасности. Я чувствую ее.
   Бруно раздраженно взглянул на меня.
   - Разве я не говорил тебе,  что  ты  должна  мне  во  всем  доверять?  Ты
сомневаешься в моих способностях  уладить  дела.  -  Он  подошел  к  окну  и
выглянул. Потом обернулся ко мне. - Все это, - сказал он, -  мое.  Аббатство
поднялось,  как  феникс  из  пепла,  а  ты  все  еще  сомневаешься  в   моих
способностях!
   - Я не на мгновение не усомнилась в них, но часто бывает, что  одни  люди
лучше чувствуют приближение беды, чем другие. А нам грозит опасность.
   - Опасность?
   - Здесь много бывших монахов и мирских братьев. Они  ведут  жизнь,  очень
близкую к той, что вели в монастыре.
   - Ну?
   - На это обратили внимание.  -  Бруно  засмеялся-  Ты  всегда  стремилась
унизить меня Ты всегда не верила, что я не такой, как другие. Но пойми, я на
самом деле не такой, как все Боже мой, неужели ты действительно думаешь, что
кто-нибудь другой мог появиться здесь, получить Аббатство, восстановить его,
сделав  таким,  каково  оно  сейчас,  если  бы   в   нем   не   было   некой
сверхъестественной силы?
   - Действительно, это очень загадочно, - ответила я - Загадочно! Это  все,
что ты можешь сказать?
   - Как ты получил Аббатство, Бруно?
   - Я уже рассказывал тебе об этом - Но...
   - Но ты мне не веришь. Ты всегда пыталась подвергнуть сомнению все, что я
тебе говорил Мне не следовало выбирать тебя в жены.
   Он по-настоящему испугал меня, и я подумала "Он сходит с ума!" А я всегда
боялась сумасшедших.
   Я воскликнула:
   - Итак, ты совершил ошибку Твое решение было  не  правильным,  ты  выбрал
меня!
   Бруно неожиданно обернулся, и я увидела  фанатичный  блеск  его  глаз.  Я
сидела на постели, и он больно схватил меня за руку. Я  спокойно  посмотрела
на него и спросила:
   - Ты заблуждался, не так ли?
   - Нет, в то время это не было ошибкой Тогда ты верила мне.
   - Да, тогда я верила тебе. Мне казалось, что вместе мы проживем  чудесную
жизнь. Но с самого начала  ты  обманывал  меня,  сказав,  что  ты  смиренный
бедняк, не так ли?
   - Смиренный.., разве я когда-нибудь отличался смирением?
   - Что же, ты прав, я вспоминаю то испытание, которому ты подверг меня. Ты
не ухаживал за мной так, как это сделали бы другие мужчины.  Ты  притворялся
нищим, чтобы не бояться, что я выйду за тебя ради поместья.
   Нетерпеливым жестом он отпустил мою руку.
   - Истеричка! Руперт напугал тебя. Ты не веришь в меня, но готова поверить
ему.
   - Он говорит разумные вещи. Партия реформаторов сейчас у власти. Король -
протестант. Герцог Нортамберленд - протестант, и они правят  страной.  Разве
мы не знаем о злой участи тех, кто не признает веры наших правителей?
   - И ты думаешь, что я подчинюсь людям, стоящим ниже меня?
   - Будь осторожен, не говори  так,  Бруно.  Ведь  тебя  могут  услышать  и
предать. Тобой управляет гордыня., твое желание доказать, что ты  не  такой,
как другие.
   - Дамаск! Разве ты забыла как я появился на свет?
   Я вспомнила Кезаю в ту памятную ночь и ее ужас от того,  что  она  выдала
свой секрет. Я подумала о  брате  Амброуза,  идущем  по  траве  с  Бруно,  о
наступающем на них усмехающемся Ролфе Уивере. Бруно видел это. Он видел, как
его отец убил насмехавшегося над ними человека. Он попытался забыть об этом,
потому что не мог поверить, что Кезая и Амброуз говорили правду, потому  что
если бы он поверил, то его вера в себя была бы разрушена. Но в  ней  крылась
причина его сумасшествия.
