и бессонная ночь.
     - Мы подремали, правда, Фелисити?
     - На палубе было так мирно, и ночь была чудесной.
     - Вам повезло. Бывает и наоборот. А теперь я велю отправить ваш багаж и отправить в дом.
     - В какой дом?
     - В мой, конечно. Вы мои гостьи.
     - Нет, нет, - возразила я. - Мы остановимся в отеле.
     - И слышать об этом не хочу.
     - Но я настаиваю. Очень мило с вашей стороны, что вы так гостеприимны, но мы должны остановиться в отеле.
     Мне надо очень многое сделать, и я хочу жить в отеле.
     - Я ждал вас каждую неделю, когда приходил корабль. Я приготовил вам комнату. Я ведь не знал, что вы тоже приедете, миссис Грэнвилл.
     - Это долгая история, и она может подождать, - объявила я. - Мы остановимся в отеле.
     Милтон бросил на меня обиженный взгляд.
     - Вижу, мне ничего другого не остается, как везти вас в отель, - разве что притащить в свой дом силой.
     - Решительно ничего другого.
     - Возможно, мне удастся уговорить вас навестить меня, пока вы здесь.
     - Спасибо. И, пожалуйста, не считайте меня неблагодарной. Я очень ценю вашу доброту и помощь, оказанную нам раньше... Но я должна жить в отеле. Мы какое-то время не хотим находиться в доме. С мистером Грэнвиллом случилось нечто ужасное.
     Милтон был поражен. Стало быть, до Карибы новость еще не дошла. Я полагала, что в свое время там все станет известно, но пока еще прошло слишком мало времени.
     - Несчастный случай, - объяснила я, глазами умоляя его ничего больше не говорить об этом в присутствии Фелисити.
     - Мне очень жаль, - обратился к ней Милтон.
     - Будет очень любезно с вашей стороны, если вы поможете нам добраться до отеля, - быстро вставила я. - Полагаю, одно ваше слово - и с нами будут обходиться самым лучшим образом.
     - Пошли, - ответил он. - Это ваша ручная кладь? - И крикнул одному из мужчин:
     - Отвезите это в отель!
     - Да, хозяин, - откликнулся тот.
     - А теперь пошли. Это здесь... прямо у кромки воды.
     - Большое белое здание с балконами? - Я запнулась, бросив взгляд на побледневшую Фелисити.
     - Именно, - ответил Милтон. - Там довольно удобно. Внутри прохладнее. Я позабочусь о том, чтобы вам отвели удобные комнаты.
     Он взял меня за одну руку, Фелисити - за другую. Это был почти королевский выход. Люди почтительно расступались, пропуская нас.
     - Похоже, здесь на острове вы король, - заметила я.
     - Я правлю всем, что вижу. - Милтон покосился на меня и сделал гримасу. - А, впрочем, не всем.
     Мы поднялись по трем ступенькам, ведущим к двери. Чернокожий мальчуган бросился открывать се, и мы вошли в холл.
     За конторкой сидела женщина с почти белой кожей - квартеронка, догадалась я.
     - Доброе утро, хозяин, - поздоровалась она.
     - Я привел двух гостей, Роза, - сказал Милтон. - И хочу, чтобы им отвели лучшие комнаты в отеле... по фасаду с балконами, выходящими на гавань. - Он обернулся к нам. - Вам это будет интересно. Гавань очень оживленная, там всегда что-то происходит.
     - Сейчас свободна только одна, хозяин.
     - Хорошо, давайте эту и соседнюю.
     - В ней нет балкона. Я спросила Фелисити:
     - Тебе бы она подошла, да?
     - Да, да, - поспешно отозвалась та.
     - Вам будет хорошо на балконе в прохладный вечер, - сообщил мне Милтон. - После захода температура воздуха совсем другая.
     - Ну, хорошо, Фелисити может посидеть у меня на балконе, если захочет. Пусть будут эти две комнаты.
     - Что ж, решено, - отозвался Милтон. - Сегодня вечером, дамы, вы обедаете у меня. Я дам вам на отдых весь день. Вам это необходимо с дороги. Я заеду за вами в семь. А пока отдыхайте. Я сейчас осмотрю комнаты, чтобы убедиться, что они вам подходят.
     - Да, хозяин, - сказала девушка, делая знак человеку в ливрее.
     - Доброе утро, хозяин, - поздоровался тот.
     - Доброе утро, Джеко.
