однако, я поняла, что это мое черное новое платье болтается на вешалке. Должно быть, я не заперла шкаф на ключ.
     Я откинулась снова на подушки и стала корить себя. Это сон! Сон - и все. Но почему эти ночные кошмары повторяются со зловещим постоянством, преследуя, меня уже не один год?
     Никак не могла я избавиться от мучивших меня дурных предчувствий. И неудивительно. Первый разговор с миссис Оман Лемминг состоялся полтора месяца назад. Мой час был недалек. Но - все мысли прочь! Завтра - бал. Конечно, не нравилось мне это платье, но ничего, сойдет. Главное - танцы, которые я обожала. Вот уж в чем я была мастерица, в отличие от Эсмеральды, которой недоставало чувства ритма. И хотя бы на завтрашний день я выброшу из головы миссис Оман Лемминг.
     С утренней почтой пришла небольшая посылочка, и, к величайшему изумлению, она оказалась адресованной мне. Ее принесла Рози, которая и приняла коробку от посыльного.
     - Взгляни-ка, мисс Эллен, - сказала она, - это тебе. Ну и красота, я вам скажу!
     Под защитой двух картонных коробочек хранились потрясающей красоты и изящества искусственные орхидеи. Две настоящие красавицы в лилово-розовых тонах. Именно такого украшения мне и не хватало, чтобы "оживить" черное платье. Вот молодец Эсмеральда! И я побежала благодарить ее.
     Она немного смутилась.
     - Да, мне непременно стоило подумать об этом, Эллен. Они так идут к твоему платью. А я просто решила, что раз цветов и так много в доме, любой сможет взять себе букетик.
     - Любой - но не бедная родственница, - отрезала я, однако без раздражения. Эсмеральда всегда была добра ко мне, и сейчас она разделяла мои восторги по поводу орхидей.
     Что за удовольствие было гадать, кто же прислал мне эти цветы! Я предположила, что это сделал мистер Уильям Лоринг, которого, как я догадывалась, немного смущал мой предстоящий отъезд в дом миссис Оман Лемминг. А Рози доложила мне, что слышала краем уха, как он говорил супруге, что "совершенно необязательно отсылать девочку".
     - Он предположил, - добавила Рози, - что Эсмеральда, выйдя замуж, может взять тебя в качестве компаньонки или личного секретаря, потому что Филипп, скорее всего, вступит в дело, будет очень занят, значит, его жене придется взять на себя все хлопоты светской жизни. Мне кажется, ему совсем не нравится мысль о твоем гувернерстве, но Сама осталась непреклонна.
     Так что вполне возможно, что орхидеи - дело рук доброго кузена Уильяма.
     Цветы были очаровательны, и платье мое они просто преобразили. Замарашкой я себя уже не ощущала. Эсмеральда предложила мне булавку с бриллиантовой головкой, чтобы прикрепить орхидеи к лифу. Наряжалась я очень тщательно, соорудила и прическу, собрав волосы в высокий узел. В общем, я решила, что выгляжу почти элегантно.
     Эсмеральда в своем умопомрачительном платье была прелестна, но ужасно нервничала из-за того, что ей выпала роль виновницы торжества, а сама мысль о предложении просто угнетала ее.
     - Лучше бы мы не вырастали так быстро, Эллен, - сказала она. Предстоящий брак ее ужасал. - Все говорят о моем замужестве. А я всегда знала и знаю сейчас, что Филиппу совсем не нравлюсь. Ведь это он столкнул меня тогда в Серпентин.
     - Ну, мы тогда были детьми. Мужчины часто увлекаются девушками, которых в детстве даже не замечали.
     - Но меня он заметил... чтобы пихнуть в воду.
     - Если ты не хочешь выходить замуж за него, ты всегда можешь сказать "нет".
     - Да, но ведь мама так мечтает об этом...
     Я согласилась. Ее мамаша всегда добивалась осуществления всякой своей мечты.
     Я стала утешать Эсмеральду, сказала, что отец будет на ее стороне, что совершенно необязательно выходить замуж вопреки своим желаниям и чувствам.
     За несколько дней до бала я получила очередные наставления кузины Агаты.
     - Эллен, ты можешь очень пригодиться. Проследи, чтобы в столовой все были довольны угощением. Особое внимание уделяй леди Эмили, предупреждай любое ее желание. Я подыщу пару джентльменов, которым можно будет тебя представить, возможно, придется танцевать.