   - Я не забыла ничего, - ответила я.
   - Было бы хорошо, если бы ты всегда помнила об этом.
   Бруно стоял у кровати - высокий, худой, с бледным, как мрамор, лицом,  на
котором светились удивительные фиалкового цвета глаза, так похожие на  глаза
Хани. Я подумала: "Он красив, как Бог!" Меня переполняло сочувствие, но я не
смогла сказать ему:
   "Бруно, ты живешь ложью, потому что боишься посмотреть в лицо правде". Он
промолвил:
   - Я.., вернулся в Аббатство, и я возродил его.
   - Бруно, пожалуйста, скажи мне правду. Как тебе это удалось?
   - Это было чудо. Второе чудо аббатства Святого Бруно.
   Я устало отвернулась - спорить с ним было бесполезно.

НОВОЕ ЦАРСТВОВАНИЕ

   Это случилось в 1553 году. Три месяца назад мне исполнилось тридцать лет.
Тридцать! Это еще не  старость,  но  за  эти  годы  я  стала  свидетельницей
событий, нарушивших мир не только в моем доме, но  и  во  всем  государстве.
Испытала горе. Познала и радость. В эту пору моей жизни я пришла  к  выводу,
что сделала одну из величайших ошибок, какие только может сделать женщина, -
вышла замуж за человека, который не мог дать мне того счастья, о  котором  я
мечтала. У меня были две девочки - собственная дочь Кэтрин и приемная  Хани.
В ту  пору  они  составляли  смысл  моей  жизни.  И  когда  я  вспоминала  о
предупреждении Руперта об угрожающих нам опасностях,  то  в  первую  очередь
думала о детях, а не о том, что станет с моим мужем и Аббатством.
   Вопросы веры стали самым важным в те  дни.  Даже  моя  матушка  время  от
времени говорила об этом.
   Когда я посещала ее, а это случалось не очень часто, потому  что  мне  не
хотелось встречаться с ее мужем, или когда она навещала меня,  матушка,  как
правило, щебетала о своих близнецах, со смехом рассказывая об их шалостях  и
о своем саде. Лишь изредка она касалась религии.
   - Почему бы тебе не принять новую религию, Дамаск? - говорила  она.  -  В
это верит король, а нам следует поступать так же, как он.
   - Конечно, мама, - отвечала я, - многое говорит в пользу новой  веры,  но
приводится много доводов и против. Мне трудно разобраться.
   - Какая чушь! - резко возражала матушка. - Как может быть хорошее плохим,
а плохое хорошим? Должно быть либо одно, либо другое. Уверяю тебя, истина за
реформаторами.
   - Тебя в этом убедил муж?
   - Он изучал эти вопросы.
   - Другие тоже их изучали. Ты должна признать это. Среди сторонников обеих
религий есть умные люди.
   - Эти люди могут легко ошибиться, а твой отчим  посвящает  этим  вопросам
очень много времени Я снисходительно, улыбнулась. Ну как ей  все  объяснить!
Но то, что  моя  мать  знает  о  различных  точках  зрения  на  новую  веру,
показывало, что религия занимает большое место в моем прежнем доме.
   Стояла июньская ночь, полнолуние. Я сидела у окна, думала о  разговоре  с
Рупертом и гадала. Вдруг я увидела темные фигуры, идущие к церкви, и поняла,
что они шли к мессе. Бруно был с ними.
   Меня охватил страх. Жившие в Аббатстве знали, что если  о  тайных  мессах
узнают, то окажутся в беде, но  продолжали  служить  их.  Может  быть,  люди
верили в то, что Бруно с его могуществом  спасет  их  от  любого  несчастья.
