тех пор, как в наш  дом  переехала  Мэри  Мартон,
когда однажды днем ко мне подошла  Жанна,  одна  из  наших  служанок,  и
сказала, что меня хочет видеть какой-то джентльмен.
   - Кто? - спросила я.
   - Мадам, он не представился, но он англичанин.
   - Не.., незнакомец? - спросила я.
   - Я раньше его никогда не видела, мадам. К моему великому  удивлению,
этим человеком оказался Мэтью Пилкингтон.
   - Мэтью! - воскликнула я.
   Он беспомощно посмотрел на меня.
   - Карлотта! - промолвил он и, шагнув вперед, схватил мои  руки.  -  Я
знаю, мне не следовало приезжать, но я ничего не мог поделать. Я  должен
был еще раз увидеть тебя...
   - Мэтью! - воскликнула я. - Но как? Как ты попал сюда?
   - Это было не так трудно, - ответил он. - Я переправился на небольшом
корабле, высадился на побережье, а потом приехал в Париж.
   - Ты сошел с ума! Англия в состоянии войны, а ты солдат и  находишься
на вражеской территории!
   - Да, я знаю. Я все знаю, но я должен был увидеть тебя. Понимаешь,  я
слышал...
   - Что ты слышал?
   - Что тебя похитили.
   Я почувствовала, что с моих плеч свалился тяжкий  груз.  Так  значит,
они все-таки поверили этому?
   - Я зашел в твой дом.., в Эйот  Аббасе.  Ты  помнишь,  я  остановился
неподалеку, в "Приюте скрипача"? Там только и говорили  о  похищении,  о
тебе и твоей "дочке... Я должен был приехать сюда, чтобы убедиться,  что
это правда, чтобы снова увидеться с тобой.
   - Ты не должен был приезжать сюда!
   - Ты с ним заодно? Говорят, что ты леди Хессенфилд?
   - Так проще.
   - Но твой муж...
   - Ты виделся с ним?
   - Да, он очень опечален. Он говорил о том, что надо поехать сюда,  но
это невозможно.., здесь только якобиты желанные гости.
   - Ты говорил о том, что собираешься сделать?
   - Нет, тогда бы они обо всем догадались. Я должен был хранить  тайну.
Я тихонько ускользнул, но у меня здесь есть друзья, так что..,  со  мной
все в порядке.
   Я вздохнула.
   - Ты не должен был приезжать ко  мне,  Мэтью!  Тот..,  случай..,  все
кончено. Это было просто кратким затмением.., ты понимаешь?
   - О, с твоей стороны, да, - ответил он. - Но для меня те воспоминания
драгоценней всего на свете.
   - О нет, Мэтью!
   - Бесполезно, Карлотта! Я не  хочу  причинять  тебе  никакого  вреда,
расстраивать тебя. Я просто хочу  иногда  видеть  тебя,  быть  рядом.  Я
обещаю тебе, клянусь, что никогда не буду  напоминать  о  тех  временах.
Если бы я просто мог быть здесь, изредка видеться с  тобой,  мне  больше
ничего не надо. Я просто хочу знать, что ты  здесь.  Ты  так  прекрасна!
Более того, ты - само очарование!  Карлотта,  прошу  тебя,  позволь  мне
время от времени приходить сюда, разреши видеться с тобой, пожалуйста!
   - Что ж, - сказала я, - если ты один из  них,  то  иногда  ты  будешь
встречаться с лордом Хессенфилдом.
   - Но я хочу видеть лишь тебя и  девочку.  Она  так  похожа  на  тебя,
Карлотта!
   - Где ты остановился?
   - На улице Сен-Жак. Это были самые лучшие  апартаменты,  что  я  смог
найти. Думаю, через некоторое время я оттуда уеду. Карлотта, позволь мне
стать твоим другом и встречаться с тобой иногда!
   - Мэтью, если ты пообещаешь мне забыть все то...
   - Я не могу обещать забыть! - пылко вымолвил он. - Но обещаю  никогда
и никому не говорить об этом. Если я смогу приходить  сюда,  видеться  с
тобой, я больше ничего не прошу.
   Я дала ему  разрешение  -  так  я  была  потрясена.  Как  всегда,  он
боготворил меня, но сколько было всего, о чем я не хотела бы, чтобы  мне
напоминали.
   В течение следующих нескольких недель Мэтью был частым гостем в нашем
доме. Он настоял, чтобы увидеться с Клариссой, и они очень  подружились.
Я подумала, что он пользуется этим как предлогом, чтобы почаще  навещать
нас, но тут мне пришло в голову, что Мэри Мартон вполне могла  подумать,
что сердце Мэтью расположено к ней, а не к девочке.
