ругого доктора. Но он и слышать об этом не хотел.
   - Понятно, - сказала я, - Но теперь он вряд ли поймет, не правда  ли?
Он даже меня не узнает. Если бы мы позвали доктора Форстера...
   - Доктора Форстера! Вы хотите сказать, здешнего доктора?
   - Да. Я встречала его в Эндерби. Он очень милый человек, и я не  вижу
причин, почему бы нам не воспользоваться его услугами.
   - Я думаю, что доктор Кэйбл  уедет,  если  мы  это  сделаем.  Доктора
любят, когда им доверяют.
   - Но ведь это в интересах пациента.
   - Ну.., я не знаю. Хотя не  делайте  пока  ничего.  Может  быть,  мне
удастся уговорить доктора Кэйбла и лорда Эверсли.
   - Вы хотите сказать, что вы спросите лорда Эверсли? Он не поймет.
   - Я надеюсь, что поймет. Вы ведь так же хотите этого,  как  и  я.  Вы
мечтаете, чтобы дядя поправился. Доктор Кэйбл считает  чудом,  что  лорд
Эверсли до сих пор жив.
   - Я хотела бы видеть  дядю  почаще,  -  сказала  я.  -  Эти  короткие
вечерние визиты, когда он уже утомлен...
   - Это его желание  -  видеть  людей  после  наступления  сумерек.  Он
тщеславный человек и очень гордился своей внешностью, но сейчас  он  так
изменился. Он никогда не снимает этот ночной колпак  и  носит  его  так,
чтобы скрыть свое лицо. Я даже убрала зеркало.
   - Все равно, я хотела бы увидеть его при свете дня.
   - Вы его почти не узнаете. Это жалкое зрелище.
   - Мне кажется, что у доктора Форстера хорошая репутация, - сказала я.
   - Вас это тревожит, как и меня. Я понимаю и молю Бога, чтобы ваш дядя
поправился.
   Джесси  перекрестилась  и  подняла  глаза  к  небу.  Мне  никогда  не
приходило в голову, что Джесси религиозна, я всегда считала, что золотой
крест, который она носит на шее, больше украшение, чем символ.
   Я сказала:
   - Пойду на прогулку.
   - Вы много гуляете, - сказала Джесси.
   - Да, я люблю свежий воздух. Он помогает думать.
   Она кивнула, и я направилась к двери. Я обернулась:  Джесси  смотрела
на меня, вертя в руках крест.
   Я быстро зашагала прочь от дома. Я долго гуляла, вспоминая, как мы  с
Жераром ездили в город оформлять завещание дяди Карла. Сегодня я  решила
не ходить к адвокатам. Более того, я сомневалась в  правильности  своего
решения. Я подумала, что мистер Розен, возможно,  сможет  воздействовать
на Джесси и доктора Кэйбла, но я боялась, что это повредит дяде Карлу.
   Мне необходимо было с кем-нибудь посоветоваться. Но с кем?  Форстеров
я не достаточно хорошо знала, а Дикону не доверяла.
   Кажется, мне оставалось только ждать. Я старалась рассмотреть  вопрос
с нескольких сторон, но всегда при этом колебалась, потому  что  никогда
не знаешь точно, как действовать, чтобы  получить  наилучший  результат.
Когда у людей есть определенная цель, они не  колеблются.  Они  уверены,
что правы, даже если на самом деле ошибаются. Но я никогда не могла быть
абсолютно уверенной.
   Джесси представлялась мне совершенно бессовестной  особой:  она  была
одновременно любовницей дяди Карла и  его  управляющего.  Но,  с  другой
стороны, она обеспечила дяде такой комфорт, какого он  желал.  Все  трое
были счастливы. Если бы она поступила честно и оставила дядю  Карла,  он
бы очень  страдал.  Такая  же  ситуация  сложилась  и  с  Эвелиной.  Нет
сомнения, что Эндрю Мэйфер счастлив с ней, но он еще  не  знает,  что  у
Эвелины есть роман на стороне...
