исьмо, я сильно забеспокоился о Фелисити. Мне с самого начала казалось, что она не очень уверена в этом своем замужестве.
     - Да. Она решилась на него слишком поспешно.
     - Не понимаю, что на нее нашло.
     - На самом деле она любила другого человека, - сообщила я.
     Реймонд нахмурился и не ответил. Возможно ли, чтобы он, так хорошо понимавший других, совершенно не разбирался в том, что касалось его самого?
     Последовало довольно долгое молчание. Затем Реймонд произнес:
     - Ладно, все, что нам остается, - это подождать. Через несколько дней... возможно...
     Я не нашлась, что ответить.
     - Ну и шум поднимают эти цикады! - почему-то сказала я.
     Теперь я задумалась над чувствами Реймонда. Окунувшись в атмосферу пылких чувств Милтона, я теперь находила Реймонда холодным и практичным. Его поцелуй был быстрым и ласковым. Реймонд знал, что Милтон влюблен в меня, и понимал, что он был не тем человеком, чтобы позволять себе особенно сдерживаться. А что он понял о моих чувствах по отношению к Милтону? Насколько они были очевидны? И что бы значило для Реймонда мое мнение выйти за Милтона и остаться на Карибе? Его спокойствие, безмятежность, в которой я черпала такое утешение, могли означать, что чувства Реймонда не столь глубоки, как у других людей - у Милтона, например. Я не знала.
     Как странно, что я не была уверена даже в Реймонде. Иногда мне начинало казаться, уж не приснился ли мне тот визит на Львиный остров. Больше я ничего не слышала о Магнусе Перренсене. Я думала, что он приедет на Карибу. Прошло всего несколько дней, но мне казалось, что больше.
     После того, как Джон Эвертон привез меня назад на Карибу, я его больше не видела. Мне было интересно, уехал он или нет. Но я считала, что после того, как мы познакомились, он наверняка зашел бы попрощаться.
     И тут на следующее утро я его увидела. Эвертон сидел на террасе и беседовал с Марией, горничной. Мария готова была болтать с кем попало, лишь бы подвернулся случай. Она была еще болтливее, чем остальные служащие.
     Итак, Джон Эвертон не уехал.
     Я поразмыслила, не стоит ли попросить его отвезти меня на Львиный остров. Однако ехать туда без приглашения я не могла. Я с нетерпением ждала этого случая.
     Милтон в тот вечер не пришел обедать в отель и не пригласил нас на плантацию. Я решила, что это из-за Реймонда.
     Мне не хватало Милтона. Я не могла найти себе места. Скоро мне придется принимать решение. До этого я купалась в приятной эйфории и не хотела смотреть в лицо фактам. Просто хотела продолжать наслаждаться своими отношениями с Милтоном и откладывала решение на потом.
     Теперь мне надо было выбирать. Уезжать мне с Реймондом и Фелисити или оставаться с Милтоном?
     Я знала, чего мне хочется. Мои чувства к Реймонду изменились - из-за Фелисити. Если бы я не вошла в их жизнь, ничего этого не произошло бы. Может быть, если бы не я, Реймонд женился бы на Фелисити, и она была бы счастлива. А он? Я уже убедила себя, что его чувства не так глубоки, как у некоторых людей, именно поэтому он мог столь безмятежно взирать на мир.
     Скоро должно было зайти солнце и окрасить все вокруг ярко-алым светом. Море станет бледно-розовым, а небо - кроваво-красным. Я никак не могла привыкнуть к этому закату и вечно ждала минуты, когда огромный красный шар упадет за горизонт. Это было потрясающее зрелище, которое каждый раз происходило по-разному.
     Я не находила себе места и решила прогуляться по берегу.
     Прогуливаясь и восхищаясь небом и морем, я заметила в глубине острова дым.
     Дым спиралью поднимался вверх. Затем я увидела огромный язык пламени. Мое сердце тревожно забилось, ибо дым шел с той стороны, где находилась плантация.
     Там пожар!
     Меня охватил нестерпимый ужас. Там Милтон. Я не могла думать ни о чем другом, только о том, чтобы найти его. Я должна была убедиться, что он цел и невредим.
     Я помчалась в конюшню, вскочила в своем нарядном платье на лошадь и без седла поскакала на плантацию.