   Это было очень хорошее притворство. Он много беседовал с Клариссой, и
они с Мэри часто водили девочку по городу. Слуги уже начали сопровождать
их улыбками и шептаться о романе.  Я  была  только  рада  этому,  но  не
верила, что Мэтью действительно привлекает Мэри. Когда бы я ни подходила
к нему, то сразу замечала, какое воздействие на него оказываю.
   Хессенфилд отозвался о нем как о настоящем патриоте и сказал, что  он
привез ценную информацию о положении якобитов в Англии.
   - Он хорошо поработал на нас  в  Англии  и  просто  ждал  подходящего
момента, чтобы перебраться сюда.
   В этом я была совсем не уверена. Я была  достаточно  искушена,  чтобы
понять, что Мэтью приехал, чтобы повидаться со мной. Но, несмотря на все
это, он строго выполнял все условия нашего договора. Он никогда и словом
не упоминал о том времени, что мы провели вместе, и я только радовалась,
что все думают, будто он увлечен Мэри Мартон, всем сердцем надеясь,  что
Мэри, этой чистой и невинной девушке, не будет нанесен вред, хотя  порой
мне казалось, что он и в самом деле влюблен в нее. Совсем не обязательно
было им проводить столько времени вместе! Хессенфилд часто отсутствовал,
и я догадывалась, что приближается важное событие.
   Ночью, когда мы лежали рядом, он  был  менее  скрытен,  чем  днем.  Я
знала,  что  он  чем-то  очень  обеспокоен  и  все  время  находится   в
напряжении, но он все-таки поделился со мной, что это предприятие  будет
самым важным в деле якобитов.
   - Я знаю, вы переправляете в Англию оружие.
   - Это я тебе говорил? Тогда забудь об этом, дорогая моя!
   - Но ты не говорил, куда.
   - И не скажу: чем меньше посвященных в наш план, тем лучше. Знаю лишь
я и еще двое, один из  которых  король.  Даже  те  люди,  которые  будут
заниматься этим делом, еще не знают, куда именно они поедут. Все  должно
быть сохранено в тайне. Если прознают хоть что-то, будет катастрофа.
   -  Тогда  я  больше  не  буду  тебя  спрашивать,  только   одно:   ты
действительно не едешь?
   - Нет, я отошлю их, а потом начну готовить следующую партию.
   Несколько дней спустя к нам приехали гости. Они прибыли под предлогом
простого визита вежливости, но я  знала,  что  это  не  так.  Хессенфилд
принимал их в своем кабинете, на первом этаже.  Я  не  беспокоила  их  и
наказала то же самое слугам.
   На первом этаже находились три комнаты, и все они  соединялись  между
собой. Кабинет был по центру, а двумя оставшимися гостиными  никогда  не
пользовались. Одна из них была устроена как библиотека, но на самом деле
комнаты эти были продолжением кабинета.
   Пока Хессенфилд принимал своих гостей, случилось необычное событие. Я
играла с Клариссой в детской,  когда  она  захотела  спать,  так  что  я
уложила ее в постель и оставила одну. Потом я спустилась вниз, собираясь
пойти прогуляться - я частенько гуляла одна. Это было вполне  безопасно,
если не  выходить  из  квартала  Марэ,  а  я  была  буквально  очарована
маленькими лавочками в ближайших улочках. Мне нравилось покупать  ленты,
веера, пуговицы и всякую мелочь -  во  всех  них  было  какое-то  особое
очарование по сравнению с нашими английскими изделиями.
   Наш дом  был  довольно  высок,  детская  и  наша  спальни  находились
наверху, и только я собралась было спускаться, как мне показалось, что я
слышу какой-то звук этажом ниже. Я остановилась. Если это уезжают  гости
Хессенфилда, лучше мне немного подождать. Я знала, по возможности он  не
хотел бы, чтобы их видели, хотя и не особо настаивал  на  этом.  Но  это
было очень важное дело, и он хотел, чтобы все шло, как  обычно.  У  него
бывали разные  люди,  и  ему  не  хотелось  бы,  чтобы  заметили  что-то
необычное.
   Поэтому я замерла.  Я  услышала,  как  тихо  закрылась  дверь,  затем
раздался звук удаляющихся вниз по лестнице шагов.
   Я спустилась. Когда я  вышла  на  улицу,  то  заметила  Мэри  Мартон,
торопливо направляющуюся куда-то. Так значит,  это  Мэри  вышла  из  той
примыкающей к кабинету  комнаты?  Интересно,  что  она  делала  там?  О,
конечно же, она зашла, чтобы положить книгу (она постоянно  брала  книги
из библиотеки), а когда возвращала, она вдруг услышала голоса в соседней
комнате, поняла, что зашла не вовремя, и удалилась.
