рассудил, что именно  поэтому
они будут ему верны.
   Миссис Черри с мужем были довольно  заурядной  парочкой:  она  заведовала
кухней, а ее супруг вместе, с Джессоном выполнял все  основные  обязанности.
Надо отдать должное, дом велся образцово. Все часы показывали точное  время,
а пища подавалась в назначенный срок - с боем часов. Выглядело это забавно.
   Анжелет вряд ли можно было назвать хозяйкой дома, поскольку она не внесла
в установленный распорядок никаких изменений. Будь я на ее месте, я  сделала
бы это хотя бы для того, чтобы показать слугам, что я здесь хозяйка.
   Несомненно, я вызывала у них определенный интерес, и, как мне показалось,
легкие подозрения. Частенько я замечала, как они  настороженно  посматривают
на меня, словно прикидывая, что я могу натворить.
   Маленький замок с самого  начала  заинтересовал  меня,  а  когда  Анжелет
сообщила, что приближаться к  обветшавшему  строению  опасно  и  что  именно
Ричард  запретил  это,  замок  заинтересовал  меня   еще   больше.   Анжелет
предупредила, что ее муж очень  рассердится,  если  кто-нибудь  нарушит  его
приказание.
   Она привела меня в комнату Замка, где когда-то жила первая жена  хозяина.
Недолгий брак, длившийся около года, после чего она умерла при родах.
   - Что ты знаешь о его первой жене? - спросила я.
   - Очень немногое, - прозвучал ответ. - Слуги почти ничего не рассказывали
о ней. Она ведь умерла более десяти лет назад.
   - А Ричард? Ты его расспрашивала?
   - Думаю, ему бы это не понравилось.
   - Ты, Анжелет, прекрасная жена, я уверена. Ты всегда поступаешь так,  как
он хочет?
   - Конечно. Зачем ты иронизируешь?
   - Нет, я просто подумала, что на твоем месте время от времени  устраивала
бы небольшой бунт.
   - Ничего подобного.  Ты  еще  не  была  замужем  и  ничего  не  знаешь  о
взаимоотношениях между мужем и женой. Естественно, я  хочу  угодить  ему  во
всех отношениях...
   Ее голос дрогнул. "Бедная моя маленькая сестренка, -  подумала  я,  -  ты
хочешь во всем услужить ему, даже в  том,  что  заставляет  тебя  испытывать
неприятные ощущения".
   Ситуация и развлекала и интриговала меня. В его присутствии  я  постоянно
чувствовала волнение. Я заметила, что в течение всего дня жду вечера -  этих
вечеров, выглядящих столь тихо и  безобидно,  когда  Анжелет  усаживалась  в
кресло со своим рукоделием, а мы с  ним  начинали  разыгрывать  сражения  на
шахматной доске или на бумажных полях.
   Я прочитала некоторые из книг в его  библиотеке.  Однажды  Ричард  застал
меня там, войдя почти неслышно, и заглянул в книгу через мое плечо.
   - Что вы читаете, Берсаба? Я показала ему книгу.
   - И это вас интересует?
   - Чрезвычайно.
   - Вам надо было стать солдатом.
   - Думаю, что женщин не берут на воинскую службу.
   - Есть по крайней мере одна женщина, которая, я в этом убеждена, показала
бы себя не хуже многих мужчин.
   - Боюсь, что я не управилась бы  с  оружием,  а  вот  разрабатывать  план
сражения - другое дело.
   - Вас следовало бы немедленно произвести в генералы.
   Слегка приподнявшиеся уголки его губ доставили мне удовлетворение: он был
не из тех людей, кто часто улыбается. Почему? Потому ли,  что  у  него  была
нелегкая жизнь? Хотелось бы мне это знать. Я не  была  уверена  в  том,  что
влюблена в него. Я знала, что  хочу  быть  с  ним,  хочу  заниматься  с  ним
любовью, и хочу этого столь страстно, что все  остальные  чувства  подавлены
этим. С Бастианом дело обстояло по-другому. В моем кузене  не  было  никаких
тайн. Я знала обо всех важных событиях в его жизни. Здесь же  был  муж  моей
сестры, вызвавший во мне огромное физическое влечение,  ошеломившее  меня  в
первый же момент и растущее день ото дня. Оно увеличивалось  еще  и  потому,
что его облик был столь холоден. Будучи женщиной, я понимала, что это  всего
лишь защитная маска, военная хитрость, подобная тем, к которым он прибегал в
бою. Каждый день я узнавала о нем что-нибудь новое, поскольку он был главным
объектом моих интересов. Ричард был крайне консервативен; он был воспитан  в
духе веры в определенные идеалы и никогда не отказался бы от  них,  хотя  во
всех остальных вопросах руководствовался логикой. Верность королю и верность
жене следовало соблюдать. Я восхищалась этим и в  то  же  время  чувствовала
извращенное желание разрушить эти устои. Что-то с ним в  прошлом  произошло,
что-то трагическое, я была в этом уверена. Часто  мне  казалось,  что  тайна
кроется именно в  этом  загадочном  доме.  Любопытно,  эти  слуги,  Черри  и
Джессоны, знали ли они что-нибудь? Они уже давно служат  у  него.  Его  юная
жена умерла при родах.
