Я тоже это чувствую. Тем не менее, она  действительно  заботится  о
внучках.
   - Мне так жаль бедняжку Долли!
   - Кажется, Эви любит ее, и, конечно, бедная девочка обожает Эви.
   - Печально родиться такой. Будем надеяться, что  из  увлечения  Гарри
что-нибудь получится.
   - Как отнесутся Джон и Гвен Фаррингдон  к  грасслендскому  семейству?
Дикон говорил, Гарри - очень хорошая партия.
   - Они бы предпочли кого-нибудь рангом повыше внучки миссис Трент,  но
если бы Гарри захотел.. Я считаю, он  из  молодых  людей,  идущих  своей
дорогой,  которые  должны  всего  добиваться  сами  Однако  мы   немного
торопимся с выводами?
   Мы рассмеялись.
   - Хорошо, что нас никто не слышит, - сказала  я.  -  Так  или  иначе,
надеюсь, для Эви дела складываются удачно.
   - Надеюсь, - согласилась мама. - Танцы начнутся сразу же после "охоты
за сокровищами" и могут занять  остаток  вечера.  Насчет  музыки  я  все
продумала. Музыканты могут что-нибудь поесть,  пока  продолжаются  игры.
Это поддержит их в течение вечера.
   Я поцеловала ее:
   - Ты успеваешь думать обо всем.
   Наступил вечер. Мы сидели в столовой и как раз  заканчивали  обедать,
когда прибыли исполнители рождественских гимнов. Все это выглядело очень
живописно,  повсюду  за  окнами  раскачивались  их  фонарики,  и   после
исполнения первого гимна Дикон и матушка открыли дверь, впустив  в  холл
целую толпу. Они пели, а мы, аплодируя, подпевали  им.  Внесли  огромную
чашу с пуншем, напиток разлили по  кубкам,  которые  дамы  вручили  всем
присутствующим вместе с пирогами и пирожными, специально испеченными для
этого случая.
   После этого, собравшись в гостиной, мы вспоминали  прошлые  праздники
Рождества  и  мама  рассказывала  о  Рождестве  во  Франции,   где   оно
празднуется главным образом в Сочельник, а не в  сам  день  Рождества  с
полуночной мессой и рождественскими сапожками у камина с  положенными  в
них подарками.
   Наступило Рождество. Я проснулась с тяжелым  чувством  вины,  которое
теперь почти никогда не покидало меня, и, лежа  в  постели,  подумала  о
прошлом Рождестве, когда я была невинной, беззаботной девушкой.
   - Это нужно прекратить, - в сотый раз произнесла я.
   На утреннюю службу мы  отправились  в  небольшую  церковь  в  деревне
Эверсли. В  полном  соответствии  с  непредсказуемостью  нашего  климата
погода опять изменилась, и мы чувствовали легкий морозец.  После  службы
мы пошли домой пешком через поля, и Джонатан внезапно остановился, чтобы
спеть рождественский гимн, который мы все подхватили. Он подошел и  взял
меня за руку, с другой стороны держала его под руку Миллисент  Петтигрю.
Он прижал мою руку к себе, и силы вновь оставили меня. Я была счастлива,
потому что была рядом с ним.
   В тот день я больше не видела его до тех пор, пока  не  пришло  время
встречать прибывающих гостей. Мама сказала, что теперь, когда я замужняя
женщина, мне следует, стоя рядом с ней, приветствовать их.
   Первыми из дома управляющего прибыли Долланды, конечно, пешком. Эмили
спросила, может ли она чем-нибудь помочь.
   - Может быть, ваша помощь понадобится  позднее,  -  сказала  мама,  -
пока, я считаю, все идет, как нужно.
   В бархатном, переливающемся синим, платье,  подчеркивающим  голубизну
ее глаз, мама выглядела великолепно. Она вся светилась, сияние  окружало
ее. Я подумала: "По крайней мере, она счастлива. И все-таки ей  пришлось
пройти через множество испытаний, прежде чем она достигла всего  этого".
Возможно, такова судьба каждого человека, и мои беды  и  тревоги  только
начинаются. Всегда труднее переносить  неприятности,  если  создаешь  их
сама. Должно быть, проще, когда есть  кого  обвинить..,  даже  если  это
всего лишь судьба. Мне же было отказано  в  этом.  Меня  не  принуждали.
Возможно, я позволила увлечь себя. Но разве я противилась  этому?  Очень
слабо. Я пошла на это охотно и в глубине души знала,  что  снова  сделаю
это.
   На мне было платье вишневого цвета. Одно из тех, которые любил Дэвид,
именно поэтому я надела его. Я горячо желала угождать ему во всем,  ведь
я так плохо поступала по отношению к нему...