     Я живо представила картину роскошного бала. Вот и Эллен, бедная родственница, в мрачном черном платье, чтобы, не дай Бог, ее не спутали с приглашенными дамами. "Эллен, скажи Уилтону, пусть подадут еще лососины" или "Эллен, вот тот пожилой мистер что-то сидит совсем одинокий. Пойдем, я тебя представлю. Может, он захочет потанцевать с тобой". И вот Эллен придется топтаться около этого старого подагрика, в то время как ее тело будет просто рваться в вихрь танца...
     На самом деле все оказалось иначе. Не подтвердились мои опасения. Уже с самых первых минут около меня был Филипп Каррингтон.
     - Значит, ты получила мои орхидеи, - сказал он.
     - Твои?!
     - Кто же еще, кроме меня, пришлет тебе цветы?
     Я рассмеялась - некоторая фамильярность всегда нравилась мне в наших отношениях.
     Танцевали мы вместе. Интересно, заметила нас кузина Агата? Хорошо бы! В танце мы двигались привычно и раскованно. Ведь сколько раз мы делали это.
     - А ты знаешь, что сегодня я здесь лишь в роли бедной родственницы?
     - То есть?
     - То, что мне надлежит развлекать скучающих гостей.
     - Прекрасно. Вот и развлекай меня. Я - самый скучающий.
     - Ты... из семьи Каррингтонов... скучаешь, - усмехнулась я.
     - Да я ведь только младший сын Каррингтонов.
     - А сам Ролло здесь?
     - Сам Ролло далеко. Вряд ли он здесь.
     - Стало быть, ты - "гвоздь сезона"?
     - Слушай, - сказал Филипп, - нам надо поговорить. Мне есть что сообщить тебе. Нет ли где-нибудь местечка потише?
     - На этом этаже есть две маленькие гостиные. Их предполагается использовать сегодня для личных разговоров.
     - Вот и пойдем туда.
     - Стоит ли - тебе, а главное, мне? Орлиный взор кузины Агаты достанет меня всюду, если ей подвернутся стареющие джентльмены в качестве партнеров по танцу для меня.
     - Повод, чтобы сбежать, есть.
     - Ты шутишь? Нам уже не четырнадцать лет, забыл?
     - Слава Богу, что не четырнадцать, я серьезно.
     - Случилось что-то неприятное?
     - Может, совсем напротив. Но мы должны поговорить, Эллен.
     Мы расположились на канапе в маленькой гостиной, щедро украшенной цветами и зеленью.
     - Эллен, - сказал Филипп, - я тут кое-что слышал. Ваши слуги делятся новостями с нашими, и наоборот. Эта публика осведомлена о всех домашних делах не хуже нас. А может, и лучше. По слухам, дело решенное, что тебя направляют гувернанткой к потомству пресловутой Оман Лемминг.
     - Я же говорила тебе об этом.
     - Я как-то сразу не поверил. Ты... гувернантка!
     - Это единственное приемлемое занятие для девицы, достойно воспитанной и образованной, но без гроша.
     - Но почему вдруг... после стольких лет?
     - Кузина Агата тратила себя лишь на несчастного осиротевшего ребенка. Ребенок вырос, стал женщиной, которая должна сама себя обеспечивать, так что меня ласково, но твердо выпроваживают на все четыре стороны.
     - Мы должны положить конец этой затее. Гувернантка - в семье этой бабы! Да она просто змея!
     Я резко повернулась к нему. Страх перед таким будущим вдруг всерьез охватил меня.
     Филипп взял меня за плечи, привлек к себе и засмеялся.
     - Эллен, глупая девчонка, и ты думаешь, что я допущу это?
     - А какие у тебя права распоряжаться моей судьбой?
     - Самые лучшие права. Конечно, тебе не придется возиться с детками, этой матроны. Говорят, это не дети, а настоящие исчадия ада. Я всегда думал о том, что нам с тобой надлежит быть вместе, Эллен. Мы поженимся. Вот мое слово. Я всегда хотел этого.
     - Ты... женишься на мне? Ты должен жениться на Эсмеральде. Все уже решено. По этому случаю и дают бал сегодня.
     - Что за вздор!
     - А вот и ошибаешься. Бал - в честь Эсмеральды, и я знаю точно, что в течение приема или сразу после него все надеются услышать известие о вашей помолвке.