   Любил ли он  ее  нежно,  страстно?  Какая  это  трагедия  -  одновременно
потерять и жену и желанного  ребенка..,  ведь  Ричард  из  тех  мужчин,  что
мечтают  о  сыновьях.  Конечно,  это  семейная  традиция  -   заботиться   о
продолжении рода. У него был, как я слышала, младший брат,  живший  в  замке
Фламстед на севере страны. Видимо, Ричард навещал его во время своих поездок
по стране. А почему он ждал целых десять лет,  прежде  чем  снова  жениться?
Почему женился именно на Анжелет? Только потому, что она хорошенькая? Трудно
оценить привлекательность чьего-то лица, если  оно  -  точная  копия  твоего
собственного. Конечно, в ней была невинность - качество, которого у меня  не
было. С ее девственной натурой она всегда будет оставаться невинной.  Сестра
была любящей, эмоциональной, романтичной - и напрочь  лишенной  страстей.  И
вновь я представила себе, как природа делит между  нами  свойства  личности:
"Это для тебя, Берсаба, а вот это для  тебя,  Анжелет".  Доброта,  мягкость,
простота - для Анжелет. А для Берсабы - ошеломляющая чувственность, которая,
обрушиваясь на меня, требовала немедленного удовлетворения,  не  считаясь  с
последствиями. Вот это главное, и это будет руководить всей жизнью  Берсабы.
Она до мозга костей эгоистична, горда, высокомерна. Но у нее  живая  натура,
она способна многому научиться и, может  быть,  хотя  она  сама  в  этом  не
уверена, способна достигать поставленных целей.
   Я подумала, что не  такая  уж  я  плохая.  Прикоснувшись  к  оспинам  над
бровями, я припомнила, с какой решительностью бросилась спасать Феб,  считая
это исполнением своего долга.  В  момент  выезда  из  дома,  отправляясь  за
повитухой под проливным дождем,  я,  конечно,  не  знала,  как  эта  поездка
перевернет всю мою жизнь. А поехала бы я, зная это заранее? Разумеется, нет.
Я не настолько благородна.
   Шли дни. Уже прошел месяц со  дня  моего  приезда  в  этот  дом.  Анжелет
постоянно демонстрировала утомляемость, но я знала, что это только  предлог,
чтобы лишний раз не делить огромное ложе с мужем. Он  не  проявлял  излишней
настойчивости - в этом я была уверена.
   И тем не менее сестра надеялась забеременеть. Она и в самом  деле  хотела
иметь  ребенка.  Наверное,  она  стала  бы  прекрасной  матерью,  и,  как  я
подозреваю, рассчитывала, забеременев, получить законный повод уклоняться от
этих ночных объятий.
   А  потом  неожиданно,  без  всякого  предупреждения,  ко  мне  подкралось
искушение.
   Однажды к Ричарду прибыл посыльный, и  генерал  немедленно  отправился  в
Уайтхолл, сказав нам, что рассчитывает вернуться на следующий день.
   Я была расстроена, поскольку день, проведенный без  него,  был  для  меня
пустым днем, и ломала голову над тем, чем бы занять себя. Я  не  могла,  как
Анжелет, часами корпеть над каким-нибудь рукоделием.  Пока  было  светло,  я
могла читать, ездить верхом, бродить по саду. Несколько раз  я  подходила  к
окружавшей замок высокой стене, верх которой был, как  я  уже  знала,  усеян
вмурованными в нее осколками  стекла.  Да,  Ричард  потрудился  на  совесть,
стараясь преградить путь желающим добраться до таинственного здания.
   Накануне мы договорились с Анжелет, что  после  обеда  вместе  покатаемся
верхом, но когда я уже собиралась переодеваться в костюм для верховой езды в
мою комнату вошла Мэг с сообщением, что Анжелет хочет мне что-то сказать.