   Так и не приняв никакого решения, я вернулась в поместье.  За  обедом
доктор Кэйбл был как никогда любезен по отношению  ко  мне,  из  чего  я
заключила, что Джесси ничего не сказала ему о моем  предложении  вызвать
другого врача. Дикон был оживлен и сказал, что  после  обеда  собирается
посетить Грассленд.
   - Эндрю нравится, когда я восхищаюсь его сокровищами, - сказал Дикон,
иронически взглянув на меня.
   После  обеда  я  отправилась  по  направлению  к  Эндерби  в  надежде
встретить кого-нибудь из Форстеров. Но мне не повезло. Я некоторое время
простояла у ограды, уставясь в  землю,  и  пыталась  найти  какое-нибудь
решение.
   После ужина меня снова пригласили к дяде Карлу.
   - Ему  сегодня  немного  лучше,  -  сказал  доктор  Кэйбл,  когда  мы
поднимались в дядюшкину комнату.  -  Я  думаю,  ваш  приезд  благотворно
подействовал на него. Полагаю,  что  вы  можете  побыть  с  ним  немного
подольше. Посмотрим, что из этого выйдет, хорошо?
   Дядя Карл лежал в кровати, его руки были вытянуты поверх  одеяла,  и,
когда я села  рядом,  пальцы  на  его  руках  слегка  зашевелились.  Мне
показалось, он хочет, чтобы я взяла его за руку, и  я  нежно  сжала  его
ладонь.
   - Дядя  Карл,  -  сказала  я,  -  это  я,  Сепфора.  Его  глаза  были
полузакрыты. Я заметила, что его рот  перекошен  на  одну  сторону,  нос
казался острее, а темные живые глаза закрывали припухшие веки.
   Это делало его непохожим на того человека, которого я знала раньше.
   - Сепфора... - прошептал он.
   - Дорогой дядя Карл!  Когда  я  узнала,  что  вы  больны,  я  тут  же
приехала. Теперь вам лучше и вы можете видеться со мной.
   Он сжал мою руку и кивнул.
   - Хорошо... - сказал он, - добрые люди...
   - Да, - сказала я. - За тобой хорошо ухаживают.
   - Хороший доктор.., друг... Руки дядюшки дрожали.
   - Не уходи... Дорогой Ральф.., не нужно...  -  Он  попытался  поднять
голову с подушки.
   Похоже, дядюшке кто-то намекнул о моем  предложении  вызвать  другого
врача, и я поспешно сказала:
   - Нет, нет! Все, кого вы хотите видеть, будут здесь. Все в порядке.
   Мне очень хотелось успокоить дядю.
   - Отдыхайте, - сказала я.
   Передо мной появился доктор Кэйбл.
   - Все в порядке, дружище, - сказал он.  -  Твой  старый  друг  здесь.
Ральф все время с тобой. Я  не  собираюсь  покидать  тебя.  Все  хорошо.
Держись! Ты ведь мне доверяешь, правда?
   Доктор кивнул мне. И я встала.
   - Возьмите его за руку, - прошептал доктор. Я взяла руку дяди Карла и
поцеловала ее.
   - Спокойно ночи, дядя Карл, - сказала я. - Мы завтра увидимся.
   Дядюшка снова лежал с закрытыми глазами. Я пошла в свою комнату,  но,
поднявшись на свой этаж, я  услышала,  как  доктор  и  Джесси  вышли  из
комнаты. Я услышала, как доктор раздраженно говорит:
   - Что вы ему наговорили? Вы сказали, что  я  собираюсь  уезжать?  Вам
следовало бы быть умнее.
   Джесси ответила, чуть не плача:
   - Я только сказала, что мы могли бы позвать еще одного доктора.., две
головы лучше, чем одна. Я не думала, что он понял.