     Я оказалась права. Плантация была в огне. Я слышала крики мужчин. Такого зрелища мне никогда не приходилось видеть. Это было похоже на гигантскую башню из огня, по стеблям тростника взвивались языки пламени. Мужчины стояли по краям с ведрами воды, из горящей массы выскакивали крысы и мангусты. Я попыталась прорваться к дому.
     - Держитесь подальше! - крикнул один из мужчин.
     - Мистер Хемминг! - закричала я. - Где он? Мне надо отыскать его! Где он?..
     И тут я увидела Милтона. Он шел ко мне. Я бросилась к нему, а он подхватил меня в свои объятия и крепко прижал к себе.
     Я с облегчением воскликнула:
     - Ты жив! Слава Богу. Я подумала... я была в ужасе. Я бы не перенесла, если бы...
     - А это так важно? - спросил Милтон.
     - Ты же сам знаешь.
     Милтон крепко прижал меня к себе:
     - Знаешь, а ведь ты только что подписала себе приговор. Ты себя выдала.
     Он торжествующе смеялся. Я изумленно смотрела на него.
     - Твоя плантация горит... а ты стоишь тут...
     - Это самые счастливые минуты в моей жизни. Посмотри на себя. Ты расстроена. Вся в слезах. В панике - и все это только из-за того, что ты боялась потерять меня. Пусть это послужит тебе уроком.
     - Как ты можешь... сейчас... в такое время...
     - На самом деле это очень забавно. Замечательная шутка. Лучшая из всех, какие мне доводилось слышать.
     - Ты сошел с ума.
     - От радости. Моя любовь меня любит. Посмотри-ка. Она бросает все даже самого святого - и мчится ко мне, ибо считает, что в опасности. Идем в дом. Я хочу сказать тебе кое-что.
     - Но ведь твоя плантация сгорит дотла.
     - Я хочу сказать тебе, как сильно люблю тебя.
     - Я тебя не понимаю. Тебе что, все равно? Ведь ты все теряешь!
     - Какое это имеет значение, если я обрел свою любовь - а я ее обрел. Тебе теперь не отвертеться. Ты выдала себя. Ты открыла свои чувства. Признайся же в этом..
     - Милтон...
     - Вот что я тебе скажу. Плантация вовсе не сгорит дотла. Завтра из-за огня будет легче срезать тростник. Мы зовем это полевым обжигом.
     - Ты хочешь сказать, что поджег ее намеренно?
     Милтон кивнул:
     - Мы периодически делаем это. Когда приходит время, мы поджигаем зеленые стебли. Они обгорают, и на следующий день легче срезать тростник.
     - Значит, все это запланировано.
     - И планировать надо очень тщательно. Надо дождаться, когда ветер подует в нужном направлении. Все время следить, не давать пламени вырваться за пределы поля. Постоянно приходится нести вахту. Если пожар выйдет из-под контроля, последствия могут быть катастрофические. Огонь может даже уничтожить весь остров.
     Я испытывала такое облегчение, что только рассмеялась.
     - И ты примчалась сюда спасать меня - вот просто так. Ох, Эннэлис, любимая моя Эннэлис, это действительно самое счастливое мгновение в моей жизни.
     - Ты это уже говорил.
     - Что ж, это стоит повторить. День, когда она пришла ко мне... Ты бы видела, какой ужас был написан у тебя на лице - и все из-за меня.
     Я прижалась к нему.
     - Я так испугалась, - призналась я.
     Милтон поцеловал меня:
     - Зато теперь у тебя нет сомнений.
     Я кивнула.
     - И ты останешься со мной. И скажешь ему об этом.
     - По-моему, он уже все знает.
     - А теперь я принесу тебе что-нибудь выпить и отвезу назад в отель.
     - Там будут волноваться, что со мной случилось. Я вернусь одна. Ты должен оставаться здесь и следить за тем, чтобы пожар не распространился.
     - Здесь есть кому об этом позаботиться. И они знают, что надо делать. - Милтон выглянул в окно. - Почти все окончено. Обуглившиеся стебли завтра будет нетрудно срезать. Операция прошла успешно - успешно, как никогда. Поехали. Я отвезу тебя в экипаже. А лошадь пришлю завтра. Ты же не можешь ехать в таком виде, без седла. Как неприлично. И все из-за меня. Я так счастлив сегодня. Ну-ка, расскажи, как ты за меня испугалась.
     - Ты же сам все знаешь.
