реодолимое и  опасное.  Оно  казалось  мне  символом  моей  жизни  здесь.
Однажды, когда я там стояла, Колум подошел сзади, схватил меня и поднял.  Он
смеялся тем смехом, который я назвала бы сатанинским.
   - Что ты делаешь здесь, наверху? - строго спросил он. - Ты слишком далеко
высовываешься. А что если бы ты упала? Ты убила бы себя и нашего сына!  Черт
возьми, я никогда не простил бы тебе!
   - Поскольку я была бы уже  недосягаема  для  твоего  мщения,  почему  это
должно меня беспокоить?
   Он опустил меня на землю и крепко поцеловал а губы:
   - Теперь я не смог бы без тебя, жена! Я коснулась его волос.
   - Почему ты всегда называешь меня  женой?  Это  звучит  прозаично...  Так
хозяин гостиницы может называть свою супругу.
   - Как же мне еще тебя называть?
   - Линнет!
   - Ба! Глупая птичка?
   - Имя меняется, когда любишь человека. Ты мог  бы  со  временем  полюбить
его.
   - Никогда! - ответил он. - В тот день, когда я  назову  тебя  Линнет,  ты
будешь знать, что я разлюбил тебя.
   Я содрогнулась, и он заметил это.
   - Да, - сказал он, - ты должна заботиться о том, чтобы  я  не  остывал  к
тебе. Ты должна всегда выполнять свой супружеский долг: рожать и рожать  мне
сыновей!
   - Красота увядает после многочисленных родов.
   - Может быть, и так, но сыновья - это продолжение рода для мужчины.
   - А если жена перестанет вызывать у мужа желание?
   - Тогда он ищет на стороне - это природа, - резко ответил он.
   - А что если на жену не обращают внимания, она  тоже  может  поискать  на
стороне? Что тогда?
   - Если бы она была моей женой, она должна бы поостеречься!
   - Что бы ты сделал, если бы она была неверна? Колум вдруг поднял  меня  и
посадил на парапет. Он засмеялся, и смех его действительно был дьявольским.
   - Я бы отомстил, можешь быть уверена! Может  быть,  я  бы  бросил  ее  на
утесы, Он снял меня с парапета и прижал к себе.
   - Ну вот, я тебя растревожил, а это нехорошо для нашего мальчика.  Почему
ты говоришь о таких вещах? Разве я не доказал тебе, что мой выбор - это  ты?
- Он взял меня за подбородок и приподнял его. - А ты что -  распутница,  что
так разговариваешь со своим мужем? А как насчет Фенимора Лэндора?  Разве  ты
не думала выйти за него замуж?
   - Об этом был разговор.
   - Он сделал тебе предложение?
   - Да.
   - Я удивлен, что ты отказала такому образцу добродетели!
   - Это было после... Это его позабавило.
   - После того, как  я  показал  тебе,  что  значит  заниматься  любовью  с
настоящим мужчиной, да?
   - Помни, ведь я не сознавала этого!
   - Но достаточно, чтобы понять, а?
   - Я только знала, что была лишена невинности.
   -  Что  за  глупое  выражение  "лишена  невинности"!  Оборвали  цветочки?
Наоборот, тебя украсили цветами! Разве я не сделал тебя плодородной? Наш сын
будет и цветком, и плодом! Я  оказал  тебе  великую  честь  и  сделал  много
хорошего, как ты потом признаешь!
   - Да, - ответила я, - здесь я могу признать это,  здесь  этого  никто  не
может услышать, только ты и я...
   Колум опять поцеловал меня, и в его руках, ласкающих мое  тело,  была  та
нежность, которая была  тем  драгоценнее,  что  была  так  редка.  Потом  он
поставил меня у каменной стены и стал говорить о  замке:  как  он  ходил  по
крепостному валу, когда был мальчиком, как он мечтал о  том  времени,  когда
будет его хозяином, как играл в подземных камерах и на винтовой лестнице.
   - Есть рассказы о моих  предках,  которые  мы  передаем  из  поколения  в
поколение, - говорил он, и в его глазах было такое томление, что я  понимала
- он уже видит, как наш мальчик играет в замке и учится быть таким, как  его
отец.
   - Мы были необузданными людьми! - сказал он. - В какую ты  попала  семью!