   - Вы очень хорошо знаете, что он  много  понимает.  Я  бы  завтра  же
упаковал свой чемодан, если бы был уверен, что  могу  спокойно  оставить
его - О, доктор Кэйбл,  пожалуйста..,  пожалуйста,  не  надо.  Я  только
обсуждала это с госпожой Рэнсом. Мне показалось, что это - хорошая идея.
   - Очень хорошая идея - не беспокоить его.  Я  думал,  что  ему  будет
гораздо лучше сегодня вечером, и поэтому  хотел,  чтобы  госпожа  Рэнсом
немного побеседовала с ним. И я прошу вас, госпожа Стирлинг, ради  Бога,
будьте осторожны, когда что-то говорите в его присутствии.
   - Я буду.., буду.
   Войдя в свою комнату, я закрыла дверь.
   Я чувствовала себя виноватой.

***

   На следующее утро я отправилась в город в адвокатскую контору Розена,
Стида и Розена. Меня сразу же провели к мистеру Розену-старшему, который
приветствовал меня с такой теплотой, на какую,  я  уверена,  только  был
способен, и предложил мне сесть.
   - Очень приятно снова видеть вас, госпожа  Рэнсом,  -  сказал  он.  -
Расскажите мне, как лорд Эверсли?
   - Мои визиты к нему очень кратки. Вы знаете, он серьезно болен.
   - Я знаю это, но в доме живет доктор, это очень удобно.
   - Да, он старый друг лорда Эверсли.  Сейчас  он  удалился  от  дел  и
поэтому может посвятить все свое время тому,  чтобы  заботиться  о  моем
дяде.
   - Замечательно! Конечно, я очень  сомневаюсь,  что  это  может  долго
продолжаться. Человек в таком состоянии... Ведь он уже не молод.
   - Я хотела кое-что узнать. Вы посещали Эверсли?
   - Мой племянник ездил туда.., вскоре после того, как у лорда  Эверсли
случился удар. Племянник говорил с доктором. Так  как  лорд  Эверсли  не
может вести дела, мы сошлись на  том,  что  будем  придерживаться  ранее
установленного  порядка.  Лорд  Эверсли  доверил  нам  некоторые  права,
поэтому счета приходят в контору и мы ответственны за их оплату. Дела на
сегодняшний день находятся в порядке.
   - Вы удовлетворены тем, как ведется хозяйство? Я имею в виду, нет  ли
перерасходов? - спросила я.
   - Безусловно, нет. Эта, э-э-э..,  экономка,  видимо,  очень  разумная
женщина, и ей  вполне  умело  удается  вести  хозяйство.  Доктор  совсем
отказывается от оплаты. Мне кажется, он состоятельный человек. Он сказал
моему племяннику, что знает лорда Эверсли много лет.
   - Да, это так. Я только хотела убедиться в том, что вы  удовлетворены
и не видите ничего.., необычного в том, что случилось.
   - Это не идеальная ситуация, но я думаю, что в данных обстоятельствах
ничего не улучшишь. У меня нет причин сомневаться в честности  экономки,
ведь счета такие же, как и тогда, когда лорд Эверсли был бодр  и  весел,
как говорится.
   - Понимаю.
   - Рад, что вы приехали навестить лорда Эверсли. Вы - его  наследница,
и я рад, что вы удовлетворены состоянием дел в Эверсли.
   - Меня смущает, что я не могла перемолвиться словом с лордом Эверсли.
   - Я думаю, что удар вызвал паралич и частично повлиял  на  его  речь.
Такое часто случается.
   - Я хотела узнать ваше мнение о ведении дел в поместье.
   - Я был бы больше удовлетворен, если бы кто-нибудь  из  членов  семьи
контролировал это. Я уверен, что доктор  проследит  за  ведением  дел  в
Эверсли, да и экономка производит впечатление  очень  разумной  женщины.
Она вполне справляется со своими обязанностями. Было бы  идеально,  если
бы вы пожили в поместье, пока все не разрешится. Но я понимаю,  что  это
невозможно, у вас есть семья.
