Дженифрай, было мне очень мило. Впрочем, обе женщины остались на Острове, так что можно себе позволить провести время с Майклом Хайдроком.
     - А что вы ищете в Фоллертоне? - спросил он. - асколько я знаю, это всего лишь маленькая деревушка.
     - Да, я слышала. Я ищу мистера Фенвика.
     - Фенвика... Был один Фенвик, который в свое время работал в замке Келлевэй.
     - Вот этого Фенвика я и разыскиваю. Хочу поговорить с ним о своем отце.
     - Он ведь, кажется, много лет был личным секретарем мистера Келлевэя, который оставил ему достаточно средств, чтобы купить тихий домок в Фоллертоне. Во всяком случае, так я слышал.
     - Почему-то почти нет людей, кто готов был бы рассказать мне об отце, а мне, естественно, хочется все разузнать. Вообще, странно, как это я жила, ни разу не услышав о нем ни слова. От него, кстати, тоже. Похоже, я его совершенно не интересовала.
     - Ваша мать, уезжая, забрала ведь вас с собой, не так ли?
     - Да, и тем более странно, что отец со мной не пытался связаться. В конце концов, я его родная дочь.
     - Я слышал, о нем отзывались как о человеке, не прощающем ничего.
     - Все, что я слышала об отце, было не очень приятным.
     - Тогда, может, лучше не ворошить прошлое?
     - Я так не считаю. Я хочу узнать о нем все.
     - Что же, тогда давайте попытаемся разыскать в Фоллертоне того человека.
     Попутчиком Майкл был просто замечательным, а уж как хорошо он знал эти места. Фоллертон лежал уже за пределами владений Хайдроков, иначе о Фенвике наверняка он знал бы больше.
     До деревушки Фоллертон добирались мы недолго. Миссис Пенджелли была права: одна улица, кучка домов, два-три коттеджа чуть в стороне.
     Нам встретился фермер, идущий рядом с лошадью, которая тащила воз сена. Он как раз поправлял уздечку, когда Майкл спросил у него:
     - Вы не знаете, где можно найти мистера Фенвика?
     Человек обернулся и немедленно с почтением, которое всегда вызывал Хайдрок у простых людей, заговорил:
     - Сэр, если вы имеете в виду Джона Фенвика, который жил в коттедже "Малберри", так он уехал.
     - Хорошо, а где этот коттедж, покажите.
     - Вот прямо по улице, сэр, затем направо, а там ярдов сто - и уже "Малберри" будет. Участок там, сад, цветник. Торговал он неплохо. Овощи у него были отменные, цветы всегда свежие, но вот - снялся и уехал. Говорил кому-то, что вроде такая жизнь ему не по нраву. Он ведь в замке Келлевэев работал, все переживал разлуку с ним. В общем, хозяйство здешнее он продал и - отбыл.
     - Вы не знаете, куда же?
     - Нет, сэр. Представления не имею.
     - Интересно, может, кто-нибудь в деревне знает?
     - Не ведаю, сэр... Вот, правда, в гостинице могут знать. Он частенько туда захаживал.
     Мы поблагодарили фермера и решили все-таки взглянуть на коттедж "Малберри". Зелень вокруг дома просто бушевала; на пороге появилась свежая, румяная женщина. Да, подтвердила она, "Малберри" раньше принадлежал мистеру Фенвику. Они купили у него этот участок, живут здесь около полугода. Они тоже занялись выращиванием овощей и торговлей цветами, и мистер Фенвик это делал, и предыдущий владелец. Нет, она понятия не имеет, куда мистер Фенвик перебрался. Все, что ей известно, это то, что эти края он покинул.
     Майкл счел идею о посещении гостиницы вполне подходящей - там можно было бы и перекусить, и поговорить с хозяевами.
     Легко отыскали мы гостиницу с полустершейся вывеской "Корн Долли". Зашли. Посетителей не было; мы заказали яблочного сидра и спросили, что можно у них поесть. На выбор нам предложили пышки, запеченную в тесте птицу, жаркое из баранины и бесчисленные закуски.
     Когда хозяйка вынесла кувшин сидра и горячие пышки, Майкл поинтересовался у нее о местонахождении мистера Джона Фенвика.
     - А-а, вы, наверное, о том Финвике, что из "Малберри", - протянула она, - да он прожил-то там всего ничего. Деревенская жизнь ему не нравилась. Он скорее клерк, служака.