   Пока я раздумывала о том, догонять мне ее или нет, она уже  завернула
за угол. Когда я пошла вслед за ней и свернула в ту же улочку, то  вдруг
заметила, что она встретилась с Мэтью.
   Я быстро пошла  назад.  Так  значит,  это  правда:  он  действительно
увлечен ею и даже  назначил  ей  свидание?  Они  зашли  в  харчевню  под
названием "Ананас", на поскрипывающей над дверью вывеске  был  изображен
огромный ананас. Это место пользовалось хорошей репутацией - здесь  люди
могли выпить стакан вина или поговорить с глазу на  глаз.  Вот,  правда,
ночью здесь становилось слегка шумновато.
   Я  улыбнулась.  Эта  встреча  меня  порадовала.  Если  Мэтью  и  Мэри
влюбились друг в друга, значит, на моей совести одним грехом  меньше.  Я
всегда чувствовала, что использую Мэтью и оскорбляю его невинность.
   Я купила пуговицы и вернулась домой. Хессенфилд все еще  совещался  у
себя в кабинете. Уже поздно вечером он  вошел  в  нашу  спальню.  В  его
движениях чувствовалось напряжение, в котором он пребывал все это время.
   - Ну что, закончил свои дела? - спросила я.
   - Закончил?! - рассмеялся он. - Все только начинается!

***

   Хессенфилд снова взял меня с  собой  во  дворец,  и  на  этот  раз  я
осталась там на несколько дней. Это было так  интересно!  Я  никогда  не
была при английском дворе, потому что хотя мой дед и был близким  другом
Карла II, но он был врагом брата короля, Якова, и ему не удалось достичь
своего прежнего положения при Вильгельме и Марии, так что для  меня  это
были совсем новые ощущения. Мне нравилась жизнь  в  Париже,  этот  город
очаровал меня. Каждое утро я лежала в постели и прислушивалась к  звукам
просыпающегося Парижа, к тому, как  постепенно  отступает  тишина  ночи.
Звук там, звук здесь, и вот к девяти часам утра город уже весь на ногах.
Я обожала запах свежевыпеченного хлеба, который, казалось, наполнял  все
улицы округи, и  любила  прислушиваться  к  крикам  торговцев.  Когда  я
просыпалась, я знала, что крестьяне, прибывшие из ближних деревень,  уже
заняли места у лавок, разложив свои овощи, цветы, куриц, кроликов и рыбу
всех сортов. Их можно было заметить во всех частях города,  они  считали
его почти своим, так что, когда  хозяйка  хотела  купить  что-нибудь  из
продуктов, она уже знала, куда идти.
   Для меня было большой радостью выходить на  такие  прогулки  с  нашей
поварихой и ее помощником, наблюдая  за  тем,  как  она  совершает  свои
покупки. Порой она притворялась, будто обращается за советом ко мне, но,
естественно, я хорошо понимала, что ни в выборе товара, ни в торговле  я
ровным счетом ничего не смыслю, а ведь это было главным здесь.
   Я начала познавать жизнь Парижа и полюбила ее.  Все  утро  на  улицах
царили  шум  и  суета,  и  мне  нравилось  бродить  среди  этих   что-то
выкрикивающих, отчаянно жестикулирующих людей. Я часто заходила в  лавку
аптекаря, где могла перепробовать множество духов, прежде  чем  выбирала
самые лучшие,  и  всегда  прислушивалась  к  советам  аптекаря,  который
относился к этому с такой серьезностью, будто речь шла о жизни и смерти.
   Порой я выезжала вместе с Хессенфилдом за ворота, которые  обозначали
границу между городом и  деревней.  Ворота  были  сделаны  из  дерева  и
железа, и всего по Парижу  их  насчитывалось  около  шестидесяти.  Кроме
того, на реке были устроены еще и специальные таможни.
   Дни шли своим  чередом,  и  все  это  время  я  ощущала  беспокойство
Хессенфилда о том, как прошло его дело. Он не  относился  к  тем  людям,
которые сомневаются в своем успехе, но, видя его тревогу,  я  заключила,
что операция была  чрезвычайной  важности.  Но  я  не  показывала,  что,
заметила его озабоченность, а была  твердо  уверена,  что  наше  общение
доставляет радость нам обоим и с течением времени не уменьшается.