   Сестра была в Синей комнате, и я тут  же  пошла  к  ней.  Она  лежала  на
кровати и выглядела далеко не лучшим образом. Причина была очевидна  -  флюс
на левой щеке.
   - Это зубы, госпожа, - пояснила Мэг. - У хозяйки это началось с утра.
   Я подошла поближе. Глаза Анжелет были полузакрыты, она явно  страдала  от
боли.
   - Тебе бы сейчас маминой настойки ив ромашки, - сказала я. -  Она  всегда
помогает.
   - У миссис Черри тоже есть, - подсказала Мэг. - Она хорошо разбирается  в
травах.
   - Тогда я схожу к ней, - сказала я. Миссис Черри находилась на кухне.  Ее
лицо было розовым от жара очага.  Она  бросила  на  меня  уже  знакомый  мне
быстрый, подозрительный взгляд, и лишь потом ее  лицо  сложилось  в  обычную
благодушную улыбку.
   - Миссис Черри, - обратилась я к ней, - у моей сестры сильно  болит  зуб.
Мэг сказала, что у вас есть какое-то лекарство.
   - Слава Богу, госпожа, действительно есть.  У  меня  для  них  есть  даже
специальная кладовочка. Я дам снадобье, от которого она уснет, а зубная боль
тем временем пройдет.
   - Наша мать делала смесь из настойки ромашки с маковым отваром  и  еще  с
чем-то. Это очень помогало.
   - У меня примерно то же. Все пройдет в свое время, нужно только пару  раз
попить настоя.
   - Вы дадите его мне?
   - С огромным удовольствием, госпожа. Миссис Черри дала мне бутылку,  и  я
тут же отправилась назад к сестре. По пути я понюхала  жидкость.  Она  пахла
немного не так, как та, что готовила наша мать.
   - Прими это, Анжелет, - сказала я, - и поспи. Она  выпила,  а  я  присела
рядом, ожидая, когда сестра уснет.
   Я вглядывалась в черты ее лица. Во сне она выглядела  такой  юной,  такой
невинной. Волосы, рассыпавшиеся по подушке,  открыли  чистый,  светлый  лоб.
Невольно я ощупала пальцами кожу над бровями. Если бы мы  лежали  рядом,  то
нас, несомненно, нетрудно было бы различить.  Меченая  -  Берсаба.  Я  вдруг
ощутила бешеную зависть к ней - ведь она была его женой, а  я  могла  только
мечтать об этом. Потом я  вспомнила  испуганное  выражение  ее  глаз,  когда
приближался вечер и надо было выдумывать какой-то предлог, чтобы остаться  в
Синей комнате, и мне стало жаль ее.
   Я пошла на конюшню и велела конюху приготовить мою кобылу.  Он  предложил
сопровождать меня, поскольку ни мне, ни Анжелет не рекомендовалось ездить  в
одиночку, но я отказалась. Мне нужно было побыть одной  и  подумать  о  том,
зачем я здесь нахожусь и до каких пор собираюсь оставаться здесь.
   Я представила, как Ричард вернется и скажет:  "Мы  поедем  в  Уайтхолл  и
устроим там прием. Я приглашу интересных  людей.  Возможно,  мы  найдем  вам
мужа". В моем сердце  вскипал  гнев  на  судьбу,  которая  так  немилосердно
обошлась со мной, вначале нанеся мне отметины, а затем приведя к нему в дом,
когда он уже стал мужем моей сестры - мужчина, которого я  хотела  так,  как
никого другого. Я начинала понимать себя: моя природа  не  терпела  пустоты.
Мне теперь был совершенно безразличен Бастиан. Да и всегда был  безразличен.
Я ошибалась, приняв обычное, естественное влечение за любовь.
   Но Ричард Толуорти стал моей навязчивой идеей. Я  думала  о  нем  днем  и
ночью, а дни подобные этому, - дни без него - были днями, прожитыми впустую.
Видимо, именно такое состояние люди и называют любовью.
   Я ехала, не обращая никакого внимания на то, куда направляюсь, и твердила
себе: "Необходимо написать  матери;  необходимо  уехать  домой;  мне  нельзя
оставаться здесь; я веду себя глупо, и неизвестно, к чему это приведет;  мне
следует сказать, что Анжелет уже вполне оправилась, а я скучаю по дому.
   Навстречу ехал какой-то мужчина. Поравнявшись со мной, он приподнял шляпу
и поклонился.
   - Добрый день, - сказал он, - давно мы с вами не виделись.
   Я удивленно посмотрела на него, а он ответил мне  непонимающим  взглядом.
