Арабелла, всегда думающая  о  любви!
Что толку любить девушке, у которой нет крыши над головой и которая  склонна
получать от жизни некоторые радости?
   - Ведь ты так красива! Ты могла бы выйти замуж за Чарльза Конди.
   - Рядом с тобой в  ложе  я  видела  Карлотту  с  кислой  физиономией.  Уж
наверняка она пришла сюда не для того, чтобы полюбоваться на меня.
   - Ты обошлась с ней весьма дурно, Харриет.
   - Дурно! Я просто хорошо отнеслась к молодому человеку, которому явно  не
нравилась Карлотта. Но мы понапрасну тратим  время.  Расскажи  мне,  как  ты
живешь. Как тебе понравилась нынешняя Англия? Как мальчики?
   - Все в порядке.
   - А маленький Ли?
   - Он очень миловиден и умеет постоять за себя.
   - Значит, он пошел в меня. Как ты относишься к нему? По-матерински?
   - Харриет, почему ты его бросила?
   - Но разве я могла взять его с собой? Конечно, мне было  больно,  но  что
было делать? Если бы я поехала с тобой, то вряд ли могла бы рассчитывать  на
добрый прием. Уж, во всяком случае, не со стороны Карлотты.  Твоя  мать,  по
всей  видимости,  тоже  не  собиралась  навязываться  мне  с  приглашениями.
Бедняжку Харриет все бросили. Поэтому я решила: сюда  меня  привезет  Джеймс
Джилли, и я буду с ним до тех пор, пока он мне не надоест. Я всегда  мечтала
о сцене - и вот я здесь.
   - Ты хорошо живешь, Харриет? Она расхохоталась.
   - Милая Арабелла, ты всегда  меня  смешила.  Для  меня  жизнь  достаточно
хороша. Сплошные взлеты и падения...  Никакой  скуки.  Я  создана  для  этой
жизни. А ты? Продолжаешь оплакивать Эдвина?
   - Его мне никто не заменит.
   - А что с Карлтоном?
   - Ты о чем?
   - У него репутация неотразимого мужчины. Я слышала, он весьма  разборчив.
Сама Кастлмейн посматривает на него. Но для этого он слишком  хитер.  Он  не
хочет, чтобы Черный Парень занес его в свою нехорошую книжечку.
   - Я не понимаю, о чем ты говоришь.
   - Кастлмейн  -  это  любовница  короля,  а  Черным  Парнем  называют  Его
Величество. Карлтон - большой оригинал.  Вначале  он  наводняет  весь  город
слухами, а потом ускользает в Эверсли и некоторое время там отсиживается.  Я
слышала, он был просто взбешен, услышав о юном  наследнике.  О  твоем  милом
малыше, Арабелла. О, знаешь, о Карлтоне Эверсли ходит масса сплетен, и я  не
пропускаю их мимо ушей... Все-таки когда-то мы были знакомы.
   - Харриет, мне хотелось бы верить, что ты счастлива.
   - Мне хотелось бы сказать то же самое тебе.
   - Я настолько счастлива, насколько могу быть счастлива без Эдвина.  Скажи
мне правду, Харриет.
   - Я настолько счастлива, насколько могу быть счастливой  без  собственной
усадьбы и приличного состояния, позволяющего жить в роскоши до конца дней.
   - Ах, Харриет, - воскликнула я, - как чудесно, что мы вновь встретились с
тобой!
   - Возможно, мы опять встретимся. Я  собираюсь  стать  звездой  лондонских
театров. Сейчас за тобой придет Карлтон. Я рада, что  ты  пришла,  Арабелла.
Между нами всегда существовали какие-то узы, правда?
   Она несколько загадочно улыбнулась. Я не понимала, действительно  ли  она
рада встрече со мной. Я чувствовала смущение и нерешительность. Мне хотелось
убедить ее бросить сцену и уехать со мной в Эверсли.
   Однако я знала, что не смогу этого сделать. С  одной  стороны,  она  сама
откажется, а с другой - на это никогда не согласится моя новая семья.
   Я попрощалась с ней, и она, поцеловав меня, сказала:
   - Мы  снова  встретимся.  Наши  жизни,  как  говорится  в  пьесах,  будут
переплетаться, пока мы живы.
   Это было самым волнующим событием за время моего пребывания в Лондоне.