     - Наверное, он частенько захаживал к вам посидеть?
     - Да, можно сказать, завсегдатаем был. Говорил, что лучше нашего сидра нигде не пивал. И пышки мои почитал, как раз... те, что вы сейчас кушаете... да, почитал их.
     Я сказала, что в этом нет ничего удивительного, поскольку они и впрямь отменные. Хозяйка была очень рада похвале, но помочь разыскать Фенвика при всем желании не могла.
     - Не слишком удачное утро, - сочувственно сказал Майкл. - Ничего, мы его рано или поздно найдем. Я поинтересуюсь, у меня есть возможность. Особого труда это не составит. Ну а что вы думаете о "Корн Долли"?
     - Очень мило. И такое необычное название!
     - Вы обратили внимание на вывеску перед входом?
     - Да, там нарисован сноп колосьев, увязанный наподобие куклы.
     - Совершенно верно. Традиционно, завершив сбор урожая, крестьяне вяжут таких соломенных кукол и всюду развешивают. Видели, в столовой гостиницы как раз такое чучело болтается? Считается, что оно позаботится об урожае следующего года.
     - Да, помещение этой гостиницы напоминает чем-то "Полкрэг Инн". Очаг огромный, дубовые балки...
     - Но там нет такой глиняной лампы, как здесь, - сказал Майкл, взяв в руки стоявший посреди стола предмет. По форме он напоминал подсвечник. - Видите эту щель наверху? - продолжал Майкл. - Сюда вливали полную чашку масла, ставили фитилек - и, пожалуйста, горит. Мне нравится, как они здесь сохраняют старинные обычаи. Теперь это редко встретишь.
     Я подержала в руках масляную лампу, признала ее своеобразной, но на самом деле думала только о Фенвике и была горько разочарована тщетностью наших попыток найти его. Майкл наклонился ко мне через стол и погладил мою руку.
     - Выше нос, - сказал он, - обещаю, что разыщу вам Фенвика.
     - Спасибо. Вы такой добрый, так помогаете мне...
     - Да о чем вы! Мне это доставит удовольствие. Предоставьте поиски мне. Я вам сообщу, когда будут новости - записочку пришлю с почтовым голубем. Договорились?
     - Договорились, - ответила я. - Слэк, наверное, будет в восторге.
     - Мы с Гвеннол часто "переписываемся" подобным образом.
     - Да, она рассказывала.
     Мы покинули "Корн Долли", тронулись в обратный путь, и, когда среди деревьев показалось море, я увидела, что кое-где на нем мелькают ярко-белые барашки.
     - Береговой бриз, - заметил Майкл, - ничего страшного. Вас прекрасно доставят на Остров, желательно только отплывать не откладывая.
     - Я сама приплыла на своей лодке, - сказала я.
     - О! - выражение его лица изменилось, стало немного встревоженным, но он ничего не сказал, пока мы не добрались до "Полкрэг Инн".
     К этому времени волны на море закудрявились еще сильнее.
     - Вас отвезу я, - объявил Майкл.
     - Да нет, не стоит.
     - Я настаиваю. Тут не до шуток. С таким сердитым ветром справятся только мужские руки.
     - Но я так гордилась, что самостоятельно добралась сюда на лодке!
     - Это прекрасно - для начала. К сожалению, ситуация здесь меняется слишком быстро.
     Майкл обо всем быстро договорился. Он возьмет на пристани лодку помощнее, чем моя "Эллен", и в ней повезет меня на Остров. Позаботится он и об "Эллен" - один из рыбаков доставит ее вслед за нами, а потом они вместе вернутся на материк.
     Мне было неловко, что Хайдрок везет меня через пролив. Не сам "состав преступления" смущал меня, а толкование, которое дадут этому эпизоду Гвеннол или Д женифрай, когда узнают, что полдня я с ним еще и прогуливалась верхом по окрестностям. Я прекрасно понимала, что они подумают.
     Оказавшись уже на приличном расстоянии от материка, я заметила, что ветер поутих.
     - Вот видите, я бы сама справилась, - сказала я.
     - Может быть, - ответил Майкл, - но как бы я себя чувствовал, отпусти я вас одну?
     Лодка причалила к берегу. Он помог мне сойти на землю. Потом мы постояли немного.
     - Вы не зайдете в замок? - спросила я.
     - Думаю, не стоит. Мне надо возвращаться.
     Пришла к берегу и "Эллен".
