дала. Сначала он разозлился.  Он  потерял  Аббатство,  о  котором
мечтал. Оно досталось Бруно, бродяге без гроша в кармане, отпрыску  служанки
и монаха. Казалось невозможным поверить этому.
   - Это обман! - объявил он. - Мы еще узнаем, что он  нас  обманывает.  Как
это возможно?
   - Люди говорят, - робко возразила моя мать, - что он может все.
   - Это обман! - настаивал Саймон.
   Но когда ему пришлось поверить, что это  правда,  он  ответил  молчанием.
Узнав, что я собираюсь выйти замуж за Бруно,  он  ничего  не  сказал,  но  я
знала, что ему это далеко не безразлично. Если бы я  не  пребывала  в  таком
блаженном состоянии, я бы встревожилась, потому что была уверена в том,  что
он опасный человек.

***

   Руперт был смущен.
   - Это кажется таким невероятным, Дамаск, - сказал он.
   Я повторила ему то, что рассказал нам Бруно о своей удаче и о том, как он
угодил королю.
   - Это невозможно, - повторил Руперт. - Такие вещи не могут  произойти  за
столь короткое время. Даже Томас Уолси, чья карьера была феноменальной,  так
не преуспел.
   - Бруно не похож на обычных людей.
   - Мне это не нравится, Дамаск. Тут пахнет колдовством.
   - О нет, Руперт! Мы просто должны согласиться с тем, что Бруно отличается
от всех нас.
   - Дамаск, ты действительно счастлива?
   - Со времени смерти моего отца я не верила, что смогу быть так счастлива.
   Руперт не ответил. Он был подавлен. Я знала это. Его мечта о том,  что  в
один прекрасный день мы поженимся, не сбылась. Но  дело  было  не  только  в
этом. Его характер был таков, что, несмотря на то,  что  все  его  планы  на
будущее рухнули, он все еще беспокоился за мой выбор.
   "Как только урожай будет убран, он уедет в поместье  Ремуса.  И  я  тогда
буду редко видеть его", - подумала я.
   Меня всегда удивляло, что если происходит какое-либо событие, и каким  бы
загадочным или фантастическим  оно  не  казалось,  люди  за  короткое  время
привыкают к нему и перестают считать случившееся чудом.
   Так было и  с  возвращением  Бруно,  и  с  его  вступлением  во  владение
Аббатством.
   Бруно взял себе фамилию Кингсмен. Раньше мне не приходило в голову, что у
него нет фамилии. Думаю, ему следовало взять фамилию Кезаи, но он отказался.
Мне он так объяснил, почему взял фамилию Кингсмен.  Когда  он  по  поручению
короля ездил во Францию, Его Величество был так доволен им, что до сих пор у
него не было необходимости в фамилии. Он решил звать себя  человеком  короля
. Это не только  понравилось
королю, который одобрил его решение, но и даже  увеличило  расположение  Его
Величества к Бруно и упростило дело с приобретением Аббатства.
   - Есть многое, что я хотела бы узнать, - сказала я.
   - Со временем узнаешь, - ответил Бруно. Он жаждал показать мне Аббатство.
   - Твой новый дом, - называл его он, и вместе с ним я бродила по огромному
поместью.
   - Здесь полно кирпича,  -  говорил  Бруно,  -  чтобы  построить  для  нас
прекрасное поместье, какое ты только пожелаешь.
   - Это не будет дорого?
   - Есть одно, что тебе стоит понять, Дамаск. Никогда не суди обо  мне  как
об обычном человеке.
   - Ты говоришь так, словно бесконечно богат. Он сжал мою руку:
   - Тебе еще многое откроется.
   - Теперь ты говоришь как прорицатель. Он улыбнулся и принял гордый вид.
   - Мы оставим колокольню, - сказал он, которая особенно хороша и построена
в норманнском стиле. Мы также  не  тронем  часовню  Богородицы,  потому  что
большому дому она нужна, оставим и спальни братьев-монахов, а их  лазарет  и
кухню уничтожим. Кельи монахов и трапезная со  временем  станут  жильем  для
слуг.
   У него были грандиозные планы. Я помогала  ему  спланировать  нашу  новую
усадьбу. В течение последующих  нескольких  месяцев  мы  должны  были  стать
свидетелями больших перемен.
   - В конце концов, ты выходишь  замуж  за  богатого  человека,  Дамаск,  -
сказал он. - А ведь думала, не правда ли, что выйдешь за бедного?
   - Почему ты счел нужным испытать меня?