ЧУМА

   После Лондона Эверсли показался скучным, но я была рада, что вернулась  к
Эдвину, и убедилась в том, что он не пострадал за время моего отсутствия. Мы
с Карлоттой сразу же пошли в детскую, где нас шумно  встретили  мальчики,  а
после того, как они увидели привезенные подарки, прием с их стороны стал еще
более теплым. Мы постарались разделить дары поровну, так что оба получили по
игрушечному ружью, стреляющему глиняными шариками, по  трубе,  изготовленной
из коровьего рога, и по воздушному змею - синий для Эдвина и красный для Ли.
Всем этим да еще мятными шариками в коробочках,  на  которых  был  изображен
Уайтхолл, дети были просто очарованы. Ли, конечно же, схватился за  ружье  и
начал палить из него во все и во  всех,  в  то  время  как  Эдвину  особенно
полюбилась труба. Змеи, по-моему, были одобрены обоими, и оба желали тут  же
идти запускать их.
   Карлотта спросила:
   - А чему вы больше рады: нам или нашим подаркам?
   Оба мальчика были озадачены вопросом. Ли уставился на свое ружье, а Эдвин
вертел в руках трубу. Затем  жестом,  глубоко  тронувшим  меня  и  сразу  же
напомнившем об его отце, Эдвин отложил в сторону трубу, бросился  ко  мне  и
обнял меня.
   Ли предусмотрительно сделал то же самое в отношении Карлотты.
   Мы хорошенько посмеялись, а затем Эдвин сказал:
   - Если бы вы не вернулись, то не привезли бы этих подарков, правда?
   Ли серьезно кивнул.
   Хотя нам дали понять, что наша компания менее желанна, чем  подарки,  нас
повеселила и порадовала находчивость ребят.
   Это были счастливые дни: мы помогали запускать воздушных змеев, постоянно
слышали звуки труб и пытались уклониться от глиняных шариков. Мы  были  рады
вернуться домой. Но меня постоянно тревожили воспоминания о Харриет, и я  не
могла выбросить их из головы.
   Я размышляла о Карлтоне, который нарочно  организовал  посещение  театра,
зная, что там будет Харриет. Несомненно,  он  был  склонен  к  озорству,  но
больше всего меня расстраивали его явный интерес ко мне и напоминание о том,
что между ним и наследством встал Эдвин.
   В том, что Карлтон любил  Эверсли,  я  была  уверена.  Он  отдавал  много
времени поддержанию порядка в поместье, и  я  заметила,  что  его  визиты  в
Лондон становились все реже и реже.
   Лето шло к концу, когда в Эверсли-корт явилась  жена  Карлтона,  Барбари.
Карлтон  отнесся  к  ней  с  полным  безразличием,  которое  мне  показалось
невежливым.
   Уже через день после ее приезда я поняла, что дела ее не слишком  хороши.
Заметив, что в течение всего дня Барбари ни разу не появилась  на  людях,  я
расспросила слуг и узнала, что она лежит в кровати и чувствует себя  слишком
слабой, чтобы встать.
   Я пошла навестить ее.
   Она выглядела больной, и я спросила, чем ей помочь.
   Барбари покачала головой.
   - Я просто приехала отдохнуть в деревенской тишине, - сказала  она.  -  Я
так делаю время от времени.., когда чувствую, что слишком устала. Не  думаю,
чтобы леди Эверсли это очень нравилось, но, в конце концов,  это  дом  моего
мужа, и я имею право быть здесь, не так ли?
   - Да, конечно.
   - Ну  что  ж,  приятно  это  слышать,  ведь  вы  являетесь  кем-то  вроде
заместительницы хозяйки  замка.  А  вам  здесь  не  одиноко?  -  Она  как-то
пренебрежительно махнула рукой.
   - Мне здесь спокойно, - ответила я, - Очевидно, так же, как и вам, раз вы
приехали сюда отдохнуть. Вы часто чувствуете такую потребность?
   Барбари кивнула:
   - Здесь тихо... Один день похож на  другой,  мычат  коровы,  блеют  овцы,
щебечут птички.
   - Вот не думала, что вам это может нравиться.
   - Вы должны знать, кузина Арабелла, что многие  вещи  совсем  не  таковы,
какими кажутся.
   - Это правда. Может быть, вам чего-нибудь принести?
   - У Салли Нуленс есть хороший настой. По-моему, она дает его детям, когда
те становятся слишком возбужденными.
   - Я спрошу ее.
   Я спустилась вниз и нашла Салли в детской, где она зашивала порванный  Ли
камзольчик.
   Да, она знала, о чем идет речь. Она и раньше давала это госпоже Барбари.
   - Бедная госпожа Барбари, - вздохнула Салли, -  похоже,  она  не  слишком
счастливая женщина.
   - Я тоже так думаю... Находясь замужем...