При короле Стефане мой предок был  предводителем  разбойников.  Он,  бывало,
подкарауливал путников и приводил их в свой замок.  Его  называли  "Дьяволом
Пейлинга". Он помещал свою жертву в Морскую башню, - он указал на нее,  -  и
требовал выкупа от семьи, и,  если  выкуп  не  платили,  жертву  пытали.  Он
устраивал банкет и выводил пленника, чтобы потешить своих дураков.  Говорят,
по ночам из Морской башни доносятся крики давно мертвых мужчин  и  женщин  -
жертв пыток! - Он внимательно посмотрел на меня, и я видела, что он  подумал
о ребенке, которого я носила. - Бояться нечего, - быстро продолжил он, - это
было очень давно! Потом Стефан умер и нашим королем стал Генрих II. Он стоял
за закон и порядок и вымогал деньги  для  своих  войн  посредством  налогов,
поэтому он подавил разбойничьих баронов, подвергая их ужасным наказаниям,  и
Касвеллины вынуждены были искать новые средства к существованию.
   - Я видела, как люди входят в Морскую башню и выходят оттуда.
   - Мои слуги, - ответил он. - Большая их часть -  рыбаки,  они  ловят  там
рыбу, а я люблю ее. Вон там, в нижней части Морской  башни,  находятся  наши
лодки. Ты можешь видеть, как они иногда выходят в море. Ты видела уже?
   - Нет еще.
   - В свое время ты со всеми познакомишься. Я расскажу тебе о  другом  моем
предке: у него была красивая жена, но он очень любил женщин. В этом слабость
- а может быть, достоинство  -  мужчин  нашей  семьи:  они  обожают  женщин,
женщины им необходимы!
   - Ты мне рассказываешь все это, чтобы я была настороже?
   - Нужно всегда быть настороже, чтобы удержать то, чем дорожишь! Ты должна
помнить об этом.
   - Может быть, мы оба должны помнить об этом?
   - Ну, хорошо, оба будем помнить. Я говорил тебе о своем предке?
   - О том, которому нужны были женщины и который не был верен  своей  жене?
Это необычная история?
   - В моем роду обычная, да и в любом, если на то пошло, клянусь  тебе,  но
этот Касвеллин отличался тем, что, будучи влюблен в свою жену, которая  была
очень красивой женщиной, он смог влюбиться  в  другую,  не  менее  красивую.
Вторая женщина обладала очень высокой моралью, и, хотя она тоже очень хотела
этого Касвеллина, он знал, что он не  мог  получить  ее  -  кроме,  конечно,
насилия, - если не женится на  ней.  Он  не  любил  насиловать  женщин,  ему
нравился брак, ему нравился его уютный комфорт, но  он  хотел  иметь  больше
жен! Итак, что он сделал? - Он повернул меня так, что мы смотрели теперь  на
башни, которые стояли лицом к суше. - Вон там ты видишь  наши  две  башни  -
башню Изеллы и Воронью.
   - Я не знала, что все они имеют имена!
   - Да, Морскую ты знаешь и башню Нонны. Они  повернуты  к  морю,  а  башни
Изеллы и Воронья повернуты к суше. Морская называется так  потому,  что  она
смотрит на море; Воронья, наверно, потому, что когда-то на ней  вили  гнезда
вороны; Изелла и Нонна - это  имена  давным-давно  умерших  жен  Касвеллина.
Десять лет Изелла жила в своей башне, и Нонна не знала, что  она  была  там.
Касвеллин не давал им встретиться: он прощался с  Нонной  и  уезжал,  затем,
дождавшись темноты, входил в башню Изеллы через потайную дверь  и  вел  себя
так, будто вернулся домой после долгого  путешествия.  Он  оставался  у  нее
некоторое время, затем уезжал и возвращался к Нонне!
   - Я не верю, это невозможно! Две жены, живущие в одном замке? Почему  они
не исследовали свой дом?
   - Касвеллин запретил им это делать, а жены в те времена были покорны.  Он
сказал Изелле, что в башне Нонны были привидения, а  Нонне,  что  привидения
были в башне Изеллы и что, если хоть одна из них осмелится подойти к  другой
башне, несчастье падет на их дом! Он сказал, что это было проклятьем ведьмы,
и никогда не позволял им покидать замок без его сопровождения.
   - Звучит невероятно!
   - Это легенда, и, когда люди  говорили,  что  это  невозможно,  мой  отец
всегда отвечал, что у Касвеллинов все возможно.
   - Это богохульство!
   - Вероятно, богохульство, а может быть, и правда!
   - И что случилось? Они обнаружили друг друга?