   Однажды днем в карете мы вместе с Клариссой поехали  на  прогулку  за
город. Тот  день  был  заполнен  счастьем.  Теперь  Кларисса  уже  редко
вспоминала о Бенджи, как и я, она с головой окунулась в новую жизнь.
   Домой мы прибыли поздно. У ворот нас встретил встревоженный слуга: из
королевского дворца приехал джентльмен, который  настаивает  на  срочной
встрече с милордом. Хессенфилд сжал мою руку:
   - Отведи Клариссу в детскую.
   Я удалилась. Спустя несколько минут он поднялся наверх:
   - Я немедленно должен  ехать  в  Сен-Жермен.  На  следующий  день  он
вернулся. Это было уже под вечер. Я услышала, как его лошадь  подскакала
к дому, спустилась вниз встретить его и сразу поняла - что-то случилось.
   Мы  поднялись  прямо  в  нашу  спальню.  Хессенфилд  закрыл  дверь  и
посмотрел на меня.
   - Катастрофа! - сказал он.
   - Что? - запнувшись, вымолвила я.
   - Наши люди угодили прямиком в ловушку. Их ждали  на  месте  высадки.
Потеряно все: люди, оружие, амуниция.., все!
   Я с недоверием смотрела на него.
   - Но как...? - начала было я.
   - Да! - с яростью выкрикнул он. - Как?! Как им удалось узнать  точное
место нашей высадки? Кто-то предал нас!
   - Но кто?
   - Вот это я и должен выяснить.
   - Кто-нибудь в Англии., может, кто-то притворяется, что находится  на
вашей стороне, тогда как работает против?
   - Верно, шпион был, но думаю, не там.
   - Тогда где?
   - Здесь!
   - Здесь?! Но никто ведь не знал, да и кто бы это мог  быть?  Ты  даже
мне ничего не говорил. Скорей всего, кто-то в Англии.
   - Нет, я думаю, что утечка сведений произошла именно здесь.
   - Но кто?
   - Я обязательно выясню это!

***

   На следующий день Хессенфилд вернулся в Сен-Жермен. Я старалась вести
себя так, будто ничего не произошло, но не могла не думать о тех  людях,
что угодили в ловушку, и теперь, скорей всего, находятся  в  Тауэре  или
другой тюрьме, ожидая приговора, которым, вне  всяких  сомнений,  станет
смерть. Я волновалась  за  Хессенфилда,  который  очень  переживал,  что
оружие, предоставленное им королю Франции, теперь потеряно, но, что было
хуже всего вместе с ним они лишились самых отважных своих людей.
   Я никогда не видела его таким опечаленным. Это было  что-то  новое  в
его характере.
   Я пошла в детскую.
   - Где мой папа? - спросила Кларисса. Она всегда звала его "мой папа".
Думаю, это оттого, что она лишь недавно обрела его.
   Он уехал повидаться с королем, - ответила я.
   - Он уехал в большой спешке, - заметила Мэри Мартон.
   - О да, - сказала я. - Важное дело.
   - Мне показалось, что он выглядит слегка расстроенным,  -  продолжала
Мэри.
   Я пожала плечами.
   - А куда мы пойдем сегодня? - встряла в наш разговор Кларисса.
   - Мне надо купить немножко кружев, - ответила я. - Мадемуазель Пантон
(она была моей портнихой) хочет отделать ими платье, но  я  сама  должна
выбрать цвет.
   - Думаю, если платье не получится, - рассмеявшись,  сказала  Мэри,  -
вину она хочет свалить на  вас,  и  вам  придется  подбирать  что-нибудь
другое. - "Это мадам  сама  выбрала",  -  сказала  она,  в  совершенстве
передразнив мадемуазель Пантон.
   - Мэри  может  быть  мадемуазель  Пантон,  Жанной,  мной,  -  сказала
Кларисса, с восхищением взирая на Мэри.
   Покупать кружева мы пошли все вместе. К обеду мы вернулись,  Кларисса
легла спать, а я  отдыхала  в  своей  спальне,  читая.  Это  были  самые
спокойные часы дня, в это время все либо обедают,  либо  отдыхают  после
обеда, но к пяти часам улицы снова наполнятся людьми.
   Я думала о том, что сейчас делает Хессенфилд, какие меры  он  принял,
чтобы раскрыть того, кто предал их? Было  невозможно  представить  себе,
что среди нас есть шпионы.
