.
   - Ты.., хорошо ее знаешь?
   - О, очень хорошо.
   - Ты имеешь в виду?..
   - Вот именно.
   Он   сразу   изменился:   нежности   как   не   бывало,   только   резкая
раздражительность - первый раз после рождения Коннелла. Я почувствовала, что
он раздражен упоминанием о его первом браке.
   - Значит, она и ты?..
   - Ну, хватит, что с тобой? Я знал  многих  женщин!  Ты  думаешь,  Пейлинг
что-то вроде монастыря, а я - монах?
   - Я, конечно, не думала так.., но наши гости...
   - Ты должна уже  стать  взрослой  и  не  быть  глупой  маленькой  Линнет,
чирикающей в своей клетке, думая, что в ней есть мир!  Некоторые  из  мужчин
устроены определенным образом, так и должно быть. Мне никогда  в  голову  не
приходило одному лечь в постель.
   - Значит, это ревность заставила ее?..
   - Не знаю. Без сомнения, у нее теперь будет другой  любовник.  Какое  это
имеет значение? Я устал от этого разговора!
   - Я хочу знать о твоей первой жене, Колум.
   - Не сейчас, - резко сказал он.

***

   Потом я вернулась  к  этому  разговору.  Гости  разъехались,  мы  были  в
детской. Мы отпустили няню и были одни с ребенком, который лежал в колыбели.
Колум качал ее, а ребенок смотрел на отца, не  отрываясь.  Трогательно  было
видеть, как этот большой мужчина качает колыбель, и меня  охватило  глубокое
волнение. Я была бы совершенно счастлива, если бы не одно обстоятельство.  Я
знала, что у него раньше были любовницы. Этого следовало ожидать,  но  я  не
могла забыть его первую жену. Я хотела знать  хоть  что-то  об  этом  браке:
любил ли он ее, чувствовал ли себя одиноким, когда она умерла? Почему он так
не хотел говорить о ней? Или он просто не хотел возвращаться к тому,  с  чем
было покончено?
   - Колум, - спросила я, - думаю, я должна знать о твоем предыдущем браке?
   Он перестал качать  колыбель  и  посмотрел  на  меня  в  упор.  Я  быстро
продолжила:
   - Меня смущает, что люди говорят об этом, а я ничего не знаю об  этом.  Я
думаю, что теперь к нам будут приезжать чаще, и делать из этого тайну...
   - Никакой тайны нет, - сказал он. -  Я  женился,  она  умерла  -  и  все,
никакой таинственности!
   - Сколько.., вы были женаты?
   - Кажется, около трех лет. Он нетерпеливо повел плечами, но рука осталась
лежать на колыбели.
   - И потом она умерла... Как она умерла, Колум?
   - При родах.
   - И ребенок с ней?
   Он кивнул. Мне стало жаль его. Я подумала о его страданиях: он так  хотел
сына, а она умерла и ребенок с ней.
   Я молчала, и он сказал:
   - Допрос окончен?
   - Извини, Колум, но я считала, что должна знать. Так  странно  слышать  о
своем муже от других...
   - Все в прошлом, не надо думать об этом.
   - Разве можно подобное.., часть жизни просто выбросить из головы?
   Его брови взметнулись вверх, он рассердился.
   - С этим покончено, говорю тебе, и хватит об этом!
   Мне надо бы было замолчать, но я не могла:
   - Ты должен думать о ней, Колум, иногда. Это же была часть твоей жизни.
   Он отпустил колыбель, встал и подошел ко  мне.  Я  думала,  что  он  меня
ударит. Вместо этого он взял меня за плечи и тряхнул.
   - Я доволен тем, что у меня сейчас есть, - сказал он. - У меня есть жена,
которая мне нравится, может доставить мне удовольствие и сама найти его:  до
этого я так не чувствовал. Более того, она дала мне этого мальчика! Я  ни  о
чем не жалею, если это привело меня к сегодняшнему дню. Слушай,  я  доволен,
и, если бы этого не было, я сказал бы тебе. Я ничего..,  ничего  другого  не
хочу, так и решим!
   Я подошла к колыбели. Колум встал по другую сторону от нее, глядя на меня
и сына. И мое сердце восторжествовало.  Какое  имело  значение  то,  что  он
раньше был женат, что он был любовником леди Элис? Такой мужчина  не  сможет
подавить своего желания, а оно всегда будет неистово. И опять я  подумала  о
своем отце: двое мужчин в моей жизни, кого я истинно  любила.  Странно,  что
они должны были быть одного типа, но они подходили для таких женщин, как я и
матушка. Мы нуждались в таких мужчинах, и было  приятно  сознавать,  что  им
нужны такие женщины, как мы.