   - Да, однажды Нонна была здесь, на валу, и увидела фигуру на  валу  башни
Изеллы. Никто не ожидал,  что  они  будут  там,  это  считалось  запрещенной
территорией. Нонна позвала слуг, но, пока они пришли,  Изелла  исчезла.  Это
дало повод к легенде, что в башне был  призрак  (тогда  башня,  конечно,  не
называлась  именем  Изеллы,  а  эта  тоже  не  носила  имени  Нонны).  Нонна
призналась, что она была на крепостном  валу,  и  попросила  мужа  осмотреть
вместе с ней ту башню. Она отметила, что если их  будет  несколько  человек,
нет нужды бояться призрака. Муж отказался, и  что-то  в  манере  его  отказа
вызвало ее любопытство. Излишнее любопытство никогда не  приводит  к  добру,
особенно к секретам мужа. Нонна  поставила  себе  цель  разузнать  больше  о
призраке  другой  башни.  Однажды  она  взяла  с  собой  служанку  и   пошла
осматривать башню. Они вошли туда, но натолкнулись  на  запертую  дверь.  Но
рядом со скалой был тайный ход. Однажды Нонна последовала за мужем, когда он
отправился в очередное путешествие и, спрятавшись, увидела, как он входил  в
ту башню через потайную дверь. Она  вошла  вслед  за  ним  и  лицом  к  лицу
столкнулась с Изеллой! Она поняла, что произошло, и  для  мужа  не  осталось
ничего, кроме признания своей вины. В тот день Нонна  умерла:  она  упала  с
вершины башни Изеллы. Это был первый и последний раз, когда она вошла в нее.
Мой предок вывел Изеллу из башни и объявил ее своей женой. Они  жили  вместе
до конца своих дней, но, говорят, что  с  того  дня  Нонна  ходит  по  башне
Изеллы. Это наша самая красочная легенда, не  правда  ли?  Это  и  урок  для
непокорных жен, которые слишком любопытны!
   - Ты считаешь, она была излишне любопытной?
   - Если бы она не пошла в башню Изеллы, она не умерла бы.
   - Значит, это было убийство?
   - Кто знает? Я просто пересказываю тебе то, что слышал.
   - Из какой же ты безумной семьи!
   - Помни, что теперь ты принадлежишь к ней, - резко  ответил  он.  -  Будь
осторожна!
   Над головой кружили красноклювые альпийские вороны - клушицы.
   Я даже заметила красные клювы, когда они подлетели ближе.
   - Значит, - заметила я, - эта легенда предназначена  для  предостережения
жен?
   - Ну да! Мы, Касвеллины, всегда считаем разумным предупреждать своих жен!
- Его глаза опять стали нежными. - Здесь холодно, - продолжал  он,  -  а  ты
легко одета. Пойдем, спустимся вниз.
   Он взял меня под руку, когда мы спускались, и, хотя я  продолжала  думать
об истории двух жен, я была счастлива и мне было легко.
   Ко мне приехала матушка. Я была так счастлива, что увидела ее! Я показала
ей замок, мы погуляли с ней вокруг, и я рассказала историю башен.
   - Значит, ты счастлива, Линнет? - спросила она, будто удивляясь этому.
   - Жизнь стала такой.., полной! - ответила я. Она кивнула.
   - Значит, все было к лучшему, - задумчиво заметила она.
   Это для нее было огромным облегчением. Она задала мне  массу  вопросов  о
здоровье, и, казалось, мои ответы удовлетворили ее.
   Был конец апреля. И что это был за апрель: ограды  были  оплетены  дикими
цветами, дождь чередовался с солнечной погодой, а я  слушала  крики  птиц  -
дрозда белозобого, ласточки-песчанки и, конечно, кукушки.
   Мне было очень интересно, что происходило в  Лайон-корте.  Эдвина  должна
родить в июни, Карлос уже терял терпение - ведь они так долго ждали ребенка.
Жако ухаживал за девушкой из Плимута, и, кажется, не за горами была еще одна
свадьба. Дамаск спрашивала, почему я не приезжаю  домой.  А  отец  хотел  бы
знать, если ли какой-нибудь признак того, что будет мальчик.
   Я смеялась, вспоминая всех. Они теперь казались такими далекими от  меня,
и мне было стыдно, что я так мало скучаю по ним.
   Матушка сказала, что Лэндоры опять приезжали в Лайон-корт. Деловые  планы
быстро осуществлялись: очень скоро их корабли уже выйдут в  море.  Отец  был
занят и никому не давал покоя. Была развита бурная  деятельность  и  решено,
что Плимут будет штаб-квартирой, как и следовало ожидать.