     - Как говорится, живи надеждой... Что же, "их", полагаю, ты говоришь о Лорингах, надежды оправдаются только частично. Помолвка будет - но с Эллен, а не с Эсмеральдой.
     - Ты хочешь сказать, что сегодня собираешься объявить о нашей помолвке?
     - Конечно. Я слаб до эффектов, ты же знаешь.
     - А что скажут твои родители?
     - Они будут в восторге.
     - В восторге - принять меня в качестве?.. Ты смеешься.
     - Я - нет, - серьезно заявил Филипп, - отцу ты нравишься. Говорит, ты такая веселая, а он сам любит веселье.
     - А леди Эмили?
     - И она будет довольна. Для нее мое счастье превыше всего.
     - Может быть, но вряд ли они мечтали о такой невестке, как я.
     - А вот тут ты ошибаешься. Я намекнул им как-то о своих намерениях, они полны поддержки и одобрения. Они считают, что со свадьбой не следует тянуть.
     Я не могла в это поверить. Я даже растерялась. Филипп такой шутник. Конечно, он для меня близкий, самый лучший, не считая Эсмеральды, друг. Он всегда расстраивался, если кузина Агата не допускала меня на какие-то светские мероприятия. Все так. Но я не была влюблена в него все это время! Это я твердо знала, потому что мысль об их с Эсмеральдой браке нисколько не задевала меня. К тому же факт моего жалкого и ничтожного положения и величия Каррингтонов, внушенный мне кузиной Агатой, не давал мне даже подумать о возможности войти в эту семью в качестве жены, пусть даже Филиппа. А сейчас я пришла в восторг, но, увы, приходится признать, что не из-за Филиппа, который, конечно же, очень нравился мне, а из-за того, что само замужество могло означать, что не нуждаюсь я больше ни в каких местах гувернантки для выводка ужасной миссис Оман Лемминг, чьи отпрыски, уверена, были под стать ей. Но главное, наверное, меня воодушевил мой триумф. Выражение лица кузины Агаты в случае оглашения нашей помолвки вознаградило бы меня за многие годы унижений, и было неестественным, если бы я не радовалась этому. Что касается Эсмеральды, к которой я была искренне привязана, то вряд ли она расстроилась бы из-за этой новости. Она никогда не стремилась замуж за Каррингтона, более того, она утверждала, что Филипп ни во что не ставит ее с тех пор, как когда-то столкнул ее в Серпентин.
     - Ну, похоже, ты лишилась дара речи, - сказал Филипп.
     - Первый раз, насколько я знаю, мне сделали предложение.
     - Эллен, нам с тобой будет легко и весело.
     Взглянув на него, я подумала, что это правда.
     - Ни разу в жизни не думала о тебе, как о муже.
     - Что ж так? Я-то полагал это само собой разумеющимся.
     - И никогда не говорил об этом...
     - А вот сейчас говорю, - с этими словами он сжал мои руки и поцеловал меня.
     - Ну, что теперь?
     - Дай мне время подумать, - сказала я, - мне надо привыкнуть к этой новости.
     - Застенчивой вдруг стала? На тебя это непохоже.
     - Посмотри на ситуацию с моей точки зрения. Я явилась сюда сегодня, чтобы услышать о том, что Эсмеральда выходит замуж.
     - За меня!
     - Конечно, за тебя. Кузина Агата мечтала о зяте из семьи Каррингтонов. А свои мечты она обычно воплощает в жизнь.
     - Ей придется пока обойтись мужем ее юной родственницы...
     - ...Которая ей седьмая вода на киселе.
     - Впрочем, какое нам до нее дело?
     - Ты мне все больше и больше нравишься!
     Филипп крепче обнял меня после таких слов.
     - Все будет просто здорово, Эллен. Отныне никаких бедных родственниц! Я как только услышал впервые о гувернантке, понял сразу, что надо действовать. Семья не против моего брака, они давно думали об этом. Им ужасно хочется иметь внуков, а пока не похоже, чтобы у Ролло появились дети.
     - Почему?
     - Ну... все не так просто. Его жена... немного странная. Я когда-нибудь расскажу все тебе. Но главное, все просто мечтают о моей женитьбе.
     - Ты будешь очень молодым мужем.
     - Ты будешь совсем молодой женой.
     Постепенно я привыкала к этой мысли, и она очень даже нравилась мне. Филипп мой старинный друг - муж. Какие могут быть осложнения? Растерянность уступала место радости.