     Когда мы поднимались наверх, я заметила:
     - Похоже, на этом острове вы заправляете всем.
     - В таких особых случаях, да.
     - Звучит просто устрашающе.
     - Мне это нравится - внушать благоговейный ужас. Я очень радуюсь этому... но еще более я счастлив оттого, что вы, наконец, приехали.
     Нас отвели в комнаты. Они были просторными с большими двуспальными кроватями, шторами, защищающими от солнца и маленькими циновками на натертом полу. Над кроватями висели сетки.
     - Никогда не забывайте ими пользоваться, - посоветовал Милтон. - А не то к утру вас съедят живьем. Местная флора приведет вас в восторг, но что касается фауны - это другое дело. И в дневную жару держите шторы опущенными.
     Он открыл окна, выходящие на балкон.
     - Ну, вот. Видите, какой прекрасный вид на гавань. Это очень интересно вечером, когда солнце уже зашло. Тогда можно здесь посидеть. Вам понравится.
     Я вышла на балкон и огляделась. Фелисити колебалась. Я взяла ее за руку и втащила за собой.
     Я положила руку на чугунные перила. Они были крепкими и прочными. Я почувствовала, что Фелисити слепо дрожит, и мы вернулись в комнату.
     - Вам надо бы перекусить, - заметил Милтон. - Я скажу, чтобы вам прислали.
     - Обо всем-то вы думаете, - отозвалась я.
     - Я так долго ждал этого дня, что у меня было много времени подумать обо всем. Что вас так задержало?
     - Я вам как-нибудь расскажу, - многозначительно пообещала я.
     Милтон все понял.
     - А теперь, - объявил он, - я вас покидаю. Я приеду в семь часов и отвезу вас к себе домой. Если что-то понадобится, просто скажите. Я велел присматривать за вами.
     - Какое утешение иметь столь могущественного друга.
     - Я твердо намерен сделать ваше пребывание на моем острове приятным.
     - Спасибо, вы очень добры.
     Он взял мою руку и крепко сжал. Его глаза сияли. Не было никаких сомнений, что он очень рад моему приезду. Когда он ушел, я бросила взгляд на Фелисити.
     - Ну, вот, наконец, мы и здесь.
     - Он так добр к нам.
     - Он ведь помогал нам еще на корабле, правда? Помнишь, как он все устроил для твоей тетушки? Фелисити кивнула:
     - Я всегда считала, что он хочет от нее отделаться.
     - С чего бы это?
     - Чтобы иметь больше возможностей общаться с тобой. А тетя Эмили постоянно была рядом - она ведь была нашей дуэньей.
     - Она сама хотела уехать.
     - Иногда мне кажется, он помог ей так думать. Я рассмеялась:
     - Он очень властный человек.
     - Хорошо, что он на нашей стороне. Не хотела бы я иметь его своим врагом.
     В комнату вошла высокая негритянка с подносом. На нем были маленькие рогалики и тарелка с фруктами - манго, бананами и ананасами. Было и кокосовое молоко.
     Все было очень аппетитным - именно то, что нам нужно.
     Когда мы покончили с едой, я предложила Фелисити распаковать чемоданы и немного поспать.
     Фелисити согласилась.
     Я отправилась с ней в ее комнату. Шторы были опущены, не впуская солнце. Я была рада, что в комнате нет балкона, и ничего не будет напоминать Фелисити об ужасных событиях.
     - Я действительно устала, - сказала она.
     - Тогда поспи сначала, - посоветовала я. - А распакуешь все потом.
     - А ты будешь в соседней комнате?
     - Конечно.
     - Ты не уйдешь, не сказав мне?
     - Обещаю, что нет. Если я тебе понадоблюсь, зайди в соседнюю комнату.
     Я поцеловала подругу и отправилась к себе, я вышла на балкон. Корабль будет стоять в гавани еще несколько дней, пока будут грузить товар, и отправится в Сидней так, чтобы успеть к рейсу в среду.
     Я прислушивалась к шуму и суете, наблюдала за ярко одетыми женщинами в развевающихся платьях. У многих вокруг шеи были ожерелья из цветов, и у большинства - длинные черные волосы. Женщины были красивы и двигались с исключительной грацией. На мужчинах было мало одежды, и она были менее привлекательна. Большинство были в одних набедренных повязках. Они суетились, громко кричали.
     Это была колоритная, завораживающая картина.