Потом меня осенило.
   - Вы, должно быть, перепутали меня с моей  сестрой.  Меня  зовут  Берсаба
Лэндор.
   - Не может быть. Неужели и в самом деле так?  Миссис  Толуорти  говорила,
что у нее есть сестра-близнец.
   - Это я.
   - В таком случае позвольте выразить радость по случаю нашего  знакомства.
Думаю, что моя сестра тоже будет счастлива познакомиться с вами.  Не  хотите
ли зайти к нам в гости? Наша ферма находится не более чем в полумиле отсюда.
   В этот день, казавшийся мне столь пустым, я была рада  любой  возможности
отвлечься и тут же выразила готовность познакомиться с сестрой джентльмена.
   По пути мы  разговаривали  о  погоде  и  видах  на  урожай,  а  я  тайком
присматривалась к нему. Меня всегда интересовали отношения между людьми. Это
было качество, которым я восполняла недостаток приветливости  и  любезности,
львиная доля которых досталась Анжелет. Впрочем, несмотря  на  то,  что  она
всегда производила впечатление заинтересованной собеседницы, ее мысли  могли
блуждать где-то далеко. У меня  же  всегда  было  искреннее  желание  узнать
мотивы людских поступков, и, видимо, это было одной из  причин,  по  которым
иногда людей тянуло ко  мне,  поскольку  ничто  не  привлекает  больше,  чем
ощущение того, что кто-то всерьез интересуется твоими заботами.
   Я  сразу  же  сообразила,  что  этот  мужчина,  представившийся  как  Люк
Лонгридж, - пуританин. Чтобы в этом убедиться, достаточно было взглянуть  на
его  одежду,  а  увидев  его  сестру,  одетую  в  простое  серое  платье,  я
окончательно утвердилась в своем суждении.
   У них был очень уютный дом, где меня угостили домашним  элем  и  горячими
пирожками. Элла, сестра Люка, расспрашивала меня об Анжелет. Я сообщила им о
новой напасти - зубной боли, а они, в свою очередь, попросили меня  передать
бедняжке их соболезнования. Я еще раз услышала от Эллы пересказ событий того
памятного дня: о том, как моя сестра заехала к  ним  и  как  именно  в  этот
момент ей стало Дурно.
   Я задала им много вопросов, касавшихся ведения фермерского  хозяйства,  и
узнала, что январь этого года был довольно тяжелым месяцем, так как  суровая
: погода доставила много проблем с ягнением овец; узнала, как шли у них дела
с посевом гороха. Сев ячменя в марте прошел удачно, зато  в  апреле  у  Эллы
было полно забот с севом льна и конопли и, как обычно, пряных трав в садике.
Хмель принес хорошую при-, быль.  Получив  распространение  в  эпоху  короля
Генриха VIII, эта культура остается очень  популярной  у  фермеров,  хотя  и
требует немалых забот и хлопот. Затем мы обсудили сложности  с  сенокосом  и
уборкой зерновых, требовавших, конечно же, найма дополнительных  работников,
как правило, из бродячих батраков.
   На  самом  деле  меня  не  так  интересовало   ведение   хозяйства,   как
политические вопросы, и я почувствовала, что Люк Лонгридж желает  поделиться
со мной своими взглядами.
   Он, несомненно, был сторонником реформации Я вынуждена была сравнить  его
с Ричардом Толуорти, поскольку я сравнивала с Ричардом всех мужчин. Мышление
Ричарда шло только по тем тропам,  которые  он  считал  праведными.  Он  был
сильным человеком с устойчивыми  идеалами.  Люк  Лонгридж  восставал  именно
против тех основ, которые изо всех сил поддерживал Ричард.
   Неожиданно  я  вспомнила  рассказ  Анжелет  о  человеке,  привязанном   к
позорному столбу, о его залитом кровью  лице,  и  все  потому,  что  кто-то,
руководствуясь принципами закона и порядка, решил в наказание  отрезать  ему
уши. Я произнесла:
   - Мне кажется, высказывая свое мнение,  следует  соблюдать  осторожность,
ведь его могут услышать нежелательные люди.
   Он улыбнулся, и я заметила, что его глаза горят фанатичным  светом.  Этот
человек был способен стать мучеником, если того потребуют обстоятельства.  Я
всегда считала мученичество глупостью и не видела никакого смысла  в  смерти
ради идеи. Не лучше ли жить и вести тайную борьбу? Я высказалась в этом духе
и по выражению его глаз поняла, что заинтересовала его.  Я  была  не  совсем
уверена в том, что это значит, но догадывалась.
