иться  на  мне.  Он  был  достаточно
обеспечен и без них.
   И теперь я не только стояла на пороге своего замужества, но и становилась
богатой женщиной. Иногда я чувствовала себя счастливой, но тут же вспоминала
Дикона.
   Наступил  день  бракосочетания.  Я   лежала,   прислушиваясь   к   звукам
пробуждающегося дома. В шкафу  висело  мое  свадебное  платье.  Ланс  был  в
Эверсли-корте вместе с дядей Карлом. Джереми должен был вести меня к  венцу.
Присцилла хотела, чтобы свадьба была традиционной, каким  она  помнила  этот
обряд в прошлом.
   Пока я раздумывала обо всем этом, дверь  открылась,  и  в  комнату  вошла
маленькая фигурка.  Это  была  Сабрина,  уже  почти  четырехлетний  ребенок,
жизнерадостная, очаровательная девчушка. Она забралась ко мне на  кровать  и
свернулась калачиком около меня.
   - Сегодня свадьба, - прошептала она.
   Я прижала ее к себе. Я  всегда  очень  любила  Сабрину.  Она  была  очень
хорошенькой; говорили, что она похожа на мою мать,  Карлотту,  которая  была
одной  из  красавиц  семьи.  Сабрина  знала  о  своей  привлекательности   и
пользовалась этим, чтобы получить то, что хотела.  Она  всегда  носилась  по
дому: вот она на  кухне  стоит  на  стуле,  смотрит,  как  делают  пироги  и
пирожные, сует палец в сладкую начинку, когда никто не смотрит; через минуту
она уже на конюшне, упрашивает конюха покатать ее по кругу на ее новом пони;
вот она играет с тачками садовников; вот прячется на галерее  и  выпрыгивает
на Гвен,  служанку,  которая  боится  призраков.  Она  постоянно  испытывала
непреодолимое желание делать то, что ей не разрешают - такой была Сабрина.
   Но она обладала огромным  обаянием  и  быстро  обнаружила,  что  одна  ее
обворожительная  улыбка,  соединенная  с  притворным  раскаянием,   способна
вытащить ее из любой неприятности.
   А сейчас Сабрина щебетала о свадьбе. Это моя свадьба, да? А  когда  будет
ее свадьба? Она наденет розовое шелковое платье (Нэнни Керлью  еще  дошивает
его). У нее будут цветы в волосах.., и  она  будет  стоять  рядом  со  мной.
Значит, это и ее свадьба тоже.
   Она обняла меня, и ее личико приблизилось к моему.
   - Ты уедешь отсюда, - сказала она.
   - Я часто буду приезжать.
   - Но это теперь не твой дом. Ты едешь в дом дяди Ланса.
   - Он станет моим мужем. Ее личико слегка сморщилось.
   - Останься здесь, - прошептала она, еще  крепче  обняла  меня  за  шею  и
умоляюще добавила:
   - Останься здесь с Сабриной.
   - Жены всегда живут со своими мужьями, ты же знаешь.
   - Пусть Ланс живет здесь.
   - Мы часто будем приезжать сюда, вот увидишь Она  покачала  головой.  Это
было не то же самое.
   - Я не хочу, чтобы ты выходила замуж.
   - А все остальные хотят.
   - А Сабрина не хочет.
   Она посмотрела на меня так, будто этого довода  было  вполне  достаточно,
чтобы свадьба не состоялась.
   - Когда ты подрастешь, то можешь приехать и пожить у нас, - сказала я.
   - Завтра? - спросила она, просияв.
   - Это слишком быстро.
   - Но я ведь подрасту.
   - Только на один день. А нужно подрасти побольше.
   - На два дня? На три?
   - На несколько месяцев, наверно. Иди открой дверцу шкафа,  и  ты  увидишь
мое платье. Сабрина соскочила с кровати.
   - О-о-о! - только и смогла выговорить она, гладя складки атласа.
   - Не трогай, - предупредила я. Она повернулась ко мне и спросила:
   - Почему?