     - Вы были бесконечно добры ко мне, - сказала я.
     - Как всегда, для меня это бесконечное удовольствие.

***

     Он прыгнул обратно в лодку, где на веслах сидел рыбак с побережья. Я помахала им на прощание. Поднимаясь по склону холма к замку, я встретила Дженифрай. По ее взгляду я поняла, что она видела, кто привез меня, видела, как Майкл пожимал мне руку на берегу, видела, как он уплыл потом в море.

***

     Сказала ли Дженифрай дочери об этом случае, не знаю. Неожиданно для себя я обнаружила, что украдкой посматриваю на них. Возможно, вид у меня при этом был немного виноватый. Не знаю, правда, заметили они это или нет.
     На следующий день Гвеннол сама отправилась на материк. Я осталась на Острове. Что-то заставило меня подумать - а не пойти ли к Тэсси? Может, в отсутствие Яго она предскажет мне другую судьбу?
     Тэсси сидела на крылечке своего домишка, при моем появлении ее старое сморщенное лицо растянулось в улыбке. Будто из-под земли у ног ее возник кот и уставился на меня.
     - Ну, заходи, - пригласила она.
     Я шагнула за ней.
     В очаге пылало несколько поленьев, резкий пряный запах трав и каких-то снадобий ошущался еще сильнее, чем в прошлый раз.
     - Ну, мисс, сегодня ты одна-одинешенька бродишь, - со своей характерной ухмылкой сказала старуха. - И что же нужно от меня такой молодой красавице, как ты? - спросила она. - Скажи мне. Хочешь, чтобы карты я раскинула? Может, хочешь, чтобы я глянула в хрустальный шар? Или будем читать судьбу твою по руке?
     - В прошлый раз ты уже предсказала мне прекрасное будущее, - ответила я, - что говорить, прогнозом тем я довольна. Правда, вдруг сегодня твои пророчества будут не такими благостными.
     Эти слова мои ей, видимо, понравились.
     - Да ты не просто довольна была, очень довольна - и не ты одна, кстати.
     - Я хочу узнать судьбу другого человека.
     - О-о... - Старуха озорно наклонила голову набок, - нет, Малкен, - продолжала она, обращаясь к коту, - такими делами мы не занимаемся, а, котик?
     Кот мяукнул, будто соглашаясь с ней.
     - Этот человек уже умер... а может, и не умер, - сказала я.
     - Призракам не нужны предсказания, - резко оборвала она меня.
     - Но раз ты можешь заглянуть в будущее, значит, можешь и прошлое увидеть. Я хочу узнать о своей сводной сестре Сильве.
     - Ах, вот оно что? Бедняга! Тяжкая жизнь была у нее.
     - А она когда-нибудь приходила к тебе?
     - Часто. Часто приходила. Особенно в конце. Были у нее причины...
     - Какие? - подалась я наперед.
     - Ей не терпелось узнать свое будущее.
     - Здесь люди, похоже, не хотят вспоминать о ней.
     - Чему же удивляться... где она сейчас? Может, на дне морском... Ах бедняга, всегда такая грустная приходила...
     - Ты что, видишь, как она лежит на дне моря?
     Она вперила в меня свои проницательные глаза.
     - Вот один день вижу, как она там лежит, а потом вдруг она совсем в другом месте.
     - Но уж если ты действительно все понимаешь и все видишь так, как ты говоришь, должна же ты знать, жива она или умерла.
     - Сколько народу клянется, что слышат ее голос сквозь вой ветра.
     - То есть ты тоже считаешь, что она утонула?
     - Лодку-то море вынесло, разве нет? Куда бы ей деться, если пустая лодочка была?
     - Значит, и ты не знаешь, - грустно произнесла я.
     - Вот этого я не говорила, мисс. Я сказала, что многие слышали голос призрака и что лодка вернулась пустая.
     - Почему она ходила к тебе?
     - Будущее знать хотела.
     - Какая она была? Мы с ней похожи?
     - Да, похожи как гвоздь на панихиду.
     - Неужели ничего общего?
     - Э-э, ну вот волосы у нее золотые были, целая копна. От матери ей достались. А от Келлевэев - ни черточки.
     - Она ходила к тебе, потому что была несчастна?
     - Секреты умеешь держать?
     - Да! - Я буквально подалась вперед. - Да, обещаю.
     - Мать ее приходила ко мне. Тяжелая приходила. Хотела избавиться от ребенка.