   Я согласилась с ним.
   Мы немного поговорили, а потом я встала, собираясь уходить.
   Розен-старший взял меня за руку и крепко пожал ее.
   -  Будьте  уверены,  моя  дорогая,  если  что-нибудь  случится,   вас
немедленно известят.
   Я поблагодарила его и ушла, чувствуя некоторое облегчение.
   Я изрядно опоздала к обеду. Джесси обедала с нами, как это она иногда
делала, за столом были доктор и Дикон.
   Я объяснила, что немного  заблудилась,  но  заметила  это  только  на
обратном пути.
   - Сегодня такой прекрасный день! - неуклюже закончила я.
   - Жареную свинину нужно есть только горячей, -  сказала  Джесси,  как
мне показалось, чересчур сурово. Она так благоговейно относилась к  еде,
что  считала  недостаточный  энтузиазм  в  этом  вопросе  чем-то   вроде
государственного преступления.
   Дикон был необычайно любезен и разговорчив со всеми. Я  подумала,  не
связано ли это с его возвращением к Эвелине или, может  быть,  он  нашел
новую любовь. В  любом  случае,  его  обуревала  радость.  Глаза  Дикона
сверкали.  Он  напоминал  одновременно  и  красавца  Аполлона   светлыми
вьющимися волосами, и озорного  Пана  поразительными  голубыми  глазами,
живыми и искрящимися от скрытой усмешки.
   Я спросила, как чувствует себя лорд Эверсли, и  доктор  ответил,  что
ночью ему опять стало немного хуже.
   - Я очень сожалею, госпожа Рэнсом. Я было уже подумал, что  наступило
некоторое улучшение.
   Он весьма сурово взглянул на Джесси, которая опустила глаза и  с  еще
большим вниманием, чем обычно, занялась едой.
   - Но будем надеяться на лучшее, - продолжал доктор. -  Утром  больной
казался более спокойным.
   - Сегодня я замечательно провел утро, -  сказал  Дикон.  -  Я  заехал
довольно  далеко,  где  никогда  не  был  раньше,  обнаружил  совершенно
изумительный старый постоялый двор и перекусил там. К сожалению, я забыл
его название.
   - Ну, и что там подавали? - спросила Джесси, всегда  интересовавшаяся
этим вопросом.
   - Выдержанный сыр с горячим хлебом, видимо, ржаным, - он был темный и
крошился.
   - Его нужно обильно смазать маслом, - сказала Джесси.  -  Дать  маслу
впитаться, а потом положить сверху хороший ломоть сыра.
   - Именно так и было сделано, а запивал я еду  местным  сортом  сидра.
Восхитительно!
   - И вы явились прямо сюда к хорошему обеду. Я не  заметила,  чтобы  у
вас испортился аппетит, господин Френшоу.
   - Вы же всегда восхищаетесь им.  В  этом  мы  с  вами  очень  похожи,
Джесси.
   - Рада за вас. Я никогда не  выносила  людей,  которые  ковыряются  в
тарелке.
   - На постоялом  дворе  собрались  завсегдатаи,  -  продолжил  рассказ
Дикон. - Пришли старый кузнец и  еще  несколько  человек.  Над  кузнецом
немного посмеивались, уж больно он был угрюм. Говорили, что  на  кузнеца
Гарри  каждый  год  бьются  об  заклад.  Если  кто-нибудь  заставит  его
улыбнуться между  Рождеством  и  Двенадцатой  ночью,  то  получит  шесть
шиллингов. Но никому еще не повезло. Кузнец  -  всеобщий  любимец,  и  я
понял, почему. У него настоящий дар рассказчика.
   - Он рассказал что-нибудь? - спросила я.
   - Да так, одну историю.
   - Интересную?
   - Интересно было слушать. Мастерство рассказчика проверяется тем, что
из его уст ты  готов  слушать  даже  старую,  уже  много  раз  слышанную
историю. А кузнеца Гарри все заслушались.