   Сабрина всегда хотела всему получить объяснение.
   - У тебя могут быть грязные пальчики. Она посмотрела  на  них,  потом  на
меня, медленно улыбнулась и нарочно потрогала платье. Это было  типично  для
Сабрины. "Не трогай" означало "Я должна потрогать во что бы то ни стало".
   - Не грязные, - сказала она, успокаивая меня. Потом  малышка  набросилась
на  мои  туфли  из  белого  атласа  с  серебряными  пряжками  и  серебряными
каблуками. Она взяла одну туфлю, погладила атлас и улыбнулась мне с  озорным
огоньком в глазах, сообразив, я думаю, что если нельзя трогать  платье,  то,
значит, нельзя трогать и туфли.
   В дверь постучали. Это была Нэнни Керлью.
   - Я знала, что найду вас здесь, мисс, - сказала  она.  -  Извините,  мисс
Кларисса, этот ребенок всюду сует свой нос.
   - Это необычное  утро,  Нэнни,  -  сказала  я.  -  Она  заразилась  общим
возбуждением.
   - Это моя свадьба, - объявила Сабрина.
   - Пойдем, - твердо сказала Нэнни. - У мисс Клариссы есть о чем  подумать,
кроме вас, миледи. Сабрина посмотрела с удивлением.
   - О чем? - спросила она, словно  для  нее  было  непостижимо,  что  могло
существовать еще что-то, помимо нее, достойное внимания.
   Но Нэнни крепко взяла  ее  за  руку  и  с  извиняющейся  улыбкой  утащила
ребенка. Исчезая,  Сабрина  одарила  меня  одной  из  своих  обворожительных
улыбок.
   Следующим посетителем была Жанна. Она вошла, напустив на себя важный вид.
   - А, уже проснулись?  Надо  так  много  сделать.  Я  сказала,  чтобы  вам
принесли поднос. Так будет лучше.
   - Жанна, я совсем не хочу есть.
   - Это не разговор, миледи. Вы должны  есть.  Или  вам  хочется  упасть  в
обморок у ног своего мужа? О, это великий день! Я так счастлива! Сэр Ланс..,
он хороший человек. Он обаятельный человек. - Она закрыла  глаза  и  послала
воображаемый поцелуй Лан-су. - Я сказала себе: "Вот этот - для моей малютки.
Это муж для Клариссы. Такой красивый.., в парчовом жилете..,  одевается  как
француз".
   - Это самая высокая похвала из твоих уст, Жанна. Не сомневаюсь, что Лансу
это понравится.
   - А теперь вставайте. Ванна, потом еда, а  потом  волосы.  Я  сделаю  вас
сегодня очень красивой.
   - Такой же красивой, как Ланс? - спросила я.
   - Я говорю, что никто не будет такой красивой, как миледи. Это  ее  день.
Она будет самой красивой невестой...
   - Благодаря искусным рукам Жанны.
   - Так.., так... - бормотала она.
   С годами Жанна и я очень подружились. Она всегда жалела, что ее  не  было
со мной, когда я ездила на север. Она обожала Сабрину.
   - В ней много очарования, - заметила Жанна, - но и озорства. За ней  надо
следить. Вы такой не были, нет.
   - У меня не было ее обаяния.
   - Это чепуха. - Джин забавно употребляла  отдельные  слова,  и  иногда  я
замечала, что сама делаю то же. - У вас есть обаяние, - продолжала она, - но
вы были хорошей маленькой девочкой.., более  заботящейся  о  других,  чем  о
себе, может быть. Вы больше похожи на леди Присциллу и Арабеллу. Ни на отца,
ни на мать вы не похожи.., они прежде всего  заботились  о  себе.  Маленькая
Сабрина такая же.
   - Она еще ребенок.
   - Я много знаю о детях. Какие они  в  три  года,  такими  же  будут  и  в
тридцать лет.
   - Моя дорогая, мудрая Жанна...