     Я вернулась в комнату и немного разобрала багаж. Но тут поняла, что по-настоящему устала. Я легла в кровать и очень скоро заснула.
     Я проснулась около пяти и вспомнила, что в семь за нами собирался заехать Милтон, чтобы отвезти нас к себе в дом.
     Я встала и постучала в дверь Фелисити. Та по-прежнему спала, и меня поразило спокойствие ее лица. Я обрадовалась. Теперь она забудет, сказала я себе. Этот остров - самое лучшее место, чтобы забыть.
     Я села у кровати и тихонько позвала подругу:
-      Это я, Эннэлис. Тебе известно, сколько времени? Она открыла глаза, и в них я увидела проблеск ужаса. Должно быть, на мгновение Фелисити представила, что находится в той спальне, которую делила с мужем.
     - Все в порядке, - поспешно успокоила ее я. - Мы на Карибе. Ты хорошо поспала, и я тоже. Нам был необходим отдых.
     Фелисити села.
     - Сколько времени?
     - Около пяти.
     - Он приедет в семь.
     - Да, надо одеваться. Ты подумала о том, чтобы повесить одно из платьев?
     - Да, голубое. Я его ни разу не надевала в...
     - Оно бы там не подошло. Но теперь ты уже не там...
     - Я оставила большую часть того, что носила там. Не хочу их больше даже видеть.
     - А где голубое платье? А, вижу. Оно прелестно.
-      Он на меня даже не посмотрит. Он все время смотрит только на тебя.
-      По-моему, он все замечает.
     - Похоже, он здесь человек влиятельный.
     - Это его остров. Ему принадлежит плантация, а сахарный тростник, как я полагаю, - основная отрасль здесь, так что все от него зависят.
     - А что ты наденешь?
     - Красное.
     - Оно очень яркое. Здесь вообще все очень ярко одеваются.
     - Это идет к цветам и всему остальному.
     - Как долго мы здесь пробудем, Эннэлис?
     - Ты так стремишься вернуться домой?
     - По-моему, я не буду чувствовать себя в безопасности, пока не попаду домой.
     - Ты же знаешь, зачем я приехала. Я собираюсь выяснить все о брате. Как только все узнаю, я буду готова к отъезду. Но если ты хочешь уехать раньше...
     - Нет. Я не вынесу поездки назад в Сидней, посадки на корабль...
     - Ты же видела Милтона Хемминга за работой. Осмелюсь предположить, что он все для тебя устроит и сделает так, чтобы все прошло без сучка, без задоринки.
     - Нет, нет. Я хочу быть с тобой. И мне кажется, мне здесь понравится. Я действительно считаю, что мне необходимо время... побыть вдали от всего... чтобы немножко прийти в себя - до того, как я поеду домой.
     - Ну, тебе еще предстоит долгий путь по морю.
     - Мне бы хотелось чтобы со мной была ты. Я останусь с тобой, и, надеюсь, ты скоро все узнаешь о Филиппе.
     - Я тоже надеюсь. А теперь я должна идти одеваться, и ты - тоже. Можно попросить прислать нам горячей воды. Посмотрим, что можно сделать.
     - Эннэлис!
     - Да?
     - Как чудесно, что мы уехали, убежали от всего этого.
     Я согласилась.

***

     Милтон приехал за нами в семь и отвез в свой дом в экипаже, весьма напоминавшем багги, на которых мы ездили в Сиднее, только гораздо более нарядном. Экипаж был тщательно отполирован, и его везли две великолепные лошади.
     - Я им редко пользуюсь, - сообщил нам Милтон. - Проще ездить верхом. Вам тоже понадобятся лошади для верховой езды. Я велю прислать вам двух в отель.
     - Вы нас просто ошеломляете, - заметила я.
     - Для моя такая честь, что вы посетили мой остров.
     День клонился к закату, солнце садилось в половине восьмого. Насколько я поняла, так было круглый год. Здесь не было времен года, как дома. Ни зимы, ни лета - только сухой сезон и сезон дождей. Я была рада, что он еще не начался.
     Мы подъехали к чугунным воротам, широко распахнутым, а потом оказались на аллее, по обе стороны от которой росли высокие стебли сахарного тростника. Это и была плантация. I/I тут я увидела дом. Он был большим, белым и внушительным. Весь пейзаж был окрашен красным отсветом заходящего солнца. Повсюду, куда ни кинь взгляд, был сахарный тростник.
     У меня от восхищения перехватило дыхание.