   Матушка сообщила мне еще кое-что: приезжал Фенимор, чтобы услышать от нее
историю моего замужества. Он казался совершенно сбитым с толку. Ну, конечно,
этого следовало ожидать, потому что, согласно нашей версии  для  окружающих,
когда Фенимор просил меня выйти за него замуж, я уже была женой Колума.  Как
сказала матушка, он не рассердился, а только очень удивился.
   - Но я сказала ему  правду,  -  продолжала  она.  -  Я  знала,  что  могу
довериться ему и не хотела  допустить,  чтобы  он  считал  тебя  вероломной.
Фенимор очень опечалился и сказал, что ты должна была ему все рассказать: он
понял бы. Я попросила его забыть о том, что произошло, что  только  он  один
знает теперь правду и  случившегося  не  изменить:  ты  теперь  замужем.  О,
Линнет, он понял бы и женился на тебе. Наверное, нужно было ему рассказать?
   - Лучше так, как есть, - ответила я.
   - Ты счастлива? Ты не хотела бы иначе? Она улыбнулась  мне,  отлично  все
понимая, и продолжала:
   - Вскоре после этого я услышала, что он помолвлен с девушкой,  с  которой
знаком с рождения. Ее семья соседствует  с  Лэндорами,  и  это  будет  очень
удобный союз.
   - Он быстро утешился, - заметила я.
   Мы должны радоваться этому! - ответила матушка.
   Я подумала, как все-таки Фенимор отличался от Колума, и  была  рада,  что
все обернулось так. За эти немногие  месяцы  мои  чувства  коренным  образом
изменились: теперь я никого не могла представить своим мужем,  кроме  Колума
Касвеллина.
   Матушка, сознавая это, была в восторге. Я тоже с удовольствием  заметила,
что Колум ею восхищался. Она всегда будет  привлекательной  женщиной,  и  не
потому, что ее лицо и фигура были все еще хороши, а  из-за  того  духа,  тех
жизненных сил, которые увлекли в первую очередь отца и до сих пор  нравились
остальным.
   Матушка сказала Колуму, что она и  мой  отец  хотели  бы  увезти  меня  в
Лайон-корт, чтобы она могла позаботиться обо мне в конце беременности.
   - Не думаете ли вы, что я брошу свою жену, даже поручив ее родителям?!  -
воскликнул Колум. - Нет, мадам, мой сын должен родиться в Пейлинге. Здесь он
впервые  увидит  дневной  свет  в  стенах  замка,  который   однажды   будет
принадлежать ему.
   - Я только хочу, чтобы за ней был самый лучший уход!
   - Неужели вы думаете, что я не смогу этого сделать?
   Они стояли лицом к лицу: матушка, готовая  сражаться  с  ним,  как  часто
делала с отцом, и Колум, любуясь ею.  Наконец,  они  пришли  к  компромиссу,
решив, что в августе, когда я должна родить, матушка приедет в Пейлинг.  Это
был единственно возможный вариант, ибо  она  собиралась  быть  при  рождении
ребенка, а Колум настаивал, чтобы роды проходили в замке.
   В середине мая матушка уехала, обещая вернуться в начале августа. Колум и
я проводили ее, а когда мы расстались, Колум сказал, что я не должна  больше
ездить верхом: он не собирался рисковать моим здоровьем - я  могла  потерять
ребенка. Я была счастлива от такой заботы.
   И побежали недели. Я уже готовилась к рождению ребенка, и матушка послала
ко мне Дженнет: та была отличной нянькой и  умела  обращаться  с  детьми.  Я
всегда очень любила Дженнет. С ней было спокойно,  и  в  замке  Пейлинг  она
напоминала мне о родном доме.
   Дженнет была рада приехать, хотя она скучала, не видя своего  сына  Жако.
Конечно, теперь он был взрослым мужчиной и ему не  надо  было  держаться  за
мамин передник: уже несколько лет  он  надолго  уходил  в  море,  и  Дженнет
привыкала жить без него.
   - Он в порядке и счастлив - это все, что мне нужно!  -  говорила  она.  -
Капитан присмотрит за ним, ведь он же его собственный сын! - Она  гордилась,
что Жако ухаживает за девушкой в Плимуте, которая, шепнула  она  мне,  "была
очень утонченная леди".
   Вскоре она подружилась с одним из слуг - Тобиасом. Она все  время  о  нем
говорила, и можно было подумать, что она в жизни не знала другого мужчины.
   - Он служит в Морской башне, - сказала она мне.
   Так я узнала, что Тобиас был из тех, кто входит и выходит из той башни  и
чьими занятиями я так интересовалась.
