ка.
   Матушка  воспринимала  все  проще,  потому  что  меньше  боялась   мятежа
католиков.  Свадьба  королевы  Шотландии   с   лордом   Дарнлеем   оказалась
благоприятным событием для Англии. Молодой супруг был таким властным,  таким
надменным, таким распущенным и, в общем,  таким  неприятным  человеком,  что
порождал множество разногласий между Англией и Шотландией.
   - Пусть лучше они ссорятся между собой, чем стремятся к конфликту с нами,
- сказала моя мать. - Так говорят все.
   Еще больше разговоров  началось  после  скандального  убийства  секретаря
Шотландской королевы у нее за ужином.
   Моя мать была потрясена.
   - Все говорят только об одном. Когда беременная Мария ужинала в Холируде,
один из ее придворных ворвался и  вытащил  молодого  человека  из-за  стола.
Бедняга, говорят, вцепился  в  юбки  королевы,  умоляя  спасти  его.  Многие
считают, что секретарь Риццио был ее любовником.  Скорее  всего,  это  ложь.
Бедняжка! Кстати, Кэт, она твоего возраста.
   - Как хорошо, что мы не родились членами королевской семьи.
   Матушка рассудительно сказала:
   - Опасности поджидают всех людей  независимо  от  того,  королевской  они
крови или нет. Но это ничего не значит по сравнению с событиями в Шотландии.
Наша добрая королева Елизавета всегда находит правильные решения и  окружает
себя талантливыми государственными деятелями; а нам и нужен хороший, твердый
правитель. Здесь, конечно, религиозный конфликт.  Говорят,  что  королева  -
протестантка, и, скорее всего, исходя из общей ситуации, это так и есть.  Но
я должна говорить об этом шепотом, Кэт. Надо  держать  язык  за  зубами.  Мы
счастливы с нашей королевой. Но пока королева Шотландии жива,  существует  и
опасность. Нехорошо, когда к другим приходит беда, но,  тем  не  менее,  чем
большие несчастья  постигнут  шотландский  двор,  тем  спокойнее  английские
мужчины и женщины будут спать в своих постелях.
   Стоял прекрасный майский день. Фруктовые деревья были в цвету, на грядках
зеленели петрушка и салат, а птицы повсюду  распевали  свои  песни.  Славное
время года, когда природа обновляется и звучит щебетанье  черных  дроздов  и
зябликов, стрижей и ласточек.
   В это время Джейк привез Ромелию Гирлинг.  Этому  грустному,  маленькому,
бесприютному ребенку  было  двенадцать  лет.  Очень  тоненькая,  с  большими
зелеными глазами, слишком большими для ее маленького  личика,  -  такой  она
предстала перед нами.
   Они прибыли поздно ночью. Когда они вошли в дом, девочка засыпала на ходу
после долгой дороги из Сент-Остелла.
   - Это Ромелия, - сказал Джейк, - дочь капитана Гирлинга. Она будет жить с
нами. Теперь это и ее дом.
   Я сразу все поняла.  Девочка  потеряла  обоих  родителей.  Она  стала  бы
бродяжкой, и я была рада,  что  Джейк  привез  ее.  Я  приказала,  чтобы  ей
приготовили комнату, накормили и немедленно отправили в постель.
   Джейк объяснил:
   - Там мало что осталось. Оба они.., она и ее брат.., были  в  доме  одни.
Слуги ушли. Они почти  умирали  с  голоду.  Дальняя  кузина  капитана  взяла
мальчика. Все, что я мог сделать, это привезти девочку сюда. Ее  отец  очень
хорошо служил мне.
   - Мы позаботимся о ней, - сказала я. Приятно было видеть, как благотворно
действуют на девочку хорошая пища и удобное жилье. Она поправилась,  но  все
еще оставалась заброшенным  ребенком  -  изящное,  миниатюрное  созданье  со
спокойными манерами. Больше всего в ней поражали  глаза,  большие  и  такого
удивительно зеленого цвета, что тут же приковывали к себе внимание. Волосы у
нее были темные, густые и прямые. Ресницы - короткие  и  густые,  еще  более
темные, чем волосы.
   Наступил июнь, и матушка сообщила, что должна возвращаться домой.  Руперт
был самым терпеливым мужем, но и он уже соскучился по ней. Мы  распрощались,
и я смотрела ей вслед так долго, пока могла видеть удаляющуюся свиту.
   К августу этого года "Вздыбленный лев" был готов к отплытию. Джейк пробыл
на берегу слишком долго. Наконец,  и  до  нас  дошли  новости,  что  в  июне
королева Шотландии родила мальчика. Его назвали Яков, и  этот  мальчик,  как
было сказано, будет иметь права на трон Англии.
   Джейк сказал:
   - Эти чертовы испанцы усадят его мать на трон. Ты знаешь, что это значит.
У нас никогда здесь не было папистов. Запылают Смитфилдские  костры  прежде,
чем мы поймем, что случилось. Их надо выгнать из всех морей, и это дело  как
раз для английских моряков, которые покажут, кто в них настоящий хозяин.
   Я знала, что означают эти слова.
   Он опять страстно стремился в море; и на этот раз уже никому  не  доверит
"Вздыбленного льва".
   Я опять была беременна.
   В сентябре этого года Джейк отплыл из Плимута.