     - Почему? - выдохнула я.
     - Значит, были причины.
     - А какая она была, ее мать?
     - О, мадам Эффи из других краев. Отец твой всегда брал себе женщин издалека... ведь и твоя мать нездешняя была. А потом еще удивлялся, чего это жены его все по сторонам смотрят. Сам он по делам все время разъезжал - нынче мистер Яго за хозяйство взялся. Так вот, пришла она ко мне и говорит: "Тесси, я беременна. Нестерпим мне этот ребенок". А я глянула и вижу - поздно. "Поздно, говорю, мадам Эффи. На пару месяцев раньше надо было прийти. А сейчас уж ничем тебе не помогу".
     - Несчастное дитя! Даже родной матери была не нужна.
     - Хуже нет быть нежеланным ребенком. Сильва поняла это сразу, едва вообще научилась понимать.
     - Ты, должно быть, помнишь меня ребенком.
     - О, конечно, прекрасно помню. Для мадам Френсис ты что солнышко на небе была.
     - Значит, счастливая была семья?
     - Некоторым не дано счастье быть счастливым. Отец твой был из таких.
     - Расскажи мне о последних днях Сильвы.
     - Она приходила ко мне... дважды приходила... за неделю до...
     - Она казалась тебе совсем безутешной?
     - По ней разве можно понять? Смеялась, смеялась, а поди разбери, смех ли, слезы ли. Тогда она сказала: "Все будет теперь иначе. И меня здесь уже не будет, Тэсси". Мы поговорили, она хотела, чтобы я по руке ей погадала. Ничего хорошего там я не прочла. Но ей не сказала. Иногда я плохое не говорю людям.
     Старуха подняла голову, будто всматриваясь куда-то в пустоту за моей спиной.
     - Если вижу затаившуюся рядом тьму, я только предупреждаю: "Остерегайся!" Предупреждаю всякого - себя, его, тебя... да... тебя, мисс Эллен. Вот так-то.
     Я не выдержала, обернулась почти непроизвольно.
     Тэсси захохотала.
     - Я всегда повторяю это. Остерегайся. Будь настороже. Всегда. А больше о мисс Сильве мне нечего сказать.
     Я поняла, что могу уходить. Что же, хоть каплю добавила она к истории моей сводной сестры. На стол я положила несколько монет, как это в прошлый раз сделал Яго; быстрые глаза старухи сразу сосчитали денежки.
     - Приходи, дитя мое, приходи еще, - пропела она, - приходи, как будет нужда.
     Поблагодарив, я быстро вышла на залитый солнцем двор.

***

     Два дня спустя, воспользовавшись штилем на море, я снова отправилась на побережье. В этот раз я собиралась заглянуть в "Полкрэг Инн", перекусить там, а потом пройтись по местным лавкам. Рождество было уже не за горами, и если мне придется встречать его на Острове, надо заранее позаботиться о подарках для всех родственников. Я твердо решила долго не задерживаться и, самое главное, от берега далеко не отходить, чтобы не пропустить изменение ветра.
     Оставив лодку у причала, я сначала направилась на торговую улицу, где в нескольких магазинчиках купила кое-какие мелочи. В витрине одной лавки меня привлекла выставленная для продажи картина. Это был морской пейзаж - ясный летний день, сапфировое море, кружевная пена легких волн, набегающих на полоску золотого песка. Но завораживало в марине не это. Стайка белоснежных чаек, как брызги, рассыпанных над морской гладью, околдовала меня, восхитило удивительное контрастное сочетание белого и ярко-синего цвета на картине. И я поняла, что мне необходимо купить это полотно. Ведь глядя на него, где бы я ни была, я буду неизменно вспоминать Остров Птиц.
     Уже потом пришла мысль, что этот морской пейзаж будет прекрасным рождественским подарком для Яго; порадовать его было даже важнее, чем сохранить эту картину на память себе.
     Я зашла в дверь, сказала служащему, стоявшему за прилавком, что меня заинтересовала марина под названием "Чайки". Вглядываясь в эту работу пристальнее, я поняла, что она стоит обозначенной на ней цены. Чем дольше я смотрела на синее море и белых птиц, тем больше они нравились мне. "Беру", - сказала я.
     Пока шло оформление покупки, какой-то человек появился из недр магазина. Я сразу узнала его. Это был Джеймс Мэнтон, художник, который жил на острове Голубых Скал и которого мы с Яго встречали в птичьем "заповеднике".