   Я инстинктивно поняла, что его первая жена была слишком кроткой,  что  он
никогда не заботился о ней так, как обо мне. Он говорил  мне  это,  и  я  не
могла не чувствовать удовлетворения.
   Но это было еще не все. Остальное я  узнала  от  Дженнет.  Она  была  той
разновидностью женщин, которых можно взять с  одного  места  и  очень  легко
поместить в другое,  как  растение,  которое  так  хочет  расти,  что  буйно
разрастается на любой почве.  За  короткое  время,  что  она  была  в  замке
Пейлинг, она не только приобрела любовника, но и  завела  дружбу  с  другими
слугами и вела себя так, будто прожила в  замке  целую  жизнь.  У  нее  было
доброе сердце, щедрое во всем, не только в своих  привязанностях,  и  в  ней
было что-то привлекательное. Я думаю, в глубине своего сердца матушка так  и
не простила Дженнет связи с моим отцом. В конце концов, большое напряжение -
иметь в своем доме незаконнорожденного сына мужа, да еще  его  мать!  То  же
самое и с Ромелией. Матушка была необычная женщина! Я думала,  а  как  бы  я
себя чувствовала, если бы Колум привел в дом своих  любовниц  с  отпрысками?
Однако, вернемся к Дженнет - это она сообщила мне потрясающее известие.
   Теперь Дженнет была няней  Коннелла:  я  доверяла  ей  больше,  чем  всем
остальным, и я знала, что она любит детей.  Конечно,  она  могла  избаловать
мальчика, но, думаю, мы все могли это сделать.
   Однажды она, как всегда,  хлопотала  над  ним  и  среди  прочей  болтовни
сказала:
   - Я думаю, ты - весь мир для своего отца, малыш! О да,  конечно,  он  так
считает, это же видно! И ты знаешь, да, знаешь!
   Я улыбалась, глядя на них, и думала о том, как Дженнет была молода, когда
родила Жако, и как она, должно быть, любила его.
   Потом она сказала:
   - Мальчики! Отцы всегда хотят мальчиков! Капитан такой же: все для  своих
мальчиков!  То  же  самое  и  с  хозяином:  для  него  должно  быть  ужасным
разочарованием...
   - Что, Дженнет?
   - Ну, когда он не мог получить сына от первой жены. Недостатка в попытках
не было, но его все время ждало разочарование.
   - Кажется, ты много знаешь о любовных делах хозяина? - заметила я.
   - Об этом говорят на кухне, госпожа: что она  была  больна,  бедняжка,  и
хозяин не был с ней столько времени, как с вами.
   - Дерзкие слуги! - сказала я, но не смогла подавить торжества.
   Я подумала, что через Дженнет и слуг смогу узнать больше, чем от  Колума.
Меня одолевало любопытство но отношению  к  моей  предшественнице,  и  я  не
видела ничего плохого в невинных расспросах. Видя мой интерес, Дженнет  рада
была поделиться: ничего она так не любила, как сплетни.
   - О да!  -  говорила  Дженнет.  -  Она  была  робкой,  бедняжка,  боялась
собственной тени! Хозяин, говорят, хотел такую жену, которая не пасовала  бы
перед ним, вот как вы, госпожа. Они говорят, что вы - как раз  для  него,  а
эта бедная леди боялась всего: замка, призраков, всяких вещей и больше всего
- самого хозяина.
   - Бедное дитя! - сказала я.
   - О да, госпожа! Хозяин хотел сына, а она не  могла  ему  родить  вообще!
Было много попыток, если можно так выразиться. Она беременела и  выкидывала,
беременела опять.  Только  однажды  она  доносила  до  конца...  И  это  был
последний раз!
   - Должно быть, ей было нелегко!
   - А хозяин был как сумасшедший! Кричал, называл ее "бесполезной породой".
Все слышали, как он кричал, и гнев его был ужасен. Горе тому,  кто  проходил
мимо, когда он был в такой ярости. Слуги боялись, что он  что-нибудь  с  ней
сделает, она тоже боялась! Она сказала об этом своей служанке  -  Мари  Энн,
она теперь живет с одним из Морской башни и работает там.
   Я чувствовала, что  больше  не  выдержу,  и  хотела  остановить  Дженнет.
Конечно, мне нравилось иметь  подтверждение  тому,  что  Колум  удовлетворен
нашим браком и что он находит свою вторую жену  более  привлекательной,  чем
первая, но я не могла слышать о его жестокости по отношению к ней.