РОЖДЕНИЕ МАЛЬЧИКА

   Несколько дней спустя после отплытия Джейка я сделала взволновавшее  меня
открытие - я не могла найти Роберто. Я спрашивала мальчиков, где он,  н  они
не могли ответить мне. Я не очень волновалась, пока несколько дней спустя он
опять не пропал.
   Зная, как близок был Роберто с Мануэлей, я решила спросить ее, и пошла  в
комнату, где она жила вместе с другими служанками. Ее там не было, но кто-то
из прислуги сказал мне, что видел, как она шла к башне.
   Я поднималась по крутой  винтовой  лестнице,  ведущей  в  комнаты  башни,
которыми редко пользовались, и все яснее и яснее слышала бормочущие голоса.
   Я открыла дверь и сразу же поняла, что  происходит.  На  установленном  в
комнате алтаре горели свечи,  и  перед  ним  на  коленях  стояли  Мануэла  и
Роберто. Они поднялись, и Мануэла протянула руки, защищая Роберто.
   - Мануэла, - закричала я, - что ты делаешь? Ее оливковая кожа  потемнела,
и глаза вызывающе сверкнули.
   - Это мое дело, - сказала она, - я забочусь о душе Роберто.
   Я была напугана. Я знала, что она обучает Роберто  католическим  обрядам,
ее обрядам и обрядам его отца. Если бы мы  остались  на  Тенерифе,  Роберто,
конечно, следовал бы им, но мы были в Англии, и я знала, что случится,  если
только Джейк обнаружит, что кто-то под  его  крышей  был,  как  он  говорит,
"папистом".
   Я сказала:
   - Мануэла, я никогда не вмешивалась в твою жизнь. То, что  касается  тебя
самой, ты вправе делать так, как хочешь,  хотя  и  должна  быть  осторожной,
чтобы не привлекать к себе внимания. Ты знаешь, я всегда была терпеливой.  Я
могу многое понять. Я знаю, как глубока твоя вера. Но если  ты  делаешь  это
здесь, Мануэла, ты должна делать это одна и  тайно.  Избавь  моего  сына  от
этого. Он должен исповедовать  веру  этого  дома,  в  которой  воспитываются
остальные дети и которой учит его учитель.
   - Вы просили присматривать за ним, заботиться о нем, оберегать  его.  Его
душа - вот что важно Роберто смотрел испуганно, и я сказала:
   - Да, Роберто, когда я думала, что умираю, я просила Мануэлу отвезти тебя
к моей матушке, которая позаботилась бы  о  тебе.  Но  я  опять  здорова,  и
разговор о моей смерти не идет. Я снова буду заботиться о тебе.
   Я подошла к алтарю и задула  свечи,  Мануэла  отрешенно  стояла,  потупив
глаза.
   - Я хочу исповедовать веру моего отца, - сказал Роберто.
   Как много Мануэла рассказала мальчику  о  его  отце  -  об  этом  учтивом
дворянине, который даже сейчас присутствовал в моих мыслях? Я видела жесткие
очертания рта Роберто, когда он упомянул о своем отце. Он никогда не  примет
Джейка в этой роли. Он ненавидел Джейка. Между ними была яростная вражда.  И
если Джейк когда-нибудь обнаружит, что он приютил под своей крышей католика,
что он сделает?
   "О, Боже, - думала я, - неужели нет выхода из этой страшной ситуации?"
   Я знала одно: больше не должно быть этих тайных занятий с Мануэлей. Когда
Джейк вернется, Роберто будет ходить  в  церковь  со  всеми  нами  -  добрый
протестант, слуга королевы-протестантки.
   - Убери эти вещи, Мануэла, - сказала я, - этому надо положить  конец.  Ты
уже не в Испании. Капитан Пенлайон выставит тебя из дома, если  узнает,  что
ты делаешь.
   Она не ответила. Взяв Роберто за руку, я сказала:
   - Пойдем со мной.
   Я повернулась к Мануэле.
   - Не оставляй  здесь  ничего  и  никогда  не  пытайся  делать  что-нибудь
подобное.
   Я увела Роберто к себе в спальню и  объяснила,  как  опасно  то,  что  он
делал.
   - Я испанец, - гордо ответил он, и как был похож на своего отца. -  Я  не
из этой страны.
   Я обняла его и крепко прижала к себе. Я хотела сказать ему, что мы должны
быть терпимы друг к другу. Мы должны следовать истинному  христианству,  что
означает любить наших братьев. Я повторяла то, что мне говорила матушка:
   - Нужно просто быть добрым и хорошим, возлюбить ближнего своего. Вот  что
значит быть христианином.
   Он задумчиво слушал, и я надеялась, что могу повлиять на него.