   Прибыли Тренты. Эви в голубом шелковом платье с  кружевами  выглядела
прекрасно. Долли тоже была в голубом -  болезненно  тонкая  и  неловкая.
Интересно, могла бы она спрятать свое уродство,  закрыв  глаз  повязкой.
Бывает, что повязки могут даже украсить.
   Я  вспомнила  портрет  принцессы  Эболи,  которая  потеряла  глаз.  С
повязкой она выглядела очень эффектно.., таинственной и волнующей.
   Миссис Трент  была  одета  в  пурпурное  бархатное  платье.  Довольно
красивая женщина в прекрасном платье. Однако манеры подводили  ее.  Если
бы только она вела себя поскромнее!
   - Как мило с вашей  стороны  пригласить  нас,  -  произнесла  она.  -
Честное слово, Эверсли - славное старое местечко. Я  хорошо  помню  его,
знаю каждый уголок и каждую щелочку. Он  напоминает  мне  минувшие  дни,
проведенные здесь. - Ее взгляд то и дело обшаривал помещение,  очевидно,
в поисках Гарри Фаррингдона.
   Он встретил Эви. Я уверена, он ждал ее. Теперь они  разговаривали.  Я
порадовалась, что мы с мамой устроили так, чтобы за  столом  они  сидели
рядом.
   Я заметила Долли, она не отходила от  бабушки,  хотя  и  не  спускала
задумчивого взгляда с Эви. Я сразу подумала, что она,  вероятно,  злится
на любого, кто отнимает у нее Эви.
   Софи обедала с нами. Она и  Сабрина  ушли  сразу  же  после  обеда  -
Сабрина ложилась рано, а Софи, думаю, все еще чувствовала себя неловко в
обществе и, во всяком случае, предпочитала быть с Жанной.
   Освещаемый канделябрами огромный стол в  зале  выглядел  великолепно.
Удивительно, сколько свечей было зажжено здесь в тот вечер. Мама  сидела
с одного края массивного дубового стола, Дикон -  с  другого,  напротив.
Джонатана усадили рядом с Миллисент, Дэвида  -  с  миссис  Трент,  я  же
находилась между Джоном Долландом и Гарри Фаррингдоном и могла  слышать,
как он и Эви болтали друг с другом.
   Пиршество затянулось. Провозглашались тосты за гостей и  ответные  за
хозяев; все были веселы и  довольны.  Было  выпито  и  съедено  огромное
количество вина и кушаний, и,  наконец,  подошло  время  для  "охоты  за
сокровищами". Мама объяснила всем, что, пока ведутся поиски  "сокровищ",
зал освободят для танцев.
   - Все отправятся на поиски поодиночке, -  объясняла  она  правила.  -
Никаких сговоров между участниками. Кто из дам  и  джентльменов  первыми
принесут мне шесть записок с подсказками, получат призы. Сейчас  я  всем
вам дам  одну  подсказку,  которая  должна  привести  вас  к  следующей.
Обнаружив ее - она одна для всех, - ищите следующую.
   Выигрывает тот, кто первым принесет мне шесть записок, и,  когда  все
соберутся здесь, выполнив задачу или в отчаянии оставив поиски, я  вручу
приз. Слава Богу, ночь ясная. Луна будет освещать вам дорогу.
   Все разбрелись в разных направлениях. Там и тут в  темноте  слышались
приглушенный шум голосов и сдерживаемый смех.
   Я с легкостью нашла первый  ключ.  Возможно,  я  хорошо  изучила  ход
мыслей матушки. Кроме  того,  я  прекрасно  знала  дом  и  могла  в  нем
ориентироваться даже с завязанными глазами. Надо будет сказать маме, что
члены семьи имеют преимущество перед гостями, и, чтобы уравнять силы, их
следует ставить в более невыгодное положение.
   Я поднялась по лестнице и находилась в коридоре,  когда  чья-то  рука
неожиданно схватила меня. Кто-то крепко обнял меня и страстно поцеловал.
   - Джонатан! - прошептала я.
   - Я поджидал тебя.
   Дверь одной из комнат была открыта. Он затащил меня внутрь  и  закрыл
ее.
   - Кажется, прошла вечность, - сказал он.
   Я смотрела поверх его головы туда,  где  на  шкаф,  стоящий  рядом  с
кроватью, падали полоски лунного света.
   - Джонатан.., пожалуйста.., нам нельзя оставаться здесь.
   - Завтра, - предложил он.
   - Нет.., нет.., никогда.
   Он тихо рассмеялся.