     Филипп начал говорить мне, что он всегда любил меня, только раньше сам не понимал этого. Просто ему всегда было очень хорошо со мной. Приезжая на дачу в Сассекс, он прежде всего думал о том, увидит ли он меня.
     - Славное было время, а, Эллен? - спросил он.
     Потом он принялся мечтать о нашей будущей жизни. Нам придется много ездить по свету. Того потребуют его дела, которыми он собирался заниматься вместе с братом Ролло. Вот будет здорово, говорил он, когда мы отправимся в Индию, в Гонконг, он там продолжит отцовский бизнес, а я буду ему отрадой и подмогой; в Лондоне мы окажемся в гуще светских развлечений.
     Он рисовал блистательные перспективы. В Лондоне мы обзаведемся недвижимостью, наш особняк будет недалеко от родительского гнезда. Меня он отправит к лучшим модельерам.
     - Ты будешь просто умопомрачительна в соответствующих нарядах, - уверял он, - ты ведь настоящая красавица, Эллен, просто у тебя не было возможности воспользоваться этим.
     - Кузина Агата настаивает на том, чтобы я не вылезала со своими способностями и достоинствами, - сообщила я ему, - я же из тех, кто не прочь их продемонстрировать.
     - Ну и правильно. Бог ты мой, Эллен, все будет просто чудесно!
     - Да, - согласилась я, - верю, что будет.
     Он обнял меня, и мы вместе засмеялись.
     - Нет, кто бы мог подумать такое, - пробормотала я потом, - ты меня столько дразнил!
     - Это было проявлением скрытой любви, - весело откликнулся Филипп.
     - Что, правда?
     - Ты же знаешь. Я давным-давно собрался жениться на тебе.
     - О, тайное решение. Настолько тайное, что удивило тебя самого, наверное. Ты ведь всегда был очень суров со мной.
     - Это своеобразное проявление мужских чувств, моя прелесть.
     - И мне будет за что превозносить тебя?
     - Поживем - увидим.
     Я была счастлива. Наши старые добродушно-задиристые отношения сохранялись, только теперь они обещали раскрыться с новых сторон.
     - Ты знаешь, что берешь меня без гроша, сирую и бедную?
     - Беру, какая есть.
     - А мог заполучить получше, как Эсмеральда, например.
     - Меня не соблазнишь деньгами. Беру Эллен - или никого.
     Я обвила его шею руками и ласково и благодарно поцеловала. В этот момент как из-под земли возникла кузина Агата.
     - Эллен! - В ее громовом окрике смешались изумление и негодование.
     Я резко отпрянула от Филиппа.
     - Что ты здесь делаешь? Это неслыханная неблагодарность. Я поговорю еще с тобой позже. И это в то время, когда множество гостей остались без внимания.
     - Множество, да не все, - ядовито вставил Филипп. Ему всегда нравилось подначивать кузину Агату, в чем он неизменно преуспевал, потому что, пожелай она возмутиться его поведением, как бы она посмела это, учитывая, что он - Каррингтон?
     - Пойду, посмотрю, где я могу пригодиться, - быстро сказала я. Мне захотелось поскорее исчезнуть, потому что я так до конца и не поверила в предложение Филиппа. Он попытался удержать меня за руку, но я выскользнула. Интересно, что он еще скажет кузине Агате? Потом я узнала, что, оставшись вдвоем, она высказала ему свои замечания о погоде, что, по ее мнению, было высшим пилотажем светского поведения, когда надо было сменить тему разговора или разрядить обстановку.
     Я же была в смятении. Мельком увидев себя в зеркале, я заметила, что щеки мои пылают, глаза лучатся светом. Даже черное платье, похоже, было не таким уж дурным.
     Тут меня пригласил на танец мистер Каррингтон и я нашла его общество очень приятным, так он был со мной любезен. Мы поболтали о спектакле, который недавно видели, а потом сели рядом немного отдохнуть. Почти сразу к нам подошел Филипп.
     - Отец, она ответила "да", - сообщил он мистеру Каррингтону.
     Тот, улыбаясь, кивнул, потом поцеловал мне руку.
     - Я просто счастлив, - сказал он, - вы всегда казались мне замечательной девушкой.
     - Мы объявим об этом во время ужина, - решил Филипп. - Кстати, это можешь сделать ты, отец. Только не мама. А то она забудет, кто же невеста, и я не успею оглянуться, как меня обвенчают с другой.