   - Ну, чтобы брак был счастливым, нужны двое, и, чтобы он был  несчастным,
-  тоже.  Они  всегда  бывают  непутевыми,  эти  браки,  которые  специально
устраивают. Молодые люди сами должны искать друг Друга.
   - Так их брак был специально устроен?
   -  Да,  десять  лет  назад.  Хозяин  Карлтон  делал  вид,   что   он   из
"круглоголовых". А она была из тех семеек,  что  всегда  стояли  на  стороне
Кромвеля. Мне думается, он женился на ней, чтобы показать, какой он  хороший
"круглоголовый". Он хорошо все это разыграл, а по-настоящему они и  не  были
женаты. Оба гуляли, как хотели.  Оба  они  какие-то  дикие:  она,  наверное,
оттого, что ее в такой строгости воспитывали, а он - потому, что он такой  и
есть. Вот она и приезжает сюда приходить в себя. Мои настои для  нее,  прямо
как живая вода, так она говорит. Но я-то думаю, что есть тут и еще  кое-что.
Я думаю, временами на нее что-то находит и ей хочется все изменить.
   Я часто заходила навестить нашу гостью,  и  между  нами  возникло  что-то
вроде дружбы.  Мои  посещения  явно  доставляли  ей  удовольствие,  и  через
некоторое время она завела со мной разговор.
   Она сообщила, что посещает Эверсли, когда здесь нет Карлтона.
   - Мы, конечно, не хотим встречаться.
   - Это выглядит странно, ведь он ваш муж.
   - Он не желал этого брака. Он вступил в него  только  потому,  что  хотел
произвести  определенное  впечатление.  Многие  сомневались  в  мотивах  его
поведения. В то время существовала опасность его разоблачения.  Женитьба  на
члене нашей семьи укрепляла его позиции.., вы понимаете, что я имею в  виду.
Мой отец был убежденным "круглоголовым", и такой брак служил  гарантией  для
человека, вызывавшего подозрения своей принадлежностью к  семье,  все  члены
которой отправились в изгнание вместе с королем.
   - Я понимаю... Весьма удобный брак.
   - Вот именно.
   - И вы совсем не любили друг друга? Она помолчала, а затем сказала:
   - Вы плохо знаете его.
   - Да.., да.
   - Он неповторим. Я не знала никого, похожего на него. В  нем  есть  сила,
мощь. Он из тех людей, кто, единожды приняв решение, уже  не  отступится  от
него.
   - Разве это столь исключительно?
   - Нет. Но он добивается своих целей  с  большей  энергией,  чем  кто-либо
иной. Я была очень молода, когда мы  поженились,  -  всего  семнадцать  лет.
Молодая, романтичная и по уши сытая жизнью в  родительском  доме.  Если  мне
доводилось за неделю разок улыбнуться, то это уже считалось грехом,  а  если
такое случалось в воскресный день - это значило, что мне прямая дорога в ад.
   - Некоторое представление о такой жизни я получила в этом доме.
   - Да, но здесь было притворство, не так ли? Вы могли от него укрыться,  а
я не знала никакой другой жизни. И вот мне представилась возможность уйти  к
нему. В течение трех недель он относился ко мне как к  жене.  Мне  казалось,
что это всерьез. Это был новый образ жизни - волнующий и интригующий. С  его
стороны, конечно, было сплошное притворство. Но Карлтону всегда с  легкостью
удавалось убедить женщину в том, что он ее  обожает.  После  столь  обширной
практики это стало его второй натурой. А потом я узнала  о  его  неверности.
Для благочестивого "круглоголового" это было чрезвычайно опасно,  но  именно
это ему и нравилось. Мне кажется, опасность  нравится  ему  не  меньше,  чем
женщины. Я была молода и разгневалась.
   - Вы любили его?
   - Влюбиться в него было несложно. Он выглядел таким  могучим.  Он  просто
излучал силу. У него в запасе была тысяча разнообразных хитростей. Он хорошо
знал, как вести себя со мной. Когда я поссорилась с ним, правда  всплыла  на
поверхность. Он женился на мне,  потому  что  это  было  необходимо.  Я  ему
нравилась,  но  ожидать  какой-то  преданности  не  имела  права.  Мне  была
предоставлена возможность делать все, что угодно, а он стал делать все,  что
угодно ему. Он сказал, что нет причин, почему бы  нам  не  продолжать  такую
жизнь. Вы можете представить, как я была оскорблена, взбешена. Вы угадали  -
я любила его. Я была романтичной девочкой, готовой поверить в свое идеальное
замужество. И  тут  я  услышала,  что  мы  вольны  поступать  так,  как  нам
заблагорассудится. Я импульсивна, у меня плохой характер. Я  была  настолько
оскорблена и разъярена, что в ту же ночь  улеглась  в  кровать  с  одним  из
конюхов,  который  уже  давно  заглядывался  на  меня.  Вижу,  вы  неприятно
поражены.