***

   Вскоре после этого у меня произошел выкидыш. Джейк был уже пять месяцев в
море. У меня на душе было тревожно с тех пор, как я нашла Мануэлу и  Роберто
в башне, но я не думаю, что это было причиной моего несчастья.
   "Что было со мной не так?" - задавала я  себе  вопрос.  Почему  я  родила
Фелипе сына и в то же время никого не могу родить Джейку?
   Я пыталась забыть мои огорчения  и  тревогу  за  Роберто,  посвятив  себя
детям. Они казались другими, как только уехал Джейк. Карлос и Жако понемногу
утратили свою развязность, а Роберто забыл свой страх. Учитель,  которого  я
наняла для них, мистер Мерримет, выполнял свои обязанности  добросовестно  и
даже довольно весело, и я была довольна, так как ему нравился Роберто.
   Кузен Эдуарда, Обри Эннис, приехал в Труинд, чтобы вести дела в поместье,
и было приятно иметь таких соседей, как он  и  его  жена  Алиса.  От  них  я
узнала, что Хани родила сына.
   Мы посещали Труинд, а семья Эннис посещала нас.
   Конечно, мы много говорили о политике, и Шотландия была  сценой  наиболее
важных событий.
   Муж королевы, Дарнлей, трагически скончался в доме  Керка  О'Филдса,  как
говорили некоторые, его убил любовник королевы, граф Босуэлл. Намекали,  что
королева Шотландии сама приложила руку  к  преступлению.  Новости  постоянно
приходили из Шотландии. Королева вышла замуж за Босуэлла, убийцу ее мужа, и,
сделав это, совершила грех - таково было общее мнение. Так много происходило
во внешнем мире и так мало -  в  нашем  имении,  что  я  почувствовала  себя
запертой с моей маленькой детской семьей, - я видела в Карлосе и Жако  своих
собственных детей.
   Роберто вытянулся, хотя уступал в росте двум  другим  мальчикам.  Он  все
больше становился похожим на Фелипе и мог свободно болтать на испанском, так
же, как на английском. Это беспокоило меня, особенно потому,  что  я  знала,
как много времени он проводит в обществе  Мануэлы.  Нужны  ли  им  были  мои
предупреждения?
   Я думала, что виновна в том, что закрывала на это  глаза.  Я  не  хотела,
чтобы Роберто отвернулся от меня. Полагаю, что он часто думал о своем отце и
о жизни, которая могла бы у него быть. Не знаю, сказала ли ему Мануэла,  что
Джейк убил его отца.
   Да, я была виновата. Я хотела забыть прошлое и не  думала  о  будущем.  Я
пыталась  заинтересовать  Роберто  спортивными  играми  на  воздухе.  Карлос
преуспел в стрельбе из лука и радовался этому, так  как  хотел  похвастаться
перед Джейком своим мастерством, когда тот вернется. С шестифутовым луком  и
стрелой длиною в ярд он мог стрелять почти на двести ярдов, что было большим
достижением для мальчика его лет. В Пенлайоне  был  теннисный  корт,  и  оба
мальчика хорошо играли. Они могли бросать бревно  и  метать  молот  и  очень
любили борьбу. У нас часто  были  посетители,  желающих  помериться  с  ними
силой, поскольку корнуолльцы были лучшими борцами в Англии.
   - Когда капитан вернется домой, я многое покажу ему, - эти слова я  часто
слышала от обоих мальчиков. "Когда капитан  вернется..."  Я  замечала  тень,
которая набегала на лицо Роберто при мысли о возвращении Джейка.
   У Обри и Алисы Эннис не было детей. Они сказали мне, что когда  Эдвине  -
единственной  дочери  Эдуарда  -  исполнится  восемнадцать  лет,  ей   будет
принадлежать Труинд Грейндж. Я сказала:
   - Я сомневаюсь, захочет ли она вернуться в Девон после той восхитительной
жизни, которую она ведет с матерью и отчимом при дворе.
   - Подождем и посмотрим, - был на это ответ, а месяцы шли и шли.
   Приходили новости из  Шотландии.  Мария  и  Босуэлл  предприняли  попытку
противостоять  дворянству  Шотландии  в  Карберри-хилл,  в  результате  чего
Босуэлл бежал, а Марию взяли под стражу. Ее заключили в тюрьму в Лох-Левене,
где, как мы слышали, ее заставили отречься; ее  сын  Яков  был  провозглашен
королем Шотландии Яковом VI и графом Мореем, регентом этой несчастной земли.
   - Это хорошо для Англии, - сказал Обри Эннис у нас за  обедом.  -  Теперь
почти нечего опасаться белокурого шотландского дьявола.