   - Хорошо, Дженнет, - сказала я, - достаточно! Слуги все преувеличивают.
   - Но не в этот раз, госпожа, потому что Мари  Энн  сказала,  что  хозяйка
действительно испытывала ужас.  И  когда  она  опять  забеременела,  была  в
панике. Видите ли, она знала, что никогда не родит, что умрет.  Она  сказала
Мари Энн, что никогда не должна беременеть: доктор был против этого.  Ей  не
надо было выходить замуж, потому что она знала, что рано или поздно  это  ее
убьет. Она умоляла хозяина, а он ответил, что если она  не  могла  дать  ему
детей, на что она ему?..
   - Я не хочу больше слышать сплетен слуг, Дженнет, - сказала я.
   - Нет, госпожа, больше не буду, но  они  удивляются,  почему  хозяйка  не
убежала домой, в свою семью: это не так уж далеко.
   - Да?
   - Я едва могла поверить этому, когда услышала, - сказала Дженнет. -  Ведь
мы там были и подружились с этой семьей!
   - Что ты имеешь в виду?
   - Но, госпожа, первая жена хозяина была сестрой молодого джентльмена,  за
которого, как мы думали, вы выйдете замуж. До  замужества  ее  звали  Мелани
Лэндор.
   Мне стало дурно. Я мысленно перенеслась  в  Тристан  Прайори:  я  была  в
маленькой комнате и смотрела  на  портрет  симпатичной  молодой  девушки.  Я
слышала, как голос говорил:  "Ее  убили!"  Эта  девушка  была  первой  женой
Колума!

БАШНЯ ИЗЕЛЛЫ

   Тревожные мысли о Мелани Лэндор не давали мне покоя, я не могла выбросить
ее образ из головы. Я ясно представляла ее в этом замке, потому  что  видела
портрет. Странно, какое впечатление он произвел на меня? Я не  могла  забыть
боль в глазах ее матери, я слышала ненависть в ее голосе, когда она сказала:
"Ее убили!" И Дженнет: "Иногда она боялась, что он избавится от нее".
   Почему Колум женился на ней? Любил ли он ее? Красивая,  невинная  молодая
девушка, а он любил невинность. Ему нравилась моя невинность, и  он  получал
дикое удовольствие в ее разрушении, как в ту первую ночь, которую я  провела
в замке Пейлинг.
   Я думала о нем, этом человеке, который был отцом моего ребенка. А если бы
мне не удалось родить, как, не удалось Мелани Лэндор? Он  был  доволен  мной
постольку, поскольку я дала ему то, что он хотел?
   Мелани не выходила у меня из головы.  Я  искала  каких-нибудь  знаков  ее
пребывания в этом замке. Когда я гуляла на крепостном  валу  и  смотрела  на
море, я думала о ней, стоящей здесь, и о страхе, который довлел над нею. Как
будто она ходила рядом со мной, появляясь вдруг, чтобы бросить тень  на  мое
счастье. Бедная, хрупкая Мелани, которая не смогла угодить  мужу  и  поэтому
умерла! Нет, не поэтому: она умерла при родах, многие женщины  так  умирали,
нельзя винить мужа за это.
   В моей голове звучал горячий шепот ее матери: "Ее убили!" - но  я  должна
учитывать горе матери! И как странно, что  она  сестра  Фенимора.  А  почему
странно? Они были соседями, а браки заключались среди людей их положения.
   Что теперь думали Лэндоры? Они же знают, что я, кого они выбрали  в  жены
Фенимору, теперь замужем за человеком, который был мужем их  дочери.  О  чем
они думали? Странно, что матушка, которая видела их после свадьбы, ничего не
сказала мне, а для нее было бы естественным сказать мне.
   Я испытывала большой интерес к первой жене моего  мужа.  Дженнет,  быстро
сообразив это, собрала сведения для меня.
   - Она умерла в Красной комнате, госпожа, - доложила она мне, и  я  должна
была пойти в Красную комнату.
   Там было очень темно. Комната была полна теней,  посреди  стояла  большая
кровать с пологом. Я подошла к окну и представила это стремительное  падение
в море. Я почти чувствовала Мелани рядом  со  мной,  и  будто  чей-то  голос
шептал: "Да, я часто представляла себе, как падаю из окна. Это было бы очень
быстро.., все же лучше, чем жизнь моя с ним!"
   Фантазия, просто фантазия! Что со мной? На кровати был  красный  полог  -
тяжелый, вышитый красным шелком, более темным, чем материал. Я  представляла
ее, лежащей за этим пологом и ждущей его прихода.
