диниться к зевакам.
   - Звучит заманчиво.
   - В таком случае выйдем пораньше.
   Когда мы, наконец, вышли, люди уже выстраивались вдоль улиц, но толпа
была чем-то встревожена.
   Во многих местах возникали громкие споры. Когда мы проходили мимо, до
меня донеслись  слова:  высокие  налоги..,  низкая  заработная  плата..,
безработица.., цены на хлеб...
   Я обратила на это внимание Дэвида, to он сказал:
   В толпе всегда найдутся недовольные.
   Жизнь кажется им немного скучной, и они пытаются  внести  в  нее  то,
что, по их мнению, сделает ее более живой.
   Мы зашли в  кофейню  и  выпили  горячего  шоколада,  прислушиваясь  к
разговорам.  Они  касались  главным  образом  отношений  между   принцем
Уэльским и его женой. Приводились даже его слова: "Благодарю небо за то,
что мне больше не нужно спать с этой отвратительной женщиной".
   Все смеялись и строили догадки относительно пола ребенка и  того,  на
кого он будет похож, - на отца или на мать. Нельзя сказать, чтобы  принц
был популярен, но народ, несомненно, интересовался его делами.
   Когда должна была появиться карета короля, мы вышли на  улицу.  Толпа
вдоль дороги была густой, и Дэвид оттеснил меня назад. Там мы и  стояли,
и в тот момент, когда я напрягала зрение,  чтобы  лучше  разглядеть  его
роскошные  одеяния,  внезапно  прогремел  выстрел.  Мгновенно  наступила
глубокая тишина. Пуля попала в окно королевской кареты. И  тут  началось
столпотворение. Люди кричали и показывали на окно в пустом доме. Мы  все
уставились на это окно, откуда, вероятно, был произведен выстрел.
   Королевские кучеры стегнули  лошадей,  и  карета  покатилась  дальше.
Несколько человек вбежали в пустой дом. Дэвид обнял меня одной рукой. Мы
молчали, потрясенные случившимся.
   Повсюду стоял неимоверный гам. Казалось, люди кричали друг на друга.
   - Король.., ты думаешь, его застрелили? - запинаясь, проговорила я.
   - Не знаю.
   Давай-ка зайдем сюда.
   Он повел меня в кофейню,  которую  мы  не  так  давно  посетили.  Она
заполнялась людьми, которые непрерывно говорили.
   - Вы видели? Что, Георгу конец? Теперь принц станет королем?
   - Что случилось? Что случилось?
   Сложность заключалась в том, что никто ничего не знал, и предлагались
разные версии. Слухи были самыми фантастическими. Говорили о  восстании,
о повторении парижских событий и о начале революции. Только не здесь,  -
сказал кто-то. - Только не у нас. Мы насмотрелись  на  революцию  по  ту
сторону пролива.
   - Он не убит. Он поехал прямо в парламент.
   - Ему не откажешь в храбрости. Может,  он  и  на  самом  деле  старый
бестолковый фермер Георг, но он храбр.
   - А кто стрелял?
   - Говорят, один из этих анархистов. Его не поймали.
   Он выстрелил из пустого дома и был таков.
   - Со временем мы узнаем правду, - сказал Дэвид.
   Когда мы покинули кофейню, король возвращался с открытия  парламента.
Я увидела его в карете и ощутила  огромное  облегчение  оттого,  что  он
остался  невредим.  Толпа,  казалось,  была  подавлена,  возможно,  даже
разочарована из-за того, что  он  выжил.  "Почему  люди  всегда  находят
удовольствие в несчастьях других?" - подумала я.
   Он сидел в карете, старый и непоколебимый. Мне стало  жаль  его,  так
как я знала, что он и вправду очень старался выполнять свой долг.  И  не
его вина была в том, что умственные способности и душевное состояние  не
позволяли ему занимать то положение, в котором он оказался.
   Я  ненавидела  жестокие  лица,  которые  видела  в  толпе.  Мне  было
мучительно видеть, как они швыряли в карету камни.  Один  из  них  попал
королю в щеку. Он поднял камень и продолжал сидеть с невозмутимым видом,
как будто бы оскорбление не касалось его.
   Карета проехала, и Дэвид сказал:
   - Не хочешь пойти домой?
   Я сказала, что хочу, и мы молча пошли обратно на Альбемарл-стрит.
   На следующий день мы узнали, что король благополучно  возвратился  во
дворец, и когда в его карету попала пуля, он был взволнован меньше,  чем
его спутники. Как утверждала молва, он сказал: "Только Бог распоряжается
всем сущим, и я вверяю себя ему".