   Однажды июньским днем мне понадобилась Дженнет, и так как я не нашла  ее,
то пошла на поиски. Я догадалась,  что  она  была  возле  Морской  башни,  и
направилась туда. Было, конечно, странно, но,  живя  в  замке  почти  четыре
месяца, большую его часть я еще не видела. Я  хорошо  знала  только  Воронью
башню и башню Нонны, ибо мы жили в них. В Морской башне жили слуги, и я туда
не ходила, но часто задавала себе вопросы по поводу башни  Изеллы.  Однажды,
идя по двору, я подошла к обитой железом двери в толстой стене и  попыталась
открыть ее, но она была закрыта. Тогда я решила,  что  когда-нибудь  попрошу
Колума показать мне все уголки замка.
   На этот раз я направилась к Морской башне. Я пересекла внутренний двор и,
подходя ко входу в башню, услышала шум и громкий  смех.  Я  толкнула  обитую
железом дверь, похожую на ту, которая  вела  в  башню  Изеллы.  Передо  мной
оказалась лестница, ведущая вниз. Я стала осторожно спускаться,  потому  что
была уже не так проворна. При спуске я чувствовала  свежий  воздух  и  запах
моря, которые ни с чем нельзя спутать.
   Мне показалось,  что  я  очутилась  на  конюшенном  дворе.  Я  поразилась
количеству лошадей, были  там  и  несколько  мулов.  Но  голоса,  которые  я
слышала, исходили не отсюда. С одной стороны двора была дверь, и, открыв ее,
я очутилась на тропинке, ведущей к берегу.  На  берегу  несколько  маленьких
лодок были привязаны к кольям.
   Сейчас было время отлива, и из воды торчали острые концы "Зубов дьявола".
Я увидела, что Дженнет здесь  нет,  и  направилась  обратно,  поднявшись  по
лестнице. Теперь я была как бы в маленькой прихожей по  эту  сторону  обитой
железом двери. Потом я  заметила  еще  одну  дверь,  которую  пропустила,  и
поняла, что голоса слышались из-за этой двери.
   Я открыла ее и вошла. Это было просторное помещение с  большим  столом  в
центре. Несколько мужчин и женщин сидели вокруг  стола.  Среди  них  была  и
Дженнет. Это были люди, которых я видела  с  Вороньей  башни,  -  рыбаки,  о
которых говорил Колум.
   Я услышала испуганный возглас Дженнет:
   - Ой, это госпожа!
   Они вскочили из-за стола, смущенные.
   - Я тебя ищу, Дженнет.
   - Да, госпожа, - сказала она, покрываясь легким румянцем.
   - Я не хочу мешать вашему обеду, - сказала я. - Пойдем, Дженнет.
   Один из рыбаков, казавшийся их вожаком, что-то пробормотал.
   Не знаю почему, но я почувствовала себя неловко.
   Это были слуги моего мужа, а я была хозяйкой  замка.  Почему  я  чувствую
что-то странное  в  их  отношении,  будто  они  необычные  слуги?  Они  были
достаточно почтительны и все же удивлены, увидев  меня  там.  Почему?  Разве
замок не был моим домом? Человек, сидящий во главе стола, подошел ко  мне  и
сказал:
   - Вы должны быть осторожны, госпожа, здесь ступеньки. Можно оступиться.
   Я ответила:
   - Я уже спускалась по ним. Я  понятия  не  имела,  что  здесь  так  много
лошадей и что тропинка ведет прямо к берегу!
   - Да, - сказал он, - но хозяину может не понравиться, что вы  пользуетесь
этими ступеньками.
   - Я буду осторожна, - сказала я.
   У меня было ощущение, будто я уже встречала этого человека,  было  что-то
знакомое в его движениях.
   Я  чувствовала  на  себе  множество  глаз.  Почему  из-за  того,  что   я
потревожила слуг моего  мужа  за  едой,  в  которой  принимала  участие  моя
служанка, я должна чувствовать себя так неловко, будто я присутствовала  при
чем-то странном? "Это мое положение, - сказала я себе. -  Все,  что  кажется
странным, можно отнести на этот счет".
   Дженнет и я вышли во двор. Я сказала:
   - Ты очень скоро подружилась с прислугой, Дженнет!
   Дженнет хихикнула, как девочка.
   - Да уж, госпожа Липнет! Я ведь всегда быстро завожу себе друзей.
   - А твой друг?.. Она покраснела.
   - Он очень хороший парень, госпожа. Я ему понравилась с  первой  встречи.
Это еще тогда...
   - Когда тогда? Ты ведь совсем недавно сюда приехала.
   Она хлопнула себя по  губам.  Глупая  привычка  говорить  что-нибудь,  не
думая. Она