а я не смогла дать ему сына?  Как
великолепно он умел обводить вокруг пальца "круглоголовых", делая  вид,  что
он один из них! Он был ничуть не худшим актером, чем Харриет.
   А сама Харриет? С  ней  что-то  происходило.  Она  по-прежнему  выглядела
счастливой, хотя перестала проводить со своим сыном так много времени, и мне
показалось, что ее  удовлетворенность  объясняется  отнюдь  не  материнскими
чувствами. Я вспомнила, как мы приехали с ней и Эдвином в Англию.  Не  такое
ли выражение довольства я видела тогда на ее лице?
   Что это могло значить?
   Когда я выходила в  сад  прогуляться,  ноги  помимо  воли  несли  меня  к
беседке. Она стала оказывать на меня странное воздействие. Теперь,  когда  с
деревьев опали листья, беседку можно было разглядеть из окна  спальни,  и  у
меня сложилась привычка смотреть на нее.
   Однажды, когда ноги вновь привели  меня  туда,  я  услышала,  что  кто-то
выкрикивает мое имя, и, обернувшись, увидела, что ко мне бежит Частити.
   - Не ходите туда, госпожа! - сказала она. - Никогда сюда не ходите. Здесь
привидения.
   - Чепуха, Частити, - сказала я, - никаких привидений не существует.  Если
хочешь, давай зайдем туда вместе.
   Она заколебалась. С того дня как я подарила ей стеклянную пуговичку,  она
питала ко мне особую благосклонность.
   - Пойдем! Зайдем и посмотрим. Я докажу тебе, что бояться там нечего.  Это
просто  четыре  стены,  заросшие  кустами,  которые  давным-давно  никто  не
подстригал.
   Частити взяла меня за руку, и, пока мы шли к беседке, я чувствовала,  что
ей хочется увести меня отсюда.
   Я открыла дверь и вошла внутрь. Воздух здесь был несколько затхлым. Пахло
мокрым деревом и гниющими листьями.
   Здесь они были вместе... Харриет и Эдвин... Мои глаза обратились к  окну,
сквозь  которое  смотрели  на  них  фанатичные  глаза  Старого  Джетро.  Мне
казалось, что я слышу звон разбитого стекла, звук  смертельного  выстрела..,
раздавшийся еще ближе, чем тот, который  ранил  меня.  Я  представляла  себе
Харриет, потрясенную и все же сохранившую достаточно самообладания для того,
чтобы побежать к Карлтону и сообщить ему о случившемся.
   Частити смотрела на меня глазами, округлившимися от ужаса.
   - Госпожа, здесь правда живут привидения. Давайте уйдем быстрее...
   "Да,  -  подумала  я,  -  Здесь  живут  привидения...   Привидения   моих
воспоминаний. Мне не стоит возвращаться сюда".
   Частити тянула меня за руку, и мы вышли наружу.
   - Ну, вот видишь, бояться здесь нечего, - сказала я.
   Она как-то странно взглянула на меня и ничего не  ответила.  Я  заметила,
что, пока мы не удалились от беседки, она изо всех сил сжимала мою руку.
   В этот вечер, глядя из окна спальни, я  увидела  возле  беседки  свет.  Я
смотрела как завороженная, наблюдая за огоньком, мелькающим в кустах.
   Потом свет исчез. Я решила, что это  был  фонарь.  Интересно  знать,  кто
держал его в руках и заходил ли он - или она - в беседку?
   И зачем?
   Я еще долго смотрела из окна, но свет больше не показывался. И  я  начала
думать, что это мне померещилось.
   Я все еще была слаба.
   Салли сказала:
   - Женщине нужно год, а то и два, чтобы  прийти  в  себя  после  выкидыша.
Некоторые говорят, что это хуже, чем роды, потому что это  неестественно.  А
потом, конечно, еще и тот случай...
   Кажется, она была права.  Я  была  уже  не  той  Арабеллой,  что  прежде.
Временами мне хотелось уехать в Фар-Фламстед и попытаться  рассказать  своей
матери о тех сомнениях и подозрениях, которые постоянно преследовали меня.
   И все-таки мне надо было оставаться здесь.  Я  чувствовала,  что  в  доме
происходит  что-то,  глубоко  затрагивающее  мои  интересы.   Мне   хотелось
избавиться от этого беспокойства, от ощущения постоянной угрозы.
   Неужели кто-то стрелял, рассчитывая убить меня? Говорили, что  мне  очень
повезло: дробь попала в руку. Если бы она  попала  в  голову  или  в  другие
жизненно важные органы тела, исход мог оказаться фатальным.