   Он сохранил тот камень, брошенный в  него  из  толпы,  "на  память  о
почестях, которых я удостоился в тот день".
   - Дэвид, - спросила я, - что это все значит?
   Не произойдет ли здесь то, что случилось во Франции?
   Дэвид покачал головой:
   - Нет. Я уверен, что этого не  произойдет.  Нет  тех  причин.  Но  мы
должны найти подстрекателей  и  остановить  их.  Готов  поклясться,  что
многие из тех людей,  которые  кидали  камни  в  королевскую  карету,  в
обычной обстановке были бы послушными подданными  короля.  Их  подогрели
смутьяны. Толпа в своем безумстве неуправляема,  и  подстрекатели  знают
это. Они начинают разглагольствовать перед народом  о  том,  как  с  ним
плохо обращаются, и, в  конце  концов,  возникает  бунт,  чему  мы  были
свидетелями сегодня.
   - А известно, кто эти подстрекатели?
   - Было бы известно, они бы недолго  гуляли  на  свободе.  Они  хитры.
Главари делают дело  руками  других,  и  я  готов  поклясться,  что  они
разъезжают с места на место, чтобы их лица не примелькались.
   Я была уверена в том, что он прав.  На  следующий  день  было  издано
воззвание, в котором предлагалась награда в тысячу фунтов за сведения  о
тех, кто покушался на жизнь короля.
   - Думаешь, на него отзовутся? - спросила я.
   - Это огромные деньги, -  задумчиво  проговорил  Дэвид,  -  однако  я
сомневаюсь.  Эти  люди  хорошо  организованы.  Они  -   профессиональные
революционеры. Скорее всего, покушение было хорошо спланировано,  убийца
оказался на месте как раз в тот момент, когда проезжала карета.
   - Многие знали маршрут, по которому она проследует.
   - Это более чем вероятно.
   Позже нам сообщили о том, что лорд  Гренвилл  внес  в  палату  лордов
законопроект "О безопасности особы Его Величества"  и,  что  было  более
важно, - господин Питт разрабатывает в палате общин планы по  запрещению
подстрекательских сборищ. В день покушения вечером  в  Лондон  вернулись
Джонатан и Миллисент, и мирное течение семейной жизни нарушилось.

***

   Дэвид сказал, что из-за возникших волнений нам придется задержаться в
Лондоне несколько дольше, чем мы хотели,  так  как  покушение  на  жизнь
короля отодвинуло все торговые дела на второй  план.  Попытка  покушения
была совершена двадцать девятого октября, а пятого  ноября  мы  все  еще
находились в Лондоне.
   Я знала, что Джонатан поспешил вернуться в  Лондон  из-за  того,  что
произошло. Я догадывалась, что ожидаются беспорядки, и поэтому  вводится
негласное чрезвычайное положение.
   У Джонатана был настороженный, проницательный вид - так бывало, когда
на него сваливались рискованные дела. Он явно приехал в  Лондон  потому,
что ему предстояла работа.
   Миллисент была безмятежна.  Мне  показалось,  что  ей  все  равно,  в
Лондоне она или в деревне, если рядом с ней находился Джонатан.
   Она сказала мне, что ждет ребенка. Времени еще прошло  мало,  но  она
была  убеждена  в  этом..,  или  почти  убеждена.  Было  очевидно,   что
возможность стать матерью приносила ей счастье.
   Было пятое ноября, знаменательная дата в английской истории, ибо  это
была годовщина того  дня,  когда  Гай  Фокс  попытался  взорвать  здание
парламента, но заговор был вовремя раскрыт. Это произошло в 1605 году. С
тех пор этот день  всегда  отмечался,  вот  и  сейчас  народ  с  большим
энтузиазмом был настроен отметить этот день.
   Джонатана и Дэвида не было дома. Я  не  была  уверена,  ушли  ли  они
вместе, но знала, что Дэвид намеревался заключить  кое-какие  сделки,  и
решила не сопровождать  его.  Миллисент  была  у  себя  в  комнате:  она
сказала, что чувствует слабость и хочет немного полежать в постели.
   Я осталась одна и думала о том, как все изменилось в доме с тех  пор,
как приехал Джонатан, поэтому стоит ли жалеть о том, что нам  с  Дэвидом
предстоит вскоре отправляться в Эверсли.
   Я услышала, как стукнула дверь, и вышла посмотреть,  не  вернулся  ли
Дэвид, но меня, улыбаясь, поджидал Джонатан.
   - Наконец-то, - сказал он. - Мы одни.
   В ответ я засмеялась и с беспокойством произнесла:
   - Ты, как всегда, в своем репертуаре.