     - Я прочитал это на твоем лице. Но так было и в тот раз, помнишь, когда я нырял за жемчугом?
     - Помню прекрасно.
     - Тебе ведь не понравилось, что я отправился на дно морское?
     - Я думала об акулах.
     - Обещаю, что не стану больше нырять, когда мы поженимся.
     Я погладила его по щеке.
     - Ты очень сильный человек, - произнесла я.
     - Положим, и ты не кроткая Гризельда. В конце концов, ты ведь влюбилась в меня, а я - в тебя. Вот просто так - бац и все, как говорится. И я не хочу менять в тебе не единой черточки, это святая истина.
     - Я тоже, - отозвалась я.
     - Вот, выпей. Тебе это пойдет на пользу. Ты, знаешь ли, очень взбудоражена.
     - Да, я знаю.
     - Так мчаться в темноте...
     Я потягивала напиток, а Милтон сидел рядом и обнимал меня. Неожиданно я ощутила прилив счастья. В этот вечер все решилось.
     Милтон отвез меня назад в экипаже. В отеле уже волновались, что со мной стряслось. Милтон объяснил, что они периодически обжигают тростник, чтобы было легче срезать его.
     - Эннэлис так беспокоилась за меня. Она решила, что я нахожусь на горящей плантации, и примчалась туда... на лошади. По-моему, она собиралась спасти меня.
     - Не знаю, что я собиралась делать, - призналась я. - Я думала, что там пожар.
     - Вы останетесь с нами обедать? - спросил Реймонд.
     - Нет, спасибо. Я должен возвращаться и присмотреть, чтобы все было в порядке. Вообще-то там все под контролем, но кто его знает. Могут быть разные фокусы.
     - Понимаю.
     - На твоем месте я бы лег пораньше, - обратился ко мне Милтон. - Выпей перед сном немного кокосового молока. Оно очень успокаивает. Я велю Марии принести тебе в комнату.
     Милтон уже позволял себе собственнический тон. Интересно, заметили ли это остальные. Мне было все равно, заметили или нет. Я была-в каком-то экстазе. Завтра поговорю с Реймондом. Объясню ему все, и, уверена, он поймет.
     Милтон уехал.
     - Увидимся завтра вечером. Даю тебе день на то, чтобы все утрясти, были его прощальные слова.
     Разумеется, он имел в виду разговор с Реймондом.
     Я сама хотела поговорить с ним. И даже хотела сделать это тем же вечером. Однако в присутствии Фелисити это было непросто. Теперь, когда Реймонд приехал, она уже не уходила в свою комнату рано, как прежде. Она постоянно хотела быть рядом с ним.
     Я была рада этому. Мне казалось, что в конце концов все разрешится очень спокойно. Реймонд вернется домой и заберет с собой Фелисити. И со временем - может быть, даже довольно скоро - они поженятся. Я видела, насколько они подходят друг другу. Реймонду нужен был кто-то, кто бы на него опирался, кто-то, о ком он мог заботиться, а Фелисити нуждалась в нем, ибо Реймонд был единственным человеком, способным стереть у нее воспоминания о несчастном замужестве.
     По-моему, в ту ночь я была счастлива как никогда. За обедом я была рассеянна и рано ушла спать. Первое, что я увидела, открыв дверь, был стакан молока на моем столике.
     Я улыбнулась. Милтон, стало быть, поговорил с Марией. Молока мне не хотелось, но таково было желание Милтон а, и поэтому я его выпью.
     Я посмотрела на себя в зеркало, на корсете у меня было пятно от сажи. Никто ничего не сказал о нем. Волосы у меня тоже слегка растрепались. Зато глаза сияли. Вид у меня был несколько разобранный, но очень счастливый. Я разделась, думая о завтрашнем дне. Я должна поговорить с Реймондом, как только останусь с ним наедине. И я заставлю его понять, что все случившееся было неизбежно. Реймонд поймет, а Фелисити будет ждать, чтобы утешить его. Он ведь был так расстроен из-за нее, с такой готовностью хотел за ней ухаживать.
     Да, все в конечном итоге складывалось очень благополучно.
     Я разделась и расчесала волосы. Взглянув на стакан с молоком на столике, я вспомнила лицо Милтона, глаза, сиявшие на загорелом лице, его торжество и радость, когда я выдала свои истинные чувства.
     Я взяла стакан и сделала глоток.
