ы. Ее лицо все в оспинах. Говорят, что,  когда  король  увидел  ее,  он
пришел в ужас и, естественно, разозлился на тех, кто привез ее к нему.
   - Бедная женщина!
   - Она ни слова не знала по-английски и поэтому не понимала, что  про  нее
говорили.
   - Но она должна была почувствовать холодный прием.
   - А мне жаль короля. Сравнивал ли он ее с той, другой Анной?  Ты  помнишь
ее,  Дамаск?  Как  восхитительна  она  была  в  паланкине!  Видела   ли   ты
когда-нибудь похожую на нее? Такая  элегантная..,  такая  привлекательная..,
она была настоящей королевой. Я никогда не забуду ее.
   - И день, когда ты шантажом заставила бедного Тома Скиллена свезти нас по
реке, чтобы увидеть, как она будет проплывать мимо.
   - Ты должна быть мне очень  благодарна.  Если  бы  не  моя  хитрость,  ты
никогда бы не увидела королеву Анну Болейн. Нет, я никогда не забуду ее. Она
незабываема. Как мог король отказаться от нее ради Джейн  Сеймур?!  Я  этого
никогда не могла понять. Джейн была такая  простушка,  такая  скучная...  По
сравнению со всем тем блеском...
   - Может быть, мужчины иногда устают от блеска и хотят немного покоя?
   Мои слова вызвали смех у Кейт:
   - Его Величество король? Никогда! Вообще-то, если бы она  не  умерла,  он
быстро устал бы и от нее, так что, быть может, это и хорошо, что она  отдала
Богу душу, бедняжка. Когда я увидела новую  королеву  в  Шутерсхилле,  -  мы
выезжали в свите короля, чтобы приветствовать ее, - я поразилась. Я  убедила
Ремуса взять меня с собой, хотя он боялся, что поездка верхом с таким сроком
мне повредит. Но я настояла и поехала. И я увидела ее, Дамаск! Как мне жалко
ее, она так некрасива. Эта ужасная кожа, а ее наряд! Если они хотели,  чтобы
она  выглядела  безобразно,  то  им  это  удалось.  Ее  сопровождало   около
двенадцати дам, все такие  же  безобразные,  как  и  она.  Они  жирные,  эти
фламандки, и немодные. Француженки совсем другие. Анна  Болейн  приобрела  в
свое время французский шик, ведь правда? Ты помнишь, как она держала голову?
А король... Он был великолепен.., хотя по секрету скажу тебе, что у него уже
не такой счастливый вид, как когда-то. Лицо у него красное, появился  лишний
жир, глазки стали  маленькими,  губы  плотно  сжаты..,  когда  он  хмурится,
вселяет ужас. Но в тот день на  плечах  у  него  был  камзол  из  пурпурного
бархата, вышитого золотой нитью  и  отороченного  золотым  кружевом.  Рукава
подбиты золотой тканью, в пуговицах блистают бриллианты,  рубины  и  жемчуг,
его головной убор  был  очень  пышным.  А  его  новая  королева!  Платье  из
тисненого золота, на голове - сетка, а поверх сетки маленькая шапочка. Какая
ужасная мода в Дании! Стоило посмотреть на их встречу. Народ рукоплескал,  а
король не мог дать выход своим истинным чувствам, но  те,  кто  был  близко,
поняли, что приближается гроза, а виновные в том, что Анна Клевская приехала
в Англию, дрожали тогда и дрожат до сих пор.
   - Конечно, в этом виноват Кромвель.
   - Да, Кромвель. Его ненавидят и, несомненно, с удовольствием убедились бы
в том, что его постигнет участь многих.
   - Он слишком могущественный человек, чтобы пострадать только из-за  того,
что королю не нравится внешний вид женщины.
   Могущественных людей низвергали и раньше. Говорят, что король никогда  не
любил Кромвеля. Даже не уважал его. С кардиналом все  было  по-другому  -  и
посмотри, что стало с ним.
   - Опасно служить у подножья трона.
   - Ты не первая говоришь об этом, - сказала Кейт,  криво  улыбаясь.  -  Ты
знаешь, после того, как король в первый раз ее увидел,  он  пришел  в  такую
ярость, что закричал: "Кому можно доверять? Я ручаюсь, что ничего в  ней  не
вижу такого, о чем говорят ее портреты и описания. Я не люблю ее".
   - Мог ли он ожидать, что полюбит ее при первой встрече?