   - Я в этом не сомневаюсь.
   Но разве не здорово оказаться наконец-то наедине? Дэвид  ведет  себя,
как сторожевой пес, Миллисент - как тень, но ни тени, ни сторожевого пса
сейчас рядом с нами нет.
   - Тень вполне может появиться в любой момент.
   - Что ты делаешь?
   - Готовлюсь к отъезду.
   Скорее всего, мы отправимся завтра.
   - Как раз когда я приехал!
   - Эта причина, похоже, не хуже любой другой.
   - Все еще опасаешься меня? Я отвернулась.
   - Я иду в город, - сказал он. - Не составишь ли мне компанию?
   - Мне так много нужно сделать...
   - Ерунда.
   Все может сделать одна из служанок. Ты помнишь, какой  чудесный  день
мы провели в Лондоне?
   Во время свадьбы наследника престола?
   - Это было так недавно...
   - И говорят, что наша принцесса в положении. Я  так  рад  за  принца!
Несчастный! Нелегко ему было, когда пришлось исполнять супружеский долг.
   - Я думаю, он в состоянии сам о себе позаботиться.
   - Как и все мы, он нуждается в утешении близкого ему по духу женского
общества. Послушай, Клодина, я хочу пойти.., просто  побыть  в  толпе  и
понаблюдать. Пойдем со мной.
   Ты выискиваешь людей вроде Леона Бланшара и Альберика?
   Он подошел ближе и пристально поглядел на меня.
   - Ты знаешь очень много, Клодина, - сказал он. - Я  бы  предпочел  не
втягивать тебя, но  так  уж  вышло.  С  того  момента,  как  ты  увидела
Альберика и узнала человека,  с  которым  он  встречался,  ты  оказалась
замешанной в наше дело.
   - Да, я понимаю.
   - Удобнее, если со мной будет дама. Я хочу выглядеть как обыкновенный
прохожий, глазеющий на шествие  по  улицам.  Мне  хочется  увидеть,  что
происходит. Ты можешь помочь мне, Клодина.
   Я почувствовала возбуждение, причиной которого, как я убеждала  себя,
был характер прогулки, а вовсе не возможность побыть с Джонатаном.
   - Ну, полно тебе, - сказал он. - Ты  же  ведь  не  собиралась  делать
ничего важного? С мужем у тебя тоже никаких дел нет. Небольшая  прогулка
не принесет вреда, а я буду чувствовать себя в безопасности на улице, не
так ли? Ну что такого я могу там натворить?
   - Уговорил, - поддалась я.
   - Отважная леди! - произнес он с иронией  в  голосе.  -  Иди,  возьми
плащ. Я буду ждать  тебя  здесь.  Только  заскочу  наверх  и  предупрежу
Миллисент, что мне нужно уйти.
   - Скажи ей, что я буду с тобой. Он лукаво улыбнулся и промолчал.
   На улицах Лондона всеобщая атмосфера возбуждения охватила меня. И  не
только потому, что я была с Джонатаном.
   - Лучше всего гулять ночью, - сказал он, - когда зажигают костры.  Мы
обязательно должны пройтись сегодня ночью.
   - Думаешь, остальные согласятся пойти с нами?
   - Дэвид? Наверное. Миллисент? Скорее всего, тоже. Но было бы веселее,
если бы мы с тобой были одни.
   - Взгляни  на  это  необычное  чучело,  -  перебила  я.  -  Кого  оно
изображает?
   - Не знаю.
   Наверное, самого  господина  Фокса.  Набитую  соломой  фигуру  тащили
несколько мальчишек-оборванцев. Они весело распевали на ходу:
   Чучело, чучело!
   Мы тебя помучаем! Мы повесим тебя на высоком фонаре, Мы  сожжем  тебя
на огромном костре! Подыхай! Подыхай! Поскорее в ад ступай!
   Джонатан сунул в одну из протянутых рук монету, и лица их  расплылись
от удовольствия.
   - Это кто? - спросил он, указывая на чучело.
   - Римский папа, - ответил самый высокий из сорванцов.
   - Какой же я глупый, что не узнал его, - весело  сказал  Джонатан.  -
Сходство просто поразительное.
   Мальчишки разинули рты от удивления, а мы, смеясь, пошли дальше.
   - Большинство из них не знает, из-за  чего  весь  сыр-бор,  -  сказал
Джонатан. - Кроме разве того, что это как-то связано с католиками. Будем
надеяться, что они не начнут их оскорблять сейчас. Вот позже, когда  они
разгуляются, такое может произойти.
   На улицах мы видели много чучел - смешных фигур из соломы,  одетых  в
старое тряпье, которых должны были сжечь на костре в этот вечер.