     - Вам нравится? - спросил Милтон.
     - Это... просто великолепно.
     - А чего вы ожидали?
     - Чего-то величественного, но не такого. Прежде мне ничего подобного видеть не доводилось.
     - Вы ведь никогда не бывали на сахарных плантациях. Я рад, что мельницу и котельную отсюда не видно. Они не так красивы.
     Мы остановились на гравиевой дорожке.
     - Приехали. - Милтон соскочил наземь, и тут же, словно по мановению волшебной палочки, появился мужчина, чтобы взять на себя заботу о лошадях. Взяв под руки меня и Фелисити, Милтон повел нас в дом.
     Мы стояли в большом холле, построенном в стиле старых английских поместий. На окнах были легкие шелковые занавески. Тяжелый бархат был бы не к месту в этом климате. В комнате стоял длинный стол с изящными стульями. Похоже было на восемнадцатый век.
     - Надеюсь, вам нравится мой дом, - произнес Милтон. - Давайте присядем и выпьем прохладительного перед обедом.
     - Здесь совсем как дома, - заметила Фелисити.
     Милтон улыбнулся, очень довольный.
     Напитки принесла бесшумно ступавшая девушка в длинном хлопковом балахоне с красными и белыми розами на голубом фоне; на шее и в ушах у нее были кораллы.
     - Это туземный прохладительный напиток, - пояснил Милтон. - Безалкогольный, или почти.
     Вкус у напитка был бесподобный.
     Милтон спросил нас о путешествии и сообщил, что уже слышал о трагедии, поскольку новость пришла с кораблем.
     - Приход корабля означает новости из внешнего мира, а их всегда много, и здесь есть люди, заботящиеся о том, чтобы они широко распространялись. Наверное, для вас это было ужасным потрясением. По-моему, угроза бандитских нападений растет. Но здесь вам нечего бояться. Наш остров - законопослушный. Наказания за злодеяния так велики, что никто не рискует.
     - Здесь легче было бы поймать преступников, чем в Австралии, - заметила я.
     - Верно. Так что можете забыть свои страхи.
     Милтон много рассказал нам об острове и о том, как выращивают и продают сахарный тростник.
     Он повел нас в столовую, очень похожую на ту, что была у нас в доме. На одной стене даже был большой гобелен. Французские окна, выходили во двор. Милтон сообщил:
     - После еды мы можем посидеть во дворе. После захода солнца там довольно приятно. Я дам вам веера, чтобы отмахиваться от насекомых. Днем, в жару они вам тоже пригодятся.
     Пища была необычной. Подавали много рыбы, какой мне никогда не доводилось пробовать. И я впервые познакомилась с печеными плодами хлебного дерева.
     - К этому вкусу надо привыкнуть, - заметил Милтон. - Со временем вы найдете его вполне приемлемым, и вам понравится. - К столу подавались также различные фрукты и особый островной напиток.
     Это была бесспорно самая лучшая пища, какую мне довелось есть со времени отъезда из дома.
     После обеда мы вышли во двор, и нам принесли веера. Они были очень красивыми, из слоновой кости и ярко раскрашенные. Мой был сине-зеленый, а у Фелисити - красно-белый.
     Увидев их, мы вскрикнули от восхищения.
     - Будете вспоминать меня, когда жара покажется совсем уж невыносимой, - сказал Милтон.
     Так мы и сидели во дворе в этот благоуханный вечер. Здесь в изобилии росли цветы: алый гибискус, розовый жасмин и гладиолусы.
     Я чувствовала себя опьяневшей от аромата цветов и напитка, оказавшегося крепче, чем утверждал Милтон.
     Однако, возможно, это мечтательное состояние довольства снизошло на меня от того, что здесь все было таким странно-прекрасным и мне было приятно общество этого человека.

***

     В ту ночь я лежала в постели, в полудреме перебирая в памяти события прошедшего вечера. Я по-прежнему ощущала тяжелый аромат франжипани, слышала жужжание насекомых, бившихся о лампы.
     - Это летающие жуки, - пояснил нам Милтон Хемминг. - Их бояться нечего. Они часто залетают в помещение. Совершенно безвредны, вы к ним привыкнете. Здесь вам придется познакомиться со многими странными вещами.
     В десять часов вечера Милтон привез нас в отель, сказав, что нам надо хорошенько выспаться.
     Я сообщила, что мы уже проспали большую часть дня.