***

   Однажды в полдень я  была  в  классной  комнате  с  мальчиками,  мистером
Мерриметом и Ромелией Гирлинг, когда Карлос, который случайно проходил  мимо
окна, неожиданно издал радостный вопль.
   - Это "Вздыбленный лев"! - закричал он.
   Все бросились к окну. Далеко в море виднелся корабль.
   - Пока трудно сказать... - заметила я.
   - Нет! - закричал Карлос. - Это "Вздыбленный лев"! Он и Жако скакали, как
сумасшедшие, обнимая друг друга. Я видела выражение страха в глазах Роберто,
и это обеспокоило меня. Чтобы приободрить, я взяла его руку.
   На этот раз "Вздыбленный лев" гордо  высился  на  спокойной  глади  воды,
ожидая ветра.
   Я пошла в дом  и  отдала  на  кухне  приказания  приготовить  говядину  и
баранину, каплунов и куропаток.  Следовало  позаботиться  и  о  кондитерских
изделиях. Уже два года у нас не шло никаких торжеств, теперь я готовила  пир
- хозяин вернулся домой.
   Все послеобеденное время корабль лежал в дрейфе и только в сумерки  вошел
в гавань.
   Мы ждали на берегу.
   Я увидела Джейка в лодке, плывущей к берегу.
   Он выпрыгнул из лодки и схватил меня. Я  смеялась.  Да,  я  действительно
радовалась, что он благополучно  вернулся.  Карлос  и  Жако  весело  прыгали
вокруг нас.
   - Капитан дома! - распевал Карлос.
   Он повернулся к ним и потрепал их за плечи.
   - Боже, как они выросли!
   Он огляделся вокруг. Еще один ребенок должен был встречать его - ребенок,
которому следовало появиться на свет во время его плаванья.
   Я ничего не объясняла. Я не хотела испортить эти первые минуты встречи.
   - Ты рада видеть меня, а? Ты скучала по мне?
   - Мы чувствовали, что тебя нет слишком долго.  Конечно,  плавание  прошло
хорошо...
   - Выгодно... Ты услышишь о нем, но в свое время. Дай  мне  посмотреть  на
тебя, Кэт. Я думал о тебе.., день и ночь я думал о тебе.
   Я была довольна,  хотя  испытывала  старую  потребность  начать  схватку.
Похоже, я снова возвращалась к жизни. Несомненно, я скучала по нему.
   Карлос подпрыгивал.
   - Капитан, плавание было хорошим? Сколько испанцев ты убил?
   "О, Карлос, - подумала я, - ты забыл, что ты наполовину испанец!"
   - Слишком много, чтобы сосчитать, мальчик.
   - Хватит об убийствах, - сказала я. - Капитан вернулся  домой.  Он  хочет
говорить о доме. Он схватил мою руку.
   - Действительно, я хочу, - сказал он. - Я хочу быть с моей женой. Я  хочу
думать о доме.
   Он взглянул на дом, и я могла видеть, что он растроган. Так и должно было
быть после двухлетнего отсутствия.
   - Одна из наиболее восхитительных сторон мореплавания, - сказала я, - это
возвращение домой.
   - Дом, - сказал он. - Да, дом. - И я знала, что он имеет в виду меня.