     Иногда у кокосового молока бывал какой-то тошнотворный привкус. Я поставила стакан. Мне что-то не хотелось пить.
     Некоторое время я сидела в постели, думая о пожаре и о той минуте, когда Милтон подошел ко мне.
     Затем выпила еще молока. Мне показалось, что у него странный вкус. Я снова поставила стакан и при этом пролила молоко на стол. Я выбралась из постели, чтобы отыскать тряпку, и, вернувшись к столику, обнаружила в пролитом молоке какой-то осадок.
     Прежде я его никогда не замечала.
     Я вытерла стол. Меня одолевал сон. Я забралась в постель. Комната ускользала от меня. Я легла и почти тут же провалилась в глубокий сон.

ОТКРЫТИЕ

     Обычно я просыпаюсь рано, однако на следующее утро из тяжелого сна меня вырвал какой-то шорох. Мария укрылась в комнате. Я ощутила тревогу. Что-то со мной произошло. Руки и ноги, казалось, были налиты свинцовой тяжестью, и подняться я смогла лишь с огромным усилием.
     Мария стояла у моей постели. Она смотрела на меня с каким-то испугом.
     - С вами все в порядке? - спросила она.
     - По-моему, да. У меня был тяжелый сон.
     Я села в постели и приложила руку к голове. Вернулись воспоминания о вчерашнем дне. Пожар... Милтон... возвращение в отель.
     - Я как-то странно себя чувствую, - произнесла я.
     Я вспомнила, как Милтон сказал, что велит Марии принести мне молока. Я повернула голову. На столике ничего не было, и вид у него был такой, словно его только что протерли.
     - Вы не выпили молоко, - заметила Мария.
     - Немного выпила.
     - И немного пролили. Я все вытерла.
     - Спасибо.
     - А теперь принести вам горячей воды?
     - Да, пожалуйста.
     Мария ушла, и я выбралась из постели. Голова у меня слегка кружилась. Что-то все же произошло со мной ночью. У меня было эмоциональное потрясение. Никогда не забуду той минуты, когда увидела пожар, а потом мчалась сквозь дым, и вокруг плясало пламя. Перед моими глазами до сих пор стояли насмерть перепуганные крысы, лихорадочно рассыпавшиеся во все стороны из горящего тростника.
     Это потрясло меня больше, чем я тогда понимала. В основном ужас при мысли, что с Милтоном могло что-то случиться... и радостное открытие, что ничего страшного не происходит.
     А потом - молоко.
     Ах, да, молоко. Как все-таки это странно! Конечно, Мария должна была унести его и вытереть стол. Это ведь ее работа - содержать комнату в порядке.
     Я сидела на кровати и размышляла, когда Мария вернулась с горячей водой.
     Я умылась и оделась.
     Раздался стук в дверь.
     Это была Фелисити. Она посмотрела на меня с некоторым удивлением.
     - О... ты только что встала.
     - Я проспала.
     - Как это на тебя не похоже. Я уже позавтракала с Реймондом на террасе. Я хочу показать ему остров. Ты поедешь с нами?
     - Не сегодня. У меня немного болит голова. Поезжайте вдвоем.
     Фелисити не могла скрыть своей радости.
     - Наверное, ты переволновалась вчера вечером. Пожар и все остальное... и то, что ты так туда помчалась.
     - Да, - отозвалась я. - Наверное, из-за этого.
     Фелисити ушла.
     Как она изменилась! Она стала совершенно другой. Если когда-нибудь и существовал влюбленный человек, так это Фелисити. Должен же Реймонд понять это. Все было так очевидно. И она была ему небезразлична... глубоко небезразлична.
     Я старалась отогнать от себя слабость. Что со мной происходит? Никогда прежде со мной такого не бывало.
     Наверное, я была в очень сонном состоянии, поскольку не сразу подумала о молоке, и, лишь спустившись вниз и позавтракав на террасе, я вспомнила про него.
     Молоко! Я выпила лишь чуть-чуть... и в нем был осадок.
     Я не могла больше оставаться на террасе и вернулась к себе.
     Я все думала: молоко. Осадок. Неужели кто-то действительно подсыпал мне что-то в молоко?
     Зачем? Чтобы я крепко заснула? Но с какой целью? Однако я выпила лишь несколько глотков. Если такая малая толика оказала на меня такое действие, что было бы, если бы я выпила весь стакан?