"Некоторые из бывших монахов люди простые, - подумала я. - Например, Клемент
давно считал, что история Кезаи и Амброуза - ложь". Бруно  умел  завоевывать
сердца вопреки всему. Единственный человек, которого  он  не  смог  убедить,
была я.
   Клементу нравилось трудиться в пекарне. Работая, он  распевал  на  латыни
церковные песнопения, ему казалось, что он никогда и не покидал Аббатство.
   Процессия исчезла в церкви, и некоторое время я  сидела  и  размышляла  о
смысле происходящего. Неожиданно я заметила еще одну фигуру. Но на этот  раз
это был не монах. Я попыталась внимательно  рассмотреть  человека,  украдкой
шедшего к церкви. Он походил на Саймона Кейсмана.
   Во внезапном порыве я накинула плащ на ночную рубашку и побежала вниз.
   Я промчалась по траве мимо монастырских  спален  ко  входу  в  церковь  и
вбежала в нее. Да, я не ошиблась Это был Саймон Кейсман.
   - Что ты здесь делаешь? - резко спросила я.
   - Ты могла бы быть повежливее. - Глаза  Саймона  горели  от  возбуждения.
Никогда на его лице так ясно не проступало сходство с лисьей мордой.
   Ты вторгаешься в чужие владения!
   У меня для этого есть серьезная причина.
   Ты не имеешь права быть здесь.
   - Нет, именем короля имею!
   - Это все слова.
   - Нет, правда! Что здесь происходит?  Поместье  опять  стало  монастырем?
Аббатство было распущено, а теперь оно вновь восстановлено.
   - Разве ты не знаешь, Саймон Кейсман,  что  земли  многих  аббатств  были
подарены за хорошую службу?
   - Я прекрасно это знаю. Но всегда есть причины для таких подарков.
   - Касающиеся только одаряемого и дарителя.
   - Согласен, но в этом поместье нарушаются королевские законы.
   Нет, здесь их чтят!
   - Неужели! Ведь в имении хитростью возрождено запретное.
   - Тут - просто много работников, Саймон Кейсман.
   - Но слишком много монахов. Те, кого монарх  лишил  Аббатства,  собрались
вновь, нарушая закон. Из глубины церкви донеслось пение.
   - Что здесь происходит? - раздался неожиданно спокойный и властный голос,
и к нам подошел Бруно.
   - Ничего особенного, - ответил  Саймон  Кейсман.  -  Я  всего  лишь  стал
свидетелем того, что может отправить вас на виселицу, и, будьте  уверены,  я
выполню свой долг - Ваш долг - возвратиться к себе в дом, хотя вы и получили
его незаслуженно, он бы никогда вам  не  достался,  если  бы  не  свершилось
беззакония, и тихо жить там.
   - И вы смеете говорить о законе? А по какому праву вы получили Аббатство?
На какие деньги перестроили его? Вы думаете, я не догадываюсь? Вы  считаете,
что сможете заморочить мне голову рассказами о чудесах? Нет! Я знаю,  откуда
взялось ваше богатство.
   Я увидела, как побледнел Бруно. Он был встревожен.
   - Да, - повторил Саймон Кейсман, -  я  знаю,  откуда  взялись  сокровища,
чтобы  восстановить  великолепное  Аббатство,  чтобы  вновь  собрать  вместе
монахов и мирских братьев! Вы получили их от врагов  Англии!  Из  Мадрида  и
Рима.
   - Это ложь!
   - Если это ложь, то как вы получили свое богатство? Ответьте  мне,  Бруно
Кингсмен. Святой Бруно., ответьте на мой вопрос. Откуда  взялись  деньги  на
перестройку Аббатства и восстановление хозяйства?  Вы  собираетесь  сказать,
что все это делалось на прибыль, полученную от фермы? Я вам не  верю.  Много
золота было потрачено на  это  поместье,  и  я  спрашиваю  вас,  откуда  оно
взялось? Вот что я хочу знать.