   - Такая мудрая, что сию же минуту заставлю вас встать.  У  нас  еще  есть
время, но давайте не будем терять его попусту.
   Я отдала себя в  ее  руки  и  смирно  сидела  перед  зеркалом,  пока  она
причесывала мне волосы, красиво укладывала их вокруг головы.
   Я наблюдала за ней в зеркале. Она была сосредоточена, ей  нравилось  меня
причесывать, она гордилась мной. Милая Жанна!
   - Большое спасибо тебе за все, - с чувством  сказала  я  ей.  -  Что  мне
сделать, чтобы доказать тебе, как я ценю все, что ты для меня сделала?
   Она легонько тронула мое плечо.
   - Это нельзя измерить. Вы изменили мою жизнь. Вы позволили  мне  приехать
сюда, быть вашей горничной. Это все, чего я прошу. Я делаю.., вы  делаете...
Мы не должны считаться.
   - Да, Жанна, конечно.
   - Я хочу быть с вами. Мы уедем из этого дома.., вы поедете к вашему мужу,
и я с вами. Я рада этому. Мне не хотелось бы оставаться здесь без вас. А  вы
позволили мне поехать с вами, и сэр Ланс согласился. "Я слышал, вы  едете  с
нами, Жанна, - сказал он, - это хорошо, очень хорошо". Вот что он  сказал  и
улыбнулся своей красивой улыбкой. Он красивый джентльмен.
   - Я рада, что ты одобряешь его, Жанна.
   - Для вас я выбрала бы только его. Перестаньте думать об этом...  Диконе.
Он мальчик. Он далеко. И он вам не подходит.
   - Откуда ты знаешь?
   - Что-то говорит мне об  этом.  Его  не  будет  четырнадцать  лет,  этого
мальчика. Четырнадцать лет! Мой Бог! Он  заведет  себе  жену  там,  в  чужом
месте. Вероятнее всего, негритянку. Нет, сэр  Ланс  -  именно  то,  что  вам
нужно.
   - В твоем лице он имеет хорошего защитника.
   Она кивнула, улыбаясь.
   - Как же ты покинешь Эндерби? - спросила я. Несколько секунд она молчала,
держа щетку над моей  головой  и  рассматривая  его.  Потом  довольно  резко
сказала:
   - Я счастлива. Я уезжаю с вами, и это хорошо.
   Эндерби - нехороший дом.
   - Нехороший дом! Что ты хочешь сказать?
   - Тени.., шепот.., шум по ночам. В нем есть духи.., те, кто  давно  умер,
но не нашел себе покоя.
   - Ну, Жанна, не может  быть,  чтобы  ты  верила  во  все  это.  Где  твой
французский здравый смысл?
   - Это дом, где счастье поселяется ненадолго,  может  быть,  на  некоторое
время.., а потом уносится прочь. Я рада, что мы уезжаем. Я  не  смогу  здесь
выдержать, если не уеду с вами. А теперь я счастлива. Быть горничной у  леди
- это то, чего я всегда хотела. Я помню вашу красавицу матушку.  Клодин,  ее
горничная, была очень важной, не такой как все остальные.  Я  всегда  хотела
быть горничной: причесывать волосы, делать макияж, ставить маленькие  черные
мушки.., это была моя мечта. Жермен ревновала Клодин, потому что тоже хотела
быть горничной. А теперь горничная я, и еду с вами и вашим  красивым  мужем.
Мы поедем в Лондон... Ах, это великое место...
   - И иногда будем жить за городом.
   - Это тоже хорошо.
   - И будем приезжать сюда, в Эндерби, в гости.
   - В гости - это не то же самое, что жить здесь.
   - Ты говоришь так, словно мы убегаем от каких-то злых чар.
   - Может быть, - сказала Жанна, пожимая плечами.
   Она посмотрела на мои руки.
   - Вы собираетесь надеть это кольцо на вашу свадьбу?