   - Сколько раз ты говорила "никогда", и сколько раз я доказывал  тебе,
что ты не права?
   - Это должно прекратиться. Я не могу больше это выносить.
   - А я не вынесу, если все кончится.
   - Мы должны остановиться, Джонатан.
   - Завтра днем, - настаивал он. - Все отправятся на верховую прогулку.
Ты задержишься и придешь к дому. Я встречу тебя там. Старина  Эндерби..,
в нашей комнате. Ты придешь туда, Клодина.
   - Нет.., нет! - протестовала я.
   - Да, да! - прошептал он - В три часа.
   Милая моя, как же я хочу тебя!
   Я вырвалась. Как легко мы могли выдать  себя!  Что,  если  кто-нибудь
войдет в комнату  и  застанет  нас  вместе?  А  если  Дэвид?  Мы  должны
остановиться. Мы рискуем слишком многим.
   Я сбежала по лестнице.
   В зале была мама.
   Только не рассказывай мне, что ты уже все отыскала.
   -  Нет.  Но  мне  пришло  в  голову,  что  члены  нашей  семьи  имеют
преимущество, а это нечестно. Нам следует усложнять задачу или не давать
нам приз в случае победы.
   - Верно, - сказала мама. - Тогда оставайся здесь. Как бы там ни было,
ты выглядишь румяной и разгоряченной.
   Я осталась с ней. Я боялась бродить по погруженным во тьму комнатам и
коридорам, боялась  встречи  с  Джонатаном..,  того,  что  нас  застанут
вместе.
   Я хорошо представляла, что бы почувствовала, если бы Дэвид  обнаружил
измену.  Он  никогда,  никогда  не  должен  узнать.  Нужно  забыть   это
безрассудное увлечение, вычеркнуть его из  своей  жизни.  Так  рисковать
было крайне глупо.., и эгоистично.
   Из дам первой закончила поиски "сокровищ" Эви, из мужчин - Гарри.
   - Я подозреваю тайный сговор, - прошептала я маме.
   - Это и понятно. Эви не такая, как всегда. Она кажется  по-настоящему
счастливой.
   Эви получила веер из слоновой кости,  украшенный  ручной  росписью  -
розами, а Гарри - высокую оловянную пивную кружку. Громкие  аплодисменты
сопровождали  вручение  призов.  Как  раз  к  этому  времени   зал   уже
подготовили для танцев, и заиграла музыка.
   По традиции вечер открыли моя мама  с  Диконом,  и  сразу  же  к  ним
присоединились мы  с  Дэвидом.  Гарри  танцевал  с  Эви,  а  Джонатан  с
Миллисент.
   Почти механически я протанцевала менуэт и котильон и, несмотря на все
мои страхи и решения, танцуя с Джонатаном,  почувствовала,  как  во  мне
растет возбуждение.
   - Не могу дождаться завтрашнего дня, - произнес он.
   - Я не приду.
   - Придешь, - заверил он меня.
   Он смеялся, его голубые глаза горели; я  почувствовала,  как  во  мне
поднимается негодование, обида, ведь он, в отличие от меня,  не  мучился
угрызениями совести. Он был абсолютно доволен положением дел.
   Сначала мне было интересно, получает ли  он  удовольствие  от  риска,
связанного с нашим положением, подогревающим его желание. Неужели ему  в
самом деле доставляло  наслаждение  обманывать  своего  брата,  нарушать
законы чести, человеческого жития.., и религии?  Тогда,  значит,  и  моя
мораль изменилась? Я испытывала такое же, как и он,  страстное  желание,
но я наивно воображала, что и он тоже чувствует мое угрызение совести  и
глубокое раскаяние в том, что мы наделали.
   Когда гости разошлись, наконец, я  с  радостью  удалилась  к  себе  в
спальню.
   - Ты очень устала, Клодина, - сказал Дэвид. Я ответила, что день  был
долгим.
   - Тем не менее, он прошел хорошо, - продолжал он. - Несомненно,  твоя
мать  знает,  как  устраивать  праздники.  До  того  как  они  с   отцом
поженились, все это проходило совсем иначе. - Он лег  рядом  со  мной  и
произнес:
   - Разве не приятно видеть, как двое детей живут в полном согласии?
   - Иногда они спорят...
   - Это тоже проявление их отношений, они не могут жить друг без друга.
Я счастлив, что все их испытания закончились благополучно: он привез  ее
домой, и они поженились. Более  того,  это  позволило  моей  бабушке  на
старости лет почувствовать полное удовлетворение жизнью.
   Он привлек меня к себе:
   - Так же будет многие годы и у нас, Клодина.  Я  приникла  к  нему  и
подумала: "Он никогда не должен узнать! Я лучше умру,  чем  позволю  ему
узнать".