   - Ну так что же он рассказал?
   - О, я испорчу эту историю. Я - человек действия, а не рассказчик.
   - Поразительно слышать, Дикон, как ты  признаешься,  что  чего-то  не
умеешь, - сказала я.
   - Вы, в самом деле, раздразнили наше любопытство, - добавил доктор.
   - Ну хорошо, попробую. Но вам бы послушать кузнеца! Так вот. В  одной
деревне жил вдовый человек  с  дочерью.  Старик  был  скряга  с  ужасным
характером, и дочке было с ним непросто. Отец выгнал  человека,  который
хотел на ней жениться. Свою бедную жену он еще раньше свел в могилу.
   - Действительно, - сказала я, - весьма неприятный человек.
   - Точно, - сказал Дикон. - И вот однажды он  исчез.  Уехал  навестить
своего брата в Шотландии, как сказала его  дочь.  Дочка  сменила  все  в
доме, повесила новые занавески. Повеселела,  вернулся  ее  возлюбленный.
Теперь ничто не могло помешать их свадьбе. Они могли сыграть ее только в
отсутствие отца. Итак, подготовка к свадебному торжеству была закончена,
и все радовались, что старик поехал навестить брата в Шотландию. Дочка в
эти дни была довольна собой. Но потом все изменилось, да так, что  вы  и
не поверите.
   - Старик вернулся, - предположила я.
   - Да, в некотором смысле.
   - О, Дикон, продолжай! - воскликнула я. - Не тяни!
   - Он вернулся, но не в человеческом облике.
   - Призрак! - воскликнула Джесси, побледнев. Дикон понизил голос:
   - Вскоре привидение старика стало появляться у колодца. Сначала никто
не верил в это, но потом призрак увидела дочь. Она завопила и, по словам
кузнеца, упала, а потом забилась в истерике. Ее едва  успокоили.  Короче
говоря, старик вовсе не ездил в Шотландию. Он упал в колодец, а дочка не
помогла ему выбраться. Она призналась  во  всем:  отец  кричал,  но  она
ничего не сделала. Она просто оставила его там...
   Джесси побледнела и вцепилась в крест на шее.
   - Тело старика нашли в колодце, - продолжал Дикон. - Все знали, что у
дочки были причины убить отца, но ведь не доказано,  что  она  столкнула
его в колодец. Она просто ничего не сделала, чтобы его  спасти.  Старика
по всем правилам похоронили, и больше его призрак никогда не появлялся в
деревне. Кузнец считает, что старик понимал, что превратил  жизнь  своей
дочери в ад. Он не хотел ей мстить, все, что ему было нужно, - достойные
похороны. Так что тело положили в гроб и прочли над ним заупокойную. И с
того дня его призрак больше никогда не  видели.  -  Дикон  откинулся  на
стуле. - Вы бы слышали, как это рассказывал кузнец.

***

   Два дня прошли без происшествий. Я только один раз была у дяди Карла.
В первый день доктор Кэйбл сказал, что  дядя  Карл  недостаточно  хорошо
себя чувствует, на второй день я его видела, и он держал меня за руку  и
сказал несколько слов.
   - Ему лучше, - сияя, сказал доктор Кэйбл. - Я не могу  вам  передать,
как я счастлив, когда в нем  проскальзывает  что-то  от  того  человека,
каким он был раньше.
   Я отправилась в Эндерби и испытала разочарование, услышав, что  Дерек
и Изабелла уехали на несколько дней в Лондон.
   На второй день я наткнулась на Джесси, сидевшую в зимней  гостиной  с
поварихой Дейзи Баттон. Это  была  пухлая  женщина  без  талии,  похожая
больше  всего  на  бочку,  добродушная,  обидчивая,  увлеченная   своими
поварскими обязанностями. Я знала, что Джесси иногда бранится с ней, но,
тем не менее, они дружили, и, какой  бы  недовольный  вид  ни  принимала
повариха, она всегда прощала человека, который так ценил  ее  кулинарные
шедевры.