   Я повертела кольцо, которое  теперь  было  надето  на  средний  палец.  Я
изменилась с тех пор, как лорд Хессенфилд дал мне это кольцо.
   - Это мое безоаровое кольцо, - сказала я. - Необычное кольцо.
   - Оно не подходит к вашему платью.
   - Все равно я его не сниму. Не смотри  на  меня  так,  Жанна.  Это  очень
дорогое кольцо. Королева Елизавета дала его одному из моих предков, и у него
особые свойства. Оно служит противоядием.
   - Что вы имеете в виду?
   - Если кто-нибудь даст мне питье с мышьяком или с каким-то  другим  ядом,
это кольцо поглотит яд. Оно действует как губка.
   Жанна вздрогнула от отвращения.
   -  Хорошенькая  история,  -  сказала  она,  взяла  мою   руку   и   стала
рассматривать кольцо. - Королева Елизавета, сказали вы? Это было ее кольцо?
   - Да, и это делает его очень ценным. Внутри кольца есть ее инициалы.
   - Ну, в таком случае, можете носить его.
   - Спасибо, Жанна.
   Теперь я была почти готова. Совсем уже скоро я поеду в  церковь  и  стану
женой Ланса. Я чувствовала и возбуждение и страх. Хотелось бы мне  забыть  о
том визите в спальню Ланса, об Эльвире, сидящей у зеркала;  они  были  такие
беззаботные, такие естественные. Как много мне еще  придется  узнать!  Я  не
смогла противиться искушению ускользнуть от  Жанны  и  заглянуть  в  спальню
новобрачных, где мне предстояло провести ночь с Лансом. Это  была  та  самая
комната, отделанная красным  бархатом,  которую  Дамарис  переделала,  когда
приехала в Эндерби. Теперь комната была отделана белым и золотым Дамаском  и
украшена  в  честь  свадьбы  голубыми  и  зелеными  лентами.  Две   служанки
привязывали к столбикам кровати ветки розмарина.
   Они хихикали между собой и вдруг замолчали, увидев меня.
   - Очень красиво, - сказала я, пытаясь скрыть волнение.
   Я никогда не любила эту комнату.  Может  быть,  потому,  что  будучи  еще
ребенком, когда мы с Дамарис были очень близки, я чувствовала ее неприязнь к
этой комнате. Моя тетя почти никогда не входила в нее, но это была, конечно,
самая подходящая и самая большая спальня, - и было вполне  естественно,  что
ее отвели для новобрачных.
   - Это знаменательный день, мисс Кларисса, - сказала одна из девушек.
   Я согласилась.
   Когда я возвратилась в свою комнату, Жанна  всюду  искала  мою  пропавшую
туфлю.
   - Я везде посмотрела, - сказала она.  -  Без  сомнения,  обе  туфли  были
здесь. Куда она могла деться? Нельзя же вам выходить замуж в одной туфле!
   Я присоединилась к поискам, но безуспешно; в это время вошла Дамарис.
   - Ты очень красива, дорогая, - сказала она. О, Кларисса, я так  счастлива
за тебя!
   Дорогая Дамарис! Я знала, что она вспоминает о том дне, когда нашла  меня
в подвале. Она обняла меня, потом Жанну.
   - О, мадам, пожалуйста, не надо  слез  сегодня.  Слезы  портят  глаза,  -
сказала Жанна.
   Мы засмеялись, и таким образом Жанна предотвратила  весьма  эмоциональную
сцену.
   - Ну, где же туфля? Мы не знаем, куда она девалась.
   - Ее нужно найти, - сказала я. - Сегодня утром Сабрина входила ко  мне  и
смотрела платье. Туфли были там.
   - А! - воскликнула Жанна. - Одну минутку, пожалуйста.
   Она вышла и вскоре вернулась, держа Сабрину за руку.  В  другой  ее  руке
была туфля.
   - Это нехорошая девочка спрятала ее, - объявила Жанна.
   - О, Сабрина! - воскликнула Дамарис.