   Его нежность во время нашей близости вызвала у меня слезы.
   - Клодина, - спросил он, - что с тобой? Что-нибудь не так?
   - О, Дэвид, - ответила я, - я люблю тебя. Я так люблю тебя!
   Он поцеловал меня, и, когда заснул, я еще долго лежала без сна, глядя
в темноту.
   Почему я позволила этому произойти? Как я могла обмануть этого милого
человека?
   "День дарения коробочек"   назывался так  потоку,  что  все,  кто  в
течение года служил нам, приглашались в большой дом, чтобы получить  то,
что они называли "коробочка", а на самом деле - денежное вознаграждение.
   Дикон и мама сидели в зале, пока шла церемония, а  мы  отправились  в
Эндерби, так как Миллисент настаивала на том, что хочет осмотреть дом.
   Мы отправились большой компанией: Дэвид, Миллисент, Джонатан, лорд  и
леди Петтигрю, Гвен и Джон Фаррингдоны, Гарри и я. У Дэвида был ключ, и,
как только он открыл  дверь  и  мы  вошли  в  холл,  раздались  возгласы
удивления. В утреннем свете его облик вновь изменился. В окна  проникали
бледные лучи зимнего солнца, разряжая обстановку мрачности и уныния, но,
тем не менее, вокруг по-прежнему  чувствовалось  нечто  жуткое,  я  была
уверена, что это ощущение никогда полностью не исчезнет.
   - Это и есть галерея с привидениями? - указала Миллисент.
   - Так говорят, - ответил Дэвид.
   - Думаю, там произошло что-то ужасное. Как хорошо,  что  я  здесь  не
одна! Я бы наверняка умерла от страха.
   -  Не  нужно  бояться,  -  улыбнулся  ей  Джонатан.  -  Некая   сила,
присутствующая здесь, готова защитить  тебя  от  звенящих  бесчисленными
цепями призраков и мириад стонущих привидений.
   - Не отходи от меня, - распорядилась Миллисент.
   - Меня не надо просить об этом.
   Глупо, но этот незначительный обмен  шутками  Джонатана  с  Миллисент
задел меня.
   - Какая перемена! - сказал Дэвид. - Этот плотник  -  великий  мастер.
Ручаюсь, что за несколько недель он приведет дом в полный порядок.
   - Тетя Софи горит желанием переехать, - отозвалась я.
   - Бедняга! - прошептала Гвен Фаррингдон. - Такое несчастье!  Она  так
сильно переживает, не так ли?
   - Большое несчастье! - Леди Петтигрю оживилась.  -  Но  нужно  стойко
встречать подобные испытания, и ей повезло, что удалось спастись от этих
ужасных французских крестьян. Надеюсь, она благодарна вам.  -  Улыбаясь,
она с одобрением взглянула на Джонатана. - Теперь она может позаботиться
о своем будущем, и как ей повезло, что этот дом расположен так близко от
Эверсли.
   Меня всегда поражало, как мало беды других  трогают  людей,  подобных
леди Петтигрю, и я спрашивала себя, будет ли она с  такой  же  легкостью
относиться к своим собственным несчастьям.
   Мы поднялись по лестнице и прошли  на  галерею  менестрелей.  Сейчас,
когда тяжелые красные занавеси были  сняты  для  чистки  и  реставрации,
галерея почти потеряла свой таинственный вид.
   Джонатан подошел сзади к Миллисент и прогудел:
   - У-у!
   Она подскочила и обернулась, улыбаясь ему:
   - Ты решил напугать меня?
   - И, признайся, напугал, - ответил он.
   - Нет, ведь рядом столько людей.
   - Ах так, а если бы их здесь не было... - засмеялся он.
   - Ты хочешь сказать, если бы я была здесь наедине с тобой!
   Невероятная ситуация, верно?
   - Увы! - промолвил он с притворным смирением. Я подумала: "Именно так
он обычно и поступает.
   Именно так он поступил со мной.., и с другими женщинами".
   Мы прошли по коридорам, и он открыл дверь той  комнаты,  где  мы  так
страстно любили друг друга.
   - По-моему, большая часть  мебели  осталась  здесь,  -  сказала  Гвен
Фаррингдон.
   - Ее продали вместе с домом, - объяснил ей Дэвид.
   - Какой подарок! Не нужно покупать много мебели.
   - Хорошая комната. Мне нравится, - сказала Миллисент. Она  подошла  к
кровати и села, потом приподняла ноги и улеглась на ней.
   - Очень удобно, - заявила она.