     Глаза его сияли, на какое-то мгновение я подумала, что он рад исключительно встрече со мной, но быстро сообразила, что "Чайки" - это его работа, он просто как художник доволен, что его творчество оценили.
     - О, да это мисс Эллен Келлевэй!
     - И я вас узнала, - сказала я.
     - Значит, вы покупаете моих "Чаек".
     - Да они сразу заворожили меня. Едва я увидела в витрине вашу работу, я поняла, что должна приобрести ее.
     - И что же вам здесь так понравилось?
     - Цвет, в первую очередь. И птицы... живые птицы. Кажется, они так и взмоют в небо прямо с холста. А море... такое безмятежное, такое красивое. Теперь я знаю, какое море можно назвать идеальным, я еще не видела его, но буду ждать.
     - Вы очень меня порадовали, - сказал художник, - это великая радость говорить с человеком, который в твоей картине видит именно то, что ты хотел выразить красками. Вы сразу заберете полотно?
     - Пожалуй, да. Хотя, наверное, ее могут мне и потом доставить.
     - А вы здесь одна?
     - Да. И не свожу с моря глаз. Не хочу оказаться застигнутой им врасплох.
     Мэнтон рассмеялся.
     - Знаете, у меня есть идея. Сейчас они завернут вам картину, и мы с вами зайдем в "Полкрэг Инн", выпьем по чашке чая. Потом я отнесу вашу ношу в лодку. Согласны?
     - Отличная мысль.
     Мы устроились за столом в уютной столовой гостиницы. Миссис Пенджелли подала крепкий душистый чай и ячменные лепешки с джемом и взбитыми сливками.
     Мэнтон спросил, как мне нравится жизнь на Острове. В ответ я сказала, что иногда просто забываю, на Острове ли я, на материке ли, особенно когда море и погода не превращают меня в узницу.
     - Вы живете на Острове, несравненно большем, чем мой, на Голубых Скалах, - сказал художник, - разница существенная.
     - Вы, наверное, знали моего отца.
     Я была решительно настроена использовать небом ниспосланную возможность и пополнить свои сведения об отце.
     Лицо Мэнтона чуть потемнело.
     - Да, его я знал.
     - Насколько я понимаю, он не очень-то нравился вам.
     - Я бы предпочел не обсуждать эту тему, мисс Келлевэй.
     - Никто не хочет говорить о нем, хотя мне это крайне интересно.
     - Вряд ли от человека, которого он считал своим врагом, вы услышите то, что хотели бы, возможно, слышать.
     - Он считал вас врагом? Уверена, что он был не прав.
     - Ваш отец всегда был прав - так он думал о себе.
     - Первая жена его умерла...
     - Он был жесток с нею. Относись он к ней иначе...
     - Вы полагаете, он виноват в ее сметри? Не убил же он ее!
     - Кроме ножа в спину или яда в стакан есть масса других способов убийства. Убивает и злоба, и жестокость - именно этим он и воспользовался. Ее жизнь он исковеркал, искромсал. Он был ревнив, мстителен, несправедлив.
     Я поразилась, сколько гнева и негодования было в словах Мэнтона; еще минуту назад он казался таким спокойным, безмятежным, этот мягкий немолодой человек, занятый своим творчеством. И вдруг ненависть к моему отцу выявила иные стороны характера Мэнтона.
     - Значит, вы хорошо знали ее?
     - Я знал его, знал и вашу мать тоже. Ваша мать была талантлива по-настоящему, из нее вырос бы профессиональный живописец, если бы он не губил в ней ее дар. А у нас с ней было много общего.
     - Значит, моя мать тоже была несчастлива с мужем?
     - Была. Но все же уехала, забрала ребенка.
     - И как он к этому отнесся?
     - Отнесся! - иронически засмеялся Мэнтон. - Да он только рад был.
     - А что, дочери его совсем не интересовали?
     - Сильва, бедняжка. Ее он ненавидел. Она была бы совсем другой... если бы она росла в счастливой семье. Как бы я... - Он передернул плечами. - Сильве так и не выпало возможности... Поэтому...
     - Она исчезла, - закончила я фразу, которую он произносить, похоже, не хотел.
     - Чего еще можно было ожидать, когда она обитала в такой жуткой атмосфере? Когда ее мать скончалась, она еще девочкой совсем была... и вот остаться одной... в таком месте...
     - Я сама, коне