   Про Дейзи  Баттон  говорили,  что  она  могла  сказать  про  женщину,
беременна ли та, чуть ли не до того, как сама девушка  об  этом  узнает;
что Дейзи даже может правильно предсказать пол ребенка. Ее бабушка  была
ведьмой, и Дейзи Баттон тоже обладала магической силой.
   Когда я подошла, Дейзи Баттон встала,  довольно  неохотно  присела  в
реверансе и сказала, что обсуждает с госпожой Стирлинг сегодняшний  ужин
и надеется, что сумеет выполнить все пожелания. Дейзи посетовала на  то,
что большой кусок ее красивого пижмового пудинга  после  обеда  отослали
обратно на кухню.
   Я сказала, что пижмовый пудинг был совершенно бесподобен, и  если  он
не был съеден с такой жадностью, как  того  заслуживал,  то  это  только
потому, что перед этим все объелись великолепным ростбифом.
   Увидев карты в кармане передника Дейзи, я  догадалась,  что  повариха
давала Джесси сеанс того, что называла "чтением".
   - Я вижу у вас карты, вы предсказывали будущее? - спросила я.
   - Да, - ответила Дейзи, - госпожа  Стирлинг  просила  меня  раскинуть
карты.
   - Ну и как, у Джесси все хорошо?
   - Лучше и не бывает, - сказала Дейзи. - Прекрасное будущее с деньгами
и любовью. Она отправится в путешествие.
   - Вы собираетесь нас покинуть, Джесси?
   - Пока я нужна, я никуда не уеду, - взволнованно сказала Джесси.
   - Нет, это в будущем, -  заметила  Дейзи.  -  Она  встретит  богатого
мужчину и найдет мир и счастье с ним.
   - Как интересно! - сказала  я,  отвернувшись.  Джесси  меня  удивила.
Когда я  впервые  ее  встретила,  я  подумала,  что  она  -  расчетливая
интриганка. Возможно, так оно и есть, но, кроме того,  Джесси  оказалась
религиозна и очень суеверна. Она действительно  вся  дрожала  от  ужаса,
когда Дикон рассказывал историю про  человека,  упавшего  в  колодец.  А
теперь обещанное ей Дейзи  хорошее  будущее  сделало  Джесси  совершенно
счастливой.
   Как же не правильно поспешно судить о характере людей!  Единственное,
в чем можно быть уверенным, так это в том,  что  у  человеческой  натуры
больше граней, чем у хорошо отшлифованного алмаза.

***

   Стемнело. Доктор Кэйбл, Джесси и я собирались идти к  лорду  Эверсли,
но задержались из-за переполоха на кухне.
   На кухню прибежала горничная и обратилась  к  стоящей  около  доктора
Джесси:
   - Это Мэй, она что-то видела.
   - Что? - спросила Джесси.
   - Мы не можем слова из нее вытянуть. С ней истерика.
   Джесси взглянула на доктора, и тот сказал:
   - Пожалуй, я пойду и взгляну на нее. Мы прошли на кухню. Мэй, одна из
служанок, сидела на стуле, уставившись в пространство. Повариха  держала
стакан бренди и пыталась заставить Мэй выпить его.
   - Так что случилось? - спросил доктор Кэйбл, взяв стакан  и  поставив
его на стол.
   - Я видела призрак, сэр, - сказала Мэй, стуча зубами.
   - Что за чушь?! - резко сказал доктор.
   - Я его видела, сэр. Так  же  ясно,  как  вас.  Он  стоял  здесь,  на
лестнице. Я посмотрела на него, и он растворился в воздухе.
   - Ну, ну, Мэй, расскажи же нам  в  точности,  что  произошло.  Должно
быть, ты видела кого-то из слуг.
   - В шляпе и плаще его светлости.
   - Его светлости?
   - О да, это точно, на нем были плащ и шляпа лорда Эверсли.