   Продолжая  разговор,  я  предположила,  что,  вероятно,   с   шотландцами
достигнуто  соглашение  по  религиозным  вопросам,  до  сих  пор  являвшимся
причиной многочисленных беспорядков, и он  ответил  на  это,  что  парламент
Шотландии подтвердил акты генеральной ассамблеи, являющиеся справедливыми  и
законными, и что  шотландцы  поддерживают  связь  с  ведущими  пуританами  в
Англии.
   - К которым относитесь и вы, - заметила я Он опустил глаза и сказал:
   - Я вижу, вы понимаете мою точку зрения.
   - Она мне ясна.
   - А вы принадлежите к семье роялистов, так что, несомненно,  не  захотите
более посещать наш  дом  -  Напротив,  я  хочу  продолжать  посещать  вас  и
знакомиться с вашими аргументами. Как же можно сформировать свое мнение,  не
выслушав обе стороны?
   - Я сомневаюсь, что генерал одобрит ваши визиты сюда и наши  разговоры  о
политике. Он не запретил визиты своей жене - и это, конечно, только  потому,
что моя сестра оказала ей некоторую помощь в беде. Он благодарен за это,  но
я уверен в том, что он не желает, чтобы между  нашими  семьями  установились
постоянные отношения.
   - Генерал, если ему угодно, может командовать своими армиями, но не мной.
   Я увидела на его щеках легкий румянец и поняла, что ему трудно отвести от
меня глаза. Женщины такого типа, как я,  чувствующие  влечение  к  мужчинам,
сами притягивают к себе мужчин. Между нами возникла какая-то связь. Я была в
этом уверена: хотя мои мысли были заняты Ричардом Толуорти, я,  как  это  ни
покажется  странным,  заинтересовалась  Люком   Лонгриджем   и   чувствовала
воодушевление, поскольку этот суровый пуританин относился ко мне  отнюдь  не
безразлично, хотя я, по его выражению, принадлежала к семье роялистов.
   Все мы роялисты, так что  час,  проведенный  мной  на  кухне  Лонгриджей,
оказался очень насыщенным, и в конце концов Люк заявил, что обязан проводить
меня.
   По пути он мягко выговаривал мне, что ездить в одиночку просто неразумно.
   - По здешним дорогам шныряют грабители, -  сказал  он.  -  Одинокая  дама
может стать для них легкой добычей.
   - Я ни для кого не бываю легкой добычей, уверяю вас.
   - Вы не представляете, сколь жестоки эти люди. Я прошу  вас  впредь  быть
осторожней.
   - Очень мило с вашей стороны проявлять обо мне такую заботу. Он ответил:
   - Я надеюсь, мы продолжим наши интересные  дискуссии.  Как  вы  считаете,
смогу ли я со временем переубедить вас, обратить в нашу веру?
   - Сомневаюсь, - ответила я. - Хотя у меня открытый разум.
   Вскоре мы подъехали к Фар-Фламстеду. Он с грустью раскланялся со мной,  и
я безошибочно узнала в его глазах знакомое выражение - то самое,  которое  я
видела у других мужчин, и это меня позабавило, ведь он был пуританином.
   Неожиданная встреча наполнила содержанием день, обещавший пройти впустую.
Я уяснила, что с оспинами или без оспин я все также привлекаю мужчин.
   Зайдя в Синюю комнату, я убедилась, что Анжелет все еще спит.  Поблизости
крутилась Мэг, и я спросила ее, просыпалась ли госпожа с тех пор, как выпила
лечебный настой.
   - Нет, госпожа, с тех самых пор она спит крепким, спокойным сном.
   Поскольку вечером Анжелет все еще спала я, обеспокоенная, спустилась вниз
к миссис Черри и сказала:
   - Настой оказался слишком крепким. Миссис Толуорти проспала целый день.
   - Это все маковый настой, - с удовольствием  объяснила  миссис  Черри.  -
Чтобы избавиться от хвори, нет лучше средства, чем добрый крепкий сон.
   - А стоит ли давать ей еще одну порцию, когда она проснется?
   - Ну, зубы-то у нее наверняка пройдут, это точно.  Но  на  всякий  случай
подержите у себя бутыль.
   Анжелет спокойно проспала всю ночь, и когда наутро я зашла навестить  ее,
она объявила, что зубная боль прошла.
   Утром мы выехали на прогулку, а после обеда вернулся Ричард. Он  сообщил,
что ему предстоит проделать большую работу, и сразу направился в библиотеку.
   Ужинали мы вместе в небольшой гостиной, и Р