     Зазвучал вальс. Мы с Филиппом закружились в танце свободно и естественно. Мы ведь сами себе всю жизнь устраивали танц-класс!
     - Твоя кузина Агата смотрит взглядом Горгоны-Медузы, - доложил мне Филипп.
     - Да пусть, - отмахнулась я, - никакая Горгона-Медуза не превратит меня теперь ни в камень, ни даже в гувернантку.
     - Эллен, мне кажется, что ты наконец-то довольна жизнью и собой.
     - Теперь я точно знаю, что чувствовала на своем волшебном балу Золушка.
     - Я готов быть твоим Прекрасным Принцем.
     - Он спас Золушку от черной работы. Ты спасаешь меня от кузины Агаты и достопочтенной миссис Оман Лемминг, которая во сто крат хуже.
     - Вот-вот, и помни об этом, Эллен, все последующие пятьдесят лет нашей совместной жизни.
     - Так, а потом?
     - Потом благодарность твоя ко мне достигнет таких размеров, что ни о чем больше напоминать не придется. И это будет продолжаться последующие после пятидесяти двадцать лет.
     - Так странно представить нас... старыми.
     - Ну а вот этого никому не избежать, даже моей божественной Эллен.
     - О Филипп! Я так счастлива. Жизнь кажется прекрасной, правда?
     - Да ты только подумай о том, что мы сможем быть вместе, без няньки Грейндж, следящей за приличиями, без вечной спутницы Эсмеральды...
     - Не надо говорить плохо об Эсмеральде. Признайся, ты к ней все-таки хорошо относишься, а мне она действительно дорога. И не забывай, что сегодня она лишается помолвки.
     - Ну, не всерьез же об этом болтали!
     - А почему нет? Ее хотели выдать замуж. Tвои родители мечтали о твоей женитьбе. Два семейства чародеев от бизнеса. Что может быть лучше такого альянса? А ты все испортил, предпочел, видите ли, бедную родственницу.
     - Это ты все испортила. Кто же станет смотреть на Эсмеральду, когда ты рядом?
     После вальса он усадил меня в кресло, и мы вновь заговорили о будущем. Правда, сиюминутное ощущение счастья настолько владело мною, что о чем-либо другом думать было нелегко.
     Подали ужин, во время которого мистер Каррингтон и огласил нашу помолвку. Счастлив сообщить собравшимся, сказал он, что сегодня особый день для их семьи, ибо его сын Филипп только что просил руки одной молодой дамы и получил согласие. После этого мистер Каррингтон призвал всех поднять бокалы за здоровье, счастье мисс... Эллен Келлевэй и его сына Филиппа.
     Шепоток пронесся по столовой, где был накрыт такой роскошный стараниями Уилтона и всей кухни стол из всевозможных мясных и рыбных закусок, салатов и десертов, "на страже" которых, как солдаты на параде, стояли в строгой черно-белой одежде официанты. Все глаза обратились на меня. Я знала, что некоторые благородные дамы предполагали подобный сюрприз, только в отношении Эсмеральды. А если уж не Эсмеральды, то их собственные дочки подошли бы больше, чем какая-то жалкая родственница Агаты Лоринг.
     Но избрана была я - я, в простом черном платье, преображенном орхидеями Филиппа, сама преображенная сознанием своей избранности. Я знала, что щеки мои алеют, что глаза блестят, и я чувствовала, как гордится мною Филипп. Он крепко сжимал мою руку. Да, я была счастлива, как, наверное, никогда в жизни. Со мной произошло чудо. Миссис Оман Лемминг и ее семейство растаяли как тяжелый сон. Конец унижениям! Ирония судьбы. Мне, ничтожной бесприданнице, теперь предстоит стать одной из Каррингтонов. Филипп символически преподнес мне хрустальную туфельку и назвал своей суженой.
     Леди Эмили подплыла ко мне и поцеловала в ухо. Наверное, она хотела поцеловать в щеку, но, как всегда, промахнулась. И мистер Каррингтон поцеловал меня и улыбался ласково и сердечно. Эсмеральда подбежала и принялась обнимать. Милая Эсмеральда! Хоть она и не хотела замуж за Филиппа, все это не могло не задеть ее. Ведь не ее выбрали. Но она видела мое счастье и радовалась со мной и за меня.
     Мы с Филиппом стояли рядом с его родителями. Кузина Агата и кузен Уильям вместе с дочерью в конце конц