     Пилюли для Фелисити я обычно растворяла в молоке. Врач сказал, что так принимать их лучше всего.
     Мне в голову пришла мысль, повергшая меня в смятение. Я подошла к ящику. Флакон был на месте. Дрожащими пальцами я отвинтила крышку. Во флаконе осталось всего шесть пилюль.
     Но ведь всего несколько дней назад я заглядывала туда, и их было десять!
     Мне сделалось дурно. Куда подевались эти пилюли? задавала я себе вопрос. Я увидела свое отражение в зеркале. Бледное лицо, глаза, расширенные от ужасных подозрений.
     Кто-то положил пилюли мне в молоко. Если бы я выпила весь стакан, где бы я была теперь? Кто-то пытался убить меня.
     Я стала вспоминать, что сказал врач. Одной пилюли достаточно, чтобы дать Фелисити хорошенько выспаться ночью. Не больше одной в день, предупредил он. Две были бы неопасны, однако принимать их не рекомендовалось. А более сильная доза была бы роковой. А мне в молоко кто-то положил четыре! Я стала перебирать в памяти события вчерашнего вечера. Милтон велел Марии принести мне молоко. Я обнаружила его, войдя в комнату. Мария? Но с какой стати Мария стала бы вредить мне? Она держалась очень дружелюбно. Я щедро вознаграждала ее за услуги, и это приводило девушку в восторг. Казалось, она с готовностью прислуживала мне. Она, конечно, была чрезмерно любопытной, это верно. Я видела, как она разглядывает мою одежду, но то было естественное любопытство.
     Нет, это не Мария.
     Фелисити? О нет. Нежная Фелисити, так всего боявшаяся. Она бы никогда не сделала попытки совершить убийство. Убийство? Наверняка никто не собирался меня убивать. Однако если бы я выпила эти четыре пилюли, со мной было бы все кончено. А что если бы выпила? Это было бы так просто. Если бы я так быстро не задремала, я могла выпить его до конца. Мне ведь показался необычным его вкус... но здесь такое случалось часто. И в эту минуту я могла быть... мертва.
     Но чтобы Фелисити? Нет, это невозможно. Однако если бы не я, Реймонд наверняка бы обратил свое внимание на нее. А Фелисити любила его всем сердцем. Это доказывало ее чудесное преображение с приездом Реймонда. И я стояла между ними... во всяком случае, Фелисити так считала. Могла ли она зайти так далеко? Это было бы так просто! Фелисити знала о существовании пилюль. Правда, она не знала, где я держу их, зато ей было известно, что они где-то в моей комнате, а возможностей отыскать флакон у нее было предостаточно. Я так часто покидала отель, оставляя ее здесь. Как легко было обнаружить мой тайник!
     Нет, в это я поверить не могла.
     И тут мне в голову пришла другая мысль.
     Магда Мануэль. Я могла представить ее замышляющей убийство гораздо легче, чем Фелисити. Магда? У нее были причины желать отделаться от меня, и снова из-за мужчины. Как далеко зашли ее отношения с Милтоном? Рассчитывала ли она выйти за него замуж? Достигли ли они взаимопонимания до того, как появилась я? Но как она могла проникнуть в отель, в мою комнату? В прошлую ночь, когда мне подсыпали пилюли, Магды здесь не было. Впрочем, она могла заплатить кому-то из слуг... Чем больше я об этом думала, тем более вероятным мне это представлялось. Магда знала остров. И ей были известны нравы его обитателей.
     У меня кружилась голова, я не знала, что делать. Ну вот, сейчас я жива и здорова, надо быстро стряхнуть с себя последствия ночи, отравленной снотворным. Да, у меня слегка болела голова... ничего заслуживающего внимания...
     С другой стороны, я могла сказать себе: "У тебя был вечер, полный событиями. Ты пережила сильное потрясение. Думала, что плантация горит. Ты помчалась туда в неописуемом страхе. И когда увидела его там, у тебя была сильнейшая эмоциональная реакция. Ты, наконец, признала правду. И сделала то, что откладывала неделями. Это было настоящее приключение, и ты измучена... Ты крепко спала. А как же молоко? Это игра воображения. В молоке могли быть маленькие кусочки кокоса. Вот тебе и осадок.
     Это все было игрой воображения.
     Но как же тогда недостающие пилюли? Это уже другой вопрос. Ты их не правильно сосчитала. Дес