   - Я это сделала, чтобы  Кларисса  не  смогла  выйти  замуж,  -  объяснила
Сабрина.
   - Ты заставила всех очень волноваться, и тебя надо отшлепать,  -  сказала
Жанна. Личико Сабрины сморщилось.
   - Я только хотела, чтобы Кларисса не  уезжала  и  не  оставляла  меня,  -
объяснила она.
   Дамарис склонилась над ней и обняла ее.
   - Дорогая, Кларисса будет очень счастлива. Ты  хочешь  этого,  так  ведь?
Сабрина кивнула.
   - Я тоже хочу быть счастлива, - сказала она, Дамарис была тронута, но мне
показалось, что Сабрина сделала это  скорее  из  озорства,  чем  из  желания
помешать моей свадьбе.  Так  или  иначе,  туфля  была  найдена,  туалет  мой
закончен, и я была готова к свадьбе.
   Ланс ждал в церкви вместе со всей  семьей  из  Эверсли-корта.  Прадедушка
Карлтон наблюдал за всем с гордостью, которую старался скрыть; Ли был там  с
Бенджи и Анитой. Они, наверно, думали о Харриет и Грегори, как и следовало в
такой момент. Арабелла и Присцилла то радовались, то пускали слезу, как  все
женщины в подобных случаях.
   Итак, нас объявили мужем и женой. Выходя с Лансом из церкви, я  старалась
подавить в себе какие-то тревожные  чувства  и  уверить  себя,  что  сделала
правильный выбор. Было бы глупо продолжать думать о мальчике,  сосланном  за
моря, которого я не увижу, пока не стану гораздо старше.  За  эти  годы  так
много всякого произошло, и маловероятно, что, встретившись опять  в  далеком
будущем, мы останемся теми же людьми, которые познакомились так романтично и
расстались так трагически.
   Свадьба праздновалась в Эндерби. Все, кто был  в  церкви,  несли  веточки
розмарина в соответствии со старым обычаем.
   Когда все расселись вокруг стола, гостей обнесли большой чашей с  пуншем,
чтобы каждый мог выпить за здоровье  жениха  и  невесты.  Каждый  из  гостей
окунал веточку розмарина в чашу, тем самым желая нам радости в браке.
   Ланс крепко держал мою руку, и это вселяло  в  меня  уверенность,  что  я
поступила правильно. В глубине сердца я шептала с  тоской:  "Прощай,  Дикон.
Прощай навсегда".
   Гости продолжали пить за здоровье, произносили речи,  было  много  пустой
болтовни и смеха. Потом мы перешли в зал, украшенный в честь такого события,
и на галерее заиграли музыканты, чтобы мы могли потанцевать.
   В ту ночь никаких привидений не было.
   В полночь Ланс и я удалились в  спальню  с  кроватью,  покрытой  парчовым
одеялом и украшенной ветками розмарина;  наступил  момент,  которого  я  так
страшилась.
   Я боялась чего-то ужасного. Я была невинна и несведуща,  и  у  меня  были
весьма смутные представления об отношениях между мужчиной  и  женщиной.  Мне
приходилось случайно видеть слуг в неловких ситуациях. Я слышала  хихиканье,
видела какую-то возню в темных углах;  однажды  я  видела  в  лесу  парочку,
слившуюся воедино  под  деревом,  движущуюся,  стонущую;  я  знала  одну  из
кухарок, о которой повар сказал, что она  "к  услугам  любого",  и  в  конце
концов у нее появился ребенок.
   Не буду притворяться, что не думала об идиллических отношениях с Диконом;
когда мы лежали бок о бок на галерее, мы оба сожалели,  что  были  не  одни.
Думаю, что, если бы мы были одни, наши чувства бросили бы нас друг к другу и
мы не смогли бы противиться этому. Тогда мы были бы неразрывно связаны  друг
с другом, и я не надела бы подвенечное платье для Ланса.
   Однако этого  не  случилось,  и  вот  теперь  я  сидела  перед  зеркалом,
расчесывая волосы; я все расчесывала их и расчесывала,  боясь  остановиться.
Ланс снял камзол. Он стоял голый по пояс, и я вспомнила  ту,  виденную  мной
сцену: Ланс такой же, как сейчас, но у зеркала - другая женщина.  Спокойная,
улыбающаяся, она была восхитительно томной, как удовлетворенная кошка. Какой
контраст со мной, ничего не знающей, ни на что не способной!
   Ланс подошел и стал позади меня,  улыбаясь  мне  в  зеркало.  Он  спустил
рубашку с моих плеч, и она упала до талии. Потом он  стал  целовать  меня..,
мои губы, мою шею, грудь.
   Я стремительно повернулась и прильнула к нему.
   - Не бойся, Кларисса, - сказал он. - Это на тебя не  похоже.  К  тому  же
бояться нечего.
   Он поставил  меня  на  ноги,  и  рубашка  упала  на  пол.  Без  одежды  я
почувствовала себя беззащитной. Ланс тихо засмеялся, поднял меня и понес  на
кровать.
   Так началась моя  брачная  ночь.  Я  была  смущена.  Я  чувствовала,  что
вступила в новый мир, где Ланс - мой проводник и учитель.  Он  был  мягок  и
внимателен. Он понимал мою неосведомленность и, как я догадалась, знал,  что
я помню о том случае, когда увидела Эльвиру в  его  спальне.  Он  был  полон
решимости заставить меня испытать удовольствие от наших отношений, но  в  то
же время он уважал мою невинность и понимал, что я  должна  прийти  к  этому
постепенно.
   Наконец Ланс уснул. Но я не  могла  уснуть.  Я  лежала,  думая  обо  всех
молодых невестах, которые приходили в эту комнату. Теперь они уже умерли, но
их души, наверно, продолжают обитать здесь. Мне казалось, что я слышу голоса
в шорохе занавесей и еле различимом стоне ветра в ветвях деревьев.  Потом  я
подумала: "О, Дикон, это должен был быть ты. Это  скрепило  бы  нашу  любовь
навсегда".
   Занавеси на окнах были  отдернуты,  светила  полная  луна.  Она  освещала
комнату, и качающиеся ветви деревьев рисовали движущиеся картины на  стенах.
Ланс лежал на спине. Его лицо  отчетливо  было  видно  при  лунном  свете  -
правильные, благородные черты лица, греческий профиль, высокий  лоб,  волосы
густые и волнистые. Пока я глядела на него, лунный свет коснулся его лица, и
оно стало меняться. Ланс казался теперь стариком  -  это  тени  сделали  его
таким. И я подумала, что так он мог бы выглядеть  лет  через  тридцать.  Это
сделало его очень уязвимым, и внезапно я почувствовала, как он мне дорог.
   Лунный луч подвинулся - Ланс опять был молодым и красивым.
   Я убеждала себя, что должна его любить и перестать думать о Диконе.  Даже
если он вернется, мы будем совершенно чужими людьми. Ланс -  мой  муж,  и  я
всегда должна помнить об этом.
   Я продолжала лежать без сна на большой кровати, а рядом со мной лежал мой
муж.

***

   Итак, я стала леди Клаверинг. Каждый последующий день приносил что-нибудь
новое. Ланс всегда был нежным любовником, чувствовал себя свободно  в  любой
ситуации, и его изысканные  манеры  не  изменяли  ему  даже  в  спальне.  Он
разгонял мои опасения; он  учил  меня  искусству  любви  так  же,  как  учил
искусству жить, когда мы ехали с ним в Йорк. Я понимала,  что  жизнь  с  ним
всегда будет приятна. Наши интимные отношения очень сблизили нас. Я  уверяла
себя, что люблю его. Разумеется, я  гордилась  им:  он  был  очаровательный,
беспечный и выделялся в любой компании.
   Восторг Жанны рос с каждым днем. Будучи с