   Теперь я по-настоящему влюбилась в него. Наш союз казался  идеальным:
он был тем мужчиной, которого я всю жизнь искала, и хотелось  надеяться,
что я столько же значила для него. Мы  оба  обожали  приключения.  Такая
жизнь устраивала нас обоих.  Я  подумала,  а  что  будет,  если  удастся
восстановить на троне Якова и мы вернемся в Англию, где  заживем  жизнью
обыкновенного дворянина и его жены, если не считать того, что я не  жена
ему. Я себе  этого  не  представляла:  Хессенфилд  всегда  будет  искать
заговор, в котором непременно примет участие. В  старые  времена  он  бы
отправился на море и стал грабить испанские  галеоны.  И  в  гражданскую
войну, думаю, он повел бы себя точно  так  же,  как  и  сейчас.  Он  был
человеком, который все время  должен  защищать  какое-нибудь  дело,  без
опасности он не мыслил своей жизни. Такие мужчины иногда встречаются, но
что происходит с ними, когда они стареют?
   И тогда мне вспомнился дед - они были  похожи.  Какая  жизнь  была  у
него, когда он  защищал  Эверсли  от  Протекторат,  -  верный  сторонник
роялистской партии, притворяющийся круглоголовым. Это дело  пришлось  бы
Хессенфилду по душе.
   Вечер без него тянулся очень медленно. До тех  пор,  пока  не  пришла
пора ложиться спать, я была с  Клариссой.  Мэри  Мартон  уложила  ее,  я
сидела у ее кроватки и рассказывала сказки, пока она не заснула. Потом я
вернулась в свою пустую спальню и тоже заснула.
   Проснулась я рано утром, как обычно позавтракала хлебцами и  кофе,  а
потом поднялась в комнату Клариссы. Она сидела в своей кроватке и играла
с куклой, которую я купила ей днем раньше.
   - Мэри ушла, - сказала она.
   - Ушла?! Так рано? Этого не может быть! Кларисса кивнула.
   - А у Иветты голубые глаза, - сказала она, протягивая  мне  куклу.  -
Посмотри!
   - Уверена, Мэри у себя в комнате, - задумчиво произнесла я.  -  Пойду
посмотрю.
   Я прошла в комнату Мэри. Постель  была  заправлена.  Неужели  она  не
спала этой ночью? Если только она  не  заправила  ее  перед  уходом,  но
обычно это Делала одна из служанок.., и гораздо позднее.
   Я оглядела комнату, открыла шкаф, одежды не было. И тогда я  заметила
записку. Она лежала на столе и предназначалась мне.

   "Дорогая леди Хессенфилд!
   Я должна была срочно уехать. Я получила письмо  от  моей  тетушки  из
Лиона, которая тяжело заболела. Письмо доставили уже после того, как  вы
удалились к себе, а так как у вас был очень напряженный день,  я  решила
не беспокоить вас. Сейчас еще можно успеть на карету до Лиона, поэтому я
должна отправляться немедленно. Как только я смогу оставить  тетушку,  я
вернусь и повидаюсь с вами.
   Спасибо вам за вашу доброту.
   Мэри Мартон".

   Листок бумаги выпал из моей  руки:  происходило  что-то  странное,  я
чувствовала это.
   Почему вдруг Мэри уехала? И когда доставили  письмо?  Я  бы  услышала
стук копыт во дворе. Кроме того, она никогда не упоминала о  тетушке  из
Лиона; насколько я поняла, у нее вообще  здесь  не  было  родственников,
кроме родителей.
   Мои мысли немедленно обратились к Мэтью. "Вот в чем дело, -  подумала
я. - Она влюбилась в него, а он, должно быть,  дал  ей  понять,  что  не
любит ее". Мэри всегда мне казалась  странной  девушкой,  она  постоянно
держалась в стороне от остальных, и, хотя она  сдружилась  с  Клариссой,
думаю, она так и не  смогла  преодолеть  неловкости  передо  мной.  Меня
порадовала новость о ее дружбе с Мэтью, и я  тут  же  предположила,  что
между ними все серьезно.  И  разгадкой  ее  поспешного  отъезда,  скорей
всего, было то, что она, узнав о равнодушии  Мэтью,  решила  порвать  со
всем окружением, чтобы не слышать сочувствующих расспросов. Такая  тихая
и сдержанная девушка, как она, по крайней мере я  так  ее  представляла,
именно так бы и поступила.
   На следующий день вернулся Хессенфилд. Он отсутствовал двое суток, но
выглядел бодро и энергично, совсем как в  прежние  времена,  и  закружил
меня в своих объятиях.
   - Я должен немедленно увидеться с воспитательницей Клариссы!
   - О, здесь произошло что-то странное - Мэри уехала.
   - Уехала?!
   Он непонимающе посмотрел на меня, и я быстро объяснила:
   - Вчера утром я пошла к ней в комнату. Кровать была убрана, и  лежала
записка. Она уехала