   - Уверен в этом, - пробурчал Джонатан. Он поймал мой взгляд, и уголок
его рта приподнялся.
   Его шутка пришлась мне не по душе. Для меня это было крайне серьезно.
   Мы обошли дом и оказались в огромной кухне с каменным полом.
   В какой-то момент Джонатан и я остались  наедине;  другие  прошли  за
перегородку, а мы задержались.
   Он взял мою руку и произнес:
   - Сегодня после полудня.
   Я покачала головой.
   Он приблизился и поцеловал меня. Я не  противилась,  хотя  и  хотела.
Меня пугало, что он все еще имеет надо мной власть.
   Я была рада, что экскурсия по дому закончилась, и мы вышли на  свежий
воздух.
   Обратно мы шли пешком напрямик через поля,  и  все  обсуждали,  какой
Эндерби очаровательный дом и как повезло Софи,  что  подвернулась  такая
удачная сделка.
   - К сожалению, не все французские беженцы столь удачливы,  -  сказала
леди Петтигрю.
   - Ей очень повезло, что удалось вывезти  драгоценности,  -  объяснила
Миллисент.
   - И спасти свою жизнь, - прибавил лорд Петтигрю.
   - За это ей надо благодарить Джонатана, - напомнил Дэвид.
   - Прекрасно! - воскликнула Миллисент, улыбаясь Джонатану.
   - О, это было нетрудно, - весело заявил он, - Нам выпала удача, и  мы
с мадемуазель Софи и ее служанкой  сбежали,  а  эта  умница,  оказалось,
зашила драгоценности в одежду и не сказала  мне  об  этом,  пока  мы  не
пересекли канал .
   - Ты напрасно хочешь показать, что в этом не было ничего  особенного,
- строго сказала Миллисент. - Ты в самом деле очень храбрый.
   - Я самый настоящий великодушный рыцарь, - возвестил  Джонатан.  -  Я
заслуживаю твоих похвал и с огромной благодарностью  принимаю  их..,  и,
вероятно, попрошу еще. Это такая штука, которую я очень  люблю.  Похвалы
никогда не бывает слишком много для меня.
   Миллисент взяла его под руку. Пожалуй, по нынешним временам она  вела
себя несколько вызывающе, но ее мать не выказала ни  малейших  признаков
неодобрения, и это подсказало мне, что грозная леди Петтигрю относится к
Джонатану как к будущему зятю.
   Меня охватило беспокойство, я  колебалась.  Я  хотела  встретиться  с
Джонатаном наедине. Хотела сказать ему, что между нами  не  должно  быть
больше близости. Мне  хотелось  спросить  о  его  чувствах  к  Миллисент
Петтигрю, имеет ли тот легкий флирт, который постоянно  присутствовал  в
их отношениях, более глубокое значение.
   Я говорила себе, что не пойду сегодня на рандеву, но опять  лгала.  Я
хочу просто поговорить с ним, убеждала я себя, и убедить его,  что  наши
опасные отношения должны прекратиться.
   А может, я просто хотела побыть с  ним  наедине.  В  глубине  души  я
понимала, что стоит нам  оказаться  в  той  комнате,  стоит  ему  только
прижать меня к себе, и я, как и раньше, уступлю.
   Я видела, как они отправились на прогулку. Я заявила, что занята и не
могу присоединиться к ним. Уезжая, Джонатан помахал  мне.  Он  собирался
как можно скорее отстать от них, вернуться в конюшни и оставить  лошадь,
иначе ее, привязанную у дома, могут увидеть, а это  опасно.  Тем  более,
что все это не займет много времени.
   Несмотря на данное себе обещание, я пошла. Я должна поговорить с ним,
должна, повторяла я. Но это был только предлог.
   Я пришла немного раньше условленного времени. У двери  я  в  сомнении
остановилась. Мне хотелось подождать снаружи, но это оказалось глупым. А
вдруг кто-нибудь пойдет мимо и увидит меня?  Я  все  еще  колебалась.  А
может, боялась старого дома? Чтобы доказать себе,  что  это  не  так,  я
достала из кармана ключ,  открыла  дверь  и  вошла,  заперев  ее.  Когда
Джонатан придет, то позвонит в колокольчик.  Он  немного  проржавел,  но
работал.
   Я прошла в зал. Он явно изменился, и  галерея  менестрелей,  лишенная
занавесей, выглядела безобидно. Я не могла представить, что  сейчас  там
прячутся привидения. Все это из области тьмы и теней. Как прав был Дэвид
насчет зарослей кустарника. Им еще не  занимались,  Софи  дала  указание
только подстричь его, тем самым в какой-то  степени  сохранив  атмосферу
ста