   Если это не случайный выстрел Ли, то чей? Кто-то целился в голубя..,  или
в меня?
   Карлтон опять зачастил в Уайтхолл. Иногда он казался  немного  печальным,
словно размышлял о том, что же не ладится с нашим  браком,  поскольку  после
этого взрыва нежности,  связанного  с  несчастным  случаем,  наши  отношения
обострились, причем обоюдно. Я была неспособна  определить  свои  чувства  к
нему. Я хотела, чтобы он  любил  меня,  был  со  мной,  вел  себя  как  муж.
Временами мне казалось, что  я  пытаюсь  заставить  его  стать  совсем  иным
человеком, чем он  есть.  Я  стала  подозрительной,  неуверенной,  постоянно
спрашивала себя: возможно ли, чтобы мужчина, живший такой  жизнью,  как  он,
вдруг исправился и стал верным мужем? Я не могла забыть Эдвина и то, как ему
удавалось обманывать меня; и я понимала (хотя и пыталась с  этим  бороться),
что он продолжает оказывать влияние на мою жизнь.
   Беседка по-прежнему завораживала меня. Как-то раз во второй половине дня,
когда в доме все утихомирились, я вышла в сад и ноги сами понесли меня в том
направлении.
   На дворе стоял ноябрь - мрачная погода, почти все  листья  опали  и  лишь
кое-где зеленели хвойные деревья.  На  ветвях  растянулась  паутина:  настал
сезон пауков.
   Подойдя к беседке, я услышала голос, который, казалось, читал панихиду. Я
подошла еще ближе и, к своему изумлению, увидела, что возле стены беседки на
коленях стоит мужчина. Я сразу узнала Молодого Джетро.
   Приблизившись вплотную, я стала рассматривать его. Он стоял  на  коленях,
сложив руки, словно для молитвы. Я поняла, что он и в самом деле молится.
   Неожиданно он замер,  должно  быть,  ощутив  мое  присутствие.  Он  резко
обернулся и взглянул на меня своими безумными глазами, почти спрятанными под
косматыми бровями.
   - Что вы здесь делаете? - спросила я.
   - Молюсь, - ответил он. -  Молюсь  Господу.  Здесь  когда-то  совершилось
убийство. Это проклятое место. Я молюсь Господу за душу своего отца.
   - Я понимаю...
   - О, Господи, спаси его душу  от  вечных  мук,  -  сказал  Джетро.  -  Он
совершил это, считая, что действует во славу Господню, но Книга говорит нам:
"Не убий", а это значит не убий даже во имя Господа.  Мой  отец  убил  здесь
человека. Тот был воплощением сатаны, пойманным за сатанинским  делом..,  но
Господь говорит: "Не убий".
   Я мягко сказала:
   - Все это было так давно, Джетро. Лучше всего позабыть.
   - Он сейчас горит в аду. Такая благочестивая жизнь, и всего один неверный
шаг.., и вот он горит в аду.
   Мне вновь представилась эта сцена. Смогу  ли  я  когда-нибудь  забыть  об
этом? Свидание в беседке, и безумец с ружьем. Любовники, пойманные на  месте
преступления. Запретные ласки, и мгновенная смерть Эдвина. Харриет,  бегущая
к дому, и этот уверенный в своей правоте  человек  Божий,  возвращающийся  в
свой амбар и считающий, что сотворил благое дело. А потом? Страдал ли он  от
раскаяния? Он был убийцей, независимо от  мотивов  убийства.  И  он  нарушил
заповедь Господню.
   Меня терзала  жалость  к  этому  странному  полубезумному  человеку.  Мне
хотелось утешить его, сказать, что я, страдавшая и  потерявшая  своего  мужа
из-за поступка его отца, прощаю его, и сам он должен забыть об этом.
   Но говорить с ним было бесполезно. Я понимала, что рассуждения и  Молодой
Джетро - противоположные понятия. Для него  существовал  лишь  Закон  Божий,
такой, как он его понимал, и он верил в то, что его отец,  несмотря  на  всю
его святость, совершил смертный грех.
   Я повернулась и пошла прочь, а вслед мне неслись его молитвы.

***

   Теперь я могла быть твердо уверена: в меня стрелял кто угодно, но  только
не Молодой Джетро, и теория Карлтона, в  соответствии  с  которой  семейство
Джетро питает враждебность к нашему семейству из-за того, что мы роялисты и,
по их мнению, несем ответственность за достойное сожаления состояние страны,
- эта теория не имеет ничего общего с истиной.
   Значит, это был кто-то другой.
   Это был Ли, внушала я себе.  Возможно  только  такое  объяснение.  Бедный
мальчик, он выстрелил в ошибочном направлении, а затем  так  испугался,  что
сумел убедить себя в том, будто ничего подобного не было.