   На  улицах  разносились  песни,  и  я  поймала  себя  на   том,   что
подхватывала их вместе с остальными:

   Запомним, друзья, пятый день ноября
   И заговор пороховой!
   Фокс, подлый предатель, наше проклятье
   Да будет навеки с тобой!

   Джонатан отвел меня туда, откуда можно было  видеть  парад  мясников,
которые шли  рядами,  постукивая  одна  о  другую  мозговыми  костями  и
сканируя:

   На костер, на плаху врагов короля!
   Изменнику Фоксу кол в зад и петля!
   Гей, друзья, гей, друзья, бей в колокола!
   Гей, друзья, гей, друзья, храни короля!

   Я смотрела на шествие с удовольствием, а потом заметила:
   - Как это не похоже на толпу в день открытия парламента!
   - Те люди тоже здесь, - ответил он серьезно.  -  И  готовы  выйти  на
сцену в подходящий момент. Пока же они притаились.
   - А ты настороже.
   - Нам всем следует быть настороже. Королю тогда очень повезло.  Давай
зайдем в кофейню. Что хочешь, кофе или шоколада? Думаю, здесь мы услышим
кое-какие любопытные разговоры. Мы могли бы кое-что  разузнать.  Я  знаю
одно хорошее местечко вблизи реки. Оно называется "Таверна у реки Джимми
Борроуса". Там можно пить кофе и при этом следить из окна за лодками.
   - Не возражаю.
   Он взял меня под руку, и я почувствовала себя счастливой, как раньше,
когда мы гуляли с ним вместе.
   Река  была  поблизости.  По  всей  видимости,  Джимми  Борроус   знал
Джонатана.
   Когда мы вошли, он подмигнул и кивнул ему, а после того, как я  села,
Джонатан пошел перекинуться с ним парой слов. Несколько секунд у них шел
серьезный разговор.
   Теперь я знала достаточно, чтобы  понять,  что  трактирщики  снабжают
Джонатана интересующими его сведениями. Я начинала узнавать  кое-что  об
этой тайной деятельности. Люди, подобные Джонатану  и  его  отцу,  имели
связи повсюду. Именно по этой причине Дикон получил нужную помощь, когда
благополучно вызволил мою мать из Франции.
   Джонатан возвратился ко мне, и нам подали горячий шоколад.
   - Ну как, приятно? - спросил он. - Вот мы сидим вместе, ты и я.
   Хорошо бы, чтобы это происходило почаще.
   - Пожалуйста, Джонатан, не надо все портить.
   - Как будто я когда-нибудь тебе что-нибудь портил.
   - Думаю, мы с тобой вместе многое напортили.
   - Мне казалось, что  я  все  как  следует  объяснил  и  ты  начинаешь
понимать.
   - А, ты имеешь в виду свою философию. Не пойман - не вор.
   - Это хорошая философия.  Посмотри  на  этих  людей,  прогуливающихся
вдоль реки. Какой у них довольный вид! Вышли порадоваться жизни. Как  ты
думаешь, какие тайны они скрывают?
   - Откуда мне знать?
   - Я попросил тебя  угадать.  Взгляни  на  эту  симпатичную  маленькую
женщину, которая улыбается своему мужу. Но муж ли он ей? Думаю, он -  ее
любовник. А если он все-таки муж, то она чересчур  хороша  собой,  чтобы
сохранять ему верность.
   Тебе хочется всех опустить до своего уровня, -  сказала  я.  -  Но  я
верю, что в мире есть добродетельные люди.
   - Чистые и непорочные. Покажи мне их, и я найду грехи, в которых  они
повинны. Вероятно, они грешат фарисейством, гордятся своей добродетелью,
осуждая других. Так вот, я бы сказал, что это грех гораздо больший,  чем
небольшой приятный флирт,  который  принес  огромное  удовольствие  двум
заслужившим его людям.
   Я смотрела в окно. Из лодки высаживалась группа мужчин.  У  них  было
чучело, и я сразу догадалась, кого оно изображает. На  нем  была  куртка
фермера, на голове - корона, а изо рта  торчала  соломина.  Сделано  оно
было очень хорошо.
   - Это король! - воскликнула я.  Джонатан,  сидевший  спиной  к  окну,
возразил:
   - Что? Где? Плывет по реке? Несомненно, это не он.
   - Это чучело, очень похожее  на  короля,  -  объяснила  я.  -  И  они
собираются его сжечь.
   - Это безобразие.
   Джонатан встал, но прежде, чем он успел дойти до окна, я воскликнула:
   - Смотри, Джонатан!