***

   Первое, что было нужно  Джейку,  это  физическое  удовольствие  от  нашей
встречи. Он прошел прямо в спальню, крепко держа меня, как будто боясь,  что
я попытаюсь убежать.
   - Кэт! - сказал он. - Я хотел тебя  так  сильно,  что  едва  не  повернул
"Вздыбленного льва" обратно.
   Я подумала, с каким количеством женщин он удовлетворял  свою  потребность
во мне, но не спросила.
   Дом был наполнен запахами готовящейся еды - этим  восхитительным  запахом
горячего с твердой коркой хлеба, вкусными запахами пирогов с мясом и  другой
снеди.
   Я знала, что он стосковался по такой еде после той пищи, которая  была  у
него долгое время в море. Он спросил:
   - А мальчик? Я хочу видеть мальчика. Он пристально посмотрел на меня, так
как увидел печаль у меня на лице.
   - Мальчика нет, - сказала я. - У меня был выкидыш.
   - Боже мой, только не это! Я молчала.
   Его разочарование было горьким. Он повернулся ко мне:
   -  Как  это  получилось,   что   ты   смогла   родить   сына   от   этого
сифилитика-испанца, а от меня нет? Я все еще молчала. Он потряс меня:
   - Что случилось? Ты не береглась. Ты была глупа.., неосторожна...
   - Ничего подобного. Не было никакой причины. Он  сжал  губы,  его  густые
брови сошлись.
   - У меня не будет сына? Я резко возразила:
   - Нет сомнений, что их у тебя много разбросано по миру. Двое у  тебя  под
этой крышей. Он посмотрел на меня, и его гнев утих.
   - Кэт, как я стремился к тебе! Я неожиданно  пожалела  его  и  сказала  с
большей нежностью, чем прежде:
   - У нас будут сыновья. Конечно, у нас будут сыновья.
   В огромной столовой столы ломились от  еды.  Мы  сидели,  как  на  званом
обеде. Я - рядом с Джейком. Дети тоже были здесь:  Роберто  слева  от  меня,
Карлос и Жако по обе стороны от Джейка. По  другую  сторону  Роберто  сидела
Ромелия. Джейк сказал, что она должна быть членом семьи.  За  два  года  она
заметно выросла, но оставалась тоненькой и привлекательной  благодаря  своим
замечательным зеленым глазам.
   Джейк тепло поприветствовал ее и спросил, как она поживает. Она  неуклюже
сделала реверанс и подняла на него глаза, полные уважения и восхищения.  Так
как она была дочерью капитана Гирлинга, то, без сомнений, слышала  волнующие
истории о капитане Джейке Пенлайоне.
   Слуги заполнили центральный стол, и было много выпивки и веселья.

***

   Мистер Мерримет жаловался, что с тех пор, как капитан вернулся, Карлоса и
Жако стало трудно заинтересовать занятиями. Ромелия обычно  ходила  помогать
ему в классной комнате,  и,  так  как  она  превратилась  в  привлекательную
молодую девушку со спокойными  манерами,  я  подумывала,  не  могут  ли  они
составить хорошую пару. Ей был около пятнадцати, и рано или поздно  появится
необходимость подыскать ей мужа.
   Роберто учился с еще большим рвением, чем раньше. Я думаю, он очень хотел
достичь больших успехов в том, что у него хорошо получалось; и я знала,  что
он жил в страхе перед Джейком.
   Когда приходили Эннисы, то всегда было много разговоров о государственных
делах, и обычно центром этих разговоров была королева Шотландии.
   В это время она находилась в Англии, сбежав из Лох-Левена, где находилась
в заключении, и проиграв  битву  при  Лэнгсайде.  Она  была  вынуждена,  как
говорили,  по-глупому  перейти  границу,  чтобы,  спасаясь  от   шотландских
помещиков, отдать себя в руки Елизаветы.
   - Наша властолюбивая леди в плену, - сказал с  удовлетворением  Джейк.  -
Теперь о ней позаботятся.
   Но было похоже, что она также опасна в Англии, как и  в  Шотландии.  Была
найдена шкатулка, в  которой  находились  письма,  написанные  ею  Босуэллу.
Некоторые  считали,  что  это  подделка;  но  если  они  были  подлинными  и
действительно написаны ее рукой, то она  являлась  преступницей,  нарушившей
супружескую верность, и убийцей.
   За нашим столом велись споры о подлинности этих писем из шкатулки. Я,  до
некоторой степени, чувствовала тревогу. Обри Эннис был осторожен,  но  Алиса
горячо настаивала на том, что они были поддельные. Джейк, который  видел  во
всех папистах самых  худших  преступников,  был  уверен,  что  Мария  писала
письма, что она изменила с Босуэллом, когда была замужем за Дарнлеем, и  что
она приложила руку к убийству.
   - Она враг нашей королевы и страны, - заявил он. - Чем скорее  ее  голова
расстанется с телом, тем лучше.
   Я обычно пыталась изменить  тему  разговора.  Я  слышала,  что  появилась
неизвестная азартная и