   Теперь  все,  что  мне  оставалось  сделать,  -  это  восстановить   свое
внутреннее здоровье, поднять  свой  дух,  избавиться  от  опасений  и  вновь
почувствовать радость жизни.
   Карлтон опять находился в отъезде. Я сидела в  детской  вместе  с  Салли,
перебиравшей детские вещи, чтобы выяснить,  чего  нам  недостает.  Позже  мы
собирались поехать в Лондон и купить все необходимое.
   Бенджи и Присцилла по настоянию  Салли  спали  после  обеда,  а  мальчики
отправились на верховую прогулку.
   Я как раз собиралась рассказать Салли о молитвах  Молодого  Джетро  возле
беседки, когда в комнату вошла Карлотта.
   Она подошла к колыбелькам и взглянула на спящих детей.
   - Какой мирный вид! - прошептала она.
   - Посмотрели бы вы, как они выглядели полчаса назад, - сказала  Салли.  -
Бенджи орал словно резаный, а  госпожа  Присцилла  упала  и  испачкала  свое
чистенькое платьице.
   - А теперь уже все забыто, - заметила Карлотта. - Как  быстро  забываются
их неприятности! Я думаю, нам что-то надо  сделать  с  беседкой.  Этот  угол
совсем зарос.
   - Да, - ответила я, внезапно насторожившись.
   - А мне кажется, что эту рухлядь вообще нужно снести, - вставила Салли. -
Что вы думаете об этом платьице из муслина,  госпожа?  Присцилла  уже  почти
выросла из него, а оно совсем целенькое. Думается, я его постираю и  спрячу.
Кто знает, может, оно еще нам понадобится.
   Она намекала на то, что через некоторое время у меня могут быть еще дети.
Такая уж у нее была привычка - делать все для укрепления моего  духа.  Милая
Салли!
   - Я не удержалась и зашла в старую беседку, - сказала Карлотта. - Грязь и
запустение! Да, я думаю,  нам  следует  снести  ее.  Должно  быть,  когда-то
мозаичный пол был очень красив.
   Я представила себе пол - мозаика, выдержанная в  белых  и  бледно-голубых
тонах, залитая алой кровью Эдвина, и Харриет, которая  в  панике  глядит  на
него, не зная, что делать.
   Мне необходимо была прекратить рисовать  себе  эти  картины  всякий  раз,
когда кто-то упоминал о беседке.
   - Я наступила на одну  из  плиток,  и  оказалось,  что  она  качается,  -
продолжала Карлотта. - Я решила поставить ее на место и вдруг обнаружила под
ней забавные вещицы.., вроде маленьких куколок... Наверное,  кто-то  спрятал
их под каменными плитками. Что это может быть?
   Она достала из кармана платья две маленькие фигурки.
   - Как вы думаете, что это такое? - спросила  она.  Салли  подошла,  чтобы
взглянуть, и побледнела. Я увидела, что это восковые куколки.  Одна  из  них
кого-то мне напоминала глазами, формой носа. Она напоминала меня!
   Я взглянула на Салли и увидела, что ее лицо, только что  бывшее  бледным,
стало почти алым.
   - Это ведьминские проделки, - сказала она.
   - Что ты имеешь в виду, Салли? - спросила Карлотта. -  Мне  кажется,  это
просто детские игрушки. Но зачем их было прятать под плитки пола в беседке?
   Салли взяла в руку фигурку, напоминавшую меня.
   - А вы поглядите, куда были воткнуты булавки. Вон куда.., где  вы  носите
ребенка. - Она взяла в руку другую фигурку. - О, Господи! Я  знаю,  что  это
такое. Это восковое изображение неродившегося ребенка. Мы все переглянулись.
   - Интересно, давно ли они там лежат? - спросила я.
   - Я.., я только что нашла их, - пробормотала Карлотта.
   - Похоже, что... - начала Салли. -  Нет,  я  боюсь  сказать  это.  -  Она
повернулась ко мне и положила мне руку на плечо. - Ох,  моя  бедная  госпожа
Арабелла, теперь-то мы знаем...
   - Что мы знаем? - требовательно спросила я. - О чем ты говоришь?
   - Это колдовство, - сказала она. - Оно убило ребенка и навредило вам.
   Салли забрала восковых кукол.
   - Я их уничтожу, - сказала она. - Это самое лучшее,  что  можно  сделать.
Тогда прекратится и вред, который они приносят. Как хорошо, что вы их нашли,
госпожа Карлотта! Теперь нам надо смотреть в оба глаза, но  мы  хоть  знаем,
что происходит.