   Пение прекратилось. Я увидела мужчин, сгрудившихся недалеко от выхода  из
церкви.
   - Лгите мне, если хотите! - воскликнул Саймон Кейсман,  лицо  его  пылало
страстью. - Меня вы не обманете. Я знаю. Я всегда знал. Деньги поступали  из
Испании и Рима. Они даны врагами страны, которые хотели бы, чтобы папа опять
стал Верховным главой церкви.
   - Вы лжете! - воскликнул Бруно.
   - Тогда откуда? Откуда взялись такие огромные деньги на  постройку  этого
поместья? У кого есть такие сокровища, кроме как у Его Величества  короля  и
богатейших  семейств  страны?  Поведайте  нам   об   этом,   Бруно,   Святой
Бруно-чудотворец, расскажите нам Их даровало небо? Они  с  небес  свалились,
ваши сундуки?
   - Да, - мрачно ответил Бруно. Саймон Кейсман расхохотался.
   - Вы называете небесным даром то, что  пришло  из  Испании.  Я  и  многие
другие назвали бы это изменой! Когда было произнесено это,  в  церкви  стало
тихо. Потом Бруно произнес:
   - Уходите. Вы здесь чужой!
   - Конечно. Я ведь не нарушаю законы. Вы хотите восстановить монастыри.  Я
знаю о существовании таких планов. Их придумали в Риме и Испании, где  живут
ваши хозяева. Но не думайте, что я позволю осуществить это!
   Бруно повернулся и пошел в глубь церкви. Я отпрянула  в  тень,  и,  когда
Саймон Кейсман, полный решимости, проходил мимо, подумала:  "Он  донесет  на
нас. Завтра вечером Бруно будет в Тауэре".
   Потом мои мысли обратились к девочкам и к тому,  что  может  случиться  с
ними.
   Я побежала за Саймоном Кейсманом. Он  услышал  мои  шаги,  остановился  и
медленно повернулся.
   - Ты хочешь что-то спросить у меня? - сказал он.
   - Да. Что ты собираешься делать?
   - Исполнить свой долг.
   - Я думаю, что ты доносишь уже не в первый раз. Саймон  притворился,  что
ничего не понял.
   - Возможно, что и не в последний. Я чту закон.
   - Особенно, когда можно извлечь выгоду.
   - Извлечь выгоду! Какую?
   - Например, отомстить.
   - Ты драматизируешь, моя дорогая Дамаск.  -  Он  внимательно  разглядывал
меня, и я вспомнила, что на мне под плащом лишь ночная рубашка.
   Страх сделал меня безрассудной.
   - Доставит ли тебе месть такое  же  удовольствие,  как  и  чудесный  дом,
получить который у тебя не было надежды, пока жив был мой отец?
   - Я не понимаю тебя.
   - Разве? Ты ведь уже один  раз  выполнил  свой  долг,  причем  с  большой
прибылью для себя, не так ли? Обескураженный, Саймон Кейсман молчал.
   - Я знаю, что ты донес на моего отца. Ты - неблагодарный негодяй! Убийца!
- промолвила я.
   - И это ты говоришь человеку, у которого в руках твоя жизнь?
   - Зачем она, если не можешь сказать правду?!
   - Ты всегда была смутьянкой, Дамаск! Что за безрассудство! Ты сделала  не
правильный выбор. Ты выбрала Бруно... Человека или святого?  Что  же,  скоро
увидим. Он будет хорошо смотреться на виселице.
   - Ты решил донести на него, как донес и на моего отца?
   - Твоего отца?
   - Не пытайся обмануть меня, Саймон Кейсман. Мой отец  взял  тебя  в  свой
дом.  Ты  был  беден.  Все,  что  у  тебя  было,  это  жадность,  зависть  и
беспринципность. Ты - эгоистичный, злобный и неблагодарный человек.
   - О да, я действительно нарушал заповеди...