   - Нет, мне кажется, я понимаю вас.
   - Вы, с вашей верностью до гроба покойному мужу! Вам этого не  понять.  Я
не слишком щепетильна. Не буду притворяться: я люблю мужчин.., так  же,  как
Карлтон любит женщин. А поскольку он научил меня отбрасывать  условности,  я
так и поступила. Он узнал, конечно. Думаю, это  порадовало  его.  Он  скорее
поощрял мои затеи, хотя и был несколько шокирован  конюхом.  Карлтон  привез
меня в Лондон и представил людям, которые, по его  мнению,  вели  достаточно
достойный образ жизни, чтобы разделять со мной ложе. С тех пор у  меня  было
множество любовников. Зачем я вам это рассказываю?
   - Можете рассказывать мне все, что угодно, если вам от  этого  становится
легче.
   - Да, мне становится легче. По  некоторым  причинам  я  хочу  говорить  с
вами.., именно с вами. И одна из этих причин -  та,  что  вы  свято  блюдете
память покойного и решили  заниматься  этим  до  конца  своих  дней  подобно
деве-весталке. Ну, конечно, не совсем деве.., ведь вы - мать  юного  Эдвина.
Именно  из-за  этого  складывается  любопытная  ситуация.  -  Барбари  вдруг
рассмеялась. - Знаете ли, это не будет длиться вечно. В один прекрасный день
вы очнетесь, и тогда.., и тогда...
   - Я твердо решила никогда более не выходить замуж, если вы это  имеете  в
виду.
   - Не будьте так уверены в себе. Я знаю, что на вас посматривают.
   Она понизила голос, и я невольно оглянулась.
   - Да, - сказала она, - ваша судьба предрешена.
   Я знаю это. Кое-кто посматривает на вас.., но есть  препятствие..,  живое
препятствие...
   - Вы говорите загадками.
   - Которые легко разгадываются. Вам  известно,  что  для  Карлтона  значит
Эверсли?
   - Очень многое, я думаю.
   - Очень многое! Это слишком мягко  сказано.  Для  него  это  значит  все.
Бедный Карлтон, его  уже  дважды  обманули.  Первый  раз  -  в  десятилетнем
возрасте, когда его дядя, нынешний лорд, совершенно необдуманно произвел  на
свет сына, вашего любимого мужа. В порыве откровения Карлтон однажды  сказал
мне, что это для него значило. "Мне было лишь десять лет, - сказал он, -  но
и сейчас я помню свое недоумение и ярость. Я вырос в  этом  доме.  Мой  дядя
научил меня всему. Он всегда говорил.., ну, если и не  говорил,  то  имел  в
виду: когда-нибудь все это станет твоим. Я изучил эти земли вдоль и поперек.
Когда я выезжал верхом, мне казалось, будто трубили трубы  и  хор  пел:  это
твое, это твое".
   - Неужели он так сильно все это ощущал? Ему было только десять лет!
   - Карлтон никогда не был ребенком. Он всегда  знал,  чего  хочет,  и  его
заставили поверить в то, что Эверсли принадлежит ему. Но он подавил  гнев  и
как настоящий Эверсли  постарался  воспитать  своего  кузена  достойным  его
миссии. Он рассказывал мне, как учил Эдвина ездить верхом, стрелять из  лука
и из ружья. Он делал из него мужчину - так это называлось.  Карлтон  сказал,
что Эдвин был слишком мягок для того, чтобы управиться с Эверсли, и  никогда
не стал бы хорошим хозяином.
   - Это чепуха! Чистой воды ревность.
   - Верная вдова должна рассуждать именно так. После казни  короля  Карлтон
решил сохранить Эверсли. Он остался в Англии, в то время как многие покинули
страну. Он рисковал жизнью ради Эверсликорта. Потом появился Эдвин, затем он
был убит, и Карлтон вновь стал наследником. Я помню, что им  тогда  овладела
спокойная уверенность , даже самоуверенность.
   - Получается, что он радовался смерти кузена.
   - Карлтон никогда не был высокого мнения о своем кузене, и, мне  кажется,
он решил, что сама судьба позаботилась о том, чтобы Эверсли попал в надежные
руки.
   - Эти не делает его в моих глазах более привлекательным.
   - Я думаю, у него есть планы в отношении вас.
   - Планы?