   Когда мы вышли из детской, Карлотта сказала мне:
   - Напрасно я показала ей кукол. Я убеждена, что они ничего не значат. Это
просто куклы, которых когда-то вылепили дети. Они пролежали там много лет  и
стали совсем уродливыми.
   - Салли показалось, что одна из них напоминает меня.
   - Ну, после этих несчастий  ей  может  все,  что  угодно,  показаться.  Я
поступила легкомысленно. - Карлотта озабоченно взглянула на меня:
   -  Мне  кажется,  это  тебя  расстроило,  Арабелла?  Это,  конечно,  меня
расстроило, но я уверила ее в обратном.
   Мне было очень не по себе. А тут еще Карлтон находился в Лондоне. Как мне
хотелось, чтобы он оказался рядом! Если бы он был здесь, я пошла бы к нему и
рассказала  о  находке  Карлотты  и  суждениях  Салли   по   этому   поводу.
Представляю, как бы он смеялся. Но я была бы рада услышать  этот  смех.  Мне
хотелось услышать от него пренебрежительную оценку этой бабьей болтовни.
   Я рано улеглась в постель, но не могла  уснуть.  Я  лежала,  ловя  каждый
звук, даже потрескивание  рассыхающихся  досок.  Только-только  задремав,  я
внезапно очнулась, так как что-то разбудило меня. Наверное, мои  собственные
неприятные размышления.
   Я услышала, как часы пробили полночь, как куранты на башне исполнили свою
мелодию. Я лежала, размышляя о Карлтоне и о том, что он делает в  Уайтхолле.
Мне вспоминались все слышанные мною истории о придворной  жизни.  О  короле,
окруженном толпой любовниц вроде  леди  Кастлмейн,  Молли  Дэйвис  (хотя  ее
время, насколько я знала, уже прошло) и Нелли  Гвин.  Они  жили  бездумно  и
аморально, а Карлтон был одним из членов этого двора. Я  знала,  что  королю
нравилось бывать в его компании. Разве я могла не думать  о  том,  кому  еще
нравится общество Карлтона?
   В коридоре раздались какие-то звуки.  Да,  это  шаги.  Тихие,  крадущиеся
шаги.
   Задрожав, я вскочила с кровати. Мне вспомнилось мое восковое изображение,
проткнутое булавками. Оно  не  могло  долго  лежать  под  каменной  плиткой:
слишком свежими были следы от булавок Что  толку  притворяться  перед  самой
собой? Это было мое изображение!
   Тихий звук шагов. Кто-то медленно крался по коридору...
   Осторожно, бесшумно открыв дверь, я выглянула и увидела движущийся  свет.
Он исходил от свечи, которую кто-то держал в руке.
   Женщина шла осторожно, роскошные волосы падали ей  на  плечи,  ноги  были
обуты в мягкие туфельки, из-под накидки выглядывал краешек  шелковой  ночной
рубашки.
   Харриет!
   Если бы она повернулась, то заметила бы меня. Но  она,  не  оборачиваясь,
шла по коридору.
   Я закрыла двери и прислонилась к ним. Зачем Харриет кралась  по  коридору
дома, где все были погружены в сон?
   Я решила утром рассказать ей, что видела ее, и  спросить,  куда  это  она
направлялась.
   Но я ничего у нее не спросила, поскольку, выйдя из комнаты и  спустившись
по лестнице, первым делом столкнулась с Карлтоном.
   - Карлтон! - воскликнула я. - Когда ты вернулся?
   - Поздно вечером, - ответил он, - очень поздно.
   - А где ты спал?
   - В Серой комнате. Я не хотел  беспокоить  тебя.  Салли  говорит,  что  в
последнее время ты плохо спишь.
   - Это было.., очень предусмотрительно с твоей стороны, - холодно  сказала
я, вспоминая Харриет, крадущуюся по коридору.

***

   Карлтон уехал на целый день: у него накопилось множество дел в имении. Он
проводил столько времени при  дворе,  что  по  возвращении  на  него  всегда
сваливалась груда проблем.
   - Ты вернешься ночевать? - спросила я. Он нежно поцеловал меня.
   - Вернусь, - ответил он, - и как бы поздно это  ни  произошло,  я  решусь
тебя побеспокоить.
   Его поцелуй был страстным, и я немедленно ответила на него,  подумав  при
этом, как было бы хорошо, если бы наши отношения наладились.