   С ними Билли Графтер! Джонатан подошел ко мне. Те люди  были  уже  на
берегу, и один из них держал в руках чучело.
   - Богом клянусь, - прорычал Джонатан, - теперь-то я его поймаю!
   Он выбежал из таверны, я последовала за ним.
   В  этот  момент  Билли  Графтер  увидел  его;  если  мне   когда-либо
доводилось видеть лицо человека, охваченного паникой,  то  это  был  тот
самый случай. Графтер повернулся и  прыгнул  в  лодку.  Через  считанные
секунды он уже греб прочь от берега.
   Джонатан огляделся. В этом месте у берега стояло несколько лодок. Без
колебаний он схватил меня за руку и почти швырнул в одну из  них,  затем
сел рядом.
   Я видела, как Билли Графтер гребет изо всех сил. Прилив помогал  ему,
и он плыл быстро. Мы направлялись за ним.
   - Я его арестую, - рычал Джонатан. - На этот раз ему не уйти!
   Расстояние между нами оставалось неизменным. По виду  Билли  Графтера
можно было сказать, что он гребет так, как если бы от этого зависела его
жизнь, да, вероятно, так оно и было.
   Я вцепилась в борт лодки. Мне казалось, что в любой момент  мы  можем
перевернуться. Как только мы стали приближаться, с нами поравнялась  еще
одна лодка.
   - Прочь с дороги! - вопил Джонатан.
   - Наглый мужлан! Почему это я должен  уступать?  Река  что,  твоя?  -
ответил человек в лодке.
   Ты мешаешь мне! - кричал Джонатан.
   Я видела, как впереди яростно гребет Билли Графтер. Джонатан приналег
на весла. Теперь мы почти поравнялись с ним. И тут человек, который плыл
рядом, резко свернул, преграждая нам путь. Джонатан рванулся вперед, и в
считанные секунды мы оказались в воде,  а  Билли  Графтер  удалялся  все
дальше.

***

   Джонатан схватил меня и вытащил на берег. Я никогда не видела  его  в
такой ярости.
   - Все в порядке? - спросил он.
   Ловя губами воздух и дрожа, я кивнула. У меня  было  такое  ощущение,
будто мои легкие полны воды. Мокрое, грязное платье прилипло к  телу,  я
содрогалась от холода. Джонатан выглядел не лучше.
   Кто-то привел обратно нашу лодку, и один из лодочников сказал:
   - Вам лучше всего вернуться в таверну Борроуса, сэр.
   Он поможет вам привести себя в порядок.
   - Да.., да. Это хороший совет, - ответил Джонатан.
   - Садитесь в лодку,  сэр,  и  я  отвезу  вас  обратно.  Толпа  начала
расходиться. Маленькое представление закончилось.
   - Я видел, что произошло, - сказал лодочник. -  Мне  показалось,  это
было сделано нарочно.
   - Вот именно, - сказал Джонатан.
   -  Есть  такие  люди,  которые  любят  побезобразничать.  Ну  что  ж,
переоденьтесь во что-нибудь сухое, и все будет в порядке.
   Мы подошли  к  таверне.  Джимми  Борроус  вышел  навстречу,  в  ужасе
всплескивая руками.
   - Мы свалились в воду, -  сказал  Джонатан.  -  Вы  не  поможете  нам
высушить одежду?
   - Разумеется. Заходите, заходите.  В  зале  горит  камин.  Но  сперва
одежда. Если вы ее не смените, то умрете от холода.
   Он отвел меня в одну из спален, а Джонатана - в другую. Мне был выдан
халат, чересчур большой для меня, и комнатные туфли, которые были  впору
мужчине. Но это не имело значения. Я  была  рада  снять  с  себя  мокрую
одежду и растереться грубым полотенцем. Вода в реке  пахла  не  очень-то
приятно. Волосы мои свисали бесформенными прядями,  но  на  щеках  горел
румянец, а глаза были ясными и блестели.
   Жена Джимми, Мэг, собрала мою одежду и сказала, что развесит ее возле
камина, а  я  могу  пройти  в  зал,  где  уже  находится  джентльмен,  и
согреться. Джимми подал ему глинтвейн - как раз то, что  нужно  в  таком
случае.
   Я спустилась в зал. Джонатан уже ждал меня. На нем  тоже  был  халат,
похожий на мой, но только слишком маленький для него. При виде  меня  он
рассмеялся, гнев его прошел.
   - Ну, кто скажет, что здесь неуютно? Борроус предлагает  тебе  выпить
немного глинтвейна. Он очень хорош, а госпожа принесла  немного  оладий,
которые