   - Его к вам некоторым образом влечет. Мой  муж  вообще  легко  увлекается
женщинами.
   - Ему лучше начать подбирать другую кандидатуру.
   - Вы кажетесь ему непохожей на других.
   - Деревенская простушка, - сказала я. Барбари разговаривала со  мной  так
же,  как   Харриет,   -   снисходительно,   слегка   насмехаясь   над   моей
неотесанностью. Ну что ж, даже если я и неотесанная, то,  по  крайней  мере,
более счастливая, чем она или Харриет. Я потеряла своего мужа,  это  правда,
но мне в утешение остался маленький милый сын.
   - О, не только это, - серьезно продолжала Барбари. - У вас сильная  воля.
Ему это должно нравиться. Вы осмеливаетесь спорить с ним,  и  это  ему  тоже
должно нравиться. Карлтон никогда не искал легких побед.
   - Лучше передайте ему, что эта крепость останется незавоеванной.
   - Это только увеличит его пыл - Пыл! Странное слово вы используете!
   - Он хотел бы предложить вам свою руку.  По  его  словам,  это  идеальное
решение. Если бы вы вышли за него замуж, он стал бы опекуном вашего  сына  и
все дела, связанные с Эверсли-кортом, оставались бы в его руках  -  как  это
происходит сейчас. В данное время  лорд  Эверсли  предоставляет  ему  полную
свободу. Карлтон управлялся с имением все эти трудные годы,  и  естественно,
что он продолжает заниматься этим и сейчас. Есть единственная помеха: он уже
женат на мне.
   - Я рада тому, что это неустранимая помеха.
   - Если бы я умерла...
   - Вы.., умерли? Вы так молоды.
   - Взгляните на меня.
   - Сейчас у вас небольшое недомогание. Вскоре вы поправитесь.
   Барбари откинулась на подушки, ничего не сказав. Я продолжила:
   - Это был странный разговор. Скажите мне, чего бы вы хотели поесть, и вам
пришлют.
   - Да, - сказала она,  -  странный  разговор.  Но  я  рада  тому,  что  мы
поговорили. Я решила, что вам следует знать...
   В ее глазах появилось какое-то сонное выражение, и я подумала, что у нее,
наверное, жар. Жар, который рождает в мозгу странные фантазии.
   Я подошла к кровати и коснулась ее руки. Рука была холодной.
   - Возможно, немножко бульона, а потом каплун.  Я  схожу  и  похлопочу  об
этом.
   Ее взгляд провожал меня до двери. Я услышала ее шепот:
   - Позаботься, Арабелла, позаботься о себе и о своем сыне.
   Я спустилась вниз, чувствуя себя очень неуютно.

***

   На следующий день Барбари стало  гораздо  лучше,  и  к  ней  вернулся  ее
прежний цинизм. Наверное, она сожалела о  своей  откровенности,  потому  что
начала избегать меня, а через несколько дней уехала в Лондон.
   Салли  Нуленс   сокрушенно   покачивала   головой   и   была   непривычно
разговорчивой.
   - Я всегда жалела госпожу Барбари, - сказала Салли. -  Она  впуталась  во
все это, когда была почти ребенком, и не  думаю,  что  хозяин  Карлтон  хоть
пальцем пошевелил, чтобы помочь ей.
   Мои губы сжались.  Я  не  забыла  о  предположении  Барбари  относительно
намерений Карлтона жениться на мне, если он сможет как-нибудь избавиться  от
нее. Второй брак по расчету, подумала я. Это не для меня, хозяин Карлтон.  Я
не могла не почувствовать удовлетворения: ведь его уже во второй раз  лишила
того, чего он желал больше всего на свете.
   В то же время перспектива  выглядела  несколько  зловеще:  "Это  человек,
который не остановится, пока не добьется своего".
   - Она совсем не бережет себя, - продолжала Салли. -  Так  всегда  говорил
хозяин Карлтон. Стоит ей серьезно заболеть, говорил он,  и  она  сгорит  как
свеча.
   - Он так говорил?
   - О да, и не раз.
   - Но Барбари молода, сильна и, судя  по  всему,  ведет  очень  деятельную
жизнь в Лондоне.
   - Можно называть это и так, - сказала Салли Нуленс. -  А  хозяин  Карлтон
прав. Не такая уж она крепкая, и ей бы надо последить за собой.  Обычно  она
приезжает сюда, когда ей нужно маленько отдохнуть. Она делает так  уже  года
три, а то и больше.
   - Ну что ж, надеюсь, это идет ей на пользу.
   - Глупая девчонка... Живет  такой  ж