   - Красная комната была ее, - сказала мне Дженнет, -  он  приходил  к  ней
туда, а у него была своя комната. Мне сказали, что он приходил к ней только,
чтобы зачать сына!
   Мне стыдно было, что я позволила Дженнет так много рассказать мне,  но  я
должна была знать; это было жгучее любопытство, и даже больше: я не  столько
хотела узнать правду о взаимоотношениях Колума и его  первой  жены,  сколько
узнать больше о нем.
   Я  представляла  его  ненависть  к  ней:  он  презирал  слабость.  Я  ему
понравилась, потому что боролась с ним, а она была слишком мягкая, кроткая и
очень боялась его. Его единственный интерес к ней был интересом к  продлению
рода. Мелани стала его  женой  ввиду  его  положения  в  обществе,  да  и  с
материальной стороны это был подходящий брак. Не подходили друг другу только
эти двое.
   Несомненно, там, в комнате, которую с ним теперь делила  я,  он  принимал
своих любовниц, а время от времени он посещал в Красной комнате Мелани.
   Ужас ощущался в этой комнате, он здесь так и  остался.  Мелани  стояла  у
меня перед глазами: когда она была беременна, она боялась  смерти,  а  когда
нет, - боялась его. И каким оружием могла она бороться против своей  судьбы?
Бедное дитя, воспитанное в добром доме Лэндоров, где жизнь протекала гладко,
люди были добры и вежливы друг с другом.  Я  повидала  кое-что  в  жизни,  я
любила своего отца, так похожего на  Колума:  я  была  подготовлена.  И  мне
повезло - любимая жена, которая не обманула его ожидания и менее  чем  через
год подарила ему сына, над которым он дрожал.
   Я хотела не думать о ней и не могла.  Я  не  могла  пройти  мимо  Красной
комнаты и не заглянуть в нее.
   - Бедная Мелани! - шептала я. - Надеюсь, теперь ты успокоилась?
   Эдвина, у которой в родне по материнской линии  была  колдунья,  обладала
определенной силой. Однажды, когда Карлос был  в  море  и  они  сражались  с
испанской галерой, у  Эдвины  было  видение  и  она  узнала,  что  Карлос  в
опасности. Иногда она предвидела события,  это  был  странный,  таинственный
дар.  Я  помню,  как  Эдвина  рассказала  мне  однажды,  что  если  люди   в
определенном месте испытывали сильные потрясения, они  оставляли  там  после
себя некое беспокойство, которое могли чувствовать люди,  наделенные  особой
интуицией. И я думала теперь - может  быть,  Мелани  оставила  что-то  здесь
после себя? У меня не было таких способностей, но, может быть, потому, что я
заняла ее место, я могла здесь что-то чувствовать? Я и надеялась, и боялась,
что она каким-нибудь образом вернется, вероятно, поэтому я так часто  ходила
в Красную комнату.
   Я любила ходить туда в сумерки, когда дневной свет быстро угасал, но  еще
не время было  зажигать  свечи.  В  такое  время  дня  комната  имела  самый
таинственный вид.
   На дворе стоял ноябрь, годовщина того дня, когда Колум привез меня  сюда.
Он вспомнил это и сказал:
   - Сегодня мы будем ужинать вдвоем, одни, как в  тот  день.  Этот  день  я
считаю самым счастливым в моей жизни.
   Я надела красновато-коричневое бархатное платье к  распустила  волосы  по
плечам - совсем немодно, но мне очень шло. И в тот самый день  я  не  смогла
устоять и пошла в Красную комнату, когда наступили сумерки.
   Я стояла там. В комнате были тени. Скоро дневной свет совсем исчезнет.
   - Мелани! - прошептала я. - Ты здесь? Вдруг я почувствовала,  как  волосы
поднимаются у меня на голове, -  дверь  медленно  открывалась.  Я  стояла  и
смотрела на нее. Затем она распахнулась - на пороге стоял Колум.
   - Во имя всего святого, - воскликнул он, - что ты здесь делаешь?
   На мгновение я потеряла дар речи.  Он  подошел,  взял  меня  за  плечи  и
тряхнул:
   - Что тебя беспокоит? В чем дело?
   - Я думала, ты - призрак! Он схватил мои волосы и больно дернул их: Колум
любил привносить немного боли в свои ласки.
   - Кто говорил с тобой?
   - Я слышала отрывки каких-то сплетен.
   - Я прикажу выпороть любого, кто вливает яд в твои уши!