   - Хоть раз ты сказал правду. Ты убийца моего  отца,  Саймон  Кейсман.  Ты
хотел завладеть всем его достоянием.
   - Признаю. Я вожделел к его дочери, даже сейчас мое желание не исчезло.
   - Как ты смеешь!
   - А как смеешь ты,  моя  безрассудная  красавица?  Перед  тобой  человек,
который может отправить всех вас уже завтра в Тауэр, а ты оскорбляешь его.
   - Я буду проклинать тебя до последней минуты моей жизни.  Неужели  ты  не
любил своего отца?
   - Я никогда не знал его, и мне не ведомо это чувство.
   - А я обожала своего отца. Последний раз я видела его  в  Тауэре,  откуда
его вывели на казнь и отрубили голову. Ты, Саймон Кейсман,  виновен  в  этой
смерти, и ты думаешь, я когда-нибудь прощу тебе это?
   - Твой отец был дураком. Ему не следовало  давать  приют  священнику.  Он
знал, что преступает закон, такие люди заслуживают  неожиданной  и  жестокой
смерти.  Спрятать  священника,  восстановить  распущенное  Аббатство  -  это
преступления, которые караются  смертью.  Хорошо  бы  тебе  понять,  что  ты
угрожаешь человеку, от которого зависит очень многое.
   - Тебе мало того, что ты убил моего отца, ты хочешь  погубить  нас  всех.
Тебе нужно это Аббатство, разве не так?
   - Как ты глупа, Дамаск! Я не хочу причинять тебе зло.  Разве  ты  не  моя
падчерица?
   - К сожалению, да.
   - К которой я, несмотря на все ее своенравие и недоброе ко мне отношение,
всегда испытывал самые теплые чувства.
   - Испытывал ли ты их к кому-нибудь вообще?
   - К тебе, как ты знаешь.
   - И ты утверждаешь, что поэтому хотел жениться на мне,  а  не  для  того,
чтобы завладеть состоянием моего отца?
   - Теперь ты не наследница. Теперь тебе угрожает  опасность.  Завтра  сюда
могут прибыть люди короля. Ты отсутствовала,  когда  они  арестовали  твоего
отца. Твоего мужа схватят у тебя на глазах, если не...
   - Если что?
   - Я бы мог многое для тебя сделать, Дамаск.
   - Что же, окажи услугу, повесься. Он засмеялся:
   - Ты просишь многовато, ведь, если я буду мертв, я не смогу  наслаждаться
твоим обществом. Нет, Дамаск, тебе придется быть полюбезнее со мной, если ты
хочешь жить по-прежнему с комфортом и на свое испанское золото.
   - Боюсь, я не понимаю тебя... Саймон шагнул ко мне.
   - Ты все прекрасно понимаешь. Если ты станешь ко мне поласковее, я закрою
глаза на сегодняшние события.
   - Я спрошу совета у матери, - язвительно заметила я.
   - О, Дамаск, отчего ты так неразумна? Если бы ты  вела  себя  по-другому,
твой отец был бы сегодня жив.
   Я повернулась, намереваясь уйти.
   Он крикнул мне вслед:
   - Даю тебе двадцать четыре часа. Ты могла помочь своему  отцу.  Теперь  у
тебя есть время спасти свою семью.
   Бруно вышел из церкви в сопровождении монахов.  Саймон  Кейсман  бросился
прочь, а я, вся дрожа, поспешила к дому.

***

   Этой ночью Бруно не пришел ко мне. Я провела  большую  часть  времени  на
скамеечке у окна, ожидая его. Я хотел" спросить, действительно  ли  источник
нашего богатства в Испании или Риме. Тогда  это  казалось  мне  единственным
объяснением. И как оно раньше не  приходило  мне  в  голову?  Бруно  получил
деньги, чтобы перестроить Аббатство, и это более правдоподобно, чем то,  что
он избран Богом для этой миссии.
   Слова Саймона Кейсмана снова и снова звучали у меня в ушах Я  винова