   - Он имел в виду, что не желает ее. А поскольку  он  так  долго  был  без
жены, для  него  это  ужасно.  Сказать  правду,  я  думаю,  он  уже  обратил
пристальное внимание на Кэтрин Говард, и если это  так,  то  наверняка  Анна
Клевская покажется ему еще более отталкивающей.  Ремус  сказал,  что  король
вызвал Кромвеля, и потребовал совета, как можно отделаться от этой  "большой
Датской Кобылы". Бедный Кромвель, он не знает, что делать. Но  надо  ли  его
называть бедный Кромвель? Честно говоря, думаю, что  нет.  Мы  даже  немного
рады тому, что он подвергается опасности, теперь пришел его черед. Когда  ты
думаешь о тех днях, когда его люди нагрянули в наше Аббатство...
   - Но ведь Кромвель выполнял приказ короля.
   - Он перестарался. Он был врагом монарха. Если бы не этот человек,  может
быть, сейчас Бруно жил бы в Аббатстве, а ты и я тайно пробирались  бы  через
калитку в стене, чтобы поговорить с ним. Но все это ушло. Как  будто  ничего
не было. И теперь очередь Кромвеля столкнуться с гневом своего соверена.
   - Мне жаль всякого, на кого падет гнев короля.
   - Ты забыла? Ты помнишь повешенного монаха?  При  взгляде  на  него  меня
бросало в дрожь. А брат Амброуз...
   - Пожалуйста, не говори об этом, Кейт. Я бы хотела забыть.
   - Что же, вот в чем разница между нами. А  я  бы  хотела  помнить,  чтобы
сказать: "Кромвель, теперь твоя очередь".
   - Разве дело дошло до этого? У него же высокий титул, разве не так?
   - О да, милорд Эссекс, лорд-канцлер Англии.  Ремус  говорит,  что  король
подарил  ему  тридцать  поместий.  Думаю,  кое-что  Кромвелю   перепало   от
конфискованного в пользу короля. Но это было в апреле. А теперь  июнь.  Тучи
сгущаются над господином Кромвелем, и все из-за этой женитьбы.
   - Как много ты знаешь!
   - Об  этом  сплетничают  в  королевском  дворце  и  иногда  здесь,  когда
приезжают гости.
   - И ты по-прежнему утверждаешь, что тебе скучно?
   - Только не от таких разговоров. Меня раздражают сельские сквайры.  Более
того, я бы хотела быть при дворе,  а  не  просто  слушать  о  том,  что  там
происходит, когда удача посылает нам гостя.
   - А что Кромвель, Кейт? Что тебе рассказывали об этом человеке?
   - Что брак с Анной Клевской по его совету был  ошибкой  от  начала  и  до
конца. Королю  нравятся  только  хорошенькие  женщины,  а  он  ему  подсунул
"Датскую Кобылу". Свадьба была необходима, утверждал  господин  Кромвель,  и
король женился на Анне Клевской против своего желания, но  объявил,  что  не
разделит с ней супружеского ложа, он просто не может себя заставить. -  Кейт
залилась смехом. - Вообрази! Король вступил в спальню, но  дальше  этого  не
пошел!
   - Мне жаль его, - сказала я.
   - Говорят,  новая  королева  пришла  в  ужас.  Она  боялась,  что,  желая
отделаться от нее, он выдумает какое-нибудь обвинение. А теперь  к  тому  же
император Карл и король Франции поссорились, казалось бы,  надо  радоваться,
но наш король, узнав об этом, пришел в ярость: оказалось, что  зря  женился.
Теперь ему все равно, поддерживают его германские государства или  нет,  так
как два его главных врага враждуют друг с другом, и пока  это  продолжается,
Англии нечего бояться. Он потребовал, чтобы Кромвель вызволил его  из  этого
положения. Но тот не знает,  что  делать.  "Охотник  попался  в  собственный
капкан".
   - Удивительно, почему все стремятся получить место при дворе? Посмотри на
покой этого сада! Насколько приятнее любоваться лилиями в пруду и пчелой  на
цветке, чем заботиться о делах короля.
   - Слишком велика награда, - промолвила Кейт.
   - И чтобы получить ее, надо рисковать головой?
   - Дамаск, у тебя ни на грош честолюбия. Ты не знаешь, как надо жить.
   - Но именно этого я и хочу. Хочу жить. Это ты  думаешь,  что  в  игре  со
смертью есть какая-то доблесть.
   - По мне так лучше в полную силу прожить  неделю,  чем  скучать  двадцать
лет. Я уверена, мой образ жизни предпочтительнее твоего.
   - Когда мы состаримся, мы вспомним этот день и, может быть, тогда поймем,
кто был прав.
   Мы помолчали. Потом Кейт сказала, что, кажется, ее время  пришло  раньше,
чем она думала.