     - Все равно, хороший сон - это то, что вам сейчас необходимо, - твердо заявил Милтон.
     Я слышала цоканье лошадиных копыт, когда мы спускались вниз по небольшому склону, видела маленькие лодочки, покачивавшиеся на воде, корабль, собиравшийся назавтра в обратный рейс.
     И постели, я старалась отогнать сон, потому что хотела еще раз все вспомнить.
     Я проснулась, чувствуя себя очень бодрой. Отбросила москитную сетку и подняла штору. Я вышла на балкон. Внизу уже пробуждалась к жизни гавань. Подъезжали тележки, запряженные волами - как я поняла, с дальних холмов. Люди, привезшие товары на продажу, договаривались о местах на корабле.
     На воде покачивались несколько лодок - это рыбаки.
     В мою комнату принесли воду, я умылась и оделась. Затем постучала в комнату Фелисити. Ответа не было, и я вошла.
     Фелисити лежала на спине, уставившись в потолок. Подойдя ближе, я увидела на ее глазах слезы.
     - Фелисити! - испуганно воскликнула я. - Что случилось?
     - Он приходил... он пришел ночью... вернулся... он был здесь... как в той ужасной комнате.
     - Тебе просто приснился сон, - заявила я. - Это был просто сон. Ты на Карибе. Вчера ведь тебе здесь понравилось. Прямо под нами - гавань. Там так интересно.
     Фелисити трясло:
     - Мне никогда от него не уйти, - прошептала она.
     - Послушай, Фелисити, он же мертв. Он больше не может тебя тронуть. Все кончено. Мы все начинаем заново.
     Она покачала головой, зубы ее застучали, в глазах была пустота. Я поняла, что Фелисити меня не слышит. Я пришла в ужас и замешательство, я просто не знала, что делать.
     Моей первой мыслью было, что у Фелисити был кошмар, который, невзирая на неприятный осадок, рассеется при свете дня. Однако здесь было что-то не то. Она просто лежала, совсем обмякшая, и когда я с ней заговаривала, не реагировала.
     Я забеспокоилась все больше. Теперь я понимала, что слишком все упрощала, считая, что достаточно лишь увезти Фелисити из того ужасного места, и она все забудет. Она прошла через тяжелые испытания, закончившиеся насильственной смертью ее мужа. Нельзя ждать от Фелисити, что она оправится, стоит лишь увезти ее из тех мест, где она столько пережила.
     Я тут же вспомнила о Милтоне. Мне необходима была помощь, и именно он может помочь.
     Я спустилась вниз поговорить с квартеронкой в приемной.
     - Моя подруга заболела. Я очень беспокоюсь за нее. Нельзя ли сообщить мистеру Хеммингу?
     - Ну, конечно же. Я немедленно кого-нибудь пошлю к нему.
     Она вызвала одного из мужчин и тут же отправила к Милтону.
     - Бедная леди совсем плоха, - сказала квартеронка. - Похоже, не очень она крепкая.
     - Да, - согласилась я. - И ей пришлось пережить тяжелые времена.
     - Доктор ее скоро вылечит.
     Темные глаза с любопытством смотрели на меня. Я полагала, что отчасти я стала предметом особого любопытства из-за интереса, проявленного ко мне Милтоном Хеммингом. Более того, если здесь уже слышали о смерти Грэнвилла, им должно быть известно, что Фелисити - его вдова. Стало быть, то, что ее здоровье подорвано, не должно никого удивлять.
     Я вернулась к Фелисити. Она по-прежнему лежала, уставившись в никуда.
     Я села рядом с кроватью и взяла ее за руку:
     - Все хорошо, Фелисити. Я здесь и позабочусь о тебе.
     Фелисити не отозвалась, но пожатие ее руки сказало мне, что она приободрилась. Вскоре приехал Милтон.
     Он явился прямо ко мне в комнату. Я услышала шага и вышла его встретить.
     - Все дело в Фелисити, - сообщила я. - Она ведет себя очень странно. Похоже, она в полусознании... у нее была тяжелая ночь... сны, кошмары... Но дело не только в этом.
     - Может, мне зайти к ней? - предложил Милтон. Когда он вошел в комнату Фелисити, та испуганно подняла глаза.
     Я поспешно произнесла:
     - Все в порядке. Это мистер Хемминг. Он пришел помочь.
     Фелисити стиснула зубы:
     - Он не умер... - прошептала она. - Он здес