   - Я хотел быть уверенным в том, что ты хочешь выйти  за  меня  ради  меня
самого.
   - И ты, который знает так много, не знал, что сделаю это!
   - По правде говоря, я никогда не сомневался в тебе. Я знал.., потому  что
я знаю о таких вещах. Но я хотел услышать, как ты сама скажешь это. Я  хотел
понять, знаешь ли это ты.
   - Никто не знает меня лучше, чем я сама, Бруно - Возможно, я знаю.
   Теперь он улыбался загадочно, почти мистически Я настаивала на том, чтобы
он рассказал мне подробности того, как он стал богатым.
   Он колебался,  но,  в  конце  концов,  уступил,  и  его  история,  как  и
предсказывал Руперт, была невероятна Когда стало известно,  что  Ролф  Уивер
прибыл в Аббатство, чтобы провести опись сокровищ, изъять их из Аббатства  и
передать королю, то была еще возможность  часть  драгоценностей  спрятать  в
тайниках, находившихся в подземных туннелях и погребах. Аббат умер, а  из-за
скандала, вызванного Амброузом  и  Кезаей,  стало  известно,  что  никто  не
получит  компенсации.  Все  монахи  действовали  порознь  и  вынуждены  были
заботиться о себе сами.
   Брат Валериан  дал  каждому  из  монахов  несколько  драгоценных  камней,
возможно, для того, чтобы поддержать их первое  время,  не  дать  умереть  с
голоду и не заставлять их страдать от унижений нищенства. Если  бы  об  этом
узнали, то смерть была бы наградой тем, кто получил их,  но  положение  было
настолько отчаянным, что им пришлось пойти на этот риск.
   Насколько я знаю, Бруно  пришел  в  наш  дом  спустя  некоторое  время  О
драгоценностях он никому не рассказывал и носил их при себе, а позже покинул
нас и отправился в Лондон У него были основания считать, что  брат  Валериан
дал ему особо ценные камни. Кроме того, ему стало  известно,  что  некоторые
монахи продали камни из сокровищницы Аббатства, это дошло до  властей  и  их
осудили на смерть. Поэтому Бруно не спешил продавать камни и  пришел  в  наш
дом, так как ему надо было где-то жить, пока он выжидал.
   Потом он попытался продать самые маленькие из имевшихся у него  камней  и
выручил за них достаточно денег, чтобы поехать за границу. Он решил ехать во
Францию, Италию или в Нидерланды, где и продать остальные.
   Будучи в Лондоне, он познакомился с одним из  министров  короля,  и  тот,
зная, кто такой Бруно, и будучи убежден,  что  признания  Кезаи  и  Амброуза
вырваны у них под пыткой, удостоил его  своей  дружбы.  Услышав,  что  Бруно
собирается  за  границу,  он  попросил  его  передать  письмо  приближенному
императора Карла.
   Это поручение Бруно выполнил столь успешно, что  был  представлен  королю
Генриху. Король принял его очень любезно и лично поблагодарил  за  оказанную
услугу. Теперь, когда государь начал стареть и  сильно  страдал  от  язв  на
ноге, он стал больше интересоваться книжной  премудростью  и  его  привлекла
эрудиция Бруно. Оба они получили удовольствие от весьма  приятной  беседы  о
теологии. Бруно прекрасно был осведомлен о написанных монархом книгах, много
лет назад снискавших ему титул  "Защитника  веры",  и  Его  Величество  счел
беседу очень приятной.
   Бруно удачно продал несколько драгоценных камней и мог жить  как  человек
со средствами, поэтому не было ничего удивительного в том, что он  хотел  бы
приобрести поместье и что земли Аббатства ему прекрасно подойдут.
   У аббатства Святого Бруно  еще  не  было  владельца,  и  достаточно  было
заплатить необходимую сумму, чтобы стать им.
   - Вот, - закончил Бруно, - почему я здесь и почему дом, который восстанет
из пепла Аббатства, будет моим, твоим и наших детей.
   Это был странный рассказ, и, если бы дело касалось кого-нибудь другого, а
не Бруно, то этой истории было бы трудно поверить. Но когда  он  рассказывал
это о себе, я была готова поверить ему. С  ним,  который  так  отличался  от
простых смертных, могли произойти самые невероятные происшествия.

***

   Наступило волнующее время приготовления к свадьбе. Моя мать  была  готова
забыть обо всем ради того, чтобы как следует подготовить все необходимое.
   Ее радовало, что я буду жить неподалеку и что я выхожу замуж за  богатого
человека. Ведь она была втайне обеспокоена моим приданым.
   Нужно было приготовить  свадебный  пирог,  обдумать,  как  сшить  платье,
поэтому матушка находилась в лихорадочном возбуждении - таком, что  даже  не
обратила внимания на горящий взор своего мужа Клемент вознамерился превзойти
самого себя. Он и Юджин уже поговорили с Бруно. После свадьбы они собирались
вернуться в Аббатство. Нам были нужны люди, которые распоряжались бы  кухней
и пекарней. А кто знал Аббатство лучше, чем они?
   Оба хотели вернуться в Аббатство. Клемент был человеком, которому  хорошо
везде, но Юджина мучила ностальгия. Они хотели вернуться  и  служить  своему
юному хозяину. Я подслушала их разговор, когда они обсуждали это.
   - Это чудо, - прошептал Юджин.
   - А что, кроме чудес, можно было ожидать от такого  человека?  -  ответил
Клемент.
   Кейт и лорд Ремус приехали на свадьбу в Кейсман-корт. В  первый  же  день
прибытия Кейт поднялась наверх в мою комнату, закрыла дверь и вытянулась  на
моей постели, а я, как в добрые старые времена, устроилась на подоконнике.
   - Дамаск! - воскликнула она - Ты выходишь замуж за Бруно! Я не могу в это
поверить.
   - Почему это кажется тебе таким невероятным? Ты приехала на  свадьбу,  но
удивляешься, что здесь есть жених.
   - И какой жених! - сказала она. - Подумать только! Он богат. Может  быть,
богаче Ремуса? Ведь он купил Аббатство! Возможно ли это?
   - Ты же знаешь, Бруно не такой, как другие. Когда он  чего-то  хочет,  он
получает это.
   - Не всегда, - не согласилась Кейт.
   - Ты должна признать, что теперь он владелец Аббатства. Он  всегда  этого
хотел. Раньше он верил, что станет аббатом.
   - Но как он сумел купить его?  Должно  быть,  ему  его  подарили.  Кто-то
пожаловал ему Аббатство за хорошую службу. Какую же услугу мог Бруно оказать
королю?
   - Он ездил с поручением во Францию.
   - Этого не может быть!
   - Ты не знаешь Бруно.
   - Я не знаю Бруно? Я знаю Бруно лучше, чем ты когда-либо будешь знать.
   - Что же, тогда ты знаешь его лучше меня.
   - Ты временами такая дурочка, Дамаск.
   - А ты такая умная.
   Все было, как прежде. Но было и что-то новое в Кейт. Ей было не  по  душе
мое замужество.
   Я повела ее по Аббатству, и мы  пришли  на  то  место,  где  мы,  бывало,
играли. Там к нам присоединился Бруно.
   - Теперь, - сказала Кейт, - мы взрослые люди. Как много изменилось с  тех
пор, когда мы детьми возились здесь.
   - Ты стала леди Ремус, - сказал Бруно.
   - И матерью, - ответила  она.  -  А  ты  стал  хозяином  этого  огромного
Аббатства.
   - Тебя это удивляет, не так ли?
   - Очень.
   - Дамаск была удивлена меньше.
   - Ну что ты, Бруно, - сказала я, - я была потрясена.
   Но он продолжал:
   - Дамаск не так сильно интересуют материальные блага, как тебя, Кейт. Что
ты теперь думаешь о бедном мальчике, который искал пристанища в твоем доме?
   - Я  думаю,  -  сказала  Кейт,  -  что  он  был  пронырой.  У  него  были
драгоценности, и, кажется, на них он и сделал состояние. Хотя ему  следовало
бы и поделиться кое с кем.
   Они пристально посмотрели друг на друга, а я сказала:
   - Это все в прошлом. Бруно повернулся ко мне:
   - А наше будущее, Дамаск, твое и мое, здесь.  Вместе  мы  построим  самый
красивый дом, который когда-либо видели, и по сравнению  с  ним  даже  замок
Ремуса будет казаться невзрачным.
   - Мне не нравятся такие сравнения, - сказала я. - Давай покажем Кейт, что
мы намереваемся подстроить на месте дома аббата.
   Он обрадовался. И  вновь,  когда  он  показывал  Кейт  свои  владения,  я
почувствовала, как его переполняет гордость.
   Мы поженились. Церемония была немногим менее пышная, чем у Кейт.  На  мне
было свадебное платье, сшитое белошвейкой моей матери,  за  шитьем  которого
она присматривала лично. Мой свадебный пирог был,  я  думаю,  лучше,  чем  у
Кейт, потому что его пек Клемент. А  Юджин  превзошел  себя  -  вино  лилось
рекой, почти как на королевских пирах.
   На свадьбе пировали и танцевали, а позже часть гостей  проводила  нас  до
Аббатства, и мы остались одни в нашем новом доме.

ЖЕНА И МАТЬ

   Как странно и как чудесно проснуться на следующее утро в  спальне,  ранее
принадлежащей аббату. Я лежала,  глядя  на  сводчатый  потолок,  и  пыталась
размышлять о том, что случилось  со  мной  за  последние  несколько  недель.
Конечно, я не могла себе представить, что все будет так.
   Бруно уже не спал, и я сказала ему:
   - Когда подумаю обо всем, что со мной случилось, то понимаю, как  чудесна
может быть жизнь. Правда?
   Я быстро поняла, что подобные речи доставляют ему удовольствие. Я никогда
не забуду, как он держал в тайне, что стал богатым, только из-за того, чтобы
я вышла за него замуж ради него самого. И это вызывало нежность  к  нему.  Я
хорошо понимала его. Он был уверен в том, что не такой, как  все  остальные.
Грубое пробуждение от этих грез унизило его,  и  он  нуждался  в  постоянных
уверениях в том, что не похож на других. Эти уверения были ему необходимы, и
я дам их ему. А со временем он поймет, что я люблю его не  меньше  от  того,
что знаю правду о его рождении. Я постараюсь  убедить  его,  что  достигнуть
того, чего достиг он, более достойно похвалы для человека, лишенного  особых
достоинств, чем для того, кто обладает особой властью.
   Но это в будущем.
   А сейчас мы радовались жизни.  Бруно  очень  хотел  бродить  со  мной  по
Аббатству и рассказывать, что и как он собирается  перестроить,  и  услышать
мои советы.
   - Мы вместе будем строить наш новый дом, - сказал он.
   Тем же утром я узнала, что он нанял несколько слуг, в основном мужчин, и,
хотя у них не было физического сходства с Клементом и Юджином,  они  все  же
были похожи на них.
   Я спросила себя: "Не потому ли эти люди похожи на монахов,  что  живут  в
старом Аббатстве?" Я сказала Бруно:
   - Они напоминают мне Клемента и Юджина.
   - Это потому,  что  прежде  они  были  монахами.  Когда  их  прогнали  из
Аббатства, они были сбиты с толку и чувствовали  себя  потерянными.  Теперь,
услышав о том, что в Аббатстве живут, и узнав, кто живет, они вернулись. Они
хотят работать здесь.
   Я ощутила беспокойство.
   - Они должны помнить, что здесь больше не монастырь.
   - Они знают, что король распустил монастырь.
   - Это разумно?
   Он посмеялся надо мной:
   - Ты должна предоставить такие дела мне. У нас будет богатое поместье,  а
значит, нужно много слуг. Эти люди знают Аббатство. Они умоляли меня дать им
работу здесь, на этой земле, которую они знают всю  свою  жизнь.  Я  не  мог
отказать им. Кроме того, они будут хорошо работать на меня.
   - Я это понимаю. Но...
   - Я уверяю тебя, Дамаск, теперь это место стало совсем  другим,  чем  при
аббате.
   - Мне кажется, Бруно, - ответила я, - что нам нужно тщательно  обдумывать
наши действия. Откуда нам знать, каковы будут новые законы?
   Он повернулся ко мне, и лицо его сияло.
   - Здесь ты будешь жить в нашем  собственном  мире.  Оставь  свои  страхи,
Дамаск.
   Он был высок и красив, как бог, и так спокоен, что я  почувствовала,  что
могу отбросить свои опасения. Я все еще пребывала  в  радостном  блаженстве,
когда он привел меня в старый скрипторий,  место,  где  раньше  переписывали
рукописи и где я увидела еще одного незнакомца. Все говорило в  нем  как  об
ученом и стоике: кожа, напоминавшая старый пергамент, морщинки вокруг  глаз,
внимательный и спокойный взгляд.
   И прежде чем Бруно представил его мне как брата Валериана, я поняла,  что
это еще один из монахов Аббатства.
   - Здесь сохранились старые рукописи, не уничтоженные этими  вандалами,  -
сказал Бруно. - Валериан спрятал их. Теперь он достанет их,  рассортирует  и
составит библиотеку.
   Да, даже в это первое утро в моей душе не было покоя. Но я забыла о своих
страхах, когда мы пошли осматривать Аббатство.
   - Колокольня должна  остаться,  -  сказал  Бруно.  -  А  разве  можем  мы
разрушить церковь?
   Мы пошли взглянуть на нее. Как и многие ей подобные, она была построена в
форме креста и была внушительных размеров: высота от пола до  самой  высокой
точки сводчатого потолка достигала примерно пятидесяти  футов.  Я  стояла  в
церкви, и мне казалось, что я слышу пение монахов. По мощеному полу я прошла
к пяти алтарям, и мои шаги звучали  неприлично  громко.  Каждый  алтарь  был
посвящен своему святому. В центре находился алтарь Святого Бруно, основателя
Аббатства, того самого Бруно,  основавшего  монашеский  орден  картезианцев.
Здесь же находилась перегородка, за которой  любой  преследуемый  мог  найти
убежище.
   - Как можно умышленно разрушить такое? - спросила я.
   Бруно улыбнулся мне.
   - Мы понимаем друг друга, - сказал он. - Мы сохраним церковь.
   Потом мы вышли из собора и  осмотрели  множество  зданий,  которые  будут
снесены для того, чтобы мы смогли построить наш дом.
   - Это потребует много труда, - сказал Бруно, - много труда, причем  труда
вдохновенного.
   - Мы будем строить вместе, как птицы вьют гнездо.
   - Гнездо! - воскликнул, смеясь надо  мной,  Бруно.  -  Сравнить  все  это
великолепие с соломой и глиной!
   - Для птицы гнездо - дом, как будет для нас домом наше  новое  жилище,  -
возмущенно ответила я.
   Он засмеялся и поцеловал меня. И я взволнованно подумала, что мы так  же,
как и другие молодожены, влюблены друг в друга и мечтаем о будущем.
   Он повел меня в  монастырские  спальни  и  трапезную.  В  трапезной  были
длинный стол и скамьи, в каждом конце  комнаты  каменная  винтовая  лестница
вела в многочисленные кельи с решетками на дверях, через которые можно  было
видеть, что происходит внутри. Все  кельи  были  совершенно  одинаковыми.  В
каждой на полу лежал соломенный тюфяк, на стене висело распятие.  Грабителям
здесь нечем было поживиться.
   - Наш дом не будет слишком современным. Мы должны сохранить  архитектуру,
сохранить этот древний норманнский стиль, - сказал Бруно.
   - Так и будет, ибо мы станем использовать старый камень, а  некоторые  из
зданий слишком хороши для того, чтобы их перестраивать.
   Бруно согласился. Он  решил  не  перестраивать  скрипторий,  пивоварню  и
пекарню. Сейчас у нас было совсем мало слуг, но мы знали, потом  понадобится
больше. Бруно собирался сделать прибыльными ферму и мельницу.
   - В прежние времена, - сказал он мне, - странноприимные дома часто бывали
полны. Я не хотел бы отказывать усталым путникам, и, возможно,  со  временем
аббатство Святого Бруно станет убежищем для гонимых,  таким,  как  оно  было
прежде.
   - А ты станешь аббатом. А я? У аббатов нет жен, ты же знаешь.
   - Я буду поступать так, как захочу.
   - Ну, в этом я уверена, - охотно согласилась я. Мы прошли к  прудам,  где
разводили рыбу. Их было  три.  Первый  соединялся  со  вторым,  второй  -  с
третьим.
   - Раньше здесь было достаточно рыбы, чтобы прокормить все Аббатство и еще
продавать, - сказал Бруно. - Я надеюсь, что и теперь будет так же.
   - Я понимаю, у тебя будет свое Аббатство.
   - Я создам такую общину, какую хочу, и никто не скажет мне "нет".
   - Но в наше время это не так просто.
   -  Просто  или  нет,  -  он  был  немного  раздражен,  -  со  мной  ты  в
безопасности.
   - Я знаю это, Бруно,  и  ничего  не  боюсь!  Но  на  самом  деле  я  была
встревожена. Я рассказала ему о той ночи, когда  мы  с  Рупертом  похоронили
голову моего отца.
   - Я хотел бы сам принести ее тебе.
   - Ты бы очень рисковал, - возразила я. - Я благодарна Богу,  что  Руперта
не поймали.
   - Он любит тебя, - сказал Бруно.
   - Да.
   - Но все же ты была готова делить со мной трудности, даже  не  зная,  что
будешь иметь то, что имеешь сейчас!
   - Когда ты со мной, мне не нужны сокровища, - ответила я.

***

   Это  были  странные  дни.  Столько  нужно  было   сделать,   обсудить   и
обследовать.
   В те дни