   Харриет все утро нигде не было видно. Она куда-то исчезла. Только потом я
узнала, что мальчики отправились на верховую прогулку с Грегори Стивенсом  и
Харриет присоединилась к ним. Они уехали  на  весь  день,  так  как  Грегори
обещал взять мальчиков  на  постоялый  двор,  где  можно  было  подкрепиться
кружкой эля и горячим хлебом с беконом. Частити сказала  мне,  что  все  они
уехали в хорошем настроении.
   День стоял сумрачный и туманный. Я сидела в своей комнате, когда раздался
стук в дверь и вошла Карлотта.
   Она выглядела довольно странно и была чем-то встревожена. Впрочем, это  с
ней часто случалось.
   - Ох, Арабелла, - сказала она, - как я рада, что ты  одна!  Мне  нужно  с
тобой поговорить.
   - Да?
   - В этом доме что-то происходит. О,  я  не  имею  в  виду  колдовство,  о
котором твердит старая Салли. Тем не менее кое-что происходит.
   - Что? - спросила я.
   Некоторое время она молчала, а потом сказала:
   - О, я знаю, что ты считаешь меня глупой...
   - Совсем нет.
   - Не нужно притворяться. Большинство людей думают именно так. Ну,  может,
не глупой, но не слишком сообразительной и непривлекательной..,  в  отличие,
скажем, от Харриет и от тебя.
   - Ты это выдумываешь.
   - Мне кажется, что нет. Но я  вовсе  не  глупа.  Есть  вещи,  которых  не
замечают другие и которые вижу я. Взять, например, тебя...
   - Почему бы не сказать прямо то, что ты хочешь сказать, Карлотта?
   - Я пытаюсь, но это нелегко. Я не забыла о том,  что  однажды  ты  спасла
меня...
   - О, это было давным-давно.
   - - Я никогда не забываю об этом. Иногда я спрашиваю себя:  почему  я  не
довела задуманное до конца? Люди хотят оставить этот  мир,  но  в  последнюю
минуту пугаются. Тогда я думала, что мне не стоит жить.  Они  подняли  такой
шум  вокруг  Чарльза  Конди,  устроили  вечеринку,  говорили  о  предстоящей
помолвке... Я решила, что просто не вынесу этого.
   - Я понимаю.
   - Харриет зла, Арабелла. Ты это понимаешь? О, насчет колдовства  я  вовсе
не уверена. Но я знаю, что она зла. Она с легкой душой сломала мне  жизнь  и
теперь собирается сделать то же самое с тобой. Однажды ей это  уже  удалось,
не так ли? Я знала про нее и Эдвина, знала с  самого  начала.  Наверное,  ты
станешь  презирать  меня,  но  я  подслушиваю  у  дверей.   Я   подглядываю,
подслушиваю и кое-что выясняю. Это низко и недостойно, но  таким  образом  я
получаю некоторое возмещение: у меня почти нет собственной жизни, и  я  живу
жизнью других. Я знаю  об  их  жизни  больше,  чем  они  сами,  поскольку  я
подслушиваю и подсматриваю, и у меня есть некоторое оправдание,  так  как  я
непривлекательна и неостроумна. Понимаешь?
   - Конечно, понимаю, Карлотта, но... Она махнула рукой.
   - Слушай. Харриет вышла замуж за дядю Тоби, потому что хотела  пробраться
сюда; ей нужны были его имя и титул, и она решила, что она  их  получит.  Ты
ведь не веришь, что Бенджи - сын дяди Тоби?
   - А чей же он? - спросила я.
   - Неужели ты так наивна, Арабелла?
   Я почувствовала, как кровь бросилась мне в лицо.
   - Карлотта, ты несешь чепуху!
   - Нет. Ей нужен был сын, который является претендентом. Бенджи  наследует
права за Эдвином.
   - Ты намекаешь на то, что она решилась бы погубить Эдвина? Это вздор!
   - Наверное, я уже и так сказала слишком много.  Тебе  лучше  было  бы  не
знать. - Карлотта пожала плечами. - Прости меня, Арабелла. Я хотела с  тобой
расплатиться.., за то, что ты спасла мою жизнь, но если тебе  легче  жить  в
неведении.., если ты предпочитаешь дожидаться, пока грянет гром...
   - Расскажи мне все, что знаешь, - коротко потребовала я.
   - Я знаю вот что: Эдвин был ее любовником. Он был  застрелен,  когда  они
развлекались в беседке. Эдвина убил Старый Джетро, который следил за ними  и
знал, зачем они туда направляются. Он хотел убить и Харриет. Если бы он убил
ее, это, наверное, было бы к лучшему. Может быть, Салли права  и  у  Харриет
есть какие-то особые силы. К тому времени она уже носила его сына. Ли не сын
Чарльза Конди.
   - Я знаю.
   - И