   - Ты не сделаешь этого, - сказала я, - или я тебе ничего не скажу.
   - Ты ответишь на мои вопросы? - вскричал он.
   - Но не в этой комнате.
   -  Нет,  -  сказал  он,  -  здесь,  в  этой  комнате,  с  твоими  духами,
улыбающимися в тени!
   В нем было что-то величественное, он не боялся ничего и никого.  Один  из
слуг Морской башни сказал Дженнет, что хозяин не боялся ни Бога, ни человека
- и это была правда, он вызвал бы любого. Нельзя было ожидать от  него,  что
он убоится призрака Мелани, если вообще ему придет в голову  мысль,  что  он
существует, в чем я сомневалась.
   - Я знаю, что в этой комнате умерла твоя первая жена.
   - Ну и что? Она должна была где-то умереть.
   - Ты никогда не говорил мне, что она была Лэндор.
   - Она должна была кем-нибудь быть.
   - Но Мелани - сестра Фенимора Лэндора!
   - Конечно, когда-то ты планировала выйти замуж за этого человека?
   - Как странно, что ты должен был жениться на его сестре.
   - Ничего странного. Это был подходящий брак: девушка из хорошей семьи,  с
хорошим приданым.
   - И ты взял приданое и не обращал на нее внимания?
   - У меня не было оснований интересоваться ею.
   - Она была твоей женой.
   Он схватил меня, и, откинув назад, крепко поцеловал в губы:
   - Есть только одна жена для меня. Слава Богу, она у меня есть!
   - Лучше бы ты сказал мне, что она была из Лэндоров.
   - Зачем? Для меня ничего не значил тот факт, что тебе  когда-то  нравился
этот трусливый мальчик.
   - Ты клевещешь на Фенимора, он не такой. Он  смелый  и  преданный  своему
делу, у него есть идеалы!
   - Они принесут ему много хорошего.
   - Это говорит пират!
   - Это - мир пиратов.
   - Он меняется,  -  сказала  я.  -  Торговля  заменит  войны,  и  те,  кто
продолжает развязывать войны, будут страдать, а те, кто  будет  жить  мирно,
будут процветать.
   - Клянусь Богом! - сказал он. - Ты хорошо выучила урок, но  я  больше  не
потерплю, чтобы в этом  доме  звучало  имя  Фенимора  Лэндора.  Ты  от  него
отделалась, и я не хочу, чтобы это имя упоминалось опять.
   - Почему? У тебя совесть нечиста?
   - Моя совесть?
   - Да, за то, что ты причинил Лэндорам?
   - Ты с ума сошла, жена! Что я причинил Лэндорам - женился на  их  дочери?
Она умерла при родах, как умирали до нее.
   - Но она была больна, а ты настаивал, чтобы она родила тебе сына.
   - Черт побери, женщина! Разве мужчина не имеет права на сына?
   - Нет, если для этого  он  должен  убить  свою  жену.  Наступила  тишина.
Призрачные тени все более сгущались в комнате.  Несколько  секунд  -  только
несколько - Колум был сбит с толку. Я знала, что он не слушал мольбы  Мелани
и силой заставлял ее беременеть, как вначале заставил меня.  Его  воля  была
законом в замке Пейлинг, и, если он должен перешагнуть через сердце  и  тело
любого, кто стоял на его пути, он сделает это. Казалось,  в  эти  секунды  я
увидела будущее. Как будто Мелани предупреждала меня: "Сейчас он хочет тебя,
ты важна для него, но надолго ли?" Только это  -  и  больше  ничего,  момент
прошел.
   Колум смеялся:
   - Я вижу, что кто-то сказал тебе слишком много.
   - Нет, - быстро сказала я, боясь, что его гнев падет на слуг, -  я  дошла
до этого сама. Это комната, в которой она страдала, где она умерла. Разве ты
не чувствуешь, что она все еще здесь?
   - Ты сошла с ума! - воскликнула он. - Она лежит в могиле.  Здесь  нет  ни
ее, ни твоего прелестного Фенимора.
   - Она мертва, Колум, а мертвые иногда возвращаются!
   - Ерунда! - крикнул он.
   Но я видела, что глаза его оглядывали комнату. Она для  него  была  полна
воспоминаний: его шаги в коридоре; Мелани, сжавшаяся в комок в своей кровати
за пологом; нападение - жестокое и грубое для такого беззащитного  существа,
которого она боялась, спрашивая себя, чего она боялась больше: его вторжения
или беременности, которая избавляла от него, но приближала смерть. Мне  был