   - Надо послать за твоим мужем, - посоветовала я. Но она покачала головой:
   - Ничего подобного мы делать не будем. Я  не  хочу,  чтобы  он  появлялся
здесь и вмешивался.
   Кейт была непреклонна. Меня охватило беспокойство. Она была возбуждена. Я
все думала о теле Кезаи, лежащем в домике матушки Солтер с веткой  розмарина
на простыне.

***

   Лорд  Ремус  прибыл  в  замок.  Кейт  была   раздосадована   его   скорым
возвращением, но он убедил меня, что обязательно должен  присутствовать  при
рождении ребенка. Несомненно, лорд Ремус обожал  Кейт.  Это  удивляло  меня,
ведь она не всегда была любезна с ним. Лорд Ремус  не  обращал  внимания  на
вспышки ее  раздражения,  она  была  любимым  дитя,  все,  что  она  делала,
считалось обворожительным.
   К счастью, его рассказы забавляли Кейт. Она убедила Ремуса, что у нее нет
настроения принимать гостей, и мы, как и прежде, обедали в  ее  комнате.  Но
теперь нередко лорд Ремус присоединялся к нам. Кейт, конечно,  предпочитала,
чтобы его не было, но он рассказывал о дворцовых интригах, она оживлялась  и
казалась заинтересованной.
   Благодаря своей должности лорд Ремус мог со знанием дела говорить о жизни
при дворе. Я чувствовала, что он осторожничает, но  Кейт  могла  выудить  из
него все. Она хотела знать правду о Кромвеле и получила ее.
   - Он в отчаянии, - рассказывал лорд Ремус. - Его схватили в Вестминстере.
Я слышал от лорда Саутгемптона, присутствовавшего при аресте,  что  Кромвеля
застали врасплох. Он явился в Совет, но капитан охраны вышел  ему  навстречу
со словами: "Томас Кромвель, граф Эссекс я арестовываю вас именем короля  по
обвинению в измене". Саутгемптон говорит, что он  никогда  не  видел,  чтобы
человек так удивился, а потом испугался.
   - Сколько раз, - воскликнула Кейт, - господин Кромвель арестовывал  людей
более невинных, чем он!
   - Будь осторожна, Кейт.
   - Какая чепуха! - резко ответила она. - Ты  хочешь  сказать,  что  Дамаск
донесет на меня? И какие же будут обвинения?
   - Тебе следует попридержать язык,  моя  дорогая.  Кто  знает,  кто  может
услышать твои слова и  как  они  будут  истолкованы.  Нельзя  доверять  даже
собственным слугам.
   - Расскажи нам еще что-нибудь, - приказала Кейт.
   - Кромвель был почти в истерике. Бросил  на  пол  шляпу,  призвал  членов
Совета поддержать его. Они же знают, что он не предатель, сказал он. Но  все
до единого объединились против него. Его всегда ненавидели. Кромвеля  отвели
в Тауэр, и не успел день подойти к концу, как люди короля уже обыскивали его
дома. Я слышал, что Кромвель накопил огромное богатство, когда был в силе, и
что сундуки короля значительно пополнятся.
   - Что же, пусть господин Кромвель испытает на своей шкуре то,  что  он  с
наслаждением делал с другими. Я вспоминаю пребывание его людей в  Аббатстве.
Этих груженных награбленными богатствами  и  сокровищами  аббатства  Святого
Бруно лошадей!
   Лорд Ремус снова попросил жену успокоиться, и на этот раз она смолчала. Я
знала, что она думала о Бруно и страдала.
   Я сказала лорду Ремусу:
   - Как мог этот человек, так преданный королю, внезапно стать  изменником?
Ведь все его сокровища получены  от  короля?  Может  быть,  его  обвинили  в
предательстве, потому что два европейских государя поссорились и стали вдруг
врагами?
   Лорд Ремус ласково посмотрел на меня. Он  был  очень  добр,  и  мы  стали
хорошими друзьями. Я  думаю,  ему  нравилась  почтительность,  с  которой  я
относилась к нему из-за его возраста и положения, во всяком случае, я жалела
его, глядя, как Кент обращается с ним.
   - Видишь ли, Дамаск, - ответил лорд Ремус, - попасть в фавориты к  королю
можно только по счастливой случайности, но может ли человек ожидать, что всю
жизнь ему будет везти? Многие  до  сих  пор  считали,  что  Томасу  Кромвелю
помогает нечистая сила. "Из грязи в князи". Этим он очень  напоминал  своего
прежнего господина кардинала Уолси. Говорят,  отец  Кромвеля  был  кузнецом,
валяльщиком сукна и стригалем, но я слышал, что у него  уже  были  небольшие
средства и  он  имел  постоялый  двор  и  пивоварню.  Кромвель  очень  умен.
Расчетливый и коварный, с небольшим  запасом  тех  привлекательных  качеств,
которые могли бы помочь ему добиться успеха при дворе. Он очень подходил для
того дела, которое король поручил ему. Но его никто не любил. Король никогда
не был с ним так ласков, как в свое время с кардиналом. Используя  Кромвеля,
он презирал его. У этого человека теперь мало шансов остаться в живых.
   - Удивляюсь, как еще люди хотят служить королю.
   Глаза лорда Ремуса полезли на лоб от страха.
   - Мы все считаем нашим долгом и удовольствием служить Его  Величеству,  -
громко сказал он.  -  Не  подабает  жалеть  тех,  кто..,  предан  королю.  Я
спросила, в чем обвиняют Кромвеля. В том, что он привез жену, которую король
нашел отвратительной? А если бы он привез красавицу, он продолжал  бы  мирно
жить в одном из своих многочисленных особняков?
   - Он обвиняется в тайном сговоре с германцами.  Он  потерпел  неудачу  во
внешней политике, потому что союз, который он заключил с герцогом  Клевским,
оказался досадной помехой для короля, который хочет теперь заключить договор
с императором Карлом. Политика Кромвеля не принесла стране ничего  хорошего,
к тому же она подарила королю жену, от которой он хочет отделаться.
   - Но ведь все могло бы быть по-другому. Лорд Ремус наклонился  ко  мне  и
сказал:
   - Этому человеку никто не симпатизирует. Поступки Кромвеля  не  завоевали
любви к нему. Многие не прольют и слезинки, когда скатится его голова, а ее,
конечно, отрубят.
   И я  вспомнила,  как  отец  говорил,  что  трагедия  одного  может  стать
трагедией для нас всех, и мне стало не по себе.

***

   Мы все почувствовали облегчение, когда у Кейт начались схватки. Роды были
недолгими. Кейт повезло.
   Ремус и я сидели перед дверью  ее  спальни.  Он  очень  волновался,  и  я
пыталась успокоить его. Он  рассказывал,  что  значит  для  него  Кейт,  как
изменилась его жизнь со времени их свадьбы, какая она чудесная и какой  ужас
он испытал, представляя Кейт ко двору. Он боялся,  как  бы  король  не  стал
слишком часто смотреть в ее сторону, и испытывал благодарность к  племяннице
герцога Норфолка, Кэтрин Говард. Она хоть и не была столь красивой, как Кейт
(кто может сравниться с его женой?), но бросала  якобы  случайные  призывные
взгляды королю. Монарх вряд ли замечал  кого-нибудь  еще,  кроме  нее.  Лорд
Ремус был уверен, что, как только король освободится от своего тошнотворного
брака, его пятой женой станет Кэтрин Говард.
   Я вздрогнула, когда он спокойно продолжил:
   - Можно только пожалеть бедняжку. Она так молода,  и  еще  ни  о  чем  не
подозревает. Надеюсь, что если когда-нибудь дело  дойдет  до  ее  коронации,
судьба не будет к ней так жестока,  как  к  ее  предшественницам.  Говоря  о
судьбе,  он,  конечно,  подразумевал  короля.  Я  попыталась  заставить  его
рассказать больше о новом увлечении короля, чтобы отвлечь мысли от Кейт,  но
и в этот момент он сознавал, что опасно говорить слишком много.
   Мы были еще полны ожиданием, когда вдруг послышался детский плач.  Вбежав
в комнату, мы увидели ребенка в руках повивальной бабки.
   Кейт лежала на кровати, обессиленная, бледная, как-то по-новому красивая,
бесплотная, ликующая.
   Повивальная бабка посмеивалась:
   - Чудесный малыш, милорд. А какие легкие! Я  увидела,  как  лорда  Ремуса
залило краской. Вряд ли в его жизни был  еще  момент,  которым  он  мог  так
гордиться.
   - Как чувствует себя Ее светлость? - спросил он.
   - В моей практике редко случаются такие легкие роды, милорд.
   Ремус подошел к кровати и остановился, глядя на Кейт с обожанием.
   Кейт слишком обессилела для разговоров, но, увидев меня,  прошептала  мое
имя.
   - Поздравляю, Кейт, - сказала я. - У тебя чудесный мальчик.
   Я увидела, как улыбка коснулась ее губ. Это была улыбка триумфа.

***

   Ребенка назвали Кэри. Это было фамильное имя Рему  сов.  Кейт  оставалась
равнодушна к мальчику, но я  не  верила,  что  это  действительно  так.  Она
отказалась его кормить, поэтому нашли кормилицу - пухлую розовощекую девицу,
у которой молока хватало не только на Кэри, но и на своего ребенка. Ее звали
Бетси.   Я   упрекнула   Кейт,   сказав,   что   нехорошо,   стыдно,   когда
крестьянка-кормилица дает ребенку больше тепла, чем его собственная мать.
   - Он еще мал для меня, - нашла себе извинение Кейт. - Когда он подрастет,
мне будет интереснее с ним.
   - И это называется материнская любовь! - насмешливо сказала я.
   - Материнское влечение для таких, как ты, - резко ответила  Кейт,  -  они
обожают кормить детей и возиться с пеленками.
   Мне нравился малыш. Я любила нянчить его,  и,  хотя  он  был  еще  совсем
крошка, я уверена, он узнавал меня. Когда он плакал, я качала его в колыбели
и всегда успокаивала. Лорд Ремус улыбался, глядя на меня.
   - Из тебя получится хорошая мать, Дамаск, - сказал он.
   Я знала, что он прав. Маленький Кэри пробудил во мне желание  иметь  свое
дитя, и я даже подумала, не взять ли мне мальчика с собой домой.  Я  сказала
Кейт, что мне пора возвращаться.
   Поднялась буря протеста. Почему я постоянно говорю об отъезде? Разве  мне
не нравится быть с ней? Ведь стоит мне только попросить - и она удовлетворит
любое мое желание.
   Я сказала, что хочу к отцу. Он скучает без меня. Кейт должна помнить, что
я приехала побыть с ней до рождения ребенка.
   - Малышу будет тоскливо без тебя, - слукавила Кейт. - Как  мы  будем  его
успокаивать, если тебя не будет рядом, чтобы покачать колыбель?
   - У него есть мать.
   - Ребенок не слушается меня. Он привязан к тебе, что говорит о  его  уме.
Ты принесешь ему больше пользы, чем я.
   - Ты странная мать, Кейт, - сказала я.
   - А ты хотела бы, чтобы я была обыкновенной?
   - Нет. Но я хотела бы, чтобы ты больше любила ребенка.
   - О нем хорошо заботятся.
   - Ему нужна ласка, уверенность, что его любят.
   - Мальчик наследует все эти земли. Он счастливчик. Когда  он  увидит  это
громадное имение, он поймет, что ему не нужны ласки и сюсюканье.
   - Тогда он будет похож на свою мать.
   - Что совсем не так уж плохо. Так  мы  подтрунивали  друг  над  другом  и
радовались, что мы вместе. Мне нравилось, что она ищет любой предлог,  чтобы
удержать меня. Я часто думала об отце. Если  бы  не  он,  я  бы  согласилась
остаться. Я догадывалась, что ему  недостает  меня,  и  теперь,  когда  Кейт
родила, он будет настаивать, чтобы я вернулась домой. Однако  в  письмах  не
было настойчивой просьбы вернуться.
   Конечно, это глупо, но меня немного задевало это. Я должна была понимать,
что всему есть причина.
   Маленькому Кэри исполнился уже  месяц.  Матушка  писала,  что  слышала  о
каком-то фрукте, который называется вишня, ее завезли в Англию и  выращивали
в Кенте. Не могла  бы  я  узнать,  так  ли  это?  И  еще  она  слышала,  что
королевский садовник посадил в  своем  саду  абрикосы  и  они  очень  хорошо
прижились. Может быть, кто-нибудь, кто посещает лорда Ремуса и часто  бывает
при дворе, сможет рассказать об этих интересных опытах?
   Но придворные, приезжавшие в замок, не говорили об  абрикосах.  Они  вели
себя как-то странно. Разговаривая, они понижали голос, но все  же  не  могли
отказать себе в удовольствии посудачить о сердечных делах короля.
   Король твердо  решил  отделаться  от  Анны  Клевской.  Кромвель,  который
организовал этот брак, должен расторгнуть его.
   Я часто представляла Кромвеля в заточении в  Тауэре  -  судьба  его  была
схожа  с  судьбой  кардинала,  только  в  ней  не  было  величия.   Кардинал
пользовался расположением короля и избежал бесчестия Тауэра, смерть избавила
его от этого. Мне было жаль обоих, даже Кромвеля, и, несмотря на то,  что  я
хорошо помнила то ужасное время,  когда  Аббатство  было  осквернено  и  там
царили насилие  и  страдания,  все  же  я  испытывала  жалость  к  человеку